Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
— Отец? Когда Бурхан вошёл в покои, Серхат уже стоял возле зеркала, поправляя воротник тёмно-серого кафтана из грубой ткани с серебряной вышивкой. Он выглядел достаточно свежо. Загадочная болезнь, природу которой врачи так и не смогли определить, но которая мучила Пашу достаточно долгое время, теперь казалась каким-то дурным сном. Единственное, что осталось из последствий — это немного нездоровая худоба, но врачи делали достаточно позитивные прогнозы и шутя просили Серхата есть как можно больше и как можно чаще, чтобы побыстрее вернуться в форму. Мужчина же, в свою очередь, не особо радушно отвечал на все эти "рекомендации". Он был несказанно рад тому, что смог остаться во дворце, но то, какой дорогой ценой ему это удалось, заставляло задуматься. Всё-таки, если у Султана больше не было к нему доверия, он, наверняка, воспользуется любой удобной возможностью, чтобы снова вышвырнуть Серхата куда подальше, а в планы Паши переезд пока не входил. — А, Бурхан. Заходи. Я хотел тебя видеть. — уста Серхата изогнулись в ухмылке. Приезд сына стал неприятной неожиданностью для Паши. Он даже зачислял этот факт к ряду "побочных эффектов" его болезни. Ситуацию с Бурханом нужно было очень срочно решить, ведь слухи по Топ Капы расходятся быстро, а Серхату не хотелось бы, чтобы каждая мышь во дворце знала о существовании его сына. Он и так упустил много времени. Кто знает, сколько людей уже задались вопросом, почему Бурхан крутится возле него. — Я слушаю Вас, отец. — кивнул Бурхан, остановившись за спиной Паши. Серхат взглянул на отражение сына в зеркале. В его карих глазах проскользнула тень. — Отныне никакого "отец", произнесённого вслух при других людях. — заявил Паша, вздёрнув подбородок, но так и не повернулся к сыну. Бурхан удивлённо приподнял брови. — Как это? — растерянно спросил он. — Отныне ты не будешь называть меня отцом, если рядом кто-то есть. — Серхат круто развернулся на пятках и окинул сына строгим взглядом. Раньше он мог не видеть Бурхана долгие месяцы и при этом чувствовал себя абсолютно спокойно. Теперь, когда сын, подобно тени, появлялся то тут, то там где-то неподалеку, Серхат чувствовал некую тревогу. Ему было непривычно и некомфортно осознавать, что его ребёнок за ним наблюдает. Эх, знал бы он, что слуги по настоянию лекарей сообщат Бурхану — и тот сразу же примчится... — Если хочешь остаться во дворце, то сделаешь это на моих условиях. — вновь заговорил Серхат, отводя взгляд в сторону. — Если тебе так угодно, то бегай за мной хвостиком. Я знаю, что спорить с тобой так же бессмысленно, как и с твоей матерью. Серхат на мгновение запнулся, вспомнив свою первую жену — Латифу. Он должен был горевать, узнав о её смерти, и держать долгий траур, но вместо этого вздохнул с облегчением. Паша никогда её не любил. Может, потому он всегда и отталкивал Бурхана, но тот, как маленький котёнок, всё равно упрямо бежал за ним и прижимался к ногам, мурлыча. Это раздражало. А ещё больше Серхата раздражал тот факт, что его сын с каждым годом всё больше напоминал Латифу, как внешне, так и характером. Возникало чувство, будто какие-то высшие силы просто насмехались над Пашой. — Ты останешься во дворце в роли моего слуги. — закончил наконец Серхат и скрестил руки на груди. — Что?! — вскрикнул ошарашенный Бурхан. Его мягкие черты лица исказила гримаса негодования, а в карих задумчивых глазах тут же появилась неподдельная злость. — Вы не можете так со мной поступить, отец! — вскипел Бурхан, сжав руки в кулаки. — Это насмешка! — Это выход из сложившееся ситуации. — исправил его Серхат абсолютно спокойным тоном, что лишь сильнее раздразнило молодого человека. — Не волнуйся, делать грязную работу тебе не придется. Роль слуги будет формальной. Поверь, с таким раскладом ты начнёшь умирать со скуки уже в первые же дни — и сам попросишься уехать прочь со дворца. — Почему Вы не хотите дать мне возможность показать себя? — не унимался Бурхан. — Если Вы дадите мне работу посерьезнее, я... — Что ты? Повесишь себе таким образом мишень на спину? Ты — слабая фигура на доске. Тебя сразу же используют для давления на меня. — пусть Серхат и пытался сохранять непроницаемый вид, но на последней фразе его голос сорвался. Мужчина удивлялся тому, что его сын не видел очевидных вещей. — Так Вы обо мне заботитесь или о себе? — Бурхан сделал несколько шагов вперёд и остановился прямо напротив отца. — Хватит этих игр. Я уже не маленький мальчик. Многие Паши пытаются при возможности передать свою должность в будущем сыновьям. Специально обучают их для этого, знакомят с Султаном... А Вы никогда даже не смотрели на меня серьезно. Что бы я не делал, этого всегда оказывалось недостаточно. — И никогда не будет достаточно. — стальным тоном бросил Серхат. Толкнув сына плечом, он прошёл на средину покоев. Паша был настолько взбешён, что, казалось, ещё чуть-чуть и просто начнёт скрипеть зубами. Да, он не мог назвать себя идеальным отцом, но ведь он хотел как лучше. — Ты не выживешь в этой игре, Бурхан. Здесь недостаточно просто хотеть добиться чего-то. — Серхат бросил на сына небрежный взгляд через плечо. — Одно неосторожное движение — и тебя не пожалеют. Думаешь зачем все эти Паши, о которых ты так рьяно мне рассказываешь, продвигают сыновей в Совет Дивана? Чтобы закрепить власть. Чтобы даже после их смерти или отставки, их семьи оставались близки к самой верхушке. Ты такого себе хочешь? Всю жизнь выгрызать место под солнцем и бояться собственной тени? Сперва Бурхан не знал, что ответить. Открыл было рот, но тут же закрыл его, задыхаясь от негодования. Пусть в словах отца и была толика правды, но разве не он сейчас занимал должность Паши? — Я хочу пойти по Вашим стопам. Это моя цель. Когда Серхат обернулся к сыну, его глаза пылали уверенностью, а челюсти были плотно сжаты. Это упрямое выражение он "изобрёл" ещё в детстве, потому на Пашу оно уже не действовало. — Ты не пойдешь по моим стопам. — ответил Серхат обманчиво спокойно. — Но почему?! — отчаянно взвыл Бурхан и сделал шаг