Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
— Сынок! — без стука влетев в покои Девлета, произнесла Айше достаточно громко. Удивлённый мужчина подскочил из-за рабочего стола. Мать стояла перед ним бледная, как полотно. Её карие глаза при этом лихорадочно блестели, а руки тряслись. Голову Султана невольно начали заполнять самые ужасные мысли. — Что-то стряслось, Валиде? Что Вас так напугало? — переспросил Девлет, оставляя на столе документы и приближаясь к матери. Заключив её в свои объятья, он прикрыл на мгновение глаза, пытаясь привести в порядок мысли. Женщина в ответ крепко прижала его к себе, будто опасаясь, что сына у неё в любой миг могут забрать. Материнское сердце в груди тоскливо заныло. — Почему ты не сказал сразу? — отстранившись от Девлета, но всё ещё не отпуская его из своих рук, переспросила Айше. Её взгляд был строгим и требовательным. Мужчина невольно вспомнил, как в детстве мать всегда таким образом выманивала у него правду. Она просто смотрела вот так, а маленький Ханзаде настолько боялся её гнева, что выкладывал всё на одном духу. Жаль, что теперь он уже не был ребёнком и его проблемы не заканчивались на случайно разбитой вазе. — Сказал о чём? — не сразу понял Девлет и подвёл мать к софе. — О Шехзаде Багдаде. — встревожено выпалила Айше, присаживаясь на мягкие подушки. Девлет, расположившийся рядом, невольно замер, смотря прямо перед собой. Очевидно, слухи расползались по Империи слишком быстро. Откашлявшись, Султан хотел было забрать свои руки от Айше, но та лишь посильнее сжала их. Женщине казалось, что только так она может удержать связь с сыном, который в последнее время таил от неё слишком много секретов. — Валиде, извините. — Девлет виновато опустил голову и тяжело вздохнул. — Я сам недавно узнал. Не мог даже придумать, как сообщить Вам. — Мой львёнок, — Айше ласково провела рукой по его щеке и улыбнулась краем губ, — ты же знаешь, что можешь поделиться со мной абсолютно всем. Конечно же, Девлет знал об этом. Айше всегда была на стороне своих детей. Что бы они не сделали и какой бы ошибкой не запятнали себя, женщина пыталась понять их мотивы и оправдать. "Иногда сердце не оставляет нам другого выбора", — любила повторять она. Именно потому Девлет, как и другие его братья, всегда рос с осознанием того, что за его спиной стоит сильная женщина. Мужчине даже не приходилось оборачиваться, чтобы чувствовать её поддержку. Это вдохновляло и мотивировало, позволяло сосредоточиться на чём-то более важном. Подобную силу Девлет пытался найти и в своей избраннице. Может, это и звучало безумно, но факты говорили сами за себя. Искру силы Султан впервые увидел в Махиэнвер. Её тернистый путь к вершине, стремление быть впереди и защитить свою семью привлекли Девлета. Тогда он, к сожалению, не знал, что за всеми этими, казалось бы, добрыми намерениями на самом деле спрятана жажда власти. Та же, которой руководствовался и он, соглашаясь на этот брак. Расставаться с иллюзиями было сложно, но Девлет это сделал. Последней точкой стала новость о том, что Шехзаде Багдад на самом деле жив. Перед глазами снова невольно появился образ Алтын. Султан мотнул головой, пытаясь отогнать его. — Всё намного сложнее, чем кажется, Валиде. — мрачно ответил Девлет, опуская взгляд в пол. Сердце Айше снова сжалось. Женщина пару мгновений внимательно наблюдала за сыном, не решаясь снова обнять его. Она бы всё отдала за возможность спрятать его в своих руках от всего мира. — Что ты собираешься делать? — спросила женщина почти шёпотом, но в её голосе слышались нотки стали. Когда Девлет вновь обернулся к матери, она смотрела на него решительно и даже с вызовом. Такой уж была Айше: после бури эмоций всегда наступал штиль, несущий за собой план дальнейших действий. Никогда ещё она, жена покойного Хана и мать нынешнего, так просто не отступала. Этой напористости женщина всегда учила своих детей. — Я не знаю. — Девлет устало развёл руками и откинулся на спинку софы. Его пальцы невольно потянулись к верхним пуговицам