Точка невозврата

Улыбка на лице Райота засияла теплом, таким родным, таким солнечным. И он тихо заговорил: — Это в переводе с испанского — персик. В провинции, где я проживал, так обычно нежно обращаются к любимым женщинам. Я удивлённо смотрела на него и невольно расплылась в улыбке. Любимым женщинам? Так меня ещё никто не называл. Нас снова захлестнула волна чувственных поцелуев. — Так ты испанец, — вернулась к разговору я. — Наполовину. Моя мама испанка, папа — гражданин США. До 16 лет, я жил вместе с родителями на юге Испании. Там такие пейзажи, просто загляденье. У нас был свой собственный персиковый садик, куда я часто сбегал в детстве, чтобы, укрывшись в тени, почитать приключенческие романы, — глаза его светились от воспоминаний, — но, когда мне исполнилось 16, родители развелись и было решено, что я переезжаю с отцом в США, а к маме буду ездить на каникулах. С моим мнением никто считаться не стал, но в Америке все оказалось не так и плохо, однако мне всегда не хватает тех золотисто солнечных лучей и уютных персиковых деревьев, — его лицо отображало такую любовь и такую тоску за домом. — Хотела бы я там побывать. — Может быть, однажды, когда все это закончится, и мир прекратит распадаться на куски, я поделюсь с тобой и этой частью моей жизни. Я задумчиво улыбалась, воображая себе эту жизнь — без перестрелок, митингов, хакеров и политических козней. Только я и он под палящим испанским солнцем. Прекрасная и спокойная жизнь, которой нам, скорее всего, не видать. Я помрачнела и решилась на вопрос: — Слушай, а как думаешь, почему Анонимус меня нанял? Вряд-ли я могла бы быть по настоящему полезной и вряд-ли бы они, по доброте душевной, захотели бы защитить меня от федералов. Его лицо переменилось. Из мечтательной расслабленности в мрачную сосредоточенность за считанные секунды. — Думаю они хотели держать всех, кто имеет хоть отдаленный контакт с их организацией при себе, используя разные рычаги давления, таким образом защищаясь от утечки информации и возможного раскрытия личностей. Тем более ты не была бесполезной, они видели как ловко ты оказываешь первую помощь, а такие люди всегда нужны в рядах сопротивления. Я молчала, переваривая сказанное. — Что же будет дальше? — тихо спросила я, — Мне всю жизнь на них работать? — Не знаю, melocotón, они то появляются, то исчезают, то дают задания, то молчат неделями. Чтобы не случилось дальше, ты будешь под моей защитой. В объятьях друг друга мы сидели до раннего утра, разговаривая обо всем и ни о чем одновременно. Общаться с ним было легко, мы будто были связаны на каком-то, неведомом мне ментальном уровне. Когда рассветные лучики солнца пронизали комнату насквозь, лаская наши лица, сладкая усталость взяла свое — и мы последовали за ней в царство грёз. Следующие дни прошли в романтическом тумане. Квартиру я не покидала — Райот строго настрого запретил, пока моя рана окончательно не затянется. Парень же выполнял задания Анонимуса, в которые меня не посвящали. Мы проводили эти теплые летние дни за разговорами, объятиями, поцелуями, сексом. Любовь захлестнула меня, это чувство наполняло каждую клеточку моего тела, врослось в душу, залезло под кожу. А когда я ловила его, полный обожания взгляд, эта любовь умножалась десятикратно. Одним довольно дождливым и холодным утром, я переключала каналы, в поисках чего-нибудь интересного. Райота со мной не было, он обычно возвращался с заданий Анонимуса в обед, или максимум задерживался до 4 часов вечера. Случайно наткнулась на новости и услышав следующее, потеряла дар речи. Ведущая телеканала вещала:

Сегодня, во время митингов был схвачен и взят под стражу один из приспешников хакерской группировки «Анонимус», который активно выступал на митингах, защищая протестующих от полиции. Правоохранительные органы отказались комментировать ситуацию, но назвали «кодовое имя» арестованного. В народе его именуют как…

Затаив дыхание, чуть ли не теряя сознание я услышала имя задержанного, и осела на пол.