в сторону отца, дабы приблизиться к нему, но мужчина демонстративно отвернулся к окну. Парень чуть не выругался вслух. Сколько бы он не бежал за отцом, тот всегда поворачивался к нему спиной. — Потому что я так сказал. — грубо заключил Серхат. Бурхан во дворце — прямая угроза Паше. Он неопытен и слишком самоуверен. Серхат сходу мог назвать, как минимум, пять имён людей, которые с радостью воспользуются его юношеским запалом, чтобы навредить его отцу. Они манипулировали людьми на протяжении долгих лет, а Бурхан столкнется с подобным впервые. Ему нужно было держаться подальше от дворца, навсегда забыть туда дорогу, жить действительно счастливой жизнью. Ведь если Бурхан пострадает, если Серхат его потеряет... это просто сломает Пашу. Мужчина уже порядком устал от пребывания где-то на грани между слепым эгоизмом и ещё не до конца заглушенными отцовскими чувствами. По правде, он даже не мог точно сказать, что двигало им в принятии столь жёстких решений по поводу своего собственного сына. Нужна ли ему власть без сына? А сын без власти? Чаши весов, казалось, упрямо останавливались на одном уровне. Пусть Серхат и вычёркивал Бурхана из своей жизни, но часть его всегда помнила, что где-то по земле ходит его кровь и его продолжение. — Хорошо. — согласие парня прозвучало, как гром среди ясного неба. Серхат скорее ожидал услышать отказ. Неужели он просчитался, и в Бурхане действительно буквально клокочет жажда власти? Жажда доказать всему миру свою значимость? — Я буду выполнять всё, что Вы прикажете, Серхат Паша. — Бурхан специально выделил интонацией последних два слова, делая на них ударение. Его карие глаза в этот момент опасно блестели. Перемена в выражении лица была очевидной. Серхат невольно даже начал ругать себя за то, что всё это время стоял к сыну спиной и упустил из виду этот переломный момент. Возможно, тогда ему стала бы более понятной мотивация парня. — Что ты задумал? — взволновано, с ноткой злости, прорычал на него Серхат. Но Бурхан в ответ лишь ухмыльнулся. Так легко и хищно. С примесью издёвки и даже высокомерия. Это выражение чувствовалось, как удар под дых. Оно настолько сильно напомнило Серхату самого себя, что казалось просто невозможным. — У Вас будут указания, Паша? — вместо ответа спросил Бурхан и наклонил голову набок, выражая интерес. У него, определённо, появился какой-то план. Это было ясно по интонации, по блеску глаз, по расслабленной позе... Бурхан выкручивался из ситуации. Не давал переломить свою волю. И вместе с тем, не показывал свой козырь. Пусть он и был пока ненадёжным и достаточно шатким. Может, Серхат всё-таки ошибся? Может, у них с Бурханом намного больше общего, нежели он предполагал? ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Девлет уже сотню раз думал о том, правильно ли поступал. Всё-таки решение было поспешным, пусть и не безосновательным, как, наверняка, его воспримет Махиэнвер, когда узнает. То нападение во время охоты не на шутку напугало Султана. Ещё больше настораживал тот факт, что, как оказалось, его окружение к подобным выпадам совсем не было готово. Пусть Махиэнвер и предоставила ему охрану, когда они только-только заключили никях, уверяя, что его безопасность теперь её забота, но на деле её слова не стоили ни гроша. Девлет позволил себе привилегию и на какое-то время расслабился. Платой за эту слабость чуть не стала его собственная голова. Ну, или проткнутое стрелой сердце. Султан не знал точно, куда целился тот лучник. Но неоспоримым был факт того, что если бы не слуга Дениза, Девлет не сидел бы сейчас на стуле в своих покоях. В двери постучали. Мотнув головой в тщетной попытке прогнать тяжёлые мысли, Султан громко произнёс: — Входи! Когда двери распахнулись, внутрь поспешно вошёл Дениз Паша. Одетый в тёмно-синий кафтан, он невольно напомнил Девлету одного из верных слуг отца, который всегда ходил следом за Сахибом. Когда Султан был её совсем ребёнком, он часто играл с ним в саду. — Повелитель, мне доложили, что Вы хотели меня видеть. — отчеканил Дениз, как всегда строго и лаконично. Девлет иногда задавался вопросом, переставал ли Паша хоть на секунду быть воином. Умел ли сбрасывать броню и проявлять какие-либо мягкие чувства? — Да, Дениз. У меня к тебе есть один не совсем обычный разговор. — Девлет выпрямился на стуле, сложив перед собой руки на столе в замок. Взгляд его серых глаз был немного задумчивым, а крепко сжатые между собой пальцы выдавали волнение. — Как состояние Искандера? — вопрос слетел с уст Султана легко, но для Дениза он оказался полной неожиданностью. Не в силах скрыть своё удивление, Паша поднял на Падишаха взгляд, будто пытаясь убедиться, что он не шутит. Какое-то время оба мужчины молчали. Затем Дениз наконец опомнился и, опустив взгляд, довольно спокойно ответил: — К счастью, стрела не зацепила жизненно важные органы, потому врачи дают достаточно позитивные прогнозы. Если бы Искандер не потерял так много крови, его восстановление шло бы быстрее. Дениз поджал на мгновение губы, вспоминая ту роковую охоту и тело Искандера на зелёной траве. — Главное, что вскоре он сможет встать на ноги. — заключил Паша. — Это очень хорошо. — кивнул Девлет каким-то своим мыслям. — Кто он для тебя? Дениз снова поднял взгляд на Султана, с интересом наклонив голову немного вбок. Казалось, каждый новый вопрос Падишаха ставил мужчину в тупик. — Что Вы имеете в виду? — переспросил Паша, не совсем понимая, к чему ведёт Девлет. — Я видел, как ты начал волноваться, когда Искандера ранили. — Султан откинулся на спинку стула, пытаясь хоть немного расслабиться. Всё-таки они были не на допросе. — Если бы он был обычным слугой, ты бы вряд ли стал так суетиться. Сначала я подумал, что он твой брат, но у вас слишком большая разница в возрасте. Затем мне пришла в голову мысль, что он может быть твоим сыном, но я не нашёл никакой информации о твоих детях. Девлет сузил глаза, внимательно наблюдая за реакцией Дениза, но тот лишь невинно пожал плечами. — К сожалению, Всевышний не подарил нам с супругой ребёнка. — объяснил Паша. Он не