кафтана, которые он сразу же расстегнул, пытаясь впустить в лёгкие больше воздуха. Эта тема всегда вызывала в нём страх и отчаянье, которых Султан искренне стыдился. Разве он не знал изначально, на что шёл? Разве имел право теперь оставлять всё, как есть, или сетовать на судьбу? — Для начала я думал выделить деньги на благотворительность. Это отвлечёт людей. — Девлет передёрнул плечами, будто ему вмиг стало холодно. — Затем попытаюсь найти способ связаться с Шехзаде и предложу ему переговоры. — Нет. — строгий голос Айше прозвучал, как раскат грома, прерывая речь Султана. Девлет даже вздрогнул невольно, но женщина была непоколебима. Страх в её карих глазах наконец утих, уступая место холодной расчётливости. В тот момент Айше пыталась наперёд продумать хода, будто играла в шахматы с искусным мастером. — Ты и вправду веришь, что Шехзаде пойдёт на переговоры? — вновь разнёсся по покоям её голос. — Мой лев, в борьбе за власть не бывает мирных решений. Запомни это. — Что Вы предлагаете? — растерянно спросил Девлет выпрямляясь, но Айше лишь поджала губы, задумчиво покручивая на пальце кольцо, некогда подаренное ей покойным Ханом Сахибом. — Для начала нам нужно узнать больше об этом Шехзаде. Если он действительно жив... — начала было Айше, но Девлет тут же её перебил: — Он жив. На лице Айше отразилось мимолётное непонимание. Женщина пробежалась взглядом по покоям, пытаясь найти какое-то объяснение, но это казалось невозможным. — Ты видел его? — растеряно спросила она. Девлет горько ухмыльнулся. — Нет. — мужчина покачал головой и тяжело вздохнул. — Оказывается, его смерть была лишь удачным шоу, которое устроила моя дорогая жена — Махиэнвер Султан. Айше удивлённо округлила глаза, прикрывая рукой рот. Факты отказывались связываться между собой в голове. Как могла Махиэнвер подстроить смерть Шехзаде, если она лично договаривалась насчёт брака с Девлетом? Она при Гиреях проливала горькие слёзы, рассказывая о том, что потеряла отца и брата в один миг, и что теперь Династия находится в огромной опасности. Неужели всё это было огромной ложью? — Зачем она оставила его в живых? Почему она тогда заключила этот брак? — растерянно спросила Айше, накрыв своей рукой руку сына, но тот лишь передёрнул плечами и вновь покачал головой. — Сейчас это не так важно. — ответил он без особого энтузиазма. — На сегодня мы имеем дело с результатом этой историю. То есть с живым Шехзаде Багдадом, который, по всей видимости, захочет забрать престол, по праву принадлежащий ему. И я не имею представления, что должен с этим делать. То, какое отчаянье залегло в серых радужках сына и с какой болью он произнёс эти слова, заставило сердце Айше наполниться злостью. При чём не только к Шехзаде Багдаду, но ещё и к Махиэнвер, причины заключения которой теперь стали ясны. Хасеки заварила кашу, но расхлебать её одна никогда не сможет. Они с Девлетом оказались в ловушке, которую Госпожа сама же и захлопнула. Теперь не существовало больше ни "ваших", ни "наших". Не было двух разных сторон. Как бы сильно Султан не злился на свою жену, без неё он не спасётся. То же самое касалось и Махиэнвер. Стоит Шехзаде Багдаду ступить на порог Топ Капы и забрать власть, его старшая сестра и её муж тут же будут казнены за измену. Если на этом не настоит наследник, то за дело возьмутся приспешники. Наверняка ведь, он действовал не один. — Девлет, послушай меня внимательно. — Айше снова взяла сына за руки и заставила повернуться к себе. — Что бы ты сейчас не думал и какие бы эмоции не наполняли твое храброе сердце, отбрось всё в сторону. Время злиться у тебя ещё будет, но только если сейчас ты проявишь достаточно хладнокровия, чтобы спасти свою жизнь. Первым делом, отпусти Махиэнвер... — Что?! — недовольно вскрикнул Девлет. — Она предала меня! Она всё это устроила. Если бы не Махиэнвер, ничего такого... — Сынок, опомнись! — впервые повысила голос Айше, призывая Султана к молчанию. Мужчина замер, удивлённо уставившись на мать. — Вы — муж и жена. Одно целое. Если Шехзаде