Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Девлет мчался по коридору, казалось, не чувствуя под собой земли. Внутри него в достаточно странном танце переплетались злость, возмущение и некий страх. Перед глазами плясали тёмные точки, а мраморные стены скользили вокруг слишком быстро, чтобы он мог хоть что-то заметить. Когда Султан через пару дней после увиденного в саду, решился наконец отвлечься и позвал к себе Бахарназ Хатун, он никак не ожидал, что ага откажет. Сперва Девлет думал наказать неугодного слугу, который посмел ослушаться, и потребовал от него объяснений. Весь гнев на бедного агу был стёрт, как только Падишах услышал о том, что Бахарназ не могла прийти, ведь уже почти неделю была в темнице по приказу Сонай Мёге Султан. Далее Султан уже не помнил, в какой именно момент он покинул покои или как прошёл половину пути. А уж тем более он не слышал криков бедного аги, который пытался за ним угнаться. Султан чувствовал жуткую злость не столько к Сонай Мёге, сколько к Махиэнвер. Он был более чем уверен, что именно по инициативе его Хасеки фаворитку отправили в заточение. Сонай Мёге оказалась лишь исполнительницей прихоти дочери, хотя вину это с неё никак не снимало. Мысли Девлета разбегались в разные стороны, давя на него своим весом. Невольно, но Султан ловил себя на мысли о том, что, возможно, было уже слишком поздно. Кто знает, что Махиэнвер приказала делать с Бахарназ в темнице. Если с девушкой что-то случилось, Девлет знал, что он никогда себе этого не простит. — Открывай. Живо! — рявкнул Девлет на стражника, дежурившего у одной из камер. С испугу ага чуть не выронил с рук связку ключей. Султан стоял, нервно сжимая кулаки, пока мужчина возился с замком. В темнице стояла тишина. Такая гнетущая, что мысли о худшем на каком-то подсознательном уровне заползали в голову Девлета. Замок наконец-то поддался с характерным щелчком. Султан, не церемонясь, оттолкнул стражника и вошёл в камеру. Сперва Девлет не увидел абсолютно ничего. Камера была тёмной и маленькой. Даже свет факелов казался буквально ослепительным в сравнении с тьмой, что царила в ней. Крысы с писком разбежались в стороны, когда полоска света проникла с коридора. Девлет нервно огляделся и хотел было броситься на агу, который привёл его в пустую камеру, будто насмехаясь, как вдруг заметил в углу какое-то движение. Сперва Султану показалось, что это какой-то комок тряпья, сваленного в кучу, но затем, присмотревшись, он заметил девушку, которая на каком-то старом одеяле куталась в своё грязное платье. — Бахарназ, — на выдохе произнёс Девлет, подбежав к ней и присев на колени. Девушка не отозвалась. Дрожащими руками Султан убрал с её лица волосы. От его прикосновения Бахарназ будто ожидал. Её веки медленно приподнялись, а голубые глаза растерянно сфокусировались на склонившемся над ней Султаном. На лице Хатун отразился ужас, будто она увидела призрака, но затем страх сменился нотками непонимания. Казалось, Бахарназ даже не верила в то, что рядом действительно был Девлет. — Повелитель. — пересохшими губами произнесла девушка, с трудом выдавливая из себя слоги. — Тише. — прошептал Султан, помогая Бахарназ перевернуться на спину. Будто в бреду, фаворитка не сводила с него глаз. Падишах отчаянно пытался не обращать на это внимание. Он думал лишь о том, чтобы побыстрее вытащить её отсюда. Она была жива. Это главное. — Вы ведь... — девушка запнулась на мгновение, цепляясь совсем тонкими пальцами, кожа на которых, казалось, была почти прозрачной, за кафтана Султана, — заберёте... меня? Вместо ответа Девлет поднял Бахарназ на руки. За эту неделю она, казалось, стала ещё меньше и легче. Закинув одну руку ему на шею, фаворитка пыталась уцепиться за ткань его кафтана, но пальцы её не слушали. Султан чувствовал её попытки и даже прочёл в них некоторое отчаянье. Бахарназ, похоже, боялась, что он её бросит, оставит здесь, хоть причин для такого страха не было. Девушка кое-как успокоилась, лишь когда они вышли с темницы. Прищурив голубые глаза от солнечного света, от которого она уже успела отвыкнуть, девушка наконец расслабилась, крепче прижавшись к Султану. Сознание начало предательски от неё ускользать. И Бахарназ была уже не в силах бороться. Слыша быстрый стук сердца Девлета, девушка прикрыла глаза. — ...