Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
После отъезда Наргизшах дворец будто опустел. Алтын почти всё время проводила в покоях, не имея желания встречаться с кем-либо из членов Династии, а в особенности с Махиэнвер. Большую роль в этом так же играла опека Кивилцим, которая, даже несмотря на слова Алтын о том, что с ней всё хорошо, продолжала до мельчайших деталей следить за здоровьем Султанши. Дошло даже до того, что женщина никуда не отпускала её одну. С одной стороны, Алтын её понимала, но с другой, её раздражал такой контроль, ведь она уже давно не была ребёнком. Получить краткую весточку от Серхата Паши было неожиданно. Алтын даже сперва сомневалась, стоит ли ей идти. А вдруг ловушка? Но любопытство взяло верх. В любом случае, не станет же Серхат вредить ей открыто прямо в саду? — Госпожа. — голос Паши прозвучал откуда-то сбоку, когда девушка проходила очередной поворот. Алтын замерла на месте, повернув голову на звук. Серхат стоял меж деревьев, заложив руки за спину. Одетый в тёмно-зелёный кафтан он выглядел как-то мрачно. На его голове был тюрбан с массивной брошкой с рубином. На устах Паши была привычная ухмылка. Алтын недовольно закатила глаза, но всё же подошла, подобрав подолы своего платья. — А я всё думал, придете ли Вы. — Серхат немного запрокинул голову и взглянул на девушку свысока. Алтын такой жест не понравился, но она лишь ухмыльнулась, копируя манеру Паши. — Не заставляйте меня пожалеть об этом. — сузив серые глаза, девушка невинно пожала плечами. Какое-то время они стояли молча. Алтын вглядывалась в черты лица Паши, пытаясь предугадать его намерения, пока Серхат с непривычно серьезным видом наблюдал за тем, как ветер развивал тёмные волосы Госпожи. Мужчина будто думал о чём-то. Возможно, даже сомневался. Впервые Госпоже стало не по себе. На всякий случай она оглянулась по сторонам, но рядом не было никого. Лишь шуршание листьев и одинокие деревья. — Я хотел Вам кое-что отдать. Вернее... — Серхат запнулся, чувствуя, что не может найти правильные слова. Такое с ним было впервые. Сжав губы в тонкую линию, мужчина опустил руку в карман кафтана. Алтын заметно напряглась, сжав между пальцев подол собственного платья. Но вместо ожидаемого кинжала или яда, Серхат вытащил нечто небольшое, зажатое в кулак. Алтын скептически приподняла брови и хотела было посмеяться над ним, но в тот же миг побледнела. Паша разжал кулак — и из него выпал серебряный кулон, конец цепочки которого был зажат между пальцами. Таким образом украшение всё ещё оставалось в руках мужчины. Алтын сглотнула, легко узнав круглую форму кулона с незамысловатым цветочным рисунком и изящные звенья цепочки. Это был её кулон. С портретом матери. — Когда я случайно увидел Вас тогда в коридоре, я сильно испугался. — начал тем временем Серхат. — Несложно было догадаться, что Вам нужна помощь. К счастью, я подбежал как раз вовремя. Когда Вы уже потеряли сознание, Ваши пальцы разжались. Вы до побеления костяшек сжимали этот кулон. — Вы открывали его? — тут же выпалила девушка, нехорошо сверкнув серыми глазами. — А Вы бы удержались от такого соблазна? — попытался съязвить Серхат, недовольный тем, что его перебили. Алтын фыркнула, хоть и понимала, что не в её положении крутить носом. — Там потрет Вашей матери. — после паузы продолжил мужчина. — Сначала я решил, что это не моё дело, но затем понял, что эта вещь важна для Вас, рас уж в момент, когда Вы были так близки к смерти, Вы держали в своих руках именно её. Я решил вернуть Вам украшение. Посчитал это правильным. Удивлённый взгляд Алтын вцепился в Пашу. Казалось, она не верила услышанному. И Серхат понимал её. У девушки не было никаких причин доверять ему. Они никогда особо не ладили и вряд ли когда-либо станут. Впрочем, Паша и сам себе не мог объяснить этот поступок. Алтын не спешила забирать украшение, будто ожидая некий подвох, потому Паша решил взять инициативу в свои руки. Он уверенным шагом подошел к Султанше, которая в свою очередь сделала небольшой неуверенный шаг назад. Черты её лица заострились, выдавая настороженность, но всё же Алтын позволила ему прикоснуться к себе. Серхат взял левую руку девушки и перевернул её ладонью вверх. На бледной коже Паша заметил линии, по которым некоторые мошенницы на рынке частенько читали судьбы зевакам, которые с большим энтузиазмом слушали их, веря каждому слову. Серхат всегда смеялся над подобным. Но теперь ему вдруг стало интересно: а что бы они сказали Алтын, взглянув на её ладонь? Украшение приятно начало холодить кожу, когда Паша опустил его на руку девушки. Султанша тут же с силой сжала