Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Махиэнвер шла по тропинкам сада неспешно. Человека, с которым она планировала встретиться, пока нигде не было видно. Это порядком раздражало юную Госпожу, но виду она пыталась не подавать. Лишь иногда Махиэнвер величественно кивала, замечая кланяющихся слуг. Пусть даже нужный человек и задерживался, но зато у неё было время немного подумать о происходящем. Махиэнвер никогда не любила шахматы, в отличии от той же Наргизшах, но, тем не менее, часто наблюдала за тем, как отец играл с Багдадом. Султан Абдулла был непобедимым соперником. Каждая партия непременно заканчивалась тем, что Багдад расстроенно уходил к себе с поражением, но постоянно возвращался на следующий день. Шехзаде был очень упрямым и мечтал в один день всё же обыграть отца. Абдулла всегда улыбался ему и взъерошивал рыжие волосы, смеясь и поощряя. И когда они вновь садились за небольшой столик с шахматами, а лучи вечернего солнца освещали покои мягким оранжевым светом, Абдулла начинал поучать сына, пока тот хмурил брови и пытался разработать собственную стратегию, к чему его всегда и подталкивал Султан. Но, помимо Шехзаде, уроки усваивала и Махиэнвер. "Любой ценой сохраняй Короля. Пожертвуй пешкой, если это необходимо. Королева — самая сильная фигура, способная перемещаться как-угодно и куда-угодно. Не допускай врага на свою часть доски. Не дай пешке соперника стать дамкой. Королева — главный защитник Короля, её смерть — гибель для него. Никогда не надейся на быструю победу, но и не недооценивай врага. Даже если наступил эндшпиль и у тебя практически не осталось фигур, это ещё не проигрыш". Махиэнвер была настроена выиграть эту партию. Багдад ведь когда-то победил отца. — Госпожа, — мужской низкий голос прозвучал из-за спины. Махиэнвер вздрогнула, так как даже не услышала его приближение, и резко обернулась. — Фатих Паша. — облегченно выдохнула она, взяв себя в руки. — Вы заставили меня ждать. — Приношу глубочайшие извинения, моя Госпожа. — Фатих поднял голову и сверкнул своими серо-голубыми глазами. — Меня задержали после Совета Дивана. Ваш муж очень требователен. Слова о Девлете немного польстили Махиэнвер. Девушка улыбнулась и одобрительно кивнула. Извинения были приняты. Указав Паше на тропинку, уходящую в глубь сада, Махиэнвер попросила его следовать за ней. Всё таки возле дворца всегда ошивалось много слуг. Кто-то из них вполне мог донести о том, что Валиде Султан встречалась с Пашей, а этого допустить пока нельзя было. Махиэнвер намеревалась сохранить кристально чистую репутацию для себя. Оказавшись в тени деревьев, возле небольшого фонтана, заплетенного розовыми цветами, название которых Махиэнвер вспомнить не могла, она наконец остановилась. Фатих последовал её примеру. Всё это время он молчал, позволяя Госпоже собраться с мыслями, и украдкой наблюдал за ней. Хоть Паша и был старше девушки, но всегда чувствовал к ней глубокую симпатию. Фатих буквально восхищался её умом, хитростью и умением выходить из самых затруднительных ситуаций. Хоть одновременно с этим она и казалась ему безумно хрупкой. Это невольно вызывало желание защитить её любой ценой. Если уж быть предельно честным, то он даже мечтал когда-то увидеть её в роли своей жены. Вот только судьба сыграла злую шутку. Его прекрасный цветок попал в руки Крымского Ханзаде. И этого уже не изменить. В результате Фатиху приходилось довольствоваться лишь редким созерцанием её красоты издалека. Паша проклинал себя за то, что никогда не находил смелости признаться ей в своих чувствах. — Фатих Паша, я знаю, что Вы всегда были верны мне. — Махиэнвер зашла немного издалека, сложив руки в замок перед собой. Вода в фонтане шумела, смешиваясь с голосом девушки. — Вы можете быть уверены, что так будет и дальше. — учтиво произнес Фатих. Редкие лучи солнца, проникающие меж листьев, падали на его тёмные кучерявые волосы, придавая им новых оттенков. — Я не сомневаюсь в этом, Паша. — Махиэнвер еле заметно улыбнулась, из-за чего сердце Паши сжалось: как же она была прекрасна. — Потому с подобной просьбой я хочу обратиться именно к Вам. — Просьбой? — эхом отозвался Фатих, удивленно приподнимая брови. Махиэнвер редко выражала какие-либо просьбы. Обычно её слова звучали, как приказ. И Паша почему-то даже не сомневался, что так будет и в этот раз. — Дело касается моей сестры. — Махиэнвер оглянулась по сторонам, будто боясь, что их могут подслушать. — Наргизшах Султан хочет покинуть дворец. И я знаю, что остановить её вряд ли смогу, потому мне нужен кто-то, кто сопроводит её и будет следить за каждым шагом. Фатих какое-то время молчал в ответ на её слова. Мужчина нахмурил брови и выглядел явно не особо довольным услышанным. Более того, он не до конца понимал пока свою роль в этой истории. Да и возможность уехать со Стамбула насовсем вовсе его не устраивала. — С Султаншей можно отправить и простых шпионов, Госпожа. — подметил Фатих