Над пропастью, где нет жизни

«По утрам их веселило ясное солнце и сладкий воздух, огромное море, игры ладились, в переполненной жизни надежда была не нужна, и про неё забывали.» У. Голдинг. Чонгук воспользовался советом и чтобы не слушать истории Джуна и не видеть его, на завтраке пересел к Джихану. Тот сразу понял и принял к себе. Не зря же Чонгук тогда ему помог. Сейчас вон и выгоду получил с этого. Собственно в чём проблема? Им — детдомовским, не привыкать. Вонхо почему-то увезли на машине скорой помощи, видимо, в психбольницу, но тот и не выглядел грустным, просто оскалил свои зубы и без помощи врачей с каким-то ещё парнем направился в сторону машины. Кстати, этот же второй парень дрожал от страха. Скорее всего из-за Вонхо, который для показухи выделывался и приставал к другим. А что с дураков-то взять? Им толкуй не толкуй, всё равно останутся дураками. Таким уже не помочь, у них в жизни принцип простой — выделываться. На показуху, чтобы все видели какой он крутой, как может, сколько преимуществ имеет. А потешается как, когда замечает в глазах остальных зависть. Мм, тешить свою самооценку так приятно. В этот же день приезжали волонтёры. Те, которые так любимы многими детьми. Почему? Всё просто: конфеты, мешки с одеждой, игры весь день. Всё ради детей. Это же цветы жизни. Жаль только в их глазах нет жалости к детям. Всё ли честно они делают или это так, для галочки? Вот, ты такой весь из себя хороший, приезжаешь в детдом, помогаешь, в тебе видят хорошего и разумного человека, а потом куда на полгода пропадаешь? Почему забываешь опять навестить? В этом нет смысла, человек делает всё ради авторитета и хорошей репутации. Есть и те волонтёры, которые уже несколько лет помогают детям и действительно хотят только счастья. К таким претензий нет — они хорошие, но факт того, что этих людей практически не осталось. Их всё меньше и меньше, а всё почему? Потому что у остальных жизнь складывается хорошо и нет такой потребности разбираться с чужими проблемами. Интересно было только детям. Старшие же не брали участия в конкурсах, не смотрели сценки, вообще ничем не интересовались, и это тоже обычное дело. Здесь нет ничего интересного, вот и вся правда. Ближе к обеду, когда большинство собралось в классе, чтобы посмотреть мини спектакль, Тэхён подловил Чонгука на том месте, где тот всегда сидит. Выглядел он более менее расслабленно и вроде бы не нагружал себя плохими мыслями, как это всегда бывает. Собственно зачем себя так нагружать, это всё равно ничего не изменит, наоборот загрузится ещё больше. С него, пожалуй, уже хватит. Наглотался, насмотрелся. Тэхён же выглядел немного раздражённым и отстранённым от внешнего мира. Его можно понять, не каждый день твой лучший друг покидает родные стены. За восемнадцать лет привыкаешь к нему и больше не представляешь своей жизни без важного человека, а уход как гром средь ясного неба: неожиданно и печально одновременно. Чонгук не жаловался, он всё понимал, поэтому обнял Кима в знак поддержки. — Давай убежим? — Давай, — Чонгук рад, что они снова убегут и будут гулять до поздней ночи. Будут проводить время вместе… без лишних вопросов — просто согласился. На этот раз они пошли в сторону небольших ларьков и каких-то старых домов, в которых всё ещё проживали люди. Погода была хорошей, первые дни лета радовали душу, и никакой больше учёбы. Чонгук-то ещё не знал, что они летом будут ездить в лес в разные лагеря. Это не так весело, как скучно. Ким уже привык, что какие-то скауты делают лагеря и к ним подключают детдомовских детей. Каждое лето одно и тоже. Скучно и не совсем интересно, может костёр вечерами прикольно, когда они песни поют, но не более. Какие-то однотипные занятия, где делают что-то из бумаги, либо же игры неинтересные. Худшее, это когда они идут вглубь леса и отдаляются от лагеря на двадцать четыре часа, и ночуют не в палатках, а на земле под шалашом. Он никогда не любил эти лагеря и всякими способами отказывался от участия в занятиях, хотя не всегда