кошмар закончился. — было последней фразой, которую она услышала прежде, чем провалиться в пустоту. Бахарназ, скорее всего, прослушав начало, не знала, к чему Султан отнёс эту фразу, но, в любом случае, была уверена, что её кошмар только начинается. *** Султан оставил Бахарназ в покоях фавориток на попечение двух лекарш и Главной Калфы, которой он пригрозил отрубить голову, если с девушкой что-то случится. Девлет не имел ни малейшего представления, что с ней будет дальше. Бахарназ казалась очень слабой и хрупкой, особенно когда он взглянул на неё при солнечном свете. Её и без того бледная кожа сливалась с цветом белоснежных простыней, а глаза были плотно закрыты, будто она очень крепко спала. Сможет ли он взглянуть в их голубую бездну снова? Это было известно лишь Богу. Пока лекари пытались понять, что делать с фавориткой, Султан, не теряя ни минуты, направился прямиком в покои Валиде Султан. Он знал, что мать с дочерью, наверняка, сейчас там. Не сомневался Девлет так же в том, что им уже доложили о его посещении темницы и спасении Бахарназ. Они, наверняка, ждали его. Что же, он тоже был готов. Султан не стучал и не дожилася разрешения, а просто распахнул двери, прорываясь внутрь и оставляя в коридоре ошарашенных служанок. — Махиэнвер! — прорычал он, бросая взгляд на софу, с которой как раз поднялась и его жена, и Сонай Мёге. Пыхтя от злости, Девлет остановился в шаге от них. Его серые глаза пылали, а черты были искажены гримасой гнева. Каждый мускул в его теле был напряжён, выдавая твёрдость намерений. Махиэнвер пришлось признать, что она никогда не видела Султана в таком состоянии. — Что Вы себе позволяете? — первой нарушила напряжённое повисшее молчание Сонай, но Девлет даже не одарил её взглядом. — Какое вы имеете право отправлять мою фаворитку в темницу без моего ведома? — отчеканил Султан, сверля взглядом Махиэнвер, которая достаточно неплохо выдерживала его напор. — Бахарназ Хатун в темницу отправила я. — вступилась за дочь Сонай, намереваясь переключить внимание Султана на себя, но тот лишь недовольно процедил в её сторону: — Замолчите! Мёге удивленно уставилась на Султана, даже не веря своим ушам. Женщина хотела запротестовать, но что-то в его виде остановило её. Попросту не найдя нужных слов, Сонай перевела испуганный взгляд на Махиэнвер, которая лишь гордо вздёрнула подбородок. — Всё, что тебе принадлежит, — начала Хасеки стальным тоном, сжимая руки в кулаки, — тебе дала я. И даже эта Хатун. Или ты забыл, кто тебя возвёл на престол? Ранее Махиэнвер никогда не обращалась к Девлету на "ты" в присутствии других, пусть даже ими были представители Династии, но этот раз был исключением. В каждом слове Султанши сочилось отвращение и твёрдость, хотя, если бы она не сжимала кулаки, можно было бы заметить, как её руки дрожат. — А без меня Вы бы стали Хасеки, а Ваша мать — Валиде? — эти слова слетели с уст Девлета легко, хоть и были полны яда. Махиэнвер пришлось на мгновение задержать дыхание, чтобы не задохнуться от чувства возмущения. Серо-зелёные глаза заметно расширились. В них проскользнула злоба и что-то до этого момента не ведомое Султану. Девлет сделал шаг ещё ближе, оказываясь прямо напротив супруги, которая замерла на месте. На какое-то мгновение серце Сонай Мёге сжалось от мысли о том, что Султан мог попросту убить в порыве гнева её дочь, но Махиэнвер смотрела ему в глаза. Она не желала отступать, а Девлет, будто пытаясь удержаться от искушения, сложил руки за спиной в замок. Внезапно Султан наклонился к супруге так близко, что их носы почти соприкасались. — Мы связаны, Махиэнвер, что бы ты там себе не выдумала. — голос Падишаха приобрёл ужасающие нотки, хоть и звучал спокойно. — Паду я — и ты отправишься следом. Страх. Девлет увидел его в глазах Махиэнвер, как бы быстро она не пыталась его скрыть. Девушка была не глупой, потому прекрасно понимала, что слова Султана — чистая правда. Они зависели друг друга, как бы сильно она не пыталась подавить его волю. — Впредь, — Падишах выпрямился и теперь смотрел прямо на Сонай Султан, чьи карие глаза выдавали панику, — за жизнь и благополучие Бахарназ Хатун отвечаете Вы, Госпожа. Если с её головы упадёт хоть один волосок, Вы ответите за это по всей строгости. Вам ясно? Махиэнвер встретилась взглядом с матерью. Казалось, у Хасеки отобрало дар речи, потому она даже не могла прийти на выручку женщине, а Мёге не хотела так просто отступать. — Девлет, я не намерена терпеть... — Сонай пыталась предать голосу нотки строгости, но Девлет даже не обратил на это внимание, перебивая её: — Если Вы не можете справиться с такой простой задачей, как присмотреть за фавориткой, тогда, я думаю, титул Валиде для Вас — непосильная ноша, правильно? Султан не слишком задумывался о том, что говорит. Он понимал, что, возможно, через время пожалеет о многом, что произнёс в пылу эмоций, но сейчас ему было всё равно. Достаточно пресмыкания. Девлет не станет более склонять голову и терпеть упрёки. Он — Султан. Престол его. На этом точка. — Вам понятно поручение? — так и не услышав ответ от ошарашенной Мёге, ещё раз переспросил Девлет. — Вполне. — то, как Сонай выдавила из себя это слово, показывало, насколько больших усилий ей стоило переступить через собственную гордость. Султанша до боли в скулах сжала зубы. Её глаза горели гневом, но она не вымолвила более ничего. Эту битву они проиграли. Этого следовало ожидать. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Было достаточно странно, но Алтын заметила, что за ней следят. Эти аги умело скрывались и не привлекали к себе много внимания, но девушке удалось совершенно случайно заметить одного из них, когда они с Кивилцим прогуливались в саду. Сперва Султанша подумала, что это случайность. Но заметив чуть позже этого же мужчину снова неподалёку на следующий день, заподозрила неладное. Алтын не знала, кто послал этих людей и зачем, но позволить этому человеку, кем бы он ни был, чувствовать себя хищником, она тоже не желала, ведь ей тогда доставалась роль добычи. Дабы снова встретиться с Серхатом Пашой, который по неизвестной ей причине снова прислал весточку, Алтын решила на всякий случай избавиться от "хвоста". Для этого она попросила Кивилцим найти в гареме девушка, которая была бы с ней одного роста и с похожей фигурой. Служанка справилась с заданием и провела Хатун в покои через комнаты служанок. Незадолго перед назначенным временем встречи с Серхатом Алтын приказала им идти прямиком к каретам в саду. Предварительно, Хатун, исполнявшую роль Султанши в этом спектакле, одели в дорогое платье и длинную тёмную накидку, пониже натянув капюшон. Аги, что следили за Алтын, клюнули, но времени для триумфа у Султанши не было. Выскользнув через те самые комнаты служанок, девушка поспешила в противоположное крыло дворца, где и была назначена встреча с Серхатом. — Вы опоздали. — с порога заявил Паша, когда Алтын вошла в одну из пустующих комнат. — Я могла и вовсе не приходить. — бросила девушка с раздражением, закрывая за собой дверь. Посвящать Пашу во всю эту историю со странными людьми, что за ней следили, Алтын не собиралась. — Не важно. — по тому, как Серхат замотал головой, Султанша поняла, что с ним что-то не так. Только теперь девушка заметила, что тёмные волосы Паши были взъерошены, а карие глаза выдавали судорожные размышления. Серхат не стоял на месте. Измеряя крохотную комнату шагами, он потирал рукой бороду, казалось, что-то шепча себе под нос. Алтын такое поведение даже удивило. — Говорите, что хотели. У нас мало времени. — девушка не стала ждать, пока Серхат настроится на нужную волну и выложит ей всё сам. Возможно, ей удалось отвадить тех странных людей от себя, но неизвестно, сколько времени им понадобится, чтобы понять, что с Кивилцим идёт обычная наложница, а не Госпожа. Вероятно, Алтын уже искали. Пока она не выяснит, что нужно этим агам, лучше быть осторожной. — Меня отправляют в Кютахъю. — произнёс Серхат на выдохе, наконец остановившись и бросив взгляд на Алтын. — Я должен подавить там бунт. Алтын удивлённо вздернула брови и сложила руки в замок. — Вы позвали меня, чтобы объявить об этом? — девушка ухмыльнулась. — Я могу только пожелать Вам счастливого пути и удачи. Серхат недовольно закатил глаза, раздраженно почесав лоб. Алтын никогда не замечала за ним эту привычку, хотя, по правде, она и настолько взволнованным его никогда не видела. — Вы не понимаете. — бросил он, упирая руки в бока. — Вы правы, — Алтын хмыкнула, — я не понимаю, почему Вы делаете столько шума на ровном месте. А уж тем более, я не понимаю, при чём тут я. Серхат недовольно фыркнул и вновь начал метаться по комнате, заложив руки за спину. — Скорее всего Султан хочет моей смерти. — изрёк он, упираясь взглядом в небольшое окно. — Атмаджа Паша сказал, что если прольется хоть капля крови, меня казнят. — Что Вам мешает мирно решить проблему? — Алтын наклонила голову набок, прищурив серые глаза. Девушке приходилось признать, что ей нравилось наблюдать за отчаяньем Паши. — Для мирного решения нужно что-то предложить этим людям взамен. А что я предложу куче народа, который требует свержение Гиреев с Османского престола? — в голосе Серхата было столько недовольства, что даже Алтын не смогла найти в себе силы перевернуть всё в шутку. Благодаря тому, что Наргизшах всегда интересовалась всеми этими бунтами и восстаниями, девушка тоже краем уха слышала от