кулон. Мигом убрав руку от Серхата, будто боясь, что он передумает, Алтын отрицательно замотала головой. — Я не могу понять, — растерянно произнесла девушка, — почему Вы не рассказали обо всём Махиэнвер? Серхат ухмыльнулся, вспомнив о том, с какой ненавистью Махиэнвер Султан приказала сжечь все портреты и упоминания о Канан Хатун. Паше было интересно, как Алтын удалось сделать кулон, если теперь образ женщины сохранялся лишь в мыслях тех, кто её знал. Махиэнвер была бы не в восторге узнать о том, что её ослушались. — Не захотел. — слетело с уст Серхата. — Не захотел? — эхом повторила Алтын, а затем засмеялась. Серхат ухмыльнулся. Стоило признать, что со стороны этого действительно звучало глупо. — Как видите, во мне ещё есть что-то хорошее. — Серхат пожал плечами, наблюдая за сменой эмоций на лице девушки. Она не верила ему, что бы он не говорил. И он не мог её за это винить. — Полагаю, теперь я Ваша должница. — произнесла Алтын, когда Серхат уже начал уходить. Паша остановился прямо возле девушки. Они повернули друг к другу головы. — Вы спасли меня и вернули кулон, хоть и не обязаны были. — объяснила девушка. В её серых глазах читалась благодарность, пусть черты лица выражали сухую серьезность. — Ловлю на слове. — ухмыльнулся в ответ Паша и направился прочь. Ещё какое-то время Алтын стояла в полной тишине, нарушаемой лишь тихим шуршанием листьев. Затем девушка разжала кулак. Кулон всё так же лежал на ладони. С особой нежностью и осторожностью девушка нажала на крохотный замочек. Открыв верхнюю крышку, Алтын улыбнулась. С кулона на неё смотрела светловолосая женщина с тёплым взглядом серых глаз. Канан Хатун. Её мать. Как же девушке хотелось, чтобы она сейчас была рядом с ней. Не знала Алтын, что всё это время за ней с Серхатом наблюдали. Вдали, на тропинке меж деревьев, стоял Султан со своим любимым охотничьим псом — Мидасом. Девлет всегда обожал собак. Когда-то давно отец научил его, как правильно за ними ухаживать и как выращивать. Они всегда вместе ходили на охоту. Девлет очень сильно гордился, когда Хан подарил ему его первого пса коричневого окраса. Им и был Мидас. Султан сам вырастил его, что порадовало отца. С того времени Девлет сам всегда ухаживал за своими охотничьими псами. И даже несмотря на новые обязанности, пришедшие с титулом Султана, мужчина находил время погулять с ними. Мидас заскулил, что вывело Девлета из раздумий. Старый пёс смотрел на хозяина снизу-вверх. Его чёрные глаза выражали жалость, а большие кучерявые уши были отведены назад. Когда Мидас заметил, что Девлет обратил на него внимание, он толкнул его мокрым носом в ногу. Животное будто чувствовало эмоции хозяина. Султан погладил Мидаса по голове, вновь возвращая взгляд к Алтын, которая уже успела закрыть кулон и повесить его себе на шею, даже не подозревая, что за ней наблюдают. Внутри у Девлета были смешанные чувства. Он не знал, о чём Султанша говорила с Серхатом и что за кулон он ей передал. Но даже факта того, что Алтын встречалась с Пашой, было для Султана достаточно. Ревность. Девлет не хотел признавать, что эта была именно она. Но это липкое чувство, эта неконтролируемая злость, перемешанная с обидой, захлёстывали его. Султан чувствовал себя преданным. Его мир разбивался на маленькие кусочки, но он не собирался так просто отступать. — Я знаю, что делать, Мидас. — обратился мужчина к своему псу, когда Алтын направилась в сторону дворца. — Мы это так не оставим. ***Османская Империя. Стамбул, 1606 год
— Госпожа, может не стоит? Мне не нравится эта затея. — Япрак умоляюще взглянула на Майсун, но Госпожа лишь одарила её недовольным взглядом. — А как иначе мне узнать правду? — требовательно спросила Султанша, вновь возвращая взгляд к окну. — Отец не хочет мне ничего говорить. Придумывает глупые отговорки и уходит от разговора. Мне это надело. Майсун действительно была сильно раздражена. Ей тоже не нравилось сидеть в карете у какого-то непонятного дома и ждать, но отец не оставил ей выбора. Султанша доверяла Атмадже, ведь в достаточно раннем возрасте осталась без матери. Отец, даже несмотря на свою должность, уделял ей множество времени и был рядом в самые сложные и самые счастливые периоды. Майсун никогда не могла пожаловаться на то, что её папа что-то сделал неправильно или не выполнил какую-то её прихоть. Атмаджа делал всё возможное и невозможное, чтобы на лице дочери всегда сияла улыбка. Наверное, потому девушка никогда старалась не задавать лишних вопросов. Она знала, что отец возвращал какому-то своему другу давний долг, но что такого могло приключиться в прошлом, что теперь Атмаджа постоянно раз