выглядел опечаленным этим фактом или разозлённым тем, что Султан лез в его личную жизнь. За столько лет Дениз просто смирился с мыслью о том, что детей у них с женой уже не будет. — Тогда что делает Искандера таким особенным? — вновь повторил свой вопрос Султан. — Я вырастил его. — Дениз снова пожал плечами и вздохнул. Паша никогда не любил возвращаться мыслями в прошлое. Мужчина всегда считал, что то, что оставалось за чертой, не должно вмешиваться в настоящее. Каким бы болезненны или, наоборот, радостным оно тогда не было. Пока Дениз не понимал, зачем Султан расспрашивал у него об Искандере, но было вполне ясно, что избежать этого рассказа у него шансов не было. — Когда мы с женой поняли, что детей у нас может и не быть, она попросила привести слугу. Сказала, что хочет иметь под рукой верного человека, который на склоне лет сможет подать ей кружку воды. — Дениз откашлялся, пытаясь заполнить паузу. — Сперва я был против, ведь мы тогда были достаточно молоды. Мне казалось, что она просто слишком сильно опечалена, вот и думает о плохом. Но затем начало приближаться время очередного похода. Султан Абдулла назначил меня управлять флотом. Я понимал, что уеду надолго. Может, даже не вернусь. Такова моя работа. Дениз вздохнул, переводя взгляд своих карих глаз на окно. В Стамбуле выдался, к удивлению, прекрасный солнечный день. — Потому я решил всё же найти слугу. Мне нужен был кто-то достаточно смышленый и сильный. Кто-то, кто мог бы справиться с любыми поручениями в мое отсутствие. Именно потому я искал молодого парня, но... привёл домой в итоге Искандера — мальчишку пяти лет от роду. — Пяти лет? — удивился Девлет и даже поддался немного вперёд. Дениз кратко кивнул. — Он был очень слабым и болезненным. Торговец, в руки которого он попал, пройдя, лишь Всевышний знает, какие муки, был почти в отчаянии. Когда я подошёл к нему и поинтересовался Искандером, мужчина узнал во мне Пашу. Видимо, он сильно боялся разочаровать меня и не угодить, потому начал показывать других рабов, уверяя, что на Искандера не стоит и смотреть. Торговец был уверен, что он не протянет и пары дней. Но что-то заставило меня смотреть именно на светловолосого пятилетнего мальчишку. Где-то в глубине души я чувствовал тягу к немую — И ты его купил. — догадался Девлет, понимающе кивнув. — Да. Даже несмотря на уговоры торговца. Конечно, он не взял с меня полную цену и постоянно приговаривал, что если Искандер умрёт, я всегда могу прийти к нему снова. Меня не слишком интересовали его речи. Я просто забрал Искандера и всё. — Дениз впервые за весь рассказ улыбнулся, оставляя Девлета теряться в догадках о причинах такой неожиданной радости. — Как среагировала жена? — Султан догадывался, что ответит Паша, но всё же озвучил свой вопрос, дабы закончить затянувшуюся паузу. — Сперва она не была в восторге. Думала, что я сошел с ума. Мы выхаживали Искандера долгих несколько месяцев прежде, чем он смог встать на ноги. Я до сих пор не знаю, откуда он, как попал к тому торговцу и как его звали до этого. — Дениз поджал губы. — Но, может, это не так уж и важно. Когда Искандер вырос, он любил повторять, что его жизнь началась, когда я выкупил его. — То есть Искандером его назвали Вы? — уточнил Султан, снова сложив руки в замок на столе. История набирала оборотов. Девлет даже и не подозревал, что за обычным слугой может скрываться столь длинный и непростой путь. — Да. Если Вы хотите спросить, почему я выбрал именно имя "Искандер", я не смогу Вам ответить, ведь и сам не знаю. Смотря на его светлые кудри и голубые глаза, я как-то не мог назвать его иначе. — Дениз снова кривовато улыбнулся. — Во всяком случае, Искандер никогда не упрекал меня за своё имя, потому, я считаю, что сделал правильный выбор. — Сколько Искандеру сейчас? — поинтересовался Султан. — Двадцать пять. — без промедления ответил Дениз. — Он живёт у тебя уже двадцать лет? — Девлет удивлённо приподнял брови. — Недаром ты так сильно о нём волнуешься. Паша ухмыльнулся. В его карих глазах проскользнул озорной огонёк. — Сперва я не был так привязан к Искандеру. Возможно, причиной тому были мои постоянные разъезды. Мальчик оказался на попечении у моей жены, которая позже души в нём не чаяла. Она всё хвалила, какой он умный и как быстро учится. Я не замечал в нём ничего подобного, пока не произошло кое-что интересное... — Дениз сделал паузу и покачал головой. Он до сих пор смеялся сам с себя, вспоминая эту выходку его воспитанника. — Дело в том, что когда я бывал в Стамбуле, ко мне нередко заглядывал ныне покойный Лала Паша. Мы играли в шахматы. Искандер всегда крутился в комнате неподалёку. Лала уже тогда был достаточно старым, потому часто просил то воды принести, то ещё что-то. На правах гостеприимного хозяина я не мог позволить, чтобы мой гость долго ждал, потому Искандер был под рукой. Я ведь не знал, что мальчишка не только приказов ожидает, но ещё и следит за нашей игрой. — Дениз расплылся в улыбке. В его выражении лица даже была заметна некая гордость. — Только не говори, что он потом обыграл тебя в шахматы. — пытаясь подавить смех, произнёс Султан. — Более того, он ещё и выиграл у меня десять акче! И это в возрасте всего пятнадцати лет! — на этих словах Дениза Девлет захохотал. Паша тут же подхватил его весёлый настрой. Какое-то время в покоях слышался лишь искренних смех, эхом отбивающийся от стен. — А он действительно смышленый. — заключил Девлет, вытирая проступившие от смеха в уголках глаз слёзы. — Хитёр, как шайтан. — с доброй улыбкой бросил Дениз. Но весёлое настроение Паши вмиг сменилось беспокойством. Поджав губы, мужчина неуверенно взъерошил свои тёмные волосы. — Вы ведь не просто так спрашиваете у меня об Искандере. — слетело с уст Дениза вполне логичное предположение, которому удалось стереть улыбку с лица Султана. Девлет посомневался какое-то мгновение, а затем кивнул. Встав из-за стола, мужчина сложил руки за спиной и подошёл к Денизу. Солнце путалось в его русых волосах, пока серые глаза, оставаясь в тени, выдавали некую задумчивость. После рассказа Паши