получалось. Но когда прям невтерпёж, то убегал глубоко в лес и весь день там сидел. Пиздюлей от вожатых получал, но ему было плевать. Обычно они уезжают в начале июня и возвращаются только под конец, то есть, три недели лагеря. А потом директор опять их в какой-то лагерь отправляет, мол, чтобы не мешались под ногами, а хоть чем-то были заняты. Так и протекает всё лето, а потом опять учёба и надоедливая рутина. Всё по-режиму. Есть один плюс лета — воспитатели не следят за ними. То есть, как не следят? Они присматривают за детьми, за старшими тоже, но так — вполглаза. Обычно их компания всегда убегала куда-то на ночь и веселилась с бухлом в руках. Этот год не будет ничем отличаться, Тэхён знает и тоже вместе с ними пойдёт, однако уже без Юнги… Прогулка по этому посёлку не вызывала никаких впечатлений у Чона. Всё это не его и прям не по-кайфу. Старые дома, люди странные и магазинчики, в которых вообще ничего не было. Как здесь выживают? Стоит только сравнить Чонгука — городского парня и этот посёлок — две противоположности. Поэтому Чон не выдерживает и предлагает махнуть к его дому. Да, прямо в город, прямо на всю ночь. Ну а что в этом плохого? Сейчас только двенадцать часов дня, а волонтёры будут до вечера, воспитатели уж тем более не будут за кем-то следить. А так хоть есть возможность переночевать на нормальной, большой и такой мягкой кровати. Посмотреть фильмы, залипнуть в компьютере и встретиться с Чимином. А заодно и… — Мы же к Юнги тоже пойдём? — первое, что вылетает из уст старшего. Несколько дней без Юнги были самыми ужасными. Не прям, что плакать хотелось, а просто грустно без него. — Да, — коротко отвечает, чмокая того в нос. Пока Чонгук за деньгами сбегал, пока добрались до автобусной остановки и дождались единственного автобуса, уже прошло прилично времени. Время близилось к обеду, парни успели проголодаться, животы бурчали, но назад пути не было и Чонгук пообещал, что они зайдут в магазин и купят нормальной еды, чтобы и на завтрак, и на обед, и даже к фильму было что покушать. Ближе к пяти вечера они всё сделали: купили еды, приготовили обед, то есть это Чонгук готовил еду, а Тэхён с улыбкой за ним наблюдал. Периодически подходил и обнимал со спины, а младший ластился и прижимался сильнее. Вот насколько он не хотел его отпускать. Встречу с Чимином и Юнги решили переложить на следующий день, ибо вечером встречаться не хотелось. Слишком устали для новых приключений. Слава Богу Чон нашёл свой старый телефон, так хоть в соцсетях смог написать Паку и предупредить его о завтрашнем визите. Тот, естественно, был рад этому и предложил приехать к ним на ночь, но Чонгук решил отказаться, так как хотел провести ночь с Тэхёном. — А Юнги как там? — спрашивает Чонгук в трубку телефона. — Ему тяжело сейчас привыкнуть к новой жизни, от нервов меня чуть не ударил, но это поправимо, — спокойно ответил Чим. — Ладно, жди нас завтра, — в конце устало пробормотал Гук. В доме было очень много пыли, Чонгук несколько раз чихнул, но за уборку пока что не брался. Ему и так нормально. — Ты хочешь спать в отдельной комнате или? — Чонгук не успевает договорить, как Тэхён прижимается к нему изо спины и руками прижимает к себе, опаляя горячим дыханием. В комнате вдруг становится жарко, окна будто были не на распашку открыты, а наоборот — закрыты. Ким шёпотом и даже с какой-то неуверенностью произносит: — Могу с тобой? — этому Чонгук удивился. Он не понимает, зачем об этом спрашивать, если он сам предоставил ему выбор. — Ну да… — тоже неуверенно в ответ, когда Тэхён отстраняется от Чона и смотрит на кровать. — Я… футболку тебе принесу и шорты… Щёки горят от такой близости. Чужое дыхание всё ещё крепко ощущается на коже. Без Тэхёна, как без воздуха — дышать тяжелее. На ватных ногах Чонгук возвращается в комнату, держа в руках две пары шорт и футболок. Ким почему-то чувствует себя неловко и первым идёт в душ, от привычки почему-то спрашивает, почему Чонгук не идёт вместе. Надо было видеть его реакцию, когда