в год собирал огромные суммы денег, Майсун не имела ни малейшего понятия. Для неё всегда существовало лишь слово "должен". Отец должен платить. На этом точка. Обычно вся эта история оставалась где-то за пределами взора девушки. Атмаджа никогда не зацикливал на этих деньгах внимание. Просто собирал их, затем пропадал на целый день, а потом всё продолжалось, как обычно. Майсун полагала, что так будет всегда. Рас уж не беспокоился отец, то какое дело тогда ей было к этой истории? Но последний поход Атмаджи изменил всё. Отец ушел рано утром, а вернулся поздно вечером. Для того, чтобы покрыть всю сумму долга, ему пришлось продать один из домов, который он купил когда-то давно и куда они с Майсун несколько раз ездили, когда Султанша была ещё ребёнком. Это насторожило темноволосую Госпожу, но она снова оставила все вопросы при себе, надеясь, что на следующий день этот кошмарный сон уйдет. Этого не случилось. Атмаджа вернулся немного растерянный и даже не захотел ужинать с Майсун, как это было всегда. Девушка чувствовала некий страх и даже обиду, ведь отец более не был прежним. Он запирался в покоях, ездил на какие-то странные встречи, срывался на прислугу и почти не говорил с дочерью. А когда девушке удавалось хоть на какое-то время силой остаться с отцом, он лишь смотрел на неё печальными глазами, не издавая ни звука. Тогда Майсун и поняла, что пришло время задавать вопросы, но Атмаджа отвечал молчанием. Когда ситуация между дочерью и отцом накалилась, Паша начал скрывать свои эмоции. Шутил, пытался улыбаться и придумывал очередные отговорки, дабы уйти от разговора. Не получив ответы ни от него, ни от слуг, Султанша решила действовать иначе. Майсун проследила за отцом и заметила, что по утрам, когда не было заседаний Совета Дивана, он куда-то уезжал абсолютно один. Конюхи на вопросы Госпожи лишь пожимали плечами. Они не знали ни куда ездил Паша, ни зачем. Один ага только подметил, что когда Паша возвращался, его лошадь никогда не была грязной, что означало лишь то, что за пределы Стамбула он не выезжал. Майсун это мало чем могло помочь, но натолкнуло на мысль о том, что, возможно, он наведывался к этому самому другу. Следующим утром Майсун отправилась следом за отцом. И вот теперь, сидя в карете с Япрак, Султанша наблюдала из окна за вполне обычным домом, в который около получаса назад вошёл Атмаджа. Поскольку это был один из шумных районов, где жили небогатые люди, Майсун сперва даже подумала, что ошиблась. Девушка считала, что если отец выносил своему другу такие большие суммы денег, значит он должен был уже отстроить себе, как минимум, дворец равный Топ Капы. Но перед ней был вполне обычный дом, окруженный высоким забором. К сожалению, рассмотреть детали Майсун не удавалось, ведь карету пришлось остановить достаточно далеко, дабы Атмаджа случайно не заметил её. — Госпожа, это бессмысленно. — тем временем продолжала паниковать Япрак, которой эта вся затея вовсе не нравилась. — Мы даже не знаем, кто там живёт. Может, Атмаджа Паша имеет другие дела, помимо своего друга. Это ведь... — Если ты сейчас же не замолчишь, я прикажу отрезать тебе язык. — отчеканила Майсун стальным тоном. И без того бледные щеки Япрак стали ещё белее, но девушка замолчала. Прошло ещё несколько мучительных минут, которые Майсун провела, глядя в окно, а Япрак, теребя складку своего платья, как вдруг из дома кто-то вышел. Султанша подалась слегка вперёд, дабы рассмотреть человека, который сопровождал Атмаджу, чей тёмно-синий тюрбан девушка узнала издалека, но они находились слишком далеко. Через несколько мгновений калитка приоткрылась — и Великий Визирь выскользнул на улицу. По чертам лица Атмаджи было сложно определить его настрой. Та и мужчина явно спешил. Уверенно оседлав лошадь, Великий Визирь не стал задерживаться и направил животное в сторону дворца. — Сиди здесь. — бросила Майсун, когда отец скрылся за углом. Япрак удивленно расширила глаза, наблюдая за тем, как её Госпожа выходит с кареты. — Но... Это опасно. — пропищала девушка, выскочив на улицу следом. Майсун остановилась и вздохнула. — Япрак, я всего лишь задам этому человеку несколько вопросов. — объяснила Султанша на удивление спокойным тоном и сверкнула в сторону служанки своими карими глазами. — Если я не вернусь в течении двадцати минут, тогда можешь паниковать и бежать за мной, а пока оставайся в карете. — Госпожа... — хотела было что-то ещё сказать девушка, но Майсун лишь недовольно подняла вверх раскрытую ладонь. — Я ничего не хочу слышать. Это приказ. — не оборачиваясь, произнесла Султанша и направилась к дому. Отчасти, Майсун знала, что