них. Она никогда особо не вникала в детали, но точно помнила, что любая заварушка в подавляющем большинстве случаев заканчивалась пролитой кровью. Задача перед Серхатом действительно была поставлена невозможная. — И теперь я как меж двух огней, — продолжил Паша, энергично жестикулируя, — или меня убьет Султан за то, что я придушил восстание силой, или же разорвут бунтовщики, когда я приду к ним без мечта и с надеждой на мирную развязку. — И что, совсем ничего не можно сделать? — Алтын взглянула прямо на Серхата. Нельзя сказать, что мужчина был напуган. Просто сбит с толку и зол. Ну а кому понравится быть ягнёнком, которого собираются отвезти прямо на бойню? Паша пытался что-то придумать, но, видимо, всё было тщетно. В его движениях была заметна еле уловимая дрожь то ли от возбуждения, то ли от негодования. Он почему-то напомнил Алтын загнанного зверя, у которого оставались лишь когти для защиты против огнестрельного оружия. Вроде, и существенно, но по сути своей, всего лишь мираж. — Думаете, если бы у меня был другой выбор, я бы сейчас говорил с Вами? — удивительно, но даже в таком состоянии Серхат умудрялся язвить. — Справедливо. — Султанша ухмыльнулась. — Что Вы от меня хотите? — Чтобы Вы помогли не избежать этой поездки. Переубедили Султана. — почти перебил её Серхат, сокращая расстояние между ними. — Что-нибудь, чтобы я остался в Топ Капы. Алтын покачала головой и, наоборот, обошла Пашу, теперь оказавшись на его месте в глубине комнаты. Таким образом она, будто на зло, вернула прежнее расстояние между ними. Алтын карем глаза заметила, что в этих крохотных покоях явно никто давно не жил. Старая софа и камин были покрыты толстым слоем пыли. — Вы, наверное, забыли, что я Султанша, а не волшебница. — вновь повернувшись к Серхату, сказала она, нахмурившись. Девушка и вправду не понимала, чем могла помочь в этой ситуации. Алтын не имела на Султана ни малейшего влияния. Та и как бы это выглядело, если бы она пришла к Падишаху и начала просить, чтобы тот не отправлял Серхата в Кютахъю? Госпожа ведь, по сути, едва знала Пашу, даже несмотря на их длительную ссору. — Мне всё равно. — выпалил Паша, чье терпение явно было на исходе, но он сдерживался, дабы не накалять обстановку. — Вы должны что-то придумать. — Почему это? — девушка хмыкнула, горделиво приподняв подбородок. Одним из преимуществ быть Султаншей была возможность не отчитываться за свои действия и делать лишь то, что вздумается. За исключением некоторых моментов, конечно. — Хотя бы потому, что Вы сказали, что в долгу перед мной. — на этой фразе глаза Паши потемнели. — За кулон. Улыбка сползла с лица Алтын. Она думала, что эта тема закрыта. Да, Серхат вернул ей кулон, и она была благодарна. Девушка думала, что впредь они и не вспомнят об этой ситуации, но, видимо, мужчина не брезговал никакими средствами, когда ему что-то было нужно. И это не понравилось Алтын. — Я уже было думала, что у Вас появились нотки благородства. — ядовито произнесла Госпожа, отводя взгляд к окну. — Не ищите то, чего во мне никогда не было. — холодный тон Серхата будто сковал сердце Алтын в тиски. Девушка даже не сразу решилась вновь взглянуть на него. Вот он. Тот самый Серхат. Даже будучи на волосок от смерти, пытаясь выскочить прямо из её когтистых лап, он, как хищник, вынюхивал слабое место. Теперь, заметив его, личина былой растерянности спала. Серхат смотрел на Алтын прямо и гордо, всё ещё держа руки за спиной. В его глазах плясали черти, готовя очередное нападение на Султаншу. Алтын ненавидела чувствовать себя жертвой. — Я не тянул Вас за язык в саду. — Серхат сделал шаг вперёд, но Султанша даже не шелохнулась. — Вы сами сказали, что в долгу передо мной. Время платить. Серхат остановился, когда оказался вплотную к Алтын. Султанша почувствовала, как из её лёгких уходит весь воздух. Девушка вновь попыталась ускользнуть, но пальцы Серхата сжались на её предплечье. Алтын замерла, борясь с желанием плюнуть Паше в лицо. Он пытался манипулировать ею. Как же подло это было с его стороны. И как только девушка могла увидеть в нём что-то светлое? Она позабыла, что любое действие Серхата всегда сопровождалось какой-то выгодой для него самого. Рано или поздно он всегда требует плату. — Это всё, что Вы хотите? Остаться во дворце? — безэмоционально произнесла Султанша, подавляя в себе злость, бурлящую подобно лаве. — Да. — Серхат убрал руку с предплечья Алтын. — И чем скорее Вы придумаете, как отменить эту поездку в Кютахъю, тем лучше. У меня осталось всего три дня на сборы. — Нету смысла ждать так