Падишаху было вдвойне сложнее начинать этот разговор. — Искандер оказался единственным, кто прикрыл меня во время нападения. — собравшись с силами, не стал долго тянуть Султан. — Он чуть жизнь свою не отдал за меня, в то время как люди, которым было поручено меня охранять, даже не успели вовремя среагировать. — Это не их вина. — возразил Дениз. — Нападающий был, скорее всего, в кронах деревьев, они... Девлет поднял вверх раскрытую ладонь, призывая Пашу к молчанию. — Я не хочу искать кому-то оправдания, Дениз. На данный момент я уверен лишь в одном, — Султан заметно помрачнел, произнося эту фразу, — если я действительно хочу остаться в живых, мне нужно менять своё окружение. Подстраивать его под себя и свои потребности. — Что Вы имеете в виду? — хмуро спросил Дениз. Он явно был не в восторге от столь загадочных речей Падишаха. — Я хочу назначить Искандера Хранителем Покоев. — на одном дыхании выпалил Девлет, гордо вздёрнув подбородок. — Когда он выздоровеет, разумеется. Дениз удивлённо округлил глаза и открыл рот, будто намереваясь что-то сказать, но найти слова для описания всех своих эмоций в этот момент, оказалось непосильной задачей. Какое-то время он так и стоял перед Султаном, не веря ни своим ушам, ни глазам. Паша отчаянно боролся с идеей ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. — Я понимаю, как это может выглядеть со стороны. — Девлет не до конца был уверен, слышит ли его Дениз. Может, не стоило так резко вываливать на него все свои намерения? — Потому я и решил поговорить с тобой. Мне показалось, что ты достаточно сильно привязан к Искандеру, что он тебе даже дорог. Теперь, услышав весь рассказ, я в этом убедился. Наживать себе врага в твоем лице мне бы не хотелось, потому, считай, что я прошу у тебя разрешение. Отчасти Девлету не нравилась мысль о том, что он Султан и должен кого-то о чём-то просить. Но, с другой стороны, он ведь не был тираном, а, значит, не мог просто взять то, что хочет и уйти с победным видом. Тем более, когда речь шла о живом человеке. Это было бы неправильно. Дениз это тоже понимал. Девлет отчётливо видел в глазах Паши сомнения. На чаши весов была положена его привязанность к этому мальчишке и перспектива разозлить Султана своим отказом. Долг и сердце. Вечный конфликт, в котором Паша всегда игнорировал второе. — Я не буду этого решать. — внезапно выпалил Дениз. Девлет непонимающе уставился на него, но лицо Паши снова приняло свое привычное строгое выражение, не выдающее ни одной крупицы эмоций. — Не сочтите за дерзость. — объяснил Дениз чуть погодя. — Но я считаю, что это решение должен принять именно Искандер. Уйти или остаться — это его право. Я отпущу его, если он сам решит, что так будет лучше. Девлет даже не знал, что ответить на эти слова. Всего пара предложений, а в них Паша смог вместить больше любви, чем кто-либо и когда-либо мог запихнуть в целую оду. Дениз не хотел принимать это решение, потому что думал в первую очередь о благе самого Искандера. Султан почувствовал искреннее восхищение. — Я обещаю, что право выбора останется за Искандером. — честно ответил Девлет. — Я приму любой его ответ, если ты считаешь, что так будет правильно. — Благодарю Вас, Повелитель. ***Османская Империя. Трабзон, дворец, 1606 год
Или кто-то был абсолютно бездарным шпионом, или специально хотел привлечь к себе внимание. В любом случае, Айла слышала тяжелые шаги за своей спиной от самой кухни. Сперва девушка убеждала себя, что это просто совпадение. Что кто-то из слуг просто идёт в ту же сторону, что и она, а затем свернёт в один из многочисленных коридоров. Но звуки шагов не прекращались. Человек за спиной держался от неё на достаточно большом расстоянии. Видимо, пока нападать не решался. Но ведь это не исключало и того факта, что впереди его могли ждать сообщники. Что если он попросту загонял Айлу прямо к ним в руки, чтобы захлопнуть ловушку и перекрыть ей путь к отступлению с другой стороны? Подобные мысли заставляли девушку нервничать. С силой сжимая в руках поднос, на котором стояла чашка с горячим молоком с мёдом, которую попросила её принести Наргизшах в виду плохого самочувствия, Айла судорожно пыталась придумать способ обезвредить преследовавшего. Главное — задержать его, а затем попросту убежать, куда глаза глядят. Лишь бы подальше. Но ведь у неё не было ни кинжала, ни любого другого оружия! Разве что только... Завернув за угол, Айла замерла на месте. Шаги всё приближались и приближались. К счастью, сама девушка ходила тихо, потому нападавший вполне мог не заметить того факта, что она остановилась. Покрепче сжав поднос, Айла отчаянно боролась с чувством страха, нараставшего внутри, подобно грозовой туче. Если у неё не выйдет... Была не была! Как только из-за угла показалась чья-то фигура, Айла, не раздумывая, со всей силы ударила своего преследователя подносом. Вместо со звуком разбивающейся о пол чашки с молоком, послышался мужской крик. И он был настолько знаком Айле, что девушка от неожиданности со звонким стуком уронила поднос на мраморный пол. Прикрыв рот руками, она вышла из-за угла. Держа ладонь у правого виска, перед ней стоял Омер Бей, отчаянно ругаясь с зажмуренными глазами. С одной стороны, Айла испытала искреннее облегчение, ведь Омер не нёс для неё никакой опасности (это как раз объясняло, почему он даже не пытался ступать как можно тише), а, с другой, она только что ударила его со всей силы по голове... — Омер, — тихо произнесла девушка потянувшись рукой к его виску, но так и не рискнув притронуться к нему, — вот чего ты крадешься за мной, а? Я уже кто знает что себе надумала! В карих глазах девушки промелькнуло возмущение. Омер попытался выпрямиться, всё ещё кривясь от боли, и убрал руку от головы. — А у тебя сильный удар. — выдавил он с кривой ухмылкой, хотя явно предпочёл бы, чтобы удар у неё был полегче. — Ты в порядке? — проигнорировав его фразу, переспросила девушка и посмотрела на него снизу-верх. Ей было ужасно неловко из-за всей этой ситуации. Как бы там ни было, но она только что ударила невинного