осторожно. Махиэнвер тут же одарила его недовольным взглядом, но мужчина даже не дрогнул. — Думаете я не подумала об этом, Паша? — фыркнула девушка, срывая один из цветков с фонтана. — Наргизшах слишком умна. Она легко вычислит шпиона и избавиться от него. Мне необходимо что-то более надёжное. — Вы имеете в виду меня в роли шпиона? — Фатих скептически хмыкнул и скрестил руки на груди. Он — государственный муж. Ему негоже просто бегать за Султаншей и делать доносы. Махиэнвер тем временем медленно расплылась в улыбке. Вертя цветок за тоненький стебелёк и внимательно вглядываясь в его сердцевину, девушка произнесла: — Кто сказал, что Вы поедете с ней в роли шпиона? Прежде, чем Фатих успел ответить, Махиэнвер сомкнула цветок между пальцев, сдавливая его до побеления костяшек. — Вы станете её мужем. — заключила она. Фатих почувствовал, как почва ускользает у него из-под ног, а страх липким холодом заползает под чёрный кафтан, густо обшитый золотыми нитями. Мужем?! То есть мало того, что он покинет столицу, так ещё и возьмет в жены незнакомую для себя девушку? У мужчины в горле встал ком, и он хрипло расхохотался. Махиэнвер такая реакция удивила. Наконец оторвав взгляд от цветка, она начала удивлено наблюдать за Пашей. Казалось, мир на мгновение сошел с ума. Всё вокруг закружилось в бешеном ритме и обрушилось на грудь Паше, не давая вздохнуть. Фатиху понадобилось несколько долгих минут, чтобы успокоиться. — И куда же я буду выслан? — Паша сложил руки за спину. Хоть он и улыбался, но на его лице отчетливо виднелась злоба. — Это не ссылка. — запротестовала Махиэнвер, покачав головой. — Ты будешь назначен санджак-беем Трабзона. Я уже говорила на этот счет с Султаном. Там ты пробудешь с Наргизшах, пока она не поймет, что все её попытки что-то предпринять бессмысленны. После этого она сама захочет вернуться. — То есть Вы уверенны, что Наргизшах Султан готовит заговор? — перебил её Фатих. Махиэнвер поджала на мгновение губы, не будучи уверенной в ответе. Она ещё не разгадала намерения своей сестры. Наргизшах попросилась в Трабзон, приводя в виде аргумента своё большое желание посетить бывший санджак их отца. Это не выглядело подозрительным, но на душе Махиэнвер всё равно было неспокойно. — Возможно. — наконец выдавила она и, разжав ладонь, выбросила цветок в воду. — В любом случае, Вы, Паша, должны стать её мужем и отправиться в Трабзон. Ваша основная задача проста: следить за действиями Наргизшах и рассказывать обо всём мне. Фатих сцепил зубы до боли в скулах. Ему не нравился этот план. Он был категорически против, но Махиэнвер, похоже, и слушать ничего не хотела. — А что если от меня она попытается избавиться так же, как и от предположительных шпионов? Что тогда? — Фатих наклонил голову набок. Его серо-голубые глаза потемнели. — Во-первых, Вы — Паша. За Вашу смерть ей придется ответить. — Махиэнвер гордо вздёрнула подбородок и ухмыльнулась. — А во-вторых, Вы же не так глупы, чтобы пасть от руки женщины, верно? Фатих горько улыбнулся каким-то своим мыслям. Султанша определенно знала, на что надавить. Больше аргументов против этого брака, как на зло, не находилось. Вместе с тем Фатих прекрасно понимал, что стоит перед выбором. С одной стороны, уехав в Трабзон, он терял и возможность повышения в столице, и Махиэнвер, от которой будет отделен на сотни тысяч километров. Но с другой стороны, если он откажется от этого плана, то всё равно потеряет Госпожу, но зато у него останется шанс подняться к титулу Великого Визиря. Внутренне Паша разрывался между этими двумя вариантами. Ни одни, ни другой особо его не утраивал, ведь не предусматривал благосклонность Махиэнвер. Но во втором у него хотя бы была желанна власть. А имеет ли она смысл, если Госпожа перестанет на него даже смотреть? — Так что? — подливая масла в огонь, спросила Махиэнвер. — Вы согласны стать мужем Наргизшах Султан? Фатих отвел взгляд в сторону. Когда он не смотрел на Госпожу, ему было проще думать. — А какова выгода для меня? — когда Фатих вновь перевел своё внимание на Махиэнвер, его глаза были почти стеклянными. Паша хватался за соломинку, как утопающий. Махэнвер замешкалась, но достаточно быстро взяла себя в руки: — Когда Вы вернетесь вместе с Наргизшах в Топ Капы, а это непременно произойдет, я в этом уверенна, я с помощью своего мужа возведу Вас к титулу Великого Визиря. Надломленная часть души Фатиха будто вмиг срослась. Неужели есть третий вариант? Он всё таки станет мужем Наргизшах, уедет с ней, а когда спустя какое-то время вернется, то получит титул Великого Визиря. И при всём этом Махиэнвер окажется безмерно довольной и благодарной ему. Он убьет сразу двух зайцев одним выстрелом. Конечно, оставался ещё вариант, что Наргизшах не захочет возвращаться. Но кто сказал, что её будут спрашивать? При необходимости Фатих превратит её жизнь в Трабзоне в ад — и она сама попроситься назад в Стамбул. Мужчина почувствовал удовлетворение