Япрак была права. Это было безрассудно, но девушка хотела знать правду. Более того, Султанша хотела помочь отцу. И если он не хотел давать ей подсказки, как это сделать, она намеревалась найти их сама. Остановившись перед каменным забором, что ограждал дом, Майсун оглянулась по сторонам. А что если люди отца следили за домом? Но все горожане вокруг неё куда-то спешили. Девушка сомневалась, что кто-то вообще обратил на неё внимание. Тем более, что лицо Султанша предварительно закрыла платком так, чтобы видны были лишь глаза. Вряд ли кто-то мог её узнать. Уверенно толкнув калитку, Майсун вошла во двор. Как оказалось, сам дом стоял в глубине. Он был двухэтажным и без каких-либо прикрас, но достаточно ухоженным. Майсун быстро утратила к нему интерес, ведь не нашла в нём ничего особенного. А вот сад... Удивительно, но за каменным забором, напоминавшим ограждения вокруг средневекового замка, пряталась неописуемая красота. Маленький кусочек райского сада, где всё как раз цвело и буяло. Розы, георгины, лилии, гиацинты, нарциссы, даже лютики и ещё десятки других видов, которые Майсун затруднялась назвать, были высажены повсюду замысловатыми узорами. Пьянящий аромат, который исходил от них, приятно обволакивал сознание, притупляя внимание и вызывая желание остаться в этом саду навсегда. Когда девушка заставила себя оторвать взгляд от разнообразия цветов всех возможных оттенков, она заметила вдали деревья. Их массивные стволы казались гигантами, которые раскинули свои верхушки и теперь говорили друг с другом с помощью шуршания листьев. Будто древние стражи, они давали желанную тень в жаркий летний день и становились пристанищем для птиц, которые обустраивали в их ветках свои гнёзда. Майсун даже стало интересно, есть ли среди них плодоносные деревья, фрукты с которых, наверняка, сладкие, как мёд. — Что за райская птица залетела в мой сад? — низкий мужской голос вырвал Майсун из оцепенения. Девушка вздрогнула, наконец обратив своё внимание на человека, который, сложив руки за спину, медленно подходил к ней. Это был мужчина. Достаточно высокий и широкоплечий, с идеальной осанкой. Он не выглядел старым. Майсун, скорее всего, сказала бы, что он был чуть-чуть младше её отца. Хотя, возможно, ему придавала годов лёгкая щетина. В других обстоятельствах девушка могла бы назвать его красивым с учётом тонких черт лица, вьющихся светлых волос, прямого носа и больших голубых глаз. Мужчина остановился в шаге от Султанши, продолжая рассматривать её, пока сама Майсун решила переключить внимание на что-то другое, дабы сосредоточиться. — Опрометчиво называть райской птицей девушку, которую Вы видите впервые. — колко ответила Султанша, наконец окончательно придя в себя. Когда она вновь взглянула на мужчину, он ухмылялся. — Что Вам нужно? — спросил хозяин дома напрямую. — Только что с Вашего двора вышел мужчина. — так же не стала кривить душой Майсун. Чем раньше закончится этот разговор, тем раньше она сможет найти точку опоры во всей этой ситуации. — Возможно. — с сомнением ответил мужчина. — Какое Вы имеете к этому отношение? — Самое, что ни есть прямое. — настойчиво бросила Майсун, взглянув прямо в голубые глаза мужчины. Сперва в них не было никакого отклика, затем появилось сомнение, а после странная искра, будто карие радужки Султанши что-то ему подсказали. — Кахраман. — выпалил мужчина своё имя, наклоняя голову немного набок. — Позвольте поинтересоваться, как зовут Вас? Майсун удивленно вздёрнула брови, а затем хмыкнула. — Япрак. — назвала девушка первое имя, пришедшее ей в голову. Она была не так глупа, чтобы сразу выложить всю информацию о себе. — А если говорить честно? — губы Кахрамана снова расплылись в ухмылке. Он явно знал больше, чем показывал, хотя Майсун и сомневалась, что они были знакомы. — Если Вы знаете ответ, — Султанша сложила руки в замок перед собой в неком подсознательном жесте защиты, — зачем спрашиваете? На какое-то мгновение между ними повисло молчание. Слышалось лишь шуршание листьев и неразборчивые голоса людей, что сновали по улице. По правде, Майсун этот Кахраман казался странным. Он смотрел на неё так, будто уже наперёд знал и её саму, и её историю, но девушка была на сто процентов уверена, что раньше его не видела. Может, отец что-то рассказывал ему? Но зачем? Во всём этом не было смысла. — Мне нужно, чтобы Вы ответили на несколько простых вопросов. — Майсун решила перейти в наступление. — Насчёт Атмаджи Паши. Не вижу причин называть его иначе. Мы оба знаем, о ком идёт речь. Султанша сделала паузу, выжидающе взглянув на Кахрамана, но тот был недвижим. Он тоже ожидал, что