войдёт в столицу, ему будет всё равно, кто из вас прав, а кто виноват. Вы оба занимаете его престол. Девлет виновато отвёл глаза в сторону, признавая, что мать в очередной раз была права. — Потому сейчас очень важно, чтобы вы были одним целым и дальше. — продолжала тем временем Айше. — Хотя бы на людях не показывайте, что у вас разлад, не устраивайте сцен и не отдаляйтесь. По поводу твоего решения запереть Махиэнвер в покоях и так уже ходит слишком много слухов. А ты ведь знаешь, что если слухи просочились за пределы Топ Капы, они совсем скоро достигнут и того же Шехзаде Багдада. Ваш разлад — это ваша слабость. Ударят именно туда. Потому ты должен устранить эту слабость. — Устранить слабость? — Девлет недовольно сдвинул брови к переносице, но, кажется, начал понимать ход мыслей матери. И пусть он был совсем не в восторге от её предложений, но другого способа спастись и сохранить власть пока что не намечалось. — Я не говорю, что ты должен любить Махиэнвер и признаваться ей в своих чувствах на людях. Нет. Достаточно будет закончить её заточение. — судя по взгляду Айше, ей тоже не особо нравилась перспектива свободных действий Махиэнвер, но это было необходимо. — Она уже никуда от тебя не денется. А ты — от неё. Кроме того, вам нужно разрушить все слухи о Вашем разладе. — Как? — сухо спросил Девлет, наблюдая за сменой эмоций на лице матери. — Сходите к могиле Султана Абдуллы и Шехзаде Багдада. — слова Айше тяжело повисли в воздухе. — Прикажите раздать еду и деньги бедным, дабы они молились за упокоение душ покойного Султана и его наследника. Пустите слезу и поддержите друг друга. Это поможет показать всем, что ваш с Махиэнвер союз всё ещё силён, что вы вместе, несмотря ни на что. Кроме того, эта молитва и акцент на смерти Багдада собьют людей с толку. Даже если они услышат о том, что наследник жив, они не поверят. Не может же сестра оплакивать живого брата, верно? — Это выиграет нам время. — легко догадался Девлет. Айше утвердительно кивнула. — Сейчас время очень важно для нас. Пока будет разыгрываться этот спектакль, люди будут верить в ваши слёзы и отрицать всё, что им противоречит. А мы тем временем разузнаем больше о Шехзаде Багдаде и людях, поддерживающих его. — Айше кивнула каким-то своим мыслям, размышляя над тем, сколько верных людей сможет собрать в столице. — Известно, где сейчас находится Багдад? — Предположительно, в Табзоне. — ответил Девлет без промедления. Айше на мгновение замерла, будто этот факт смутил её. Нахмурив брови, женщина поджала губы. — Что-то не так, Валиде? — Разве не в Трабзон уехала сестра Алтын Султан? — спросила Айше настороженно. — Наргизшах Султан, кажется. В глазах Девлета проскользнул страх, когда речь зашла об Алтын. Мужчина уже давно провёл эту параллель в своей голове, но верить в причастность девушки ко всей этой истории не хотел. Возможно, Наргизшах как-то поспособствовала внезапному появлению Багдада. Этот вариант Султан не исключал. Но Алтын не могла знать обо всём. Она бы сказала. Её душа и помыслы были чисты. Алтын ни за что не навредила бы ему. Кто угодно, но только не она. Девлет готов был до последнего отстаивать эту позицию. — Да, Наргизшах Султан сейчас находится там вместе со своим мужем. — Султан утвердительно кивнул. — Я могу написать Фатиху Паше. — Только если ты ему полностью доверяешь. — слова Айше, как обычно, попадали в самую цель. Фатих был доверенным человеком Махиэнвер, но Девлет не мог того же сказать о себе. Паша всегда казался ему скользким и ненадёжным. Один только его лукавый взгляд чего стоил. Отправить его в Трабзон было во многом облегчением для Падишаха. По крайней мере, он избавился от необходимости видеть Фатиха на заседаниях Совета Дивана. — Я что-то придумаю. — уклончиво ответил Девлет. — Хорошо, мой лев. — Айше напряжённо кивнула и похлопала его по плечу. — Мы справимся со всем. Не волнуйся. Главное для тебя сейчас — устроить перемирие с Махиэнвер и отвести взгляды от Трабзона. С остальным я помогу тебе. Закончив свою речь, Айше