Ким увидел небольшую душевую и рядом стоящую ванну. А когда узнал, что Чонгук не будет вместе с ним мыться, а по-очереди, так вообще выпал из реальности. То есть, это как… мыться одному, в какой-то кабинке, да ещё и без людей. Совсем одному-одному, без Хосока, без кого-либо. Интересно, как Юнги на это отреагировал? Принимать душ было удивительным приключением. Здесь много каких-то шампуней, пенок, ненужных гелей, Тэхён даже не знает для чего они, поэтому не рискнул брать, обходится одним лишь мылом и пластиковой коробочкой, где было написано «шампунь». В принципе, всё. Струи воды были чересчур горячими и на удивление приятными, и всё так было необычно: никто не говорил под ухом, не были слышны звуки ударов — детей обычно бьют в душевых, это распространённая тема. Делает он всё довольно быстро — как и всегда. По привычке моется быстро, чтобы успеть к урокам? Ко сну? Сам не осознаёт того, насколько быстро переодевается в одежду, которую дал Чонгук. И на ощупь она — приятная. Тэхён, кроме плавок, никогда не имел шорт. Они всегда ходят либо в джинсах, либо в штанах. Там нет никаких свитеров и чего либо. Только футболки, куртка, которую они носят на все сезоны и обувь: кроссовки, зимние ботинки. Кровать большая — это удивляет больше всего, они с Чонгуком туда с легкостью помещаются, даже места много осталось. На таком матрасе детдомовцы и вчетвером поместятся! — Воспитатели заметят, что мы пропали? — тишину нарушает Чонгук, весь такой из себя ласковый и милый: лежит на груди Тэхёна и гладит его живот, чувствуя, что его пряди перебирает холодная, леденящая как айсберг ладонь. От этого холода и жарко становится, кожу обжигает. Как бы ожоги не остались. — Не думаю, — холодным тоном в ответ. — Они про нас уже давно забыли. Тэхён отчего-то сильнее сжимает волосы младшего и прикрывает глаза, как бы надеясь, что этот момент запечатлется в его памяти навсегда. Отпускать совсем не хотелось, хотелось только прижаться ближе и шептать на ушко приятные слова, чтобы мурашки по коже, чтобы глаза младшего блестели от радости и спокойствия. Надолго ли их хватит? — Иногда я сбегал из дома, чтобы не видеть пьяного отца, — Чонгук и сам не знает зачем всё это говорит, оно само получается. Может, Тэхёну это интересно? — Он очень хороший человек, — и старший его внимательно слушает: прищуривает глаза и пытается уловить настроение Чонгука. — Очень хороший. Все мы его любили. Но иногда у него происходили какие-то проблемы на работе, поэтому он напивался, а потом ссорился с мамой. Он мог ранить простыми словами, а мама потом плакала, но я обоих не виню — каждого пытался понять. И потом сбегал из дома, шёл к Чимину, чтобы отвлечься, — на последнем предложении голос задрожал, а в воспоминаниях стоял тот самый момент, где он слышит звук стука в двери, затем видит полицию и их взгляд, который говорил: «нам очень жаль». — Мне так их не хватает… Ким не понимает и понимать не хочет, просто прижимает к себе этого чудика и оставляет горячий след на лбу, всё также перебирая его тёмные пряди. Ещё мокрые, но от этого не противно. Молча пробирается ладонью под его футболку и холодными пальцами обжигает нежную кожу. Не чувствует никаких ссадин и синяков — всё зажило, его тело приобрело тот же прекрасный вид. Беспокоиться не о чем, ведь всё позади? Нужно продолжать жить дальше? Но почему же так паршиво на душе? Почему так хочется рассказать ему всю правду про его собственную семью, которой он никогда не видел? И всё-таки не сдерживается… устало выдыхает и выдаёт: — Я тебе врал, — ему тяжело об этом говорить, но раз уж тема зашла, то не стоит оттягивать до конца. — Что? О чём ты мне врал? — непонимающе выгибает бровь, даже поднимаясь, чтобы встретиться со взглядом полной боли и пустоты. А может и… Почему его взгляд такой непростой? — О чём ты мне врал? — переспрашивает, и в голову сразу приходят ужасные мысли, такое ощущение, что старший прямо сейчас его бросит и скажет, что это ошибка, но всё оказалось не совсем так… — В четырнадцать