будет дальше. Майсун продолжила: — Я знаю, что раз в год он приходил к Вам, не так ли? К удивлению девушки, мужчина кивнул, из-за чего несколько светлых прядей упали на его лицо. Кахраману пришлось неторопливым движением убрать их. — Что за долг Вам выплачивает Атмаджа Паша? — Майсун сузила свои карие глаза. Возможно, её вопросы были слишком прямыми, но девушка не могла представить, как по-другому подойти к этой теме. В любом случае попытки узнать правду об этом долге будут выглядеть странно со стороны. Но если Кахраман на самом деле знал или, по крайней мере, догадывался, что Майсун — дочь Атмаджи, тогда смысл ему что-то скрывать? — Паша знает о том, что Вы здесь? — неожиданно холодно спросил Кахраман. На его устах более не было ухмылки, а черты лица выражали лишь серьезность и сосредоточенность. Майсун нахмурилась. — Отвечайте на мои вопросы. — твёрдо потребовала Султанша. — Он ничего Вам не рассказал. — Кахраман кивнул каким-то своим мыслям. — Иначе Вы бы не стояли здесь. Рискованно идти в дом к незнакомому человеку да ещё и что-то требовать у него. Это у Вас явно от матери. В ту же секунду во взгляде Майсун проскользнуло удивление. Казалось, ему удалось застать девушку врасплох. Она смотрела на мужчину, хлопая своими длинными ресницами и не понимая, что происходит. Откуда Кахраман знал Эсмахан Султан? А был ли он вообще Кахраманом? Кто он? Почему отец приходил к нему? Все факты, казалось, были случайно выбраны кем-то и сведены в кучу, чтобы запутать Майсун. Хотя, с другой стороны, если Кахраман действительно когда-то был другом Атмаджи, значит, формально он мог видеться и с Эсмахан. Но неужели этого было достаточно, чтобы выучить характер Султанши настолько, чтобы сравнивать её с Майсун теперь? — Откуда Вы знаете моего отца? — рас уж Кахраман знал обо всём, Майсун решила выложить все карты на стол. — Что вообще здесь происходит? Ухмылка вернулась к Кахраману, но на этот раз в ней виднелись нотки жалости. — Я храню один его секрет. — эти слова были похожи на холодный осенний ветер, пробирающий до костей. — За деньги? — Майсун смотрела прямо в глаза мужчины, который мыслями, казалось, был где-то далеко. — Вы просите за это деньги? — Деньги — лишь приятный бонус, Госпожа. — Кахраман тяжело выдохнул. — Сейчас не время об этом говорить. — Кахраман? — когда со стороны дома послышался женский голос, мужчина впервые за весь разговор вздрогнул, будто от страха. Кахраман резко развернулся к входной двери. Майсун так же с интересом взглянула туда. На пороге стояла девушка. Маленький рост и хрупкое телосложение сильно выделяли её на фоне Кахрамана. Стоило признать, что она была достаточно милой. Майсун даже на мгновение засмотрелась на её мягкие черты, вздёрнутый кверху носик и густые тёмные русые волосы. И в тот самый момент девушка перевела свои зелёные глаза, полные тревоги, на незнакомку рядом с Кахраманом. Султаншу оттолкнула та враждебность, которая вмиг появилась на её лице. Только теперь Майсун заметила, что девушка была беременна. Её круглый живот отчетливо виднелся под шёлковым платьем цвета лаванды. — Всё хорошо, Севен. — произнёс Кахраман достаточно громко, чтобы девушка на пороге могла его услышать. — Возвращайся в дом. Я сейчас приду. Какое-то мгновение Севен стояла на пороге, будто сомневаясь, стоит ли ей подчиниться или нет. Одарив Майсун ещё одним неоднозначным взглядом, она всё же зашла обратно, плотно прикрыв за собой дверь. Только когда девушка скрылась в доме, Кахраман заметно расслабился. — Ваша жена? — слетело с уст Майсун прежде, чем мужчина успел опомниться. — Сестра. — сухо ответил Кахраман. Такой ответ удивил Майсун, но сказать ещё что-либо она не успела, так как мужчина продолжил: — Вам действительно лучше уйти. Сейчас не время для разговоров. — Вы не ответили на мой вопрос. — тут же запротестовала Султанша, делая шаг вперёд. Кахраман одарил её холодным взглядом голубых глаз. — А должен? — слова были похожи на удары меча о сталь. В следующее же мгновение Кахраман развернулся и, даже не попрощавшись, направился в дом. Эта странная перемена настроения в нём насторожила Майсун. Была ли причиной его беременная сестра? Или, может, сама тема для разговора? О каком таком секрете говорил мужчина? Султанша устало вздохнула. Вместо ответов она получила ещё больше вопросов. Когда Кахраман скрылся за дверью своего дома, Майсун не видела больше смысла оставаться в саду. Недовольно фыркнув каким-то своим мыслям, Султанша поспешила вернуться к карете, даже не подозревая, что мужчина тем временем наблюдал за ней из окна дома. — Это дочь Атмаджи и Эсмахан? — спросила Севен, стоявшая рядом. Одну руку девушка держала на животе, а другую на плече брата. В её зелёных глазах снова была тревога. — Похоже на то. — протянул Кахраман. — И она полная копия Эсмахан.|| The beginning of the Flashback ||