человека. — Вполне. — ответил Омер достаточно просто, встречаясь со скептическим взглядом служанки. — А эта шишка? — девушка указала изящным пальцем на его правый висок и умоляющее произнесла: — Пожалуйста, скажи, что она была у тебя до меня. — Какая шишка? — ошарашенно спросил Омер. Айла легонько прикоснулась к его виску. Бей в ужасе отскочил, почувствовав острую боль. В какой-то момент его глаза наполнились страхом. — Тебе срочно нужно в лазарет. — заявила Айла, мотнув темноволосой головой. Черты её лица выдавали искреннее беспокойство, что не могло не льстить Омеру. — И что я скажу? — с нотками издёвки спросил он, опомнившись. — Что самая красивая девушка Империи огрела меня подносом вместо того, чтобы поцеловать? От этих речей щёки Айлы залились густым румянцем. Отскочив от Бея, будто ужаленная, она растерянно уставилась на его кривую ухмылку. Девушке не так часто приходилось слышать комплименты, чтобы оставить подобное высказывание без внимания. — Я что слишком сильно ударила тебя, да? — переспросила она, нахмурившись. Что-то в глубине её души ликовало от осознания, что Омер, кажется, говорил всерьез. Но это "что-то" было слишком обманчивым и призрачным. Нет. Не может же он и вправду думать, что она настолько красива. Это смешно. Пока Омер строил обиженную гримасу, ведь его комплимент не оценили по достоинству, Айла вновь легонько прикоснулась к шишке, пытаясь определить, насколько всё серьезно. Тогда Бей попросту взял её за запястье. Их взгляды пересеклись. Это казалось какой-то глупой шуткой, но Омер выглядел вполне уверенным и даже серьезным. — Я говорю правду. — возразил он уже тише. — Может, ты и не замечала, но ты прекрасна. Особенно сегодня. Ловко вырвав с его хватки запястье, Айла сделала несколько шагов в сторону, не в силах больше ничего слушать. Затем девушка поспешно взглянула на своё достаточно простое ярко-оранжевое платье и отбросила назад пряди каштановых волос. Айла никогда не видела в себе ничего необычного. Особенно сегодня утром, когда умудрилась проспать и в итоге собиралась на скорую руку. Как на зло, за весь день Наргизшах Султан не позволяла ей и на секунду присесть, постоянно давая поручения, потому ей даже в голову не приходила мысль привести себя в порядок. Этот факт делал комплименты Омера вдвойне более бессмысленными. — Тебе точно нужно к врачу, Омер. — хмуро заключила девушка. — Ты бредишь. Дожидаться ответа Айла не стала. Тут же скользнув в соседний коридор, она поспешила прочь от Омера, как это и планировала изначально. Но как бы сильно девушка не пыталась убедить себя, что слова Бея — не более, чем пустая болтовня или последствия удара по голове, что-то у неё внутри не переставало трепетать. Ругая себя за беспочвенную взволнованность, Айла и не заметила, как оказалась в покоях Наргизшах Сулатн. Госпожа, до этого продолжавшая ждать её, сидя за рабочим столом, подняла на неё взгляд серых глаз. Айла невольно замерла, хлопая тёмными ресницами. Пару мгновений Наргизшах молчала, затем её брови вопросительно приподнялись. — И? Где молоко, Айла? — требовательно спросила Султанша. Молоко! Айла совсем о нём забыла. Перед глазами вновь появилась картинка того, как девушка ударяет Омера, и как чашка падает на пол. Растерянно сцепив между собой руки, служанка пожала плечами. — Я забыла. — честно призналась она, опустив темноволосую голову. — Но ведь ты уходила именно за молоком! — раздраженно бросила Наргизшах. Айла знала, что когда Госпожа чувствовала себя неважно, её нельзя было злить, но она действительно забыла. Не находя, что ответить, служанка продолжала стоять перед Султаншей с виноватым видом и поджатыми губами. Наргизшах разочаровано вздохнула и откинулась на спину стула. — Что-то произошло? — уже более спокойно, обуздав эмоции, переспросила она. — Нет-нет-нет. — тут же выпалила Айла, отчаянно пытаясь игнорировать в голове навязчивый голос Омера. — Всё хорошо. Я просто устала, наверное. Дайте мне десять минут — и я принесу Вам молоко. Протараторила девушка. — Я мигом! — бросила она через плечо, уже покидая покои. Наргизшах тяжело вздохнула. С Айлой явно было что-то не так. Но головная боль и слабость были настолько сильны, что Госпожа просто не могла найти в себе силы разобраться во всём. Как бы там ни было, а эта проблема явно могла подождать до завтра. Встав из-за стола, Наргизшах обняла себя рукам и неспешно подошла к окну. Пусть на Трабзон уже и опустился вечер, но благодаря зажжённым факелам она всё ещё могла разглядеть в саду снующих туда-сюда слуг. Госпожа задумчиво наклонила голову набок и какое-то мгновение стояла, не шевелясь. Девушка понимала, что ей нужен отдых, что эта гонка в поисках Шехзаде Багдада забирала слишком много сил, но ведь, как говорится, враг не дремлет. Наргизшах не знала ровным счётом ничего о намерениях Махиэнвер и Девлета, а значит Багдад был в опасности постоянно. Любая минута могла стать для него последней. Внезапно Наргизшах, даже сама того не осознавая, зацепилась взглядом за мужскую фигуру в саду. Одну из многих, но при этом отличающуюся от всех и ярко выделяющуюся на их фоне. Его накидку нещадно трепал ветер, одновременно взъерошивая тёмные волосы. Мужчина будто почувствовал на себе взгляд. Обернувшись, он приподнял голову. "Ещё один упрямица на мою голову", — проскользнула у Наргизшах мысль, когда она узнала в мужчине Коркута. Паша, встретившись взглядом с Госпожой, ухмыльнулся, на долгих пару минут застыв на месте. Всё-таки он проигнорировал рекомендации лекарей и покинул свои покои, не намереваясь больше отлёживаться в постели. Иногда Коркут, сам тог не подозревая, напоминал Наргизшах птицу. Он тоже не мог долго усидеть в клетке. За спиной Султанши послышался дверной скрип, который, впрочем, и переключил её внимание с Паши на идеальную тишину в покоях. — Айла, ты снова забыла, за чем я тебя послала? — недовольно бросила через плечо Наргизшах. Прошло слишком мало времени, чтобы служанка успела дойти до кухни, взять молоко и вернуться. Даже при условии, если она бежала. — Госпожа, — вместо Айлы Наргизшах услышала