и даже улыбнулся. — Моей задачей будет только следить за Госпожой? — Фатих небрежным движением поправил свои тёмные волосы, растрёпанные ветром. — Да. Следить и докладывать мне. — Махиэнвер удовлетворительно кивнула. — Будем связываться лишь через нескольких гонцов, дабы быть уверенными в том, что письма не перехватят. Уверяю Вас: это ненадолго. — Я согласен. — ответил Фатих, даже не задумавшись. Его лицо просияло от мысли о вознаграждении за эти временные неудобства с этим браком. — Я всегда знала, что на Вас можно положиться. — довольно заключила Махиэнвер и по-дружески сжала его предплечье. Фатих почувствовал, как сердце в груди начало биться вдвое чаще. Прикосновение Госпожи было таким лёгким и приятным. — Свадьба будет через месяц. Подготовку уже начали. — продолжила Махиэнвер и, к сожалению, Фатиха, забрала свою руку. — Никому и ни за что не упоминайте о нашем разговоре. Пусть всё останется небольшой тайной. Нашей тайной. Сразу после этих слов Госпожа кивнула Паше и, подбирая юбки платья, направилась по тропинке назад ко дворцу. Фатих, всё ещё будто чувствуя её прикосновение, лишь наблюдал за тем, как ветер играл с её каштановыми волосами. Возможно, судьба всё же улыбнулась ему. В конце-то концов, неужели он не сможет справиться с одной единственной девчонкой, так сильно рвущейся в Трабзон? ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Тихий ужин с Великим Визирем и его дочерью — Майсун Султан, должен был помочь Девлету немного разобраться во всём и укрепиться у власти. Султану не хотелось признавать, что его положение пока было слишком шатким, но с фактами не поспоришь. Девлету необходимо было наладить отношения хоть с кем-то. А кто в такой ситуации будет лучшей кандидатурой, нежели Атмаджа? Султан хотел показать ему свое искреннее уважение. Хоть он и был Крымским Ханзаде, которого многие были отнюдь не рады видеть на престоле, но действовать самостоятельно пока не был намерен. Атмаджа был более опытен в управлении Империей, а о его близких отношениях с покойным Султаном Абдуллой и вовсе ходили легенды. Если хотя бы в самом начале Великий Визирь окажет поддержку новоиспеченному Падишаху, далее будет уже намного проще. — Я очень рад, что и Вы, и Майсун Султан пришли на этот ужин. — Девлет говорил с легкой улыбкой на устах, внимательно рассматривая гостей, пока слуги мешкали по комнате, принося всё новые и новые блюда. Атмаджа сидел прямо напротив Девлета. Его карие глаза блестели так же ярко, как и драгоценные камни на тёмно-зелёном кафтане. Мужчина был, по правде, слегка озадачен приглашением Повелителя, но проигнорировать его уж точно не смог бы. В интересах Атмаджи было процветание Империи. Лишь сообща это было возможным. — Это честь для нас. — кратко обронил Великий Визирь и улыбнулся поверх чаши со щербетом, который он как раз пил. Майсун тоже отреагировала достаточно сдержанно, но с улыбкой на устах. Девушка не была в восторге от Ханзаде на престоле, но занимать какую-либо сторону не спешила. Султанша наблюдала, пока основной план выстраивал отец. Как бы там ни было, а у них с Атмаджой всегда был собственный нерушимый союз. — Я в Османской Империи пока чувствую себя гостем, если быть честным. — Девлет произнес эти слова с некой иронией. Другого, впрочем-то, он и не ожидал. Но встретиться взглядом с Пашей в этот момент не решился, боясь, что в его холодном взгляде всё же промелькнут истинные эмоции. — Это пройдет. — впервые за весь вечер заговорила Майсун. Её почти чёрные глаза почему-то остановились на перстне на правой руке Падишаха. — Но Вам следовало бы отвыкнуть от прежней жизни. Я бы даже сказала: отказаться от неё. Заметив её взгляд, Девлет на мгновение застыл. Майсун была единственной из всех Султанш Династии, кто навевал на него странное липкое чувство подозрения. Она была весьма остра на язык и непредсказуема. Девлет никогда не был знаком с её покойной матерью — Эсмахан Султан, но уже не раз слышал о том, что она — её полная копия. Потому, наверное, у Султана и не возникало особого сожаления из-за того, что он никогда не встречал Госпожу. Поставив чашу на стол, Султан всё же взглянул на перстень, на который намекнула Майсун. Большой алый рубин в золотой оправе. Девлет почувствовал мурашки по своей коже. Этот перстень был подарком его отца. Хан каждому из сыновей в свое время дал такой. Это было небольшим напоминанием о том, что, где бы они не оказались, как далеко их не занесла судьба, всегда они остаются братьями, наследниками Династии Гиреев. И так же, как эти гранаты были одинаково алыми, так и в жилах каждого из них текла одна кровь. — Некоторые вещи мы не можем вычеркнуть из нашей жизни, дорогая. — в разговор вступил Атмаджа, заметив напряжение Девлета. Султан невольно выдохнул, когда Майсун хмыкнула и отвела взгляд в сторону, видимо, утратив после слов отца интерес к перстню Падишаха. — Это верно сказано, Паша. — Султан кивнул и улыбнулся карем