Османская Империя. Стамбул, 1586 год
Кахраман смотрел на женщину перед собой, удивлённо вздернув брови и разомкнув уста, будто намереваясь что-то сказать. Он знал, что выглядит, как дурак, но поделать ничего не мог. Жена Атмаджи действительно была прекрасна. Её тонкий стан был обхвачен нежнейшим розовым шелком, на фоне которого одежда самого Кахрамана годилась лишь на то, чтобы пустить её на тряпки. Её карие лисьи глаза смотрели с интересом и даже долей колкого лукавства, пока коралловые тонкие губы были изогнуты в ухмылке. Острые черты лица, бледная кожа, чёрные, как вороново крыло, волосы, ярко выраженные скулы... Всё в этой женщине казалось идеальным. Кахраман даже не мог поверить в то, что она была настоящей. — Ну же, Кахраман Ага, — сладкий голос женщины заполнял узкий коридор в доме мужчины, — я хочу услышать правду. — Правду? — Кахраман кривовато улыбнулся, пытаясь пошутить. Да, он многое слышал от Атмаджи о его жене, но не ожидал, что когда-то действительно увидит её. Реальность даже превзошла ожидания. "Какой же ты дурак, Атмаджа", — подумал Кахраман мельком, буквально чувствуя, как Эсмахан Султан, стоящая перед ним, начинает закипать от злости. — Правду. — повторила женщина, делая шаг в сторону Кахрамана. Мужчина невольно попятился, но комната была настолько маленькой, что он тут же упёрся спиной в стену. Эсмахан подошла опасно близко. Ей стоило лишь поднять руку, чтобы дотянуться к шее Кахрамана и задушить его. Мужчина видел это желание в её карих глазах, которыми она, казалось, копошилась в его душе, не давая ему отвести взгляд. — Ты был его лучшим другом, Кахраман. Ты всё знаешь. — произнесла Эсмахан обманчиво мягко, но Кахраман молчал, уставившись на неё со смесью страха и восхищения. — У нас с Атмаджой скоро будет ребёнок, Кахраман. — будто в подтверждение своих слов, женщина положила руку на живот. — Я не хочу чтобы его жизнь была омрачена всей этой историей. Правду. Расскажи мне правду, Кахраман Ага!|| The end of the Flashback ||
***Османская Империя. Близ Зонгулдака, 1606 год
Фатих задумчиво наблюдал за своей женой. Было принято решение ненадолго остановиться. Лошадей следовало напоить и дать им немного отдохнуть. Та и после долгого пребывания в седле было просто приятно пройтись по земле. Путь в Трабзон был ещё не близким, а мужчине уже надоели вечные дороги, деревья и попрошайки. Фатих даже задумывался о том, почему Наргизшах не выбрала санджак поближе. Неужели ей действительно так сильно хотелось ехать чуть ли не на другую часть Империи? Ради чего? Поскольку остановка была для всех, Наргизшах тоже вышла с кареты. Вместе с верной Айлой Хатун, которая, по мнению Фатиха, уж слишком навязчиво бегала за Госпожой, они ходили неподалёку. Скрываясь в тени деревьев, девушки о чём-то тихо разговаривали. Наргизшах упрямо игнорировала своего мужа, чему он даже не был удивлён. — Закончил с лошадью? — спросил Фатих, переводя взгляд на Омера, который, конечно же, поехал вместе с ним. Светловолосый парень резко выпрямился. — Да. — кратко ответил он. Фатих жестом подозвал его к себе. Омер в последний раз погладил лошадь по гриве, что-то шепнул животному, будто оно могло его понять, и подбежал к Паше. — Как только приедем в Трабзон, мне нужно будет, чтобы ты нашёл мне самых быстрых гонцов. — произнёс Фатих, скрестив руки на груди. — Нужно будет сразу же отправить письмо. — Письмо для Махиэнвер Султан? — переспросил Омер, наклонив голову немного набок. Паша недовольно покосился на него. — Нет, конечно. — бросил Фатих. — Ей мы напишем, когда выполним задание. Паше не нужно было объяснять, чтобы Омер понял, о чём он. Вместо этого Фатих взглянул на Коркута. Паша стоял возле своей лошади. Казалось, дорога ничуть на него не повлияла. Если Фатих чувствовал себя уставшим, то Коркут, можно было подумать, вовсе и не ехал верхом несколько дней почти без перерыва. Его движения были всё такими же плавными и быстрыми, а реакция молниеносной. Хотя при этом он оставался спокойным и, казалось, ничто не могло нарушить его душевное равновесие. Фатих задумчиво проследил за взглядом Коркута. Паша был слегка удивлён, когда понял, что он наблюдал за Наргизшах с её служанкой. И если бы Фатих не знал историю Паши и его характер, то подумал бы, что он испытывает интерес к Госпоже. — Его присутствие мне не нравится. — после паузы отчеканил Фатих, вновь обращаясь к Омеру, который лишь