долго. — Алтын бросила на него испепеляющий взгляд серых глаз. — Завтра утром я всё решу. Серхат, казалось, был удивлён такому развитию событий, но, во всяком случае, сильно праздновать победу не стал. Он наклонил голову набок, будто изучая, нету ли подвоха в намерениях Госпожи. Паша играл в опасную игру, балансируя на лезвии ножа. И он знал об этом. — Когда приказ Султана о Вашем отъезде в Кютахъю будет отменен, мой долг перед Вами будет уплачен. Поклянитесь. — последнее слово прозвучало с уст Алтын требовательно. Впрочем, Серхат не видел смысла спорить. Сейчас ему главное было остаться в Топ Капы с головой на плечах. Остальное решится потом. — Клянусь. — слово слетело с уст Паши легко и даже как-то до смешного поспешно. — Вот и славно. — Алтын направилась к двери, грубо оттолкнув Серхата плечом со своего пути. — Не хочу, чтобы после этой истории нас с Вами что-либо связывало. — Эти чувства взаимны, Госпожа. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Когда заседание Совета Дивана наконец закончилось, Паши не спешили расходится. По всей Империи то здесь, то там вспыхивали восстания против действующего Султана. Пока что они были локальными, но было лишь вопросом времени, когда вся Империя погрязнет в огне бунтов. Паши, как и Султан, прекрасно понимали, что чем раньше они придушат недовольства, тем меньшая вероятность, что результаты будут плачевными. Вот только проблема была в том, что в Совете Дивана тоже поселились некоторые беспокойства. — Слышал? — Озгюр отвёл Левента в сторону от других Пашей, что столпились в коридоре. — Султан хочет назначить кого-то вместо скончавшегося Ферхата Паши. В тёмно-серых глазах Озгюра плясали нотки страха. Мужчина то и дело оглядывался на других, будто боясь, что они могли подслушать, но все были увлечены своими делами. Дениз Паша — глава флота, о чём-то разговаривал со своими слугами, пока Мурад Паша неподалеку прислонился к стене со скрещенными на груди руками, задумчиво склонив голову и смотря прямо перед собой. Другие Паши перешёптывались между собой, но Озгюр не увидел среди них ни Серхата, ни Великого Визиря, которые, совершенно точно на заседании присутствовали. Видимо, они куда-то ушли. — Это и не удивительно. — ответил тем временем Левент, сложив руки за спиной и нахмурившись. — Обстоятельства смерти Ферхата достаточно странные. Нам сказали, что у старика не выдержало сердце, хотя он никогда не жаловался на своё здоровье. Ферхат быка мог завалить голыми руками. Я всегда удивлялся, откуда в его старом теле столько силы. Левент покачал русоволосой головой. Ситуация была скверная. — Может, ты не заметил, но в Диване уже давно идёт зачистка. — Озгюр понизил свой тон почти до шёпота, но не смог скрыть нотки некой паники. — Мне кажется, Махиэнвер Султан убивает неугодных себе. Старик Ферхат ведь славился тем, что приложил все усилия, чтобы не пустить Гирея на престол. Вот только этого, как оказалось, слишком мало. — Думаю, и без Султана здесь не обошлось. — хмыкнул Левент, которому удавалось противостоять панике, которая потихоньку захлёстывала его друга. — Ему тоже не выгодно, чтобы в Диване были люди, которые выступают против него. Я бы на его месте поступил бы так же. — Ох, не знаю я, Левент. — покачал в ответ головой Озгюр, вновь оглядываясь. Ни для кого не было секретом, что Диван был разделён на тех, кто полностью поддерживал Султана, и тех, кто примкнул к оппозиции. И лишь пару человек пока сомневались, балансируя на грани. — Во всяком случае, — Левент бросил взгляд на Мурада Пашу, — нам стоит держать ухо востро. Новые люди в Диване всегда приносят новые проблемы. Паша знал, что им с Озгюром бояться нечего. Как только Девлет взошёл на престол, они поклялись ему в верности и старались оказываться рядом, что бы не произошло. В данный момент Гирей был победителем и получил роль Падишаха, потому быть его другом было куда более полезно, чем попасть в список его врагов. Но с учётом всей ситуации в Империи Левент уже не раз задумывался о том, хватит ли Султану сил удержать престол в своих руках. Всё-таки Паша не чувствовал настолько глубокой верности, чтобы умирать вместе с Девлетом, если вдруг кому-то удастся его свергнуть. — Не забывай, что есть ещё Кокрут Паша, — недовольно бросил Озгюр, переключая всё свое внимание на собеседника, — после всего, что мы передали Махиэнвер Султан, она не убила его, а лишь отправила вместе с Фатихом в Трабзон. Озгюр раздраженно выдохнул. Коркут всегда был костью в горле и ему, и Левенту. Он был одним из тех, кто не поддерживал Падишаха, но и не выступал