лет мне удалось узнать больше о моей семье, — семья… — Папу не знаю, маму тоже никогда не видел и видеть не хочу — ненавижу её, — ну и что? Чонгук это давным давно знал… — Но судя по тому, что было написано в документах, у меня есть старший брат и сестра. О них я могу тоже узнать, но не хочу… Мне уже похуй на всё. Вот это, конечно, поворот… Сам факт, что у Тэхёна где-то там есть родня, уже заставляет шокировано выпучить глаза. Чонгук слушает внимательно и в глубине души рад, что такой человек, как Ким, смог рассказать ему о своей семье, о которой ни слухом, ни духом. Но ведь поделился и на этом хорошо, правда? Кто ещё станет откровенничать с ним? Круг общения меняет людей. При компании и в целом — в детдоме, Тэхён такой весь из себя холоднокровный, пофигист, всегда ругается матом и иногда дерётся. А с Чонгуком… он хоть и ругается матом, но не слишком часто. С ним он нежный и такой весь из себя хороший парень… да, именно парень. Чон не может поверит, что вступил с кем-то в отношения. И хотя они об этом не говорили, не уточняли, но он уверен, что они именно в отношениях, иначе быть не может. — Можешь хотя бы попытаться их найти, я уверен, что будет лучше, если ты познакомишься с братом и сестрой, чем с матерью. Они не виноваты. — Они не захотят меня видеть, они даже не попытались меня найти, я не знаю кто они, — Тэхён спокоен как удав, даже не злится, просто говорит факты. Не совсем логичные по мнению Чона, но всё же. — Тогда это сделаешь ты, — Чонгук тычет пальцем в живот Кима. — Не дури голову, блять. — А что? Почему нет? Просто один раз встретишься, не захотят общаться — до свидания. Я даже готов помочь с поисками, — Чонгук весь аж загорается от этой идеи. Действительно готов помочь. Да с чем угодно, главное, чтобы Ким оценил. — Чонгук, перестань, это плохая идея, — почему же плохая? И правда задумался об этом. А что если… Всё-таки познакомится со своей роднёй? Они же не виноваты, что родились от этой женщины. А мать… пускай она идёт нахуй, Тэхён её ненавидит, не любит и никогда любить не будет, даже если встретится лицом к лицу. Она сделала ошибку — Тэхён расплачивается. Дорого ему это стоило. Сколько шрамов, дыр в сердце и надежды, что однажды мама его заберёт. И те сны, где они с мамой ходили по цветочному полю и улыбались друг другу, держась за руки. Лица её не было видно, Тэхён так и не узнал, как она выглядит. Ночь откровений, нежностей, где только он и Чонгук. Никаких больше Хосоков, Джинов, только вдвоём, и от этого в груди что-то трещит, а осознание никак не хочет принимать этот факт. Никогда ещё он не спал с кем-то вдвоём, вот так — в обнимку, растрёпывая чьи-то волосы. Никто даже не шумит у самого уха. С компанией — тошно, без компании, на удивление тоже. Слишком привык, чтобы всё вот так отпускать. Сам не понимает когда стал пленником этих правил и людей, которые всю жизнь его окружали. А ведь обед у них строго по расписанию, и если бы Чонгук не напомнил, что самое время принимать пищу, так и сидел бы и ждал, пока по всему коридору раздался бы звонок, оповещающий о том, что можно идти в столовую. Привыкать вредно, а не привыкать в каком-то смысле — тоже? Во сне Чонгук дёргается и моментами громко вскрикивает. Всё ещё снятся кошмары после стольких пережитых мучительных дней. Трясёт его всего, но потом успокаивается и засыпает, снова мирно сопя, как будто перед этим не кричал болезненно. Ким запускает руку в свои волосы, ощущая на затылке линию небольшого шрама, и невесело улыбается. Всё из-за каких-то тяжёлых горшков. А ещё помнит много чего. Помнит, как научился не плакать, как смирился со своей жизнью и понял, что ему больше никто не поможет. Сначала старшие издевались над ним, а потом он сам стал старшим… Его все начали бояться. Не удивительно, Тэхён ко многим относится с безразличием, кроме как Чонгука, который внезапно влез в его жизнь, даже не стучась. Разве так можно? Без предупреждения, просто вторгнуться в чью-ту скучную, никакими эмоциями не пропитанную жизнь?

