«Детский дом-та же тюрьма, только без решеток.»
Начало августа лишь в первые дни порадовала Юнги. Понедельник–вторник отдыхал, как ему и положено, потом же началась бесконечная работа: от самого утра до вечера. Щедрые чаевые грели душу, но удовольствия работать не было. Ни погулять не успеешь, ничего просто. Как белка в колесе бегает, только и успевая, что перекусить пару минут. Повариха-то хорошая и котлеток положит, и суп какой-то подаст. Всё время спрашивает о жизни в детдоме, хотя Юнги нехотя, но всё же рассказывал немного про свою жизнь. Женщина оказалась очень даже доброй. Может, конечно, и по голове треснуть кому-то, но к Юнги обращается иначе: гладит волосы, хвалит, заступается за него. В общем, Мин видит в ней светлую, очень хорошую даму: пухленькую, миловидную, такую дружелюбную.
Бывало и так, что из-за усталости чуть не подрался с клиентами, которые были вечно недовольными. Бывало, что срывался на других и желал всего самого наихудшего. Привычку то держать всех в страхе никуда не делась. Периодически хотелось показать кто здесь главный, кто на самом деле имеет авторитет. Так бы и было дальше, если бы он не понял, что в этой жизни, в этом взрослом мире у него нет никакого авторитета, его не боятся, он не имеет никаких преимуществ. Он обычный, самый простой человек — нищий. Пока что нищий, выживает как может, всё ещё не может справиться со своими деньгами. Умеет распоряжаться, только вот не всегда разумно.
Часто вспоминает про детдом, вспоминает про то, как когда-то ни о чём не думал и просто бухал с друзьями. Даже ностальгия что ли появилась? Неужели скучает? В какой-то степени действительно скучает и хочет вернуть эти, как ему кажется, хорошие времена. Совсем недавно телефоном научился пользоваться, Чимин отдал свой старый и показал как позвонить, как написать и всё в этом роде. Пусть и не сразу, но Мин научился пользоваться гаджетом.
Было даже тяжело привыкнуть к тому, что питаться он может в любое время, когда только желудок его будет голоден. Было тяжело без будильников, которые напоминали об обеде. Он не мог пойти есть, его привычка питаться только по-расписанию никуда не ушла. Было непривычно есть когда вздумается. Всегда ожидал, что если не дай Бог он съест не в нужное время какую-то еду, то ему очень сильно влетит. От кого — непонятно.
Принять тот факт, что теперь он не какой-то там крутой парень, а
самый обычный человек, было очень трудно. Уже привык, что ему всё доставалось с лёгкостью, стоило только ударить какого-то пацана, а тут — даже права на это не имеешь. И как же сложно было осознать, что на свободе человек не всегда должен иметь большой дом и куча денег. То, что показывали в телевизоре, откровенная ложь. Люди в реальности не ходят с кучами пакетов и с широкими улыбками, даже нету тех «счастливых людей». Всё очень запущено, здесь не обращают внимания на детдомовцев и вообще на людей, которые каким-либо образом были сломаны судьбой. Все только пекутся о себе, хотят побольше денег, да и счастье не лишнее будет.
Что в итоге имеем? Детдом-то и не особо отличается от взрослой жизни. Здесь тоже свои правила и «каждый сам за себя». Даже Мин ради денег готов рвать всем глотки. Вот такой вот он.
О Чимине как-то и не думалось, единственное, что он хотел сделать, так это забыть об этом недоразумении, но разве Юнги так поступит? Конечно не согласится с парнем и его предложением, но вот точно, что сделает, так это поблагодарит его за то, что научил взрослой жизни.
В данный момент не хотелось идти к Паку, ему и так нормально живётся, поэтому по его мнению смысла нет.
Всё чаще ловит себя на мысли, что после того разговора многое прояснилось. Не в том плане, что он правильно поступил, когда выгнал из дома Пака, а в том, что Мин потом долго думал и понял, что возможно и у него есть какие-то чувства. Как он думает — совсем малюсенькие. Признавать, естественно, этого не будет. Говорить на эту тему — тем более. Такие мысли заставляют его злиться всё больше и больше, в те моменты он чуть ли не срывается. Переворачивает стулья и рычит. Как соседи ещё не вызвали ментовку, вот что удивляет.
Устало выдохнув Юнги садится за небольшой столик, на котором стояла миска с супом, тарелка с котлетами и рисом. Двадцати минут отдыха ему хватит, потом опять обслуживать новых клиентов.