яро против. Коркут будто ждал или оценивал возможности, но при этом у него были все шансы выбиться, как минимум, к титулу Второго Визиря. Это не входило в планы Левента и Озгюра, потому при малейшей возможности они решили убрать соперника. Коркут выдался достаточно осторожным, хоть и острым на язык. Они не знали точно, что произошло между ним и Махиэнвер, но, как оказалось, Хасеки Султан была жутко зла на Пашу. Левенту и Озгюру оставалось только подкинуть масла в огонь. Состряпать какие-то ложные сведения против Коркута им не составило особого труда. А Махиэнвер Султан то ли действительно им поверила, то ли просто сделала вид, ведь ей это было выгодно, но вскоре убедила Султана в том, что Фатиху Паше нужна будет попервах помощь в Трабзоне. В итоге Коркут отправился с Наргизшах Султан и её мужем в далёкую провинцию, как было объявлено, на время, которое понадобится для поднятия Трабзона после долгих лет застоя. — Погоди ты, Озгюр. — Левент ухмыльнулся. — Ещё не вечер. Мы не знаем, что задумала Махиэнвер Султан, и что происходит в Трабзоне. Может, проблема с Коркутом ещё решится. — Может. — напряженно ответил Озгюр и, почувствовав на себе взгляд Мурада Паши, тоже посмотрел на него. Мужчина всё так же стоял у стены, скрестив руки на груди. По его голубым глазам невозможно было ничего прочесть. Впрочем, как и всегда, Мурад выглядел отстраненным. Казалось, его не интересовало ничего и он бы предпочёл сейчас закрыться где-то у себя в покоях, лишь бы быть подальше и от этих людей, и от этого мира. Хотя его поза в целом была достаточно расслабленной, а черты лица выдавали спокойствие. — Ещё одна тёмная лошадка. — проследив за взглядом друга, буркнул себе под нос Левент, которому Мурад никогда не нравился и чье присутствие в Совете Дивана он считал огромной ошибкой. — Убрать его будет легко. — задумчиво произнес Озгюр, отворачиваясь. Он не хотел, чтобы Мурад подумал, будто бы они разговаривают о нём. Ни к чему сейчас лишние споры. — Говорят, Атмаджа Паша его ненавидит. — Левент, в отличии от своего друга, продолжал сверлить Мурада взглядом. — И я должен признать, что с Великим Визирем я согласен в этом вопросе. Озгюр хмыкнул, теребя перстень на своём безымянном пальце. — И тем не менее, Мурад ещё ни разу не оступился. — бросил мужчина слегка раздраженно. — Мальцу везёт. — с язвительной ноткой произнёс Левент и тихо засмеялся, невольно привлекая к себе внимание других Пашей. Наконец он утратил интерес к Мураду и перевёл взгляд своих карих глаз на Озгюра. — Пока он не выступит радикально против Султана, Махиэнвер Султан вряд ли обратит на него внимание. Я и сам пока не вижу смысла его трогать. Мурад кажется слепым и глухим ко всему, что происходит. — Левент пожал плечами, наблюдая за тем, как на лице Озгюра меняются эмоции. Его друг был с ним явно не согласен, но по каким-то непонятным причинам перечить не стал, а лишь тяжело вздохнул. — В тихом омуте черти водятся. — пробормотал Озгюр себе под нос, но Левент в ответ лишь ухмыльнулся. Мурад был последним человеком, от которого Паша ждал подвох. Его поведение всегда было каким-то осторожным и загадочным. Мурад редко говорил на заседаниях Совета Дивана и не влазил в дела, которые его не касались. Он будто был изгоем, вечно где-то за пределами мест, где кипела жизнь. — Меня больше волнует Серхат Паша. — после паузы обронил Левент, вновь нахмурившись. — Это ты уже говорил раньше. — поймал его на слове Озгюр. — Но ты ведь сам видишь, что его отправляют на невозможное задание. Остановить восстание без использования оружия. Просто безумие, если брать во внимание характер и повадки Серхата. — Да, но в этом поступке Султана я не вижу логику. — голос Левента прозвучал сухо. Когда Озгюр взглянул на друга, он впервые за весь разговор показался ему взволнованным. Паша удивлённо приподнял брови, но Левент не сразу поспешил объяснить. Наклонив голову набок, он будто какое-то время думал над этим. Озгюру даже захотелось помахать рукой у него перед глазами, чтобы проверить, с ним ли он всё ещё или в каком-то трансе. — Если Махиэнвер Султан и Повелитель убирают неугодных себе, — наконец сказал Левент, а затем посмотрел Озгюру прямо в глаза, — тогда зачем им посылать на верную смерть Серхата? Он ведь один из первых поклялся Девлету в верности. Озгюр замер, удивленно моргая. А ведь правда. Если с Ферхатом, Коркутом всё было предельно ясно, то какой мотив лежал в основе решения Султана избавиться от Серхата? Он ведь ни разу не дал Девлету повода сомневаться в себе и даже поддерживал большинство его