губ, вновь возвращая своему лицу прежнее спокойствие. Этим выпадом Майсун явно показала свое отношение к корням Девлета. — Лучше давайте поговорим о Серхате Паше. — Атмаджа задумчиво пригладил свою тёмную бороду. — Что с ним? — Девлет непонимающе взглянул на Великого Визиря, но мужчина казался абсолютно спокойным. Султан иногда удивлялся тому, как в любых ситуациях Атмаджа умудрялся быть нерушимым, как кремень. — Не мне Вам указывать, Повелитель, — почтительно произнес Атмаджа, — но Серхат Паша достаточно скользкий. Ему не стоило бы вот так сразу доверять. Серхат всегда действует лишь в угоду себе. Об этом все знают. — Почему тогда Султан Абдулла держал его при себе? — не растерялся Девлет. Как бы там ни было, а Атмаджу Султан тоже плохо знал пока. С чего бы тогда сразу доверять ему? Атмаджа ухмыльнулся. Небрежным движением поправив свои чёрные волосы, он пожал плечами: — Видите ли, Повелитель, обязанности Серхата лучше самого Серхата никто не может выполнить. В этом и вся причина. — Правда? — Девлет выпрямил спину. Хоть на столе и находилось множество самых различных блюд буквально на любой вкус, но аппетит резко улетучился. Разговор набирал оборотов, а его темы затрагивали весьма рискованные вопросы. — Мне кажется, что Вам просто не нравится Серхат Паша. — Да как Вы смеете? — возмущенно вмешалась Майсун, со стуком опустив один из столовых приборов на стол. Её карие глаза начали гореть гневом. Девушка так же выпрямилась и намеревалась сказать что-то ещё, но Атмаджа примирительно накрыл своей ладонью её руку. Девушка осеклась, но извинений так и не произнесла. Облизав пересохшие губы, она продолжала сверлить Падишаха взглядом. Пусть он и занял Османский престол, но это ещё не значит, что может проявлять неуважение к таким великим людям, как её отец. Хотя сам Девлет на слова девушки отреагировал достаточно холодно, учтиво сделав вид, что и вовсе ничего не заметил. — Если бы мы говорили о моих симпатиях, — начал Атмаджа, всё ещё держа дочь за руку, — то я сразу же попросил бы снять с должности Мурада Пашу, которого откровенно недолюбливаю, но, как видите, я о нём ещё и словом не обмолвился. На словах о Мураде сердце Майсун пропустило удар. Девушка невольно покосилась на Атмаджу. Возможно, Девлет и не заметил истинных эмоций Паши (а именно, злобу), но девушка знала отца слишком хорошо. Прикосновение Атмаджи почему-то стало буквально жечь руку. Майсун пришлось приложить немало усилий, чтобы не убрать её прямо сейчас. Девушка считала несправедливым такое отношение отца к Мураду, хоть причин таких мыслей назвать не могла. Султан тоже, казалось, растерялся при сложившихся обстоятельствах. Девлету стало как-то не по себе. Видимо, в Совете Дивана всё было не так уж гладко. И дело было даже не в том, что одни приняли его в роли правителя, а другие — нет. Это были мелочи. Паши, вроде, и работали на благо государства, но, как оказалось, ненавидели друг друга в своем большинстве. Совет Дивана был ничем другим, кроме как банкой со скорпионами. Они жалили друг друга и убивали, намереваясь пробраться выше. — Повелитель, я всегда действую в интересах государства. — когда пауза затянулась, в разговор вновь вступил Атмаджа. Кажется, реакция Султана его ничуть не беспокоила. — Мне Вы можете доверять, уверяю Вас. Как и моей дочери. Взгляд Великого Визиря обратился к Майсун. В нем проскользнуло непонимание, когда он заметил бледность лица дочери и её слегка возмущенный вид. Но Султанша быстро постаралась это скрыть. Отвернувшись от отца, она натянуто кивнула Падишаху, забирая свою руку из-под ладони Паши. И хоть в голове до сих пор и проносились эхом слова Атмаджи о Мураде, но девушка всё же смогла улыбнуться. — Мы с отцом приготовили Вам подарок. — поспешила сменить тему Майсун. Это не скрылось от внимания Атмаджи, но мужчина лишь неодобрительно поджал губы. — Бахарназ! Всего мгновение — и на пороге появилась темноволосая Хатун, облаченная в платье кофейного оттенка. В руках девушка держала большую шкатулку, которая на вид выглядела достаточно увесистой. Это и была Бахарназ Хатун. Поклонившись, она неспешно прошла прямо к Повелителю. Остановившись возле него, девушка дождалась знака от своей Госпожи, а затем открыла шкатулку, одной рукой всё ещё придерживая её за дно. Настороженный Девлет вмиг расслабился. На бархатной подушечке, аккуратно уложенной в деревянную простую шкатулку, лежал кинжал, чьи ножны и рукоять были густо украшены мелкими драгоценными камнями. С первого взгляда в нем не было ничего особенного. Но, видимо, ставка делалась скорее на символизм подарка, а не его уникальность. Взгляд Султана невольно скользнул выше — к лицу темноволосой рабыни, которая склонилась перед ним со шкатулкой. Девушка, внимательно изучавшая его черты, не успела отвести взгляд своих голубых глаз в сторону. Пойманная врасплох, она не мгновение замешкалась, улыбнулась краем губ и примирительно опустила голову. Девлет не сдержал ухмылку. — Видимо, подарок всё же понравился. — Атмаджа, кажется, не заметил, как Султан с Хатун переглянулись. — Я надеюсь, он всегда будет с Вами, дабы защитить и уберечь. Девлет кивнул и взял кинжал со шкатулки. Бахарназ тут же поклонилась и поспешила отойти в сторону. Султан тем временем вытащил оружие с ножен и внимательно осмотрел лезвие. — Очень дорогая и ценная вещь. — Девлет задумчиво кивнул. — Но я всё же надеюсь, что мне не придется использовать его никогда, кроме битв с неверными. С его стороны это был явный намёк, который отлично понял и Атмаджа, и Майсун. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