Повариха та, что хорошая очень, присела напротив и ближе пододвинула еду, чтобы парень не стеснялся, чтобы кушал, а то как она говорит «совсем щупленький, худенький дитятко».
— Тяжело тебе, наверное, ты только кушай хорошо и не забывай про отдых, совсем на себя не похож, — её пухленькие щёки расплываются в доброй улыбке.
Она кстати не Кореянка, а из Армении — считается одним из лучших поваров. Юнги любит её за доброту, которой ему так не хватало в своё время. Зовут её Армине. Прежде Мин никогда не слышал таких имён, но ему нравилось. Такое необычное.
— Может тебе ещё что нибудь подложить? — Армяне очень даже хорошие люди, ну она точно, остальные не входят в этот список, ибо он уверен в этом.
— Армине, прошу вас, — смеётся Юнги, мягко отказывая. Скоро итак лопнет от большого количества пищи. Благодаря ей не голодает дома.
— Ну что ж ты совсем не кушаешь, исхудавший весь, — одна и та же пластинка, — вон мои пятеро детей кушают и здоровые хоть, — да Юнги и не сомневается. С такой мамой голодать и нуждаться в чём-то уж тем более не будешь.
— Верю вашим словам, однако о себе я позабочусь сам, не волнуйтесь, кушаю хорошо, — да и материться перед такой светлой женщиной не хотелось — только улыбаться и быть вежливым. Юнги не в первой, но самому нравится быть хорошим возле этой милой дамы. А она понимающая; баба-огонь, конечно, но добродушная и всегда позаботится о всех.
— Ну что ж ты такой упёртый, бабу вон лучше послушай, я плохого не посоветую, — она спокойно может говорить о детстве Юнги, расспрашивать мельчайшие подробности, даже когда это её не касается. Любопытная, да, с этим ничего не поделаешь, но парень охотно рассказывает. Не прям настолько охотно, но желание поговорить и прочувствовать ту заботу от женщины хочется, вот и делится. — Я тебе в контейнер еды положу, хорошо? Дома покушаешь, хоть со спокойной душой баба уснёт, — Юнги с улыбкой кивает.
И правда, в кого он такой упёртый пошёл? Неужели его мать была такой же? Или во всём виноваты методы воспитания?
Сам не понимает как так получилось, что к этой женщине его тянет, что хочется чем-то поделиться и рассказать. Исключительно позитивные эмоции она излучает. Может подвох и есть в том, что Юнги попросту всю жизнь не хватало ласки от своей матери, вот и сам того не осознавая ластится к чужой женщине, чувствует себя при ней маленьким хорошеньким ребёнком. В глубине радуется, когда гладят по голове, когда хвалят и заботятся. Какой-то дефицит внимания. Однако он это не осознаёт, даже не задумывается о таких вещах, а детдомовцы задумываться не будут. Всю жизнь будут ненавидеть родителей и всякими способами отрицать тот факт, что им всё-таки не хватает ласки, которую обычно дарят родители. Сейчас так же и с Мином: он всячески противится от простого слова «мама», убеждает себя, что забота и ласка ему не нужна, в итоге встретив Армине, которая заботится о нём как о родном сыне, отрицать больше не мог. Не понимает до сих пор, что на протяжении многих лет подсознательно искал человека, который заменит ему родную мать. Не понимал и сейчас не понимает, и вряд ли когда нибудь поймёт…
Так и пролетали дни: тяжёлый и очень усталый Юнги уже ждал понедельника, чтобы наконец-таки отдохнуть два денёчка. Два дня отдыха это мало, как для него, поэтому ни с Тэхёном, ни с кем попросту не удасться встретиться, а всё из-за своей усталости. Ему бы хоть пару денёчков отлежаться, морально и физически прийти в себя.
Воскресенье особо тяжело переживает. Никакой оптимистичности и настроя на продуктивную работу. Весь день как вялая тряпка туда-сюда ходит, обслуживает клиентов, потакает им, даже не спорит, когда кому-то что-то не нравится, просто нет сил спорить. Армине сегодня имела выходной, вот и не было с кем поговорить, кому душу излить, послушать много интересных историй: про Армению, её детей, хозяйства и всего прочего, что, если честно, не очень нужно ему в жизни, но слушать всегда было интересно.