удивлённо заморгал. — Он будто тень. Дышит мне в спину. Омер пристально посмотрел на Коркута и даже нахмурился, но, в конце концов, лишь пожал плечами. — Я не думаю, что он может составить нам проблемы. — легкомысленно произнёс парень, вновь обращая внимание к Фатиху. Мужчина одарил его взглядом, полным жалости. — Глупый ты, Омер. — с ухмылкой бросил Паша. — Если Махиэнвер Султан хочет его убрать, значит есть какая-то опасность. Омер нахмурился, будто обижаясь на своего Господина. Парень не считал себя глупым. Но неприятные чувства быстро прошли. Омер вновь взглянул на Коркута, в чьих чёрных волосах путались солнечные лучи. — А о плане Махиэнвер Султан знает...? — договорить Омер так и не смог, ведь получил болезненный подзатыльник. Схватившись за голову, парень возмущенно взглянул на Фатиха, чьи глаза пылали гневом. — Тише ты! Ещё кто услышит ненароком! — прошипел на него Паша, покосившись в сторону Коркута, который, обратив внимание на суматоху между Фатихом и Омером, теперь скептически смотрел на них. — Думаю головой прежде, чем ляпать что-то своим языком. — напоследок бросил Фатих, поравнявшись с Омером, а затем пошёл к своей лошади. — Извините, Паша. — опустив голову, пробормотал Омер, всё ещё потирая затылок, но Фатих его уже не слушал. Взяв поводья своей лошади, Паша повернул голову в сторону Наргизшах и Айлы, которые не обращали на мужчин ни малейшего внимания. — Госпожа! — громко крикнул Фатих и дождался, пока Наргизшах одарит его холодным взглядом. — Мы едем! Фатих знал, что ответ было ждать бесполезно. Он наблюдал, пока Султанша со своей служанкой скроются за дверцами кареты, а затем тихо отдал несколько приказов Омеру. Светловолосый юноша энергично закивал. После этого Фатих залез на лошадь и, устроившись поудобнее в седле, пробормотал себе под нос: — Скорее бы Трабзон. — Устали, Паша? — насмешливый тон Коркута вызвал у Фатиха волну гнева. Когда он перевёл взгляд на Пашу, тот тоже сидел верхом на лошади, вальяжно надевая свои кожаные перчатки и ухмыляясь. Фатиху захотелось ответить ему что-то такое же колкое, но он попросту не нашёл слов. Та и какой смысл? Коркут всё равно получит по заслугам, когда они доберутся в Трабзон. Ухмыльнувшись этой мисли, Фатих натянул поводья и ударил лошадь в бока. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Девлет сидел за столом, наклонив голову. Перед ним лежал кулон. Круглый, с золотой цепочкой он чем-то напоминал тот, что утром держала Алтын. Только на крышке этого не было росписи в виде цветов. Вместо этого она была инкрустирован четырьмя маленькими рубинами, размещенными по кругу. От каждого из них отходил луч, который постепенно сужался, достигая середины, где он встречался с тремя другими. Сам кулон был по контуру украшен тонким кружевом из метала. Эта вещица казалась весьма незамысловатой и простой, но хранила в себе любимый образ Султана — портрет Алтын. Кулон лежал раскрытым на столе. Девлет внимательно всматривался в черты девушки, которая будто насмехалась над ним. Она была действительно прекрасна. И пусть портрет получился достаточно правдоподобным, передавая и бледность её кожи, и глубину серых глаз, и тонкие черты лица, и даже мягкие тёмные волосы, но с помощью кисточек и красок вряд ли можно было в полной мере передать красоту девушки. Султан, пожалуй, отдал бы всё, чтобы смотреть каждый день и каждую минуту не на её портрет, а на неё саму. В двери послышался стук, который вывел Султана из размышлений. Он поднял тяжелый взгляд от портрета и дал разрешение войти. Закрыв кулон, мужчина бережно опустил его назад в карман своего кафтана, а затем сложил руки на столе. Отчасти Девлет понимал, что, возможно, поступает неправильно, но другого выхода не видел. Он действовал на эмоциях, но при этом продумал всё до мелочей. Никто даже не догадается б истинных причинах его решения. И всё будет, как прежде. — Повелитель. — Атмаджа Паша замер на пороге покоев в низком поклоне. — Проходи. — сухо ответил Девлет. Понадобились считанные мгновения, чтобы Великий Визирь оказался у рабочего стола Падишаха, со сложенными в замок руками и взглядом, выдававшим его готовность выполнить приказ. В отличии от Майсун, Девлет не заметил изменения в поведении Атмаджи. И это неудевительно. Когда дело касалось работы, Великий Визирь заставлял себя брать контроль над эмоциями. Как бы сложно ему не было удерживать в себе гнев или отчаяние, но он выглядел всё так же твёрдо и спокойно. Разве что в его глазах можно было прочесть тяжесть навалившегося груза, а в работе увидеть временами растерянность. Но кого, по правде говоря, это интересовало? От