мужской голос. Вздрогнув, она обернулась, но заметила лишь слугу в немного съехавшем набок тюрбане. — Извините, что беспокою так поздно. Умут Бей приказал передать Вам письмо как можно скорее. — как только он закончил предложение, взгляд серых глаз Наргизшах тут же упал на футляр в его руках. Вести от Умута... Это могло значить лишь одно! Подобрав подолы своего платья и полностью позабыв о головной боли, Султанша мигом оказалась возле аги. Взяв футляр, она нетерпеливо махнула мужчине, давая понять, что тот может быть свободен. Затем, даже не дождавшись, пока слуга покинет покои, Наргизшах достала заветное письмо и развернула его. У Умута был достаточно своеобразный, кривоватый почерк, который от волнения казался Султанше ещё более непонятным, чем обычно. Поднеся бумагу ближе к свече, Наргизшах пришлось напрячь глаза, чтобы прочесть выведенные на скорую руку строчки. Без малейших сомнений пропустив пару первых предложений, наполненных лишь формальностями, Султанша перешла к сути. Пусть написано было и совсем немного, но строки казались бесконечно длинными. С замиранием сердца закончив чтение, Наргизшах внезапно с облегчением вздохнула и подняла глаза к небу с немой молитвой на устах. Затем её губы расплылись в улыбке. Умут нашёл Шехзаде Багдада. И пусть Наргизшах ещё предстояло продумать, как вытащить брата из охраняемого со всех сторон дворца, но главное было то, что он жив, а значит, династия Османов продолжается по прямой мужской линии. Шанс победить ещё никогда не казался ей более реальным и достижимым. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Уверенно толкнув двери покоев, Майсун вошла внутрь под шорох своих юбок и удивлённый взгляд Кахрамана. Мужчина как раз сидел за столом и явно не ожидал появление Госпожи на пороге своей комнаты. Медленно закрыв книгу, он проследил за тем, как девушка вышла на средину покоев и, гордо вздёрнув подбородок, сцепила руки в замок перед собой. Её карие глаза пылали злостью, пусть она и пыталась изо всех сил изобразить спокойствие. — Что-то... — начал было Кахраман, поднимаясь из-за стола, но Госпожа тут же его перебила: — Это было Ваше последнее условие? Паша замер у стола, вопросительно вздёрнув брови. Яркие лучи солнца падали прямо на его светлые волосы в этот момент, делая их похожими на некий ореол. Это почему-то ещё больше раздражало Госпожу. Образ праведника уж никак не вязался с ним. — Вы хотели стать Пашой. — Майсун подошла ближе, недовольно откинув назад прядь тёмных волос. — Это то, что так беспокоило моего отца. Он не хотел давать Вам должность. Кахраман расплылся в улыбке. Его голубые глаза блеснули, что явно не говорило о его искреннем раскаянии. Но, по крайней мере, он понял о чём идёт речь. — Этот титул принесёт мне намного больше, нежели подачки Вашего отца, Госпожа. — довольно произнёс мужчина и прислонился спиной к стене. Скрестив руки на груди, он с интересом окинул взглядом Госпожу. Майсун имела удивительную способность оставаться прекрасной в любой ситуации. Даже сейчас, будучи до предела взбешённой, сжимая свои тонкие пальцы в кулаки и буквально излучая гнев, Кахраман не мог игнорировать факт того, как же красиво солнечные блики путались в её чёрных, как смоль, волосах, и какими необыкновенно тёмными казались её карие глаза. — Вы ведь понимаете, что не заслужили эту должность? — Майсун наклонила голову набок, казалось, изо всех сил пытаясь испепелить Кахрамана взглядом, но на мужчину это ни капельки не действовало. Честно говоря, он ожидал подобный разговор. К сожалению, Паша не был знаком с Султаншей очень хорошо, но парочка их встреч ярко показала ему, что яблоко от яблони недалеко падает — Майсун оказалась полной копией Эсмахан. А её мать в сложившихся обстоятельствах тоже ни за что не стала бы сидеть на месте. — Это уже не имеет никакого значения. — Кахраман покачал головой. — Я получил то, что мне положено было по праву. Справедливость восторжествовала. Майсун издала смешок и иронично отвела взгляд в сторону. Другой реакции она и не ожидала. — Я не знаю, что произошло между Вами с отцом в прошлом... — начала девушка. — А хотите узнать? — предложение слетело с уст Кахрамана настолько быстро, что Майсун вмиг замолчала. Несмотря на то, что сперва его слова показались девушке просто глупой шуткой, выражение лица мужчины говорило об обратном. Он вмиг стал более серьезным, а в его голубых глазах осела сосредоточенность. Даже сам того не заметив, Кахраман поддался немного вперёд, как ребёнок, которому не терпелось поведать родителям о новом открытии. — Вы хотите рассказать мне секрет отца? — в недоумении переспросила Госпожа, когда ей удалось хоть немного собраться с мыслями. — Почему бы и нет? — Кахраман невинно пожал плечами, но лишь вызвал у Майсун ещё большую злость. — Это подло! — без промедления выпалила девушка. — Вы ведь получили то, что хотели. Должность Паши была платой за молчание, которую мой отец Вам предоставил. И вместо того, чтобы выполнить свою часть договора, Вы готовы всему миру разболтать его секрет? Губы Кахрамана снова расплылись в довольной ухмылке. — Но Вы ведь хотите узнать правду. — лукаво произнёс мужчина. И что-то внутри у Майсун против её воли отчаянно закричало "да!". Девушка растерянно уставилась на Кахрамана, не в силах выдавить из себя и слова. Перспектива узнать секрет отца казалась ей слишком заманчивой. Майсун долгие годы прикрывала Атмаджу, помогала ему собирать деньги для уплаты таинственного "долга другу". Конечно, временами любопытство очень сильно мучило её, но Султанша старалась поглубже упрятать его внутри, убеждая себя, что отцу можно доверять. Он ведь остался единственным родным для неё человеком. Девушка даже свою мать помнила очень размыто. Вместо неё всегда проступал образ отца. И пусть Майсун до безумия скучала за Эсмахан, которая столь рано покинула этот мир, но девушка всегда знала, что рядом есть крепкое плечо Атмаджи. Ей даже не приходилось объяснять причину своей грусти. Она нередко приходила к отцу, крепко обнимала его и они проводили вечер в тишине, оба