А уже вечером, когда на улице только началась гроза, он поехал домой. Он чувствовал раздражение и злость, и усталость, и радость, но грела мысль, что наконец-таки выходные. Всё это поместилось в один флакончик, всё это он чувствовал.
Или судьба с ним играла в злую шутку, или над ним действительно издеваются. На пороге стоял Чимин, весь из себя грустный такой, серьёзный.
Ждал наверное несколько часов, пока сможет встретить парня, а когда увидел его — ничего не понимающего, злого и с глупо хлопающими глазами — улыбнулся. Тоже с долью усталости, тоже вымученные движения и говорил так же — устало.
— Не против, если я войду?
И что на такое Мин должен ответить? «Да, конечно, проходи, я всегда рад!», так что ли?
— Чего тебе? — устало выдохнув. — Я кажется тебе уже говорил, — напоминает, нехотя открывая дверь и надеясь, что тот не поплетётся хвостиком.
— Я просто поговорить… точнее, — интриги ноль, Юнги и так уже знает о чём, а думать то на тяжёлую голову не было желания. — Мин, просто выслушай меня, я…
— Сам уйдёшь или мне помочь?
Не задумываясь закрывает дверь, но Чимин подставляет ногу из-за чего не удаётся. Ладно уж, пускай заходит, иначе никогда не отвяжется.
— Я хотел бы перед тобой извиниться, — уверенно произносит Пак, немного склонив голову. — Не пойми меня неправильно, тогда на меня что-то нашло, я сам не знаю. Давай просто всё забудем и будем как раньше? Я не буду приставать, не буду вообще ничего делать. Останемся друзьями, так как твою позицию на тему отношений я уже понял, — как раз таки не понял Чимин его позицию… всё запутанно.
— Какие у меня гарантии, что ты не будешь ко мне лезть сосаться?
— Верь мне на слово. Признаю — моя вина, и я уже извинился. Я не прошу чего-то нереального, просто дружбу, почему нет?
Юнги долго колеблется и всё равно не понимает. Не было даже времени, чтобы обдумать полностью всю ситуацию. Сейчас обсуждать это тоже не хочется. Чимину повезло, что Мин вымученный и очень усталый после работы, так хоть решение быстрее выберет, чтобы отвязаться от человека. А если честно, он уже давно простил его. Ему тоже многое понравилось, но признать он этого никогда не сможет, это типа неправильно?
— Пиздец… — вздыхает старший, устало потирая виски. — Ладно. А теперь уходи, я спать иду, — и улыбку радостную он заметил, и то, как Чимин хотел прыгнуть в объятия, но сдержал себя. У самого улыбка на лице появилась.
— Спасибо, Юнги, — Чимин говорит уже закрытой двери, — правда спасибо.
Мин устало прикладывает лоб к двери и улыбается. Тоже рад, уже давно простил.
***
Сбежать на целый день из детдома было хорошей идеей. Оба радостные побежали в место, где их встретил Чимин. Без Юнги конечно же, потому что у того работа, но не унывают. Сейчас будет очень важный момент: Чонгук встретится со своей сестрой, спустя две недели после её выписки. Как же Чон ждал этого момента. Да и в последнее время всё идёт как по маслу. С Тэхёном всё хорошо, они будто влюбились заново, вместе тусуются, бывало даже, что и с компанией вместе тусовались. Младший, конечно же, противился и всякими способами не хотел видеть этих парней, но в итоге всё не было настолько плохо. Джин несколько раз интересовался и что-то спрашивал, а Хосок тупо игнорировал его, злобно испепеляя взглядом. Даже Вонхо остыл и нормально принял Чонгука, никак не задевая словами. Это ли не в радость? Честно говоря многие завидуют младшему, и казалось бы, что тут такого радостного? Он до сих пор не хочет общаться с опытными, но Тэхён настаивает, сам в последнее время начал больше проводить время с компанией, беря с собой Чона.
Об отношениях не говорят, молчат как партизаны, просто ведут себя как друзья, а Хосок и спрашивает «что ты нашёл такого в этом парне?». Тэхён только молчит, ну или говорит, что сам не знает, просто пацан нормальный, не то что остальные. Приврал немного, с кем не бывает. Они растут на лжи, на жестокости. Всё обыденно и нормально в их жизни.