встала с софы. Девлет сделал то же самое. В лучах вечернего солнца кожа матери казалась ещё бледнее обычного. В её карих глазах затаилась тревога, пусть мягкие черты лица и сохраняли обманчивое спокойствие. Женщина явно боялась за свою жизни и, в первую очередь, за жизнь сына. Она не хотела потерять то самое дорогое, что имела. И чтобы не допустить трагедии, Айше должна была держать себя в руках. Но в целом весь её вид выдавал ещё что-то. Нечто далёкое, но призрачно знакомое. То, что Девлет помнил с детства, но что всегда заставляло его волноваться. Азарт. Вся жизнь Айше была извечной борьбой. Она прошла сквозь огонь и терни, чтобы в результате оказаться на вершине и стать матерью одновременно и Хана, и Султана. Скольких людей ради этого погубила женщина на своем пути? Сколько крови смывала со своих рук каждый день? Сколько слёз пролила, запершись в покоях? Об этом не знал никто. И Айше тоже предпочитала молчать. Она не встала ни перед кем на колени и не пала жертвой интриг. Она сама их создавала — и вышла победителем. Эта гонка была жестокой и не имела границ или правил. У Айше не оставалось других вариантов, кроме как научиться жить среди сетей, которые так тщательно выставляли её враги. Женщина быстро к этому привыкла, ведь когда дело касается выживания, выбирать никогда не приходится. Победа или смерть. Оказаться посредине невозможно. Айше соскучилась по этому чувству. С дня восшествия на престол Девлета и Бахадира она жила в спокойствии, но прекрасно знала, что рано или поздно настанет время заплатить за каждую минуту счастья. Так было всегда. Но на этот раз она была готова. — Валиде, — обронил Девлет, когда мать подошла к двери и хотела открыть её. Айше обернулась и вопросительно взглянула на сына. Заложив руки за спину, Султан какое-то время переминался с ноги на ногу. Мыслей в голове было так много, что Девлет переставал слышать внешний мир. Сосредоточиться на чём-то одном было слишком тяжело. — Как Вы думаете, — произнёс Девлет вполне серьёзно, внимательно наблюдая за выражением лица матери, — я смогу завершить эту историю, не пролив кровь Багадада? Острая ухмылка тронула губы Айше, напоминая Султану те времена, когда его мать соперничала с Аслы Пейвесте Ханым. Тогда Девлет впервые узнал какая жестокость скрывалась за добротой и спокойствием его дорогой Валиде. — Один из вас умрёт, сынок. — искренне, не скрывая ни толики правды, произнесла Айше. Этой же прямолинейности она научила и Эметтулах в свое время. — Но я сделаю всё возможное для того, чтобы это был не ты. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Майсун быстро шла по коридору, подбирая подолы своего тёмно-фиолетового шёлкового платья. В её глазах читалась решительность, а резкие движения выдавали нервозность. Девушка знала, что её поступок будет отчасти неправильным, но поделать с собой ничего не могла. Голос сердца всегда легко заглушал шёпот её разума. — Госпожа, мы только разозлим Вашего отца. — в который раз взмолилась Япрак. Русоволосая еле поспевала за своей Госпожой. Хатун то и дело нервно потирала между собой руки, судорожно пытаясь придумать, как переубедить Султаншу и остановить её от очередной ошибки. Но разве Майсун кто-либо мог остановить, если она вбила себе что-то в голову? — Мне всё равно. — отрезала Госпожа, нетерпеливо махнув на ходу двум мужчинам, стоявшим у двери кабинета Великого Визиря. — Оставайся здесь. Не дожидаясь ответа, Майсун без промедления вошла в покои, оставляя Япрак в коридоре в компании стражников. Девушке ничего не осталось, кроме как провести свою Госпожу испуганным взглядом. — Майсун? — удивлённо спросил Атмаджа, заметив на пороге дочь. Султанша сперва замерла, отчаянно сцепив между собой руки. Великий Визирь явно был занят. Он, как и всегда, сидел за своим рабочим столом в окружении больших стопок, состоявших из разнообразных документов и книг. Рядом с ними было открыто несколько чернильниц и лежали перья. — Отец, я могу с Вами поговорить? — учтиво произнесла Султанша, покорно склонив