— Мне кажется, Коркут Паша вполне мог бы встать на нашу сторону. — Наргизшах размышляла вслух, расхаживая медленно взад и вперёд по своим покоям. В её руках был список с именами Пашей и всех важных государственных деятелях. В столь короткие сроки было сложно собрать хоть какую-то ценную информацию, но даже те крупицы, которые попали в руки её информаторов, наталкивали Госпожу на кое-какие мысли. Перед тем, как уехать в Трабзон, ей необходимо было присмотреть себе союзников. Без поддержки с Дивана её попытки посадить на престол Шехзаде Багдада были бы жалкими и безрезультатными. — А как тебе этот шелк, Наргиз? По-моему, отлично подойдет для свадебного платья, если пустить его на юбку. — Алтын тем временем сидела на кровати сестры, окруженная различными лоскутками ткани. При чем все они были разбросаны не только по самому ложе, но и по полу. При всем этом Алтын вполне точно могла сказать, какие уже рассмотрела и посчитала просто ужасными, а каким стоило бы уделить внимание. Хотя со стороны, для той же Наргизшах, вся эта система выглядела полнейшим хаосом. — Мне без разницы, Алтын. — бросила Наргизшах сперва отстранено, а затем резко остановилась и обратила свой недовольный взгляд к сестре. — Ты вообще меня слушаешь? Алтын вздохнула и отбросила шелк в сторону. — Конечно слушаю, Наргиз. — девушка нахмурила свои тёмные брови. — Но пойми: так просто ты союзников не определишь. Многие сейчас выбирают сторону Девлета просто потому, что выхода другого не видят. Даже если ты скажешь им о том, что Багдад жив, никто всё равно не поверит. Им будут нужны доказательства. А их у нас пока нету. Наргизшах тяжело вздохнула. — Ты права. — призналась она и, скомкав лист с именами Пашей и краткой информацией о них, бросила его на стол. Далее, подобрав подолы своего бежевого платья, Госпожа неспешно подошла к кровати и села рядом с сестрой, перед этим недовольно отбросив ткани, дабы освободить себе место. Алтын наблюдала за ней напряженно. Ей всё ещё не нравилась идея с браком, но другого выхода пока не намечалось. Если бы была возможность, Алтын с удовольствием своими бы руками задушила Махиэнвер за то, что её сестра поставлена в столь затруднительное положение. — Имя твоего мужа уже известно? — голос Алтын звучал твёрдо, хоть серые глаза и выдавали легкий страх. Наргизшах в ответ лишь отрицательно покачала головой. — Махиэнвер сказала, что познакомит нас завтра. — в тоне Наргизшах проскользнула сталь. Но Алтын заметно оживилась, услышав этот факт. Полностью развернувшись к сестре, девушка даже не придала значения тому, что ещё несколько тканей упали на пол. — Я могу пойти с тобой? — выпалила Алтын. Наргизшах невольно отпрянула от неё и нахмурила брови. — Нет, конечно! Что за глупости? — Наргизшах выглядела действительно удивленно и, одновременной с тем, злой. Она понимала, что впуталась в неприятности, из которых пока не имела представления, как выбраться. Но замешивать сюда ещё и сестру явно не собиралась. Пусть Алтын обижается на нее и кричит, но в будущем она непременно поймет, что всё это ради её же блага. — Но почему? — как и ожидалось, Алтын потребовала объяснений. Недовольно скривившись, девушка скрестила руки на груди и начала сверлить сестру требовательным взглядом. — Ну, во-первых, с этого ничего хорошего явно не выйдет. Это только мое дело. — Наргизшах нахмурилась и снова поднялась с кровати. — Во-вторых, там будет Махиэнвер. Боюсь, как бы ей в голову не пришла идея и тебя за кого-то замуж выдать. Алтын удивленно вздернула брови, а затем ухмыльнулась. — Я смогу за себя постоять. — Алтын произнесла это с такой уверенностью и даже гордостью, что Наргизшах не смогла сдержать смех. Её сестру это удивило. Она непонимающе заморгала, а затем возмущенно взяла Наргизшах за предплечье, дабы привлечь её внимание. — Почему ты смеешься? — в голосе Алтын проскользнула обида. Девушке не нравилось, что хоть они давно и выросли, но Наргизшах до сих пор не воспринимала её всерьез. Для неё Алтын навсегда оставалась маленькой девочкой, которой для удержания равновесия приходилось цепляться за юбки старшей сестры. — Глупая моя. — протянула Наргизшах с нежностью в голосе. На её устах вмиг расцвела улыбка. Та самая ласковая и любящая, которую она всегда дарила лишь своей сестре. Взяв лицо