решений. Что могло произойти между ними? Или, может, к этой истории приложила свою изящную руку и Махиэнвер Султан? Высказать свои предположения, настойчиво роившееся в голове, Озгюр не успел. По выражению лица Левента он понял, что к ним кто-то идёт. Обернувшись, Озгюр тут же заметил Дениза Пашу, который в силу своего роста буквально возвышался над ними с лихорадочно блестящими карими глазами. — Вы уже знаете его имя? — не церемонясь, выпалил глава флота с неким нетерпением. Левент и Озгюр удивлённо переглянулись между собой. Вопрос Паши поставил их в тупик. — Смотря о чём ты говоришь, Дениз. — первым опомнился Левент. — А Вы не слышали? — глава флота удивлённо вздернул тёмные брови, но, встретив на лице мужчин лишь замешательство, начал объяснять: — Султан сказал на заседании, что хочет в ближайшее время найти замену Ферхату Паше, который, к несчастью, скончался недавно. — Это мы знаем. — нетерпеливо перебил его Озгюр. Денизу это не понравилось и он одарил коллегу недовольным строгим взглядом. — Ко мне дошла информация о том, что Атмаджа Паша только что при личной встрече предложил ему кого-то на эту должность. — когда Дениз закончил фразу, Левент с Озгюром снова переглянулись. События развивались быстрее, чем они могли за ними поспевать. Мужчинам не нужно было ничего говорить, чтобы понять, что у обоих в голове возник один и тот же вопрос: если у Атмаджи изначально был кто-то на примете, то почему он не сказал об этом прямо на заседании? К чему эти секреты? — Никто пока не имеет представления, кто это. — продолжил тем временем Дениз, нахмурившись. Строгое выражение на его загорелом лице всегда смотрелось особенно устрашающе. Озгюру даже стало не по себе. — И почему ты решил, что мы знаем? — Левент не смог скрыть в своём тоне нотки напряженности, хотя весь его вид выдавал искреннее непонимание. — Потому что вы двое, — Дениз указал рукой сначала на Озгюра, а затем на Левента, — постоянно в курсе всего, что бы не происходило. Левент ухмыльнулся, пока Озгюр лишь растерянно покосился на друга. — Боюсь, в этот раз новости прошли мимо нас. — сказал Левент, задумчиво наклонив голову набок. — Но Великий Визирь явно что-то задумал. Это становилось всё более и более интересно. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
— Что Вы мне предлагаете? — Серхат смотрел на Алтын, стоявшую перед ним, с широко открытыми глазами. Ему казалось, что девушка сошла с ума или, по крайней мере, была близка к этому. Когда она сказала за день до этого, что придумала, как вытащить его с этой передряги с Кютахъей, Паша ожидал что-угодно, но только не это. — Не ведите себя, как ребёнок. — недовольно сморщив носик, бросила девушка. Подобрав подолы своего платья, цвета нежно-розовых лилий, она уверенно подошла к небольшому столику у окна и поставила на него небольшой пузырёк с прозрачной желтоватой жидкостью. — Вы предлагаете мне выпить яд. — будто до сих пор не веря в происходящее, произнёс Серхат, а затем рассмеялся. Его положение было не завидным и, по правде, Алтын была его последним шансом выжить, но её предложение звучало, как издевательство. — Вам смешно? — Алтын сложила руки в замочек. Её глаза блестели так же ярко, как и камни в диадеме в тёмных волосах. Серхат, как обычно, слышал лишь то, что хотел, не вникая в суть. — Я просил Вас помочь мне не уехать в Кютахъю, а не убить меня раньше, чем я покину Топ Капы. — Серхат неодобрительно покачал головой. — Если бы Вы послушали меня, а не пытались сейчас язвить, то не делали бы таких глупых предположений. — Алтын бросила быстрый взгляд на пузырёк на столе. — Это действительно яд, но не слишком сильный. Вы останетесь живы, если не выпьете залпом всю бутылку. Алтын заметно напряглась, давая мужчине объяснения. Он заметил это, но решил в этот раз ничего не говорить. Спустя какое-то время Султанша продолжила, облизав пересохшие губы: — Вам стоит пить по три-четыре капли в день. Этого достаточно, чтобы вызвать лихорадку и боли по всему телу. — Вы хотите имитировать мою болезнь? — догадался Серхат, сузив карие глаза. — У Вас есть другие варианты? — раздражённо бросила Алтын. Она и так провела целую ночь, продумывая другие развития событий, но идея получше в её голову так и не пришла. Если она не могла убедить Султана оставить Серхата во дворце, тогда почему бы не заставить Девлета самому это сделать? Алтын пока не понимала мотивов Падишаха, но была уверена, что больного Пашу с лихорадкой со дворца в Кютахъю явно не отправят. Он попросту умрёт по дороге, даже не доехав до пункта назначения. Паша заметно