голову. По тону дочери Атмаджа понял, что дело срочное. Отложив в сторону книгу, которая была в тот момент в его руках, Паша поднялся из-за стола. Нетерпеливо махнув рукой, он пригласил Султаншу подойти. Майсун сделала несколько шагов навстречу и остановилась, когда Атмаджа положил руки ей на предплечья, заглядывая дочери прямо в карие глаза. — Что стряслось, Майсун? Расскажи мне. — мягко произнёс он. Сердце девушки невольно заныло от той бесконечной нежности и любви, которые присутствовали в каждом движении мужчины в тот момент. Что ни говори, а Атмаджа, даже несмотря на все свои грехи, всегда был для неё прекрасным отцом и примером. Может, за него когда-то и боролись сразу две Госпожи — Рабия Селин и Эсмахан, но по-настоящему сердце Великого Визиря всегда принадлежало только одной женщине. И этой женщиной была Майсун. — Я хотела поговорить с Вами насчёт Мурада Паши. — заявила девушка, гордо вздёрнув подбородок. Скрывать правду или уходить в сторону было бессмысленно. Она пришла ради этого и не собиралась отступать. — Мурада Паши? — повторил Атмаджа. Майсун отчетливо почувствовала, как пальцы мужчины с силой сжались на её предплечьях. У Паши с Великим Визирем всегда были непростые отношения. — Да. Его посадили в темницу и обвинили в измене. Вы знаете об этом. — уверенно продолжила девушка. Атмаджа скривился и отпустил дочь, отворачиваясь к столу. — Обвинили — значит он действительно совершил ошибку. Что тут ещё говорить? — с оттенком безразличия бросил Атмаджа через плечо. Майсун возмущенно обошла стол. Она знала, что отец специально не хотел встречаться с ней взглядами. Великий Визирь делал так каждый раз, когда чувствовал себя виноватым. Оттолкнув стул отца, Султанша уперла руки в столешницу и наклонилась вперёд, упрямо сверля Атмаджу взглядом. Мужчина недовольно нахмурилась. — Что ты себе позволяешь? — спросил он с нотками злости. — Вы должны помочь ему. — отрезала Майсун, проигнорировав фразу отца. — С какой это стати? — пренебрежительно бросил Атмаджа, резко выпрямившись. С одной стороны, его пугало то, с какой злостью на него смотрела дочь. Но с другой, где-то в глубине души он ожидал от неё подобную реакцию. Майсун всегда неровно дышала к Мураду Паше. Атмаджа как её отец замечал это и всячески пытался отговорить от этой глупой привязанности. Жаль только, что дочь никогда его не слушала. — Вы ведь знаете, что Мурад Паша не виноват. — настаивала на своём девушка. — Он никогда не стал бы воровать деньги с казны. — Напоминаю, что до своего титула Паши он был никем Майсун. — поспешил вставить Атмаджа, никогда не терявший возможность напомнить всем о низком происхождении Мурада. В карих глазах Майсун в тот же миг вспыхнул огонь ярости. Девушка раздражённо убрала с лица выбившуюся тёмную прядь волос и шумно втянула воздух. Как жаль, что некоторые факты она отрицать не могла. — Разве имеет значение происхождение? — спросила Султанша уже более уравновешенно. — Если человек честный, то он останется таким и без гроша в кармане. — Ты переоцениваешь людей. — с мимолётной ухмылкой протянул Атмаджа. — Пусть он хоть все меха мира на себя наденет и выложит вокруг золото, сути это не меняет. Мурад Паша — никто. Тебе пора с этим смириться. К тому же, есть доказательства его вины. Майсун резко выпрямилась, хмуря тёмные брови и до крови кусая губы. С уст отца факт существования улик звучал более убедительно, чем когда его упомянула Япрак Хатун дрожащим голосом. — Какие улики? — с вызовом бросила девушка. — Отчёт Главного Казначея. Рассказы свидетелей. Найденное в доме Мурада Паши в Стамбуле золото. — Атмаджа видел, как каждое его слово приносило боль Майсун. Девушка буквально съеживалась, до последнего пытаясь бороться с правдой, которую бросал ей в лицо отец. Великому Визирю было безумно жаль её. Он хотел остановиться и обнять дочь, пообещать ей, что скоро всё закончится, но не позволял себе эту слабость. Если Атмаджа хотел, чтобы Майсун отказалась от Мурада, она должна была прочувствовать эту боль. Должна была наконец