Атмаджи, как и от других, требовалось лишь чёткое выполнение обязанностей. — Я принял одно важное решение, Атмаджа. Ты, как Великий Визирь, должен узнать о нём первым. — Девлет вовсе не собирался долго тянуть или подбирать правильные слова. — Утром мне сообщили, что бунтовщики в Кютахъе так и не успокоились. Их не устроили условия, которые им предложил санджак-бей Халид — и тот с позором сбежал. — Я слышал об этом, Повелитель. — подтвердил Атмаджа, согласно кивнув. — Контроль над ситуацией нужно взять как можно быстрее, пока огонь восстания не перекинулся на соседние города. Достаточно искры, чтобы вспыхнула вся Империя. — Ты прав. — Девлет откинулся на спинку стула, задумчиво рассматривая лицо Паши, не выражавшее в тот момент ни одну эмоцию. — Я не думаю, что это последнее восстание, Атмаджа. Бунтуют ведь против меня. Последнее предложение Султан произнёс с некой горечью в голосе, пусть и пытался её подавить. — Никто не обещал, что будет легко, Повелитель. — слова Атмаджи должны были звучать, как попытка успокоить Султана, но вместо этого получилось как-то слишком холодно. Паша мысленно выругался и попытался исправить ситуацию: — Нужно время, чтобы Вашу власть приняли абсолютно все. — Сейчас меня это не волнует. — перебил его Девлет, покачав головой. — Кровоточащей раной на теле Империи сейчас является Кютахъя. Мы должны что-то с этим сделать. Великий Визирь на мгновение нахмурился, задумчиво проведя рукой по подбородку. На своем пути он повидал много восстаний. Вспышка в Кютахъе была не таким уж серьезным и опасным вариантом, но придушить её стоило на корню. — Самый верный способ решить эту проблему — отправить в Кютахъю человека, представляющего Ваши интересы. — после недолгих раздумий заключил Паша. — Если хотите, я в ближайшее время подберу кого-то, кто бы смог... — Не стоит. — Девлет странно улыбнулся, наклонив голову набок. — Я уже нашел такого человека. Атмаджа не смог сдержать своё удивление. Выгнув брови, он молча посмотрел на Султана, не в силах понять его ход мыслей. Только теперь Великий Визирь заметил, что серые глаза Падишаха лихорадочно блестели. Он будто был в каком-то бреду. — Серхат Паша. — с особым удовольствием вымолвил Девлет. — Он поедет в Кютахъю и разберётся с бунтом. Атмаджа, казалось, был шокирован ещё больше. Мужчина нахмурился, наблюдая за Султаном с осторожностью. Это было каким-то безумием. Девлет будто был одержим. В здравом состоянии он вряд ли стал бы предлагать для этой роли именно Серхата. Да, у Паши было множество заслуг, он был неплохим дипломатом и политиком, но решать дела с бунтами никогда не умел. Серхат был слишком вспыльчивым, чтобы вести переговоры и предлагать мир. Всюду, куда бы не ступала его нога, за ним тянулась война. — Повелитель, я не в праве осуждать Ваши решения, — придя в себя, попытался переубедить Султана Атмаджа, — но неужели Вы действительно считаете Серхата Пашу хорошей кандидатурой для подобного задания? — А почему нет? — Девлет вновь выпрямился. Атмаджа подметил, что Султан сжал между собой руки буквально до побеления костяшек. Это был яркий признак того, что Девлет зол. Великий Визирь уже давно заметил эту особенность в поведении Падишаха, что помогало ему вовремя предотвратить беду. — Повелитель, Серхат Паша не сможет урегулировать конфликт мирный путём, понимаете? — Атмаджа пытался достучаться к здравому уму Падишаха. — Если он поедет в Кютахъю, прольется много крови. Это вызовет ещё большее негодование. Этого нельзя допустить. Казалось, эти аргументы сработали, и на мгновение Султан задумался. Но это был лишь кратковременный проблеск. Девлет пожал плечами почти легкомысленно и уверенно произнёс: — Тогда скажи Серхату Паше, что я казню его, если он прольет хоть каплю крови. На этих словах Атмаджа потерял дар речи. На пару минут Великий Визирь застыл, не в силах даже пошевелиться. Девлет был непреклонным. Сидя за рабочим столом, он напоминал чем-то зверя, жаждущего крови. Даже цвет его глаз изменился. Они будто потемнели и вызывали мурашки по коже, стоило лишь ему взглянуть на Атмаджу. Творилось что-то неладное. Может, Серхат разозлил чем-то Султана? Иначе как объяснить то, что Падишах решил послать Пашу чуть ли не на самоубийство? Серхат ни за что и никогда не сможет договориться с бунтующими. Он скорее перебьет их всех и сожжёт Кютахъю до тла. — Повелитель, может, подумаете до утра? — предложил Атмаджа с опаской, но Девлет лишь отрицательно покачал головой, казалось, даже не задумавшись над его предложением. — Выполняй приказ, Атмаджа. Серхат Паша должен отправиться в Кютахъю в ближайшее время. И умереть там.