мысленно возвращаясь в те дни, когда дворец был наполнен звонким смехом Эсмахан. Было ли правильным, что она теперь лезла во всю эту историю? А уж тем более, стоило ли вовсе верить Кахраману? — Вы сомневаетесь, я понимаю — прервал затянувшуюся паузу Паша. Опустив руки, он внезапно выпрямился и обошёл стол. Майсун внимательно проследила за ним. Кахраман буквально почувствовал, как она напряглась, стоило ему остановиться в шаге от неё. Но, тем не менее, девушка не отступила, а лишь гордо вздёрнула подбородок. Из-за разницы в росте ей приходилось смотреть на него снизу-вверх. — Вы перестанете верить в его благородство, когда услышите, что я хранил долгие годы. — заключил Кахраман тише, понимая, что у двери всё ещё стояли слуги, которые вполне могли их услышать. Майсун ничего ему так и не ответила, потому Паша воспринял это, как согласие выслушать его. И он начал... — Когда я был молод, мы с Вашим отцом были хорошими друзьями. Вы это знаете. У нас не было тайн друг от друга. По крайней мере, я в это верил. Атмаджа делился со мной абсолютно всем. Он мечтал о титуле и достойной жизни. Вечерами мы нередко сидели и думали о том, насколько прекрасная жизнь нас ждёт впереди. Мы были молоды и наивны. Нам казалось, что весь мир лежит у наших ног. — голубые глаза Кахрамана стали мутными, но он говорил ровным и спокойным тоном, будто оглашал давно заученную речь. — У Вашего отца был роман. Вы даже никогда и не сможете угадать с кем. — Почему это должно меня интересовать? — фыркнула Майсун, но её голос на последнем слове сорвался, выдавая сомнение. — Отец был молод. У него могли быть романы с кем угодно. — Но не когда он был уже фактически помолвлен с Эсмахан Султан — Вашей матерью. — с уст Кахрамана слетела одна единственная фраза, но для Майсун она была равноценна удару ниже пояса. Отведя взгляд в сторону, она на мгновение зажмурилась. На её лице одна за другой сменялись эмоции, даруя Кахраману некое удовольствие. Он ведь знал, что худшее ещё впереди. — И что с того? — выдавила наконец Султанша, передёрнув плечами. — В итоге он вышел замуж за мою маму, и они были счастливы вместе. — Это Вам так сказали. — Кахраман наклонил голову набок и ухмыльнулся, сильно наповнив Майсун в этот момент довольного наглого кота. — Атмаджа любил эту девушку. А она его. — Нет. — Майсун не дослушала до конца. Отрицательно замотав головой, она обошла Кахрамана, таким образом увеличивая расстояние между ними. Факты в голове никак не вязались друг с другом. — Это абсурд. Мой отец любил Валиде. Для него она была всем. — Он любил и продолжает любить лишь власть, Госпожа. — Кахраман вздрогнул, когда Майсун взглянула на него. Что-то в её карих глазах подсказывало ему, что девушка готова была броситься в драку. Но Паша только этого и ждал. Он хотел, чтобы этот огонь внутри неё вспыхнул. — Атмаджа на самом деле любил Рабию Селин Султан — сестру Вашей матери. — с каждым словом Кахрамана и с каждым его шагом в её сторону, Майсун всё больше менялась. Казалось, на её плечи сваливали неподъемный груз. Ещё немного — и она просто упадёт под его весом. — Вы хоть слышите себя? — с неподдельной ненавистью выплюнула Султанша. — Мой отец никогда бы не стал... — Однако, — Кахраман наклонился вперёд, нависая над Майсун. При мягком солнечном свете в полутени его черты лица казались мягкими и даже в какой-то мере приятными. — Я лично был свидетелем их встреч и даже передавал записки. Они и дня прожить друг без друга не могли. Вы бы видели, какой счастливой Селин Султан возвращалась с каждой встречи... — Неправда! — в голосе Майсун скользнули истерические нотки. Толкнув Кахрамана в грудь, девушка до боли в скулах сцепила зубы. — Прекратите нести эти небылицы. Я не верю ни одному Вашему слову! Чувствуя, что более она не вынесет и строчки, Султанша круто развернулась на каблуках и метнулась было к выходу с покоев, но Кахраман достаточно грубо схватил её за предплечье и потянул на себя. Майсун от неожиданности споткнулась о собственное платье. Если бы Паша не схватил её и за второе предплечье, Госпожа непременно упала бы. — Атмаджа всю жизнь лжёт, Госпожа. Вы не хотите в это верить, потому что правда всегда глаза колет. Атмаджа сначала клялся в любви Рабие Селин Султан, а затем шёл на встречу к Эсмахан Султан. Это не он хотел жениться на ней, а она, понимаете? Эсмахан Султан никогда не отступала. Увидев Атмаджу однажды, она более не смогла его забыть. Стала буквально одержимой! Эсмахан Султан прекрасно знала о существовании своей соперницы, но никак не могла понять, кто именно эта женщина. А я, как дурак, прикрывал Атмаджу, не давал Эсмахан Султан встретиться с Селин Султан, потому что я думал, что мы с Вашим отцом друзья. А знаете, чем закончилась эта история? Эсмахан Султан предложила Атмадже власть. Титул Великого Визиря. Не зная, кем на самом деле была её соперница, она решила использовать все козыри. И Атмаджа согласился. У него даже сомнений не было. Знаете почему? — Кахраман встряхнул ошарашенную Майсун. — Потому что даже несмотря на свою любовь к Селин Султан, власть он всегда любил больше. Кахраман говорил всё это с сияющими от злости глазами. Он уже даже не старался подбирать слова или надевать маску уверенности в себе. В нём говорила обида. Очень глубока, взращенная долгими годами ожидания мести. Кахраману не нужен был титул Паши, просто чтобы утвердить своё высокое положение. Он не стремился к деньгам или славе. Для него это уже не значило ровным счётом ничего. Тот наивный мальчишка, который вместе со своим другом мечтал править, умер в тот день, когда остался один. Атмаджа бросил его. Он вскарабкался на самую вершину, затоптав Кахрамана в грязь. Атмаджа отрёкся от него. Даже когда его друг пришёл на порог Топ Капы и умолял встретиться с ним, Паша назвал его бродягой и приказал никогда больше и близко не подпускать ко дворцу. Негоже ведь Великому Визирю и мужу Госпожи водиться с простым сыном портного. Кахраман остался ни с чем, в то время как Атмаджа получил даже больше, нежели когда-либо мог желать. Его слова, как и его дружба, не