распрощаться со всеми своими иллюзиями. — Любое доказательство можно подделать. — надломанным голосом произнесла Султанша. — Ты действительно в это веришь? — не скрывая своей жалости, спросил Атмаджа. Майсун отвела взгляд в сторону. Великий Визирь тяжело вздохнул и устало потёр глаза. Кто же знал, что их дочери передастся упрямый и излишне эмоциональный характер Эсмахан? Выждав пару мгновений, он обошёл стол и попытался обнять Майсун, но девушка ускользнула от него. Отступив на пару шагов в сторону, она сжала руки в кулаки и с вызовом посмотрела на отца. Атмаджа внезапно почувствовал себя безоружным перед ней. — Но у Вас ведь есть власть, отец. Вы — Великий Визирь. Разве ничего не можно сделать? — с надрывом спросила Майсун. Девушка не верила, что отец не имел власти. Любая ситуация во дворце не проходила без его участия. Атмаджа имел глаза и уши везде. Это помогало ему контролировать ситуацию и поддерживать порядок. Можно было смело сказать, что Великий Визирь действительно был вторым человеком в Империи после Султана в плане влияния. Так неужели дело Мурада, столь громкий скандал, было ему неподвластно? — Я не стану ничего делать, Майсун. Мурад Паша виноват, а значит — понесёт наказание. На этом точка. — Атмадже пришлось приложить огромные усилия, чтобы вымолвить эту ложь. К счастью, Майсун пусть и узнала о положении Мурада, но ей не доложили, что именно её отец приложил руку к аресту Паши. Пусть так и остаётся. — Я всё понимаю. — неожиданно спокойно согласилась Майсун и кивнула каким-то своим мыслям. — Понимаю. И не объясняя более ничего, девушка направилась к двери. — Майсун, — умоляюще обратился к ней Атмаджа и взял дочь за руку. Султанша остановилась, но так к нему и не обернулась. — Майсун, пожалуйста, не нужно совершать глупости ради него. Мурад этого не стоит. Его слова сотнями ножей вонзились в сердце юной Госпожи, заставляя её бороться в внезапно подступившим к горлу приступом тошноты. Эта вражда между Атмаджой и Мурадом была для девушки чем-то далёким и непонятным. Майсун всерьёз считала, что происхождение Паши не было столь веской причиной для ненависти её отца, а, следовательно, за этим скрывалось нечто большее. Но что именно? Сколько ещё секретов таил от неё Атмаджа, пытаясь, как ему казалось, защитить свою любимую дочь? А Мурад! Вместо того, чтобы попытаться как-то понравиться Великому Визирю или наладить с ним отношения, он упрямо стоял на своём, смело бросая ему вызов каждый день. Оба упирались примирению всеми возможными и невозможными способами, а Майсун в итоге оказывалась меж двух огней. Её сердце буквально разрывалось между отцом и мужчиной, которого она, кажется, любила. От этой мысли лицо Султанши вмиг залил румянец. Нет. Она совершенно точно не была влюблена в него. Любовь — это слабость. Безумие, толкающее людей на поступки, которые они ни за что не совершили бы в здравом уме. Нет, Майсун ни за что не поддастся этому чувству. Или... Она уже сдалась? — Помнишь, как любила говорить Валиде? — упоминание покойной Эсмахан Султан вызвало на лице Атмаджи гримасу боли. — Сердце не ошибается. — в унисон повторили отец с дочерью. Пока Атмаджа, внезапно с головой погружённый в пучину воспоминаний, не успел опомниться, Майсун в мгновение ока ускользнула с его покоев. Увидев Госпожу, Япрак буквально подпрыгнула от предвкушения бури. В её голубых глазах промелькнул сперва страх, а затем решительность. Во что бы то ни стало, Хатун была настроена убедить Госпожу в том, что не стоит делать поспешных выводов и быть категоричной. Вздёрнув подбородок и разомкнув уста, Япрак приготовилась что-то сказать, но Майсун заговорила раньше: — Отец не станет мне помогать. Затуманенный взгляд её карих глаз упал на служанку. Япрак растерянно заморгала, наконец прекратив нервно теребить кружева на рукаве своего платья. — Что это значит, Госпожа? — переспросила Япрак в надежде, что Атмаджа Паша смог как-то повлиять на неё, но Майсун в ответ лишь хищно ухмыльнулась, заставляя кровь в жилах Хатун похолодеть. — Есть