Алтын в свои ладони, Наргизшах наклонилась к ней и притронулась своим лбом к её. На мгновение повисла тишина. Алтын даже прикрыла глаза, всё ещё держа сестру за предплечье. — Я не прощу себе, если с тобой что-то случится. — почти прошептала Наргизшах. — Пожалуйста, не спорь с этим. После смерти мамы и папы, ты — единственная, кто у меня остался. Алтын поджала губы и хотела возразить, но какое-то внутреннее чувство её остановило. Она — единственное, что осталось у Наргизшах. Удивительно, но Алтын никогда даже не задумывалась о том, насколько сложно её сестре нести это навалившееся бремя. — Хорошо. — на выдохе произнесла Алтын, приоткрыв глаза. — Но если ты хочешь, чтобы я была в порядке, то тебе придется всё таки выбрать между шелком и атласом. Иначе швея, которой поручено сшить твое свадебное платье меньше, чем за месяц, убьет меня за задержку заказа. Наргизшах не смогла сдержать смех, что повлекло аналогичную реакцию и у Алтын. Удивительно, как даже в самые тёмные времена, у них всегда получалось вызывать улыбку на лице друг друга. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Махиэнвер неспешно вошла на террасу, где её уже ждал Девлет. Мужчина стоял прямо у перил, задумчиво смотря куда-то перед собой на тёмные воды Босфора. Девушке даже показалось, что он не сразу заметил её появление. Впрочем, так было даже лучше. Подойдя, Султанша нежно обняла Девлета со спины, прижавшись к нему как можно ближе. Султан на мгновение вздрогнул, будто от холода, а затем расслабился, накрывая ладонями руки супруги. — Добрый вечер, мой Повелитель. — произнесла Махиэнвер немного приторно. — Добрый. — обронил Султан после легкого вздоха и обернулся. Его супруга находилась прямо перед ним. Невысокая, с копной каштановых волос, собранных в замысловатую прическу, с сияющими темными серо-зелеными глазами, она стояла перед ним, облаченная в красное платье, чьи лёгкие рукава развивал ветер. Конечно же, девушка не забыла и об украшениях. Небольшой кулон в виде тюльпана лежал между ключиц, а диадема в волосах поблескивала в свете луны. Махиэнвер была прекрасна. Вот только для Девлета этой холодной красоты было слишком мало. — Пойдемте в покои, здесь слишком холодно. — в голосе Махиэнвер звучала забота. И Девлет подчинился не потому, что замёрз или послушался её. Он просто желал поскорее покончить с тем, за чем на самом деле пришла его жена. Оказавшись в покоях, Султан почувствовал, как в них душно по сравнению с террасой. Это вызвало в теле неприятное ощущение. Но Махиэнвер, казалось, ничего даже не заметила. Встав напротив него, девушке из-за разницы в росте пришлось немного запрокинуть голову, дабы взглянуть мужу в глаза. Девлет чисто машинально приобнял её за плечи. Махиэнвер прикрыла глаза и легко поцеловала его. — Я отправила письмо в Старый Дворец. — произнесла она, оставляя на его устах ещё один поцелуй. — Я хочу, чтобы моя Валиде вернулась в Топ Капы, где ей и положено быть. Девлет уже давно заметил, что обо всех решениях, в которых Махиэнвер сомневалась, она пыталась сообщать ему в весьма интимных обстоятельствах, прямо между поцелуями. Девушке казалось, что так она может притупить его бдительность и получить одобрение даже на те поступки, которые Султану не нравились. Но правда была в том, что Девлету было абсолютно плевать и на то, что она выдает свою сестру замуж, и, тем более, на то, что она хочет вернуть во дворец свою мать. Это были гаремные дела. А они мало заботили молодого Падишаха. В его голове сейчас крутились другие, более серьезные и важные мысли. Но, впрочем, его реакция в виде отстраненного кивка всегда полностью устраивала обоих. Внезапно Махиэнвер остановилась. Всё ещё обнимая его за шею, девушка как-то вопросительно заглянула прямо в глаза Девлета. Это явно не предвещало ничего хорошего, но Султан всё же улыбнулся, пытаясь немного скрасить нарастающее напряжение. Они оба лишь делали вид счастливых влюблённых, как того требовало их нынешнее положение. Но в целом брак был построен лишь на сухом расчете. Махиэнвер получила титул Валиде, а Девлет стал Султаном. Обе стороны очутились по ту сторону своих мечт. Вот только не знали они перед заключением никяха, что как только их планы воплотятся в жизнь, они отнюдь не будут счастливы и захотят большего. Девлет имел безграничную власть над половиной мира и считался тенью Всевышнего на земле, но при этом не мог заполучит единственную девушку, к которой почувствовал сильное, практически ломающее рёбра влечение, — Алтын. Махиэнвер стала Валиде Султан и Хасеки самого Падишаха, но при этом в её жизни не было человека, который бы её любил. Да и все её прихоти всё ещё были, хоть и формально, но ограничены мужем. — Девлет, я хочу родить тебе сына. — слова сорвались с уст Махиэнвер легко и достаточно уверенно. Девушка пыталась заметить хоть малейшую смену эмоций на лице Султана, но тот оставался хладнокровным. Наследник был обязательной частью