стоили ровным счётом ничего. Отпустив предплечья Госпожи, Кахраман отвернулся от неё. Майсун пошатнулась, отчаянно хватаясь за стену, дабы удержать равновесие. Её глаза были широко распахнуты. Она смотрела куда-то перед собой, но ничего в сущности не видела. Образ Атмаджи, её отца, потрескался и рассыпался на кусочки. Одна её сторона не хотела принимать правду. Это ведь слова Кахрамана. Он может лгать или приукрашивать! Но другая сторона уже истекала кровью. Неужели она всю жизнь жила во лжи? Неужели её мать так и умерла, не узнав всю правду? — Но это ещё не всё. — голос Кахрамана звучал, как удар хлыста. Майсун захотелось закрыть уши и просто убежать. Нет. Она не сможет вытерпеть больше! Но сил сдвинуться с места не находилось. Кое-как выпрямившись, девушка взглянула на него, дабы заметить, что мужчина тоже не сводит с неё глаз. Что-то подсказывало Майсун, что следующие его слова станут последним, смертельным ударом в её сердце. — Есть часть истории, которую не знает даже Ваш отец. Которую я хранил, дожидаясь подходящего момента. — Кахраман сделал шаг в сторону Майсун, но девушка не шевельнулась. — Рабия Селин Султан родила в браке с Текером Пашой троих дочерей: Ирмак, Ягмур и Нилюфер. Но её муж — влюблённый дурак, даже и не знал, что во время никяха она уже была беременна. Страх, проскользнувший в глазах Майсун, заставил Кахрамана на какой-то миг замолчать и засомневаться в необходимости продолжить рассказ. Он не понимал почему, но ему было искренне жаль Госпожу... Но его ведь в своё время никто не пожалел. Эсмахан Султан чуть душу из него не вытрясла, пытаясь добиться правды. Теперь он поведает её дочери Госпожи. Теперь он разрушит идеальную жизнь Атмаджи. Теперь он уничтожит Пашу. Кахраман отберёт у него всё, что он любит, всё, что ему дорого. Настал его черёд втоптать Атмаджу в грязь. — Ирмак Султан — Ваша единокровная сестра, Госпожа. — предложение на удивление легко слетело с его уст. Майсун побледнела, как полотно, и, казалось, вот-вот могла упасть в обморок. Кахраман хотел протянуть ей руку, но девушка отскочила в сторону, будто раненный зверь. Её карие глаза забегали по покоям. Султанша уже не могла унять дрожь в ладонях или вернуть контроль над эмоциями. Глаза отчаянно щипало от наступающих слёз. Черты лица исказила гримаса боли. Ложь. Вся её жизнь была ложью! — Госпожа, — обеспокоенно обратился к ней Кахраман, но Майсун слышала его будто через толщу воды. Абсолютно игнорируя его, она, пошатываясь, направилась к двери. Девушка не помнила, как покинула покои Паши, как вышла в коридор. Что-то внутри её грудной клетки разрывалось сотнями маленьких бомб, всаживая острые осколки прямо под рёбра. Чувствуя, что она задыхается, Майсун остановилась. Пару долгих минут девушка дрожащими пальцами пыталась расстегнуть пуговицу на высоком воротнике, но всё было тщетно. Её родной отец... Он столько лет улыбался ей, клялся в любви её матери, создавал впечатление счастливой семьи. А на самом деле прятал в шкафу просто свору скелетов. Майсун не могла понять, злится ли она на Селин Султан или ей было искренне жаль Госпожу, которая, наверняка, тоже чувствовала себя преданной. Но ведь она могла в своё время отступить! Она ведь знала, что её сестра Эсмахан готовилась к свадьбе с Атмаджой. Майсун казалась дикой мысль о том, насколько хорошо её мать в своё время отзывалась о Рабии Селин. Для неё старшая сестра была примером для подражания... Споткнувшись о собственное платье, Майсун упала на пол, больно ударившись коленями и раскрытыми ладонями о мрамор. Из глаз неумолимо потекли слёзы, остановить которые девушка даже не могла найти в себе сил. Её мир. Идеальный мир, в котором она жила столько лет, рассыпался на кусочки. Могла ли она после этого считать Атмаджу своим родным человеком? Могла ли она ему доверять после стольких лет лжи? — Госпожа, — кто-то обратился к ней, но Майсун даже не среагировала. Всё, что ей сейчас хотелось — это забиться в угол и плакать, плакать, плакать, пока вся боль из неё не выйдет. Сердце Госпожи превратилось в маленького зверька, который скрёбся внутри и корчился в агонии. Её отец... Единственный родной для неё человек. — Госпожа, — на этот раз голос прозвучал уже ближе. Кто-то взял лицо Майсун в свои холодные ладони и немного приподнял его. Сквозь пелену слёз девушка увидела Мурада. Паша выглядел растерянным. Его каштановые волосы были немного спутанными, а на скуле появился еле заметный шрам, который Майсун никогда там не замечала. В голубых глазах Мурада можно было прочесть неподдельное беспокойство. Только теперь девушка поняла, что он тоже сидел на полу, напротив неё, пытаясь понять в чём дело. — Всё в порядке? — тембр голоса Паши чем-то успокаивал. Майсун отчетливо слышала в нём заботу, но это мало чем помогало. — Ничего не в порядке. — прошептала она одними губами и попыталась встать, отворачивая лицо, дабы он не мог увидеть её заплаканные глаза и покрасневшие щёки, но ноги не держали Госпожу и были просто ватными. От этого хотелось плакать ещё больше. Внезапно Мурад обнял её. От неожиданности Майсун сперва замерла, но, опомнившись, начала отчаянно вырываться. Она не хотела, чтобы её успокаивали, чтобы пытались убедить, что всё хорошо, потому что "хорошо" никогда и не было. Это был конец всего, что когда-либо знала девушка. Её отец предал её. Её отец предал Эсмахан. "Потому что даже несмотря на свою любовь к Селин Султан, власть он всегда любил больше", — снова прозвучал в голове голос Кахрамана. Майсун обмякла в руках Мурада, который и на секунду не отпустил её, не обращая внимание даже на сопротивление. Когда девушка думала, что внутри неё не осталось сил более ни для чего, внутри поднялась новая волна боли, захлестывая её с головой. И на этот раз Госпожа даже не боролась с этим. Она просто заплакала, уткнувшись в плечо Паши. Мурад мягко обнял её в ответ и прижал ближе к себе. Возможно, это было неправильно. Возможно, это противоречило любому здравому смыслу. Но Майсун могла поклясться, что в тот момент только руки Мурада удерживали её на плаву.