только один выход. — робко пожав плечами, будто будучи неуверенной в своих действиях, произнесла Султанша. Но сколько бы Япрак не пыталась узнать, что это был за выход, Госпожа не спешила ей отвечать. Она лишь молча зашагала по коридору вглубь мужской части дворца. Напуганная служанка в отчаянии схватила Султаншу за рукав. — Что Вы делаете, Госпожа? Нам туда нельзя. — пролепетала Япрак, оборачиваясь по сторонам и съеживаясь. Но Майсун лишь нетерпеливо высвободила руку с цепкой хватки служанки, не забыв при этом одарить её уничтожающим взглядом. Голос Япрак в тот момент действовал ей на нервы. Она и сама не до конца понимала, что собиралась сделать. Но пути назад не было. Одни двери сменялись другими, уводя Майсун вглубь дворца. Под недовольное бормотание напуганной Япрак, которая не намеревалась покидать Госпожу, они несколько раз поворачивали, теряясь в лабиринтах коридоров, пока наконец не достигли больших дубовых дверей. Служанка в ужасе замерла, осознав, кому решила нанести визит Госпожа, но остановить её так и не нашла сил. Не дожидаясь, пока Хатун придёт в себя, Майсун несколько раз постучала, а затем уверенно толкнула створки. Небольшой кабинет, скрывавшийся за дубовыми дверями, был полностью залит солнечным светом, который буквально ослеплял вошедшую Госпожу. Девушка прижмурилась, пытаясь прикрыть глаза рукой. Внутри пахло сыростью и миндалём. Странное горьковато-сладкое сочетание, которое буквально жгло неприятным привкусом на языке. Значит, хозяин покоев, скорее всего, был внутри. Когда глаза Майсун немного привыкли к яркому свету, она убедилась в этом. Кахраман Паша развалился на стуле и, забросив ноги на рабочий стол, вальяжно пил кофе, читая какую-то книгу. Его светлые волосы торчали в разные стороны, будто он только проснулся, а взгляд голубых глаз внимательно бегал по страницам. Вид у Паши был сосредоточенным. По крайней мере, до того момента, пока он не соизволил лениво взглянуть на вошедшего, чем снова-таки напомнил Майсун наглого кота. Сперва тонкие черты лица мужчины выдали его удивление, затем оно постепенно сменилось страхом и, наконец, застыло в искреннем удовлетворении. Даже не встав, дабы поклониться Госпоже, Кахраман начал внимательно за ней наблюдать. Он прекрасно знал, что Майсун сейчас находилась на его территории, при том нарушая все мыслимые правила дворца. Это давало Паше некую власть над девушкой. И он желал испить её до дна. — Ликуйте, Кахраман Паша. — вместо ответа заявила с порога Султанша, гордо вздёрнув подбородок. Мужчина в ответ вопросительно приподнял брови, не до конца понимая значение её слов. — Вы — моя единственная надежда. — заключила Майсун — и тут же была встречена лукавой ухмылкой Кахрамана. Игра началась. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
— Значит, Повелитель с Бахарназ, да? — спросила Махиэнвер, смотря в упор на свою служанку. Ширин съежилась, ниже опуская голову. Не такие новости ожидала услышать Госпожа, но ведь девушка не имела власти над решениями Султана. Её попросили узнать о том, где находится Падишаха — она это сделала. Но ведь гневу Махиэнвер ничего не объяснишь. — Не мучай, Ширин. Она ни при чём. — будто прочитав мысли дочери, строго обратилась к ней Сонай Мёге. — Бахарназ беременна. Что она ещё может сделать? Султан проведает её и уйдёт. — Валиде, Вы, наверное, как и мой муж, забыли, что я тоже беременна. — с упрёком бросила Махиэнвер, круто разворачиваясь к матери. Ширин не смогла сдержать облегчённый вздох. По крайней мере, внимание Госпожи переключилось с неё на Мёге Султан. — Поверь, Махиэнвер, я уж точно об этом не забуду. Ребёнок под твоим сердцем — это наша надежда. — гордо заявила Сонай, продолжая восседать на софе. — Конечно же, если ты носишь мальчика. Махиэнвер резко прекратила метаться по покоям и взглянула на мать со злостью. — Конечно же, это мальчик! — вскрикнула Хасеки, отбрасывая назад непослушные каштановые пряди. Служанки уже успели разобрать её замысловатую причёску и спрятать в шкатулку диадему