его правления. Чем раньше на свет появится Шехзаде, тем меньшая вероятность того, что люди захотят поднять бунт. Сын может укрепить его на престоле. Но... Хотел ли он, чтобы матерью его первенца была Махиэнвер? Нет. Однозначно, нет. Девлет мечтал в свое время иметь не только власть, но и крепкую семью, воспитать сына так, как он считал нужным — достойным быть продолжением Династии Гиреев. Но наперёд было известно, что если матерью наследника станет Махиэнвер, она попросту заберет мальчика. Султанша и так при любой удобной возможности заявляла о своем происхождении, нередко намекая на то, что Девлет явно её не достоин и сидит на престоле только потому, что она того хочет. Не было никаких сомнений, что маленькому Шехзаде с детства будут внушать то же самое. Никто даже не вспомнит о том, что в его жилах течет кровь Гиреев. Всем будет важно лишь, что он наследник османов. — Нам нужен наследник. — произнесла Махиэнвер, когда пауза затянулась. И в этот момент Девлет почему-то вспомнил о той Хатун, которая поднесла ему подарок Великого Визиря и его дочери во время ужин. Понимая, что от него ждут ответ, Девлет не стал тянуть и на этот раз сам поцеловал Махиэнвер. Девушка восприняла это за согласие со своими словами. Султану даже показалось, что он сквозь поцелуй почувствовал, как она улыбается. В какой-то мере Девлету даже стало противно от этого. От мысли о том, что его просто используют. И пока они освобождали друг друга от одежды, девушка мысленно молила, чтобы в эту ночь небеса послали ей ребёнка, пока мужчина просил совсем об обратном. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Серхат Паша улыбнулся, услышав шаги своего коллеги. Прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, он стал ожидать, когда же его гость зайдет. А шаги тем временем неумолимо приближались. — Я уже заждался, Мурад Паша. — произнес Серхат почти лениво, когда двери наконец открылись. На пороге действительно показался темноволосый Мурад. Его глубокие голубые глаза не выражали ничего, кроме холодного спокойствия. — Я не намерен оставаться здесь надолго. — сразу же отрезал Мурад, закрывая за собой двери. — Потому хотел бы сразу узнать причину, по которой ты меня позвал. Мурад, видимо, был совсем не в восторге от своего пребывания в кабинете Серхата. Он никогда особо не жаловал этого Пашу, как, впрочем, и всех других. Мурад в их обществе был изгоем, отщепенцем, которого с большим удовольствием каждый пытался пнуть. Никто не желал воспринимать его серьезно или вовсе обращать внимание на то, что он говорит. В их глазах Мурад был второсортным, недостойным даже чистить их сапоги по большим праздникам. Наверное, потому мужчина научился держаться обособленно и постоянно находиться в тени. У него не было другого выбора или других возможностей, ведь все попытки сопротивления заканчивались ещё большим презрением. Единственный человек, который понимал его и действительно ценил, — это Султан Абдулла, но и тот погиб. Теперь Мурад, как никогда ранее, чувствовал давление. Чего только стоил один взгляд Атмаджи Паши в его сторону. — Какой ты нетерпеливый. — Серхат взмахнул рукой, будто отгоняя от себя назойливое насекомое. — Это немного скучно. Но будь по твоему. То, от чего так страдал Мурад, Серхат и хотел использовать. За харизмой этого Паши скрывался не только ум и хитрость, но ещё и способность манипулировать, чем он нередко пользовался. Выпрямившись, Серхат заложил руки за спину и подошел ближе к своему гостю. Мурад невольно нахмурился, но с места так и не сдвинулся. Что бы Паша не предложил, он намерен был отказаться, ведь всем известно, что любая игра Серхата ведется по его собственным правилам, а построены они так, что все, кроме него самого, всегда проигрывают. — Я хочу предложить тебе союз. — Серхат слегка наклонил голову набок, дабы встретиться взглядом с Мурадом, ведь сам он был немного выше него. — Союз? — Мурад, казалось, даже не был удивлен. Или же умудрился очень хорошо скрыть свои истинные эмоции. — С чего бы мне вступать с тобой в союз? Мурад сузил свои голубые глаза, а по лицу Серхата пробежала ухмылка. — Атмаджа Паша тебя ненавидит. Лишь вопрос времени, когда он захочет от тебя избавиться. — Серхат умело играл на слабостях Мурада. И как бы последнему не хотелось это отрицать, но внутри него мелькнул какой-то огонёк надежды. Нет. Он не мог так просто купиться на всё это. Серхат всегда действовал лишь в своих интересах. Что-то здесь не так. Где-то должен был крыться подвох. Судорожно соображая, Мурад какое-то время молчал. Его взгляд был направлен на собеседника, хотя мысли были явно где-то намного дальше. — Тебя это волновать не должно. — наконец выпалил Мурад, хоть всё его нутро и кричало о том, чтобы он согласился. — Ты наивен, Мурад. — Серхат хрипло засмеялся и по-дружески похлопал своего коллегу по плечу. — После смерти Султана Абдуллы ты остался абсолютно без поддержки. Думаешь, что сможешь выстоять в борьбе с Великим Визирем, если будешь один? Не смеши меня. — Ни для кого не секрет, что Атмаджа Паша меня ненавидит. Это правда. — Мурад скептически покосился на руку Серхата, которую тот всё ещё держал на его плече. — Но он не станет действовать в угоду своим принципам, ставя их выше блага Империи. — Ах, благо Империи. — Серхат наиграно-понимающе закивал и вновь ухмыльнулся. Убрав руку с плеча, он подошел к своему рабочему столу и взял с карты одного из солдатиков. Мурад вопросительно приподнял брови, но говорить ничего не стал. Серхат тем временем сжал фигурку в своим пальцах и обратил взор к собеседнику. — Атмаджа Паша позволил Гирею сесть на престол, потому что другого выбора у нас, вроде бы, не было.