Настроение в последнее время у Кима хорошее, не только потому, что с Чонгуком у них всё хорошо, но и потому, что Хосоку скоро исполнится восемнадцать лет, а это что значит? Правильно! Скоро он покинет эти стены и больше не будет этого придурка в его жизни. Главное, чтобы к Юнги тот не лез.
Свои последние недели Хосок проводит бешено-активно. Драк стало в два раза больше, выпитого алкоголя и тусовок с опытными тоже. Даже познакомился с кем-то, кто жил в этом посёлке. В общем, последние дни так сказать живёт для себя и никого не жалует. Для него то это большая веселуха.
Дети гуляли во дворе, кто-то играл, кто-то сидел в одиночестве, а кто-то кого-то избивал. В общем, как и во всех детдомах. Мина, как Чонгук и предполагал, сидела одна и ничем не интересовалась. Как побитая и выброшенная собака, её лицо многое выражало. Главное, что с ней всё хорошо.
Чонгук больше не позволит этому случиться.
Подходит ближе ворот и машет ладонью, привлекая к себе внимание. Девочка не сразу замечает, но как только видит Чимина, какого-то парня и самого брата, машущего рукой, не верит своим глазам: выпучив их бежит со всех ног, каким-то образом ей удаётся вылезти за забор и сразу же плачет от счастья, обнимая брата.
— Чони, ты пришёл, — захлёбываясь говорит, — я так скучала, — она не отстраняется, наоборот — крепче прижимает.
— Я же обещал тебе, — с улыбкой, поглаживая её волосы.
Чимина она тоже обнимает и не может нарадоваться. Так счастлива, что одновременно может видеть и Гука, и Пака. К Тэхёну не подходит, на него даже не смотрит, сейчас вообще не до новых знакомств.
— Ты надолго? — спрашивает девочка, улыбаясь во все зубы, но Чонгук игнорирует её, сразу же хватая за запястья.
Рад её видеть, да, но здоровье младшей важнее всего. На всякий случай нужно убедиться, что она больше не нанесёт себе вреда. Теперь он ответственен за безопасность Мины, ментальное и физическое здоровье. Может это не совсем правильно вот так брать и сразу же разглядывать её запястья, но иного выхода не было. Мина даже не представляет сколько слёз было пролито, сколько нервов потрачено. Потерять единственного дорогого человека смерти подобно, поэтому будет делать то, что считает нужным.
К счастью никаких новых царапин не было, только много уродских шрамов, которые теперь навсегда останутся на руках, будут напоминать о тех временах и никогда не дадут забыть этот опыт.
— Что ты делаешь? — недоумевает Мина, нахмурившись как грозовая туча.
— Мина, это ради твоей же безопасности, пойми, я ведь тебя люблю и желаю только лучшего, нам недолго осталось, слышишь? — девочка натянуто улыбнулась. Совсем уж не ожидала, что Чонгук станет проверять её руки. Настолько он ей уже не доверяет? Да, конечно, всё во имя безопасности, да и Мина сама играла со спичкой и подорвала своё доверие к брату. Чонгук даже не виноват в том, что настолько переживает за свою сестру, что аж плачет ночами и днями. Теперь уже поздно, Гук ещё ой как долго будет проверять её запястья.
— Слышу, Чон.
Глаза не счастливые, а грустные, но на лице всё равно улыбка. Мина понимает, что поведение брата, это последствия её таких вот «выходок». Но по-другому она не могла поступить. Не подозревает даже, что Чонгук всё время винит себя, никого больше, только себя. Любят друг друга очень сильно, но при этом постепенно многое начинает меняться.
— Когда ты опять придёшь? — натянуто улыбаясь произносит девочка, сдерживая слёзы.
— Постараюсь как можно скорее, но ты обещаешь, что дождёшься и не сделаешь больше глупостей? — честно говоря разговоры с психологом и диагнозы психиатра не помогли ей. Мина пропускала всё мимо ушей, даже не пыталась слушать, в итоге все советы оказались напрасными — она даже не помнит их.
— Обещаю.
И «обещаю» это звучит как-то неестественно, невесело. Глаза наполняются слезами, но не плачет, ждёт когда они отойдут подальше, когда скроются с горизонта, а потом срывается и падает на колени, со всей силы сжимая волосы и громко всхлипывая… Мина обычная девочка, потерявшая всё: родителей, доверие, друзей. Только жизнь умеет так безжалостно и жестоко обращаться с людьми, даже с маленькими, не давая пощады.