***

По привычке Ким просыпается очень рано, наблюдая, как Чонгук всё ещё сопит и видимо просыпаться не хочет. Тэхён и не пытался его будить — сам встал и направился в сторону кухни, задумавшись обо всяком. Сначала останавливается, думая, можно ли ему трогать еду? Звонка то и не было, чтобы идти завтракать, но всё-таки Ким вспоминает, что это не детдом, здесь можно. Поэтому берёт первое попавшееся из еды и заполняет свой голодный желудок. Выспался по-человечески. Кровать такая мягкая и большая, а одеяло воздушное — подушка тоже. Это ли не рай? Тэхён ни разу не спал на таких, а как приятно просыпаться в такой обстановке, где стены светлые, приятные оттенки врезаются в глаза, оставляя после себя что-то тёплое и такое незнакомое. А часа через два, когда стрелка преодолевает часов десять, просыпается Чонгук, весь такой лохматый и сонный, кажется, не выспавшийся. Его глаза отчего-то опухшее, а губы сложены уточкой. Так и хочется погладить и поцеловать, но Тэхён сдерживается и продолжает сверлить его взглядом. — Ты уже встал? — глупый вопрос задал Чонгук, очень глупый. Припоминается, как и Сехуну мать задала похожий вопрос. — Когда пойдём к Чимину? — алло, ну… человек только проснулся, а Тэхён вот так с порога прям: когда? А никогда. Через полтора часа они уже стояли у двери дома Чимина, который с радостью встретил гостей и облегчённо выдохнул, что это не родители пришли. Там и по-делу начали: Чимин сказал, что сегодня Чонгук никак не сможет увидеть сестру, даже завтра. Они-то оказывается уехали в какой-то лагерь на две недели, только вот где и как, Чимин не знает. Не суть. А на тему Юна тоже особо не сказал, говорит, мол, Юнги и сам разговаривать умеет, поэтому сам всё расскажет. Живёт, кстати тот, в небольшой однокомнатной квартирке. Неплохая, если честно. Ни ново, ни старо. Жить можно. Можно было и дальше разглядывать его жильё, но Тэхён крепко обнимает своего друга и ни слова больше не произносит. Юнги тоже скучал, тоже переживал за своего друга и места себе не находил, хотя в большинстве случаев он старался не думать о нём, а заняться своей жизнью, что удавалось, к сожалению, не очень хорошо. Ну не привык он ко взрослой жизни. Чимин пообещал ему помочь с учёбой и уже даже подал заявку на в колледж. Естественно на бесплатный, со стипендией. Подал заявку не несколько училищ, что находились неподалёку, а результаты должны были прийти под конец июля, а сама учёба должна начаться в октябре. Для Юнги всё слишком сложно, он и половины не понимал, что там да как на этой учёбе. Ему бы сначала работу найти, научиться пользоваться деньгами… хотя и этому Чимин научил. С трудом, конечно, но он смог сделать свои первые покупки продуктов, под одобрительный взгляд Пака. Тем более всё это за деньги, предоставленные ему на первое время. Думалось Паку тот не проживёт и дня: будет драться со всеми прохожими, не справится со столькими проблемами, но как оказалось, тот практически не «хулиганил». Внимательно слушал парня и пытался хоть что-то понять — так и не удалось. Пак терпелив к Юнги и каждый раз повторяет, чтобы тому лучше запомнилось. Вот так бывает, учишь какого-то парня обыкновенной взрослой жизни. При этом Чимин ещё школу не закончил, учится вместе с Чонгуком… точнее без, но раньше было совсем по-другому. Возвращаться обратно в детдом не хотелось. Покидать друга и снова спать в этом месте никак не хотелось. Время не щадило, но что поделаешь, такая жизнь и с ней трудно поспорить. Оба провожают своих друзей в детский дом, оба смотрят вслед уходящим парням. Не знают, что сказать на прощание, а ведь скоро увидятся. Осталось совсем чуть-чуть, каких-то два дня! Там и в город поедут, бургеров поедят, как же без них, и фильмы будут смотреть. — Чимин, — спокойно выдыхает Юнги, смотря на это здание, где он когда-то проводил всё своё время. — М? — Это пиздец странно, но я счастлив за Кима. Чимин тоже счастлив, но он уверен, что этот Ким Тэхён сделает Чонгуку больно. Очень больно. Сердце такого не выдержит. — Надеюсь, ты прав, — последнее, что произносит Чим, двинувшись в сторону остановки.