— Серхат задумчиво покрутил солдатика. — Но ты никогда не думал, что Великому Визирю это очень выгодно? — На что ты намекаешь? — Мурад непонимающе переводил взгляд с солдатика на Серхата, который теперь направил всё свое внимание на фигурку в руках. Мужчина откровенно не понимал, что от него хотел Паша и зачем он вовсе был в его кабинете. Если Серхату нужны союзники, тогда почему он не пригласил кого-то другого? Мурад ведь не имел никаких связей или особого уважения. Он и себе помочь особо не мог, не то, что состоять в союзе и что-то решать с другими. — Если Атмаджа Паша правильно сыграет в эту партию, то Султан Девлет окажется в его руках так же, как и этот солдатик в моих, — абсолютно беспомощный, без своей воли и каких-либо амбиций. Грубо говоря, у власти станет Великий Визирь, а не ничтожная кукла в его руках. — Серхат протянул солдатика, зажатого между большим и указательным пальцем, вперед, будто давая возможность Мураду лучше его рассмотреть. — Понимаешь, к чему я веду? — Да. — Мурад утвердительно кивнул. — Но всё это лишь твои догадки, Серхат. — Правда? — Серхат вмиг зажал солдатика в ладони и небрежно бросил его на стол. Фигурка с тихим стуком ударилась о деревянную поверхность. — Забавно, что ты веришь хоть немного в то, что говоришь. Потому что я склонен брать во внимание факты. А они говорят о том, что во время ужина, на котором присутствовали Султан, Великий Визирь и Майсун Султан, Атмаджа советовал Падишаху не доверять мне, ведь я, по его словам, очень скользкий тип. Кроме того, во время дискуссии прозвучало и твое имя, Мурад, в, скажем так, не очень лестном контексте. Мурад заметно помрачнел. Его руки невольно сжались в кулаки, а голубые глаза будто покрылись странной дымкой. Мужчина занервничал, судя по тому, как бешено начала колотиться вена на его шее. — Откуда ты это знаешь? — недоверчиво спросил Мурад. — Одна птичка напела мне прямо на ухо. — съязвил Серхат. — Не делай из себя дурака, Мурад. Ты будто не знаешь, как достают такую информацию. — И что теперь? Разговоры ещё ничего не значат. — Мурад отрицательно покачал головой. Он не знал почему, но не желал верить, что от него хотели избавиться. Да, он не раз терпел колкие фразы и издёвки, но его никогда не пытались убить или убрать любым другим способом. — Не значат. — Серхат утвердительно кивнул. — Но смотри в оба, мой дорогой друг. Семя сомнения в душе Султана уже посеяно. Мурад хотел было что-то сказать, но осекся. Теперь-то всё стало предельно ясно. В разговоре упоминали его имя и имя Серхата. А это означает, что в списке Атмаджи они стояли на первом месте. Очевидно, что сам Серхат пачкать руки не хотел, но за свое место уже начал побаиваться. Ему просто нужен брат по несчастью, который займется грязными делами. И кто знает, может, Серхат ещё и повернет всё так, что не просто сместит Атмаджу, но ещё и встанет на его место. — Так что? Теперь ты согласен на союз? — Серхат не намеревался ждать дольше. Мурад и так забирал слишком много времени своими сомнениями. А если Серхат хотел побыстрее справиться с Атмаджой, мешавшим его планам, то ему следовало бы поторопиться. Иначе единственная возможность получить повышение в должности ускользнет прямо из-под носа. — Нет. — Мурад звучал категорично, что немного удивило Серхата, ожидавшего услышать совсем другое. — Что значит "нет"? — сузив глаза, недоверчиво переспросил Серхат. — Разве моих доводов тебе не достаточно? — Вполне. — Мурад пожал плечами в невинной манере. — Но я как-то не слишком горю желанием выстроить тебе дорожку к титулу Великого Визиря своими руками. Уж слишком много мозолей я получу в процессе. С этими словами Мурад развернулся на пятках и зашагал прочь, давая понять Серхату, что он абсолютно не желает продолжать этот разговор. Впрочем, Паша был и не в состоянии. Лицо Серхата буквально побагровело от злости. Казалось, ещё немного и он просто начнет крушить всё направо и налево. — Только не ползи ко мне, Мурад, когда Атмаджа Паша тебя раздавит! — бросил ему вслед разъяренный Серхат. По спине Мурада из-за этих слов почему-то пробежались мурашки, но, тем не менее, он не обернулся. Говорят, что оборачиваться — плохая примета, когда идешь через ад.