Сломлена морально, физически. Слабая девочка, которой тяжело в этом большом аквариуме. Она та самая блуждающая душа, ищущая покой и счастье, но вокруг её лишь темнота и густой туман. Где-то там далеко, светит небольшой лучик: еле заметный, жёлтый такой. И этот лучик появился благодаря брату, который единственный… сильный и самый хороший на свете брат.
***
Ночь — единственное время суток, когда можно по-настоящему задуматься о жизни, когда настоящие чувства и эмоции вырываются наружу. В голове многое проясняется, либо же наоборот — ты не понимаешь смысл жизни, не знаешь как дальше жить.
Чонгук не слепой, заметил потухший взгляд Мины, всё проанализировал в своей голове. К сожалению, иначе поступить он не мог. Даже если сестра против, он будет осматривать её руки, убеждаться, что с ней всё в порядке.
Любовь к сестре слишком сильна, она излучает много радости при встрече и грусти одновременно. Иногда начинается паранойя и ты ради безопасности делаешь всё необходимое.
Он не пережил бы, если последнего родного человека не стало бы. Об этом даже думать тяжко, не то чтобы говорить. Находиться на расстоянии ещё хуже — убедиться в безопасности практически невозможно, остаётся только ждать очередной встречи.
Тэхён не даёт и секунды, чтобы страдать дальше. Садясь напротив оглядывает ночное небо, медленно переводя взгляд на младшего. Тот сидит и тепло улыбается, когда старший поглаживает его щеку. На душе как-то спокойно и совесть понемногу очищается, разум проясняется.
— Я… — Чонгук хочет сказать важные слова, и неважно, что он их уже сотню раз повторял, просто ему хочется убедить кого-то в своей любви. Искренней… — Никогда ещё ни в кого так сильно не влюблялся, как в тебя.
Первый подаётся вперёд, первый касается горячими губами, первый сминает их и ладонями сжимает обе щеки. Не нежничает, делает все движения точными, уже давно привычными обоим. Но всё равно обычные касания тела к телу, сливающиеся губы в страстном танце сводят с ума. Крыша давно съехала, теперь они сумасшедшие. Оба, с одним и тем же симптомом — любовь.
Оба действительно любят друг друга, и пофигу сколько там недель должна быть стадия влюблённости, они уже с уверенностью могут сказать, что да — это любовь. Как маленькие и неопытные будут всем доказывать, что это не влечение, не привязанность, а настоящая
лубоф. До жути смешно и абсурдно, но в своём мнении они уверены на все сто.
— Я тоже, — выдыхает в самые губы, расплываясь в тёплой улыбке. Не отпускает, прижимает к себе, гладит по волосам. Чонгука своего бережёт. Да, именно своего, больше никого. Он и Чонгук.
Доказательств никаких не надо, они уже по уши влюблены друг в друга, Тэхёну не стыдно это признавать, не стыдно об этом кричать на весь мир. Хоть с вершины горы, даже там он готов кричать об этом. Вместе создадут прекрасную историю любви.
— Возвращайся в комнату, уже поздно, — Тэхён заботится, хочет, чтобы младший поспал и хорошенько отдохнул.
А тот слушается: напоследок целует в губы, тепло улыбается, встаёт, оставляя Кима одного и полон счастья отправляется в комнату. Улыбка до ушей не сходит, всё настолько прекрасно, что лучше уже быть не может.
От счастья закричать хочет, однако заворачивая за угол его кто-то перехватывает, жёстко ставит на колени и со всей силы закрывает рот. Чон даже не успел закричать, хоть как-то сопротивляться, всё произошло очень быстро. А в темноте ничего не видно, только слышно чьё-то быстрое дыхание.
— Посмотрим, защитит ли на этот раз твой Тэхён, — а голос… голос Хосока.
Резкий холод в теле, улыбки больше нет, только страх, который окутал всё тело. Дрожание в коленках и дыхание Хосока…
Кричать не удаётся — его рот закрыли, а руки чем-то привязали. Всё как в тумане и сейчас он доверяет только тому, что слышит.
— Попробуй только пикни, сука.
В кромешной тьме и тишине слышит, как Хосок встаёт, как становится напротив и сильно сжимает волосы, при этом заклеивая чем-то рот.
Мурашки по коже, страх сквозь тело, тревога и паника, слёзы на глазах… звук расстёгивающейся ширинки от джинс…