напрягся. Какое-то мгновение он смотрел на Султаншу, хрупкую фигуру которой освещали со спины солнечные лучи, затем он подошёл к столику, на который она поставила пузырёк. Всё ещё не беря в руки яд, мужчина задумчиво покосился на Алтын. — Откуда мне знать, что Вы не хотите меня таким образом убить? — слетело с уст Серхата подозрение. Алтын ухмыльнулась. — Если бы я хотела Вашей смерти, Вы уже были бы мертвы. — произнесла она с ноткой лукавства. — Та и Ваша стража видела, как я захожу в покои. Если Вы умрёте от отравления, они первые укажут на меня, как на главную виновницу. Я бы не действовала так опрометчиво. К тому же... Алтын загадочно улыбнулась, доставая с рукава ещё один пузырек. Он был идентичным к тому первому, но жидкость в нём была мутной и чем-то напоминала воду, в которую насыпали мелкие песчинки. — Я даю Вам противоядие. — объяснила Султанша, заметив, как Серхат смотрит на пузырёк в её руках. — Сначала Вы пьете яд, а через ровно пять часов несколько капель противоядия. Это поможет Вам не умереть раньше времени. Алтын со стуком поставила пузырёк рядом с предыдущим. Теперь они оба расположились на столике, на который с окон падало яркое солнце. Лучи, проходя сквозь жидкость, бросали на пол замысловатые блики. — Если всё сделаете правильно, никто и ничего не поймёт. — заключила девушка. — Яда хватит на две недели. Больше нельзя. Иначе за последствия я не ручаюсь. Серхат слушал внимательно, не сводя взгляд с Алтын и будто ища в её поведении подвох, но Султанша казалась непоколебимой. Тон её голоса был ровным и серьёзным. Она объясняла, как использовать яд, с присущими ей приказными нотками, что придавало ей некого горделивого вида. Глаза при этом скользили от Паши к пузырькам, что означало, что девушка пыталась максимально сосредоточиться на теме, ведь знала, что от её инструкций зависит жизнь мужчины, как бы противен он ей не был. Серхат так и не нашёл какую-либо деталь, чтобы прицепится. — Это будет болезненно? — спросил Паша, а затем взял со стола пузырёк и задумчиво покрутил его в руках. — А Вы боитесь боли? — даже если Алтын и пыталась скрыть в своем голосе насмешку, то она с треском провалилась. Серхат поднял на неё раздраженный взгляд, но та улыбка и то по-детски смешливое выражение, застывшее на её лице, не позволили ему бросить очередную колкость. Вместо этого Паша ухмыльнулся, покачав головой каким-то своим мыслям. — Просто пытаюсь определить, действительно ли оно того стоит. — вымолвил он наконец, возвращая пузырёк на столик. — Врать не буду, — Алтын изящно пожала плечами, — время от времени Вы будете чувствовать жуткую агонию и боль во всём теле. Но в остальное время Ваши симптомы будут напоминать простуду. С её уст эти слова слетели настолько легко и мягко, будто она говорила не о боли, а о каких-то самых обычных вещах. Примерке платьев, например. У Серхата этот факт вызвал мурашки по спине, но виду он не подал. Думая о том, насколько же это глупо и безрассудно, Паша отвёл взгляд к окну, пару секунд взвешивая все "за" и "против". — Что будет со мной после? — голос Серхата звучал напряженно. — Через две недели, например, когда я закончу принимать яд? Алтын поджала губы. — Какое-то время Вас может преследовать слабость и бессонница. — произнесла девушка как-то сухо. — А, может, наоборот — кошмары. Серхат горько ухмыльнулся. Когда он снова взглянул на девушку, в его карих глазах было что-то тёмное и непроглядное. Что-то, чего Алтын никогда в нём не замечала. — Нужно быть безумцем, чтобы согласиться на что-то подобное. — тихо сказал мужчина. — За всё установлена определенная цена, Паша. — как-то загадочно ответила Алтын, отводя взгляд от Серхата. Даже несмотря на его вопрос, девушка почему-то была уверена, что Паша примет её план. В его глазах и чертах без труда читалась твёрдая уверенность. Не желая более оставаться с Серхатом наедине, Алтын направилась к двери. Паша не остановил её. Он продолжал молчать и стоять у столика с пузырьками, смотря куда-то перед собой. Мужчина даже не сразу заметил, что девушка остановилась на пороге и наблюдала за ним какое-то время. — Мой долг уплачен. — обронила Госпожа в тишину покоев. — Верно? — Верно. — спустя пару мгновений, ответил ей Серхат. Когда двери за Алтын закрылись, он взял в руки яд. Если это был единственный способ, то Паша был готов. Он непременно выживет и пройдёт через худшее, чтобы добиться тех высот, какие многим и не снились. Лишь смелым подчиняется судьба. — Ты ещё поплатишся за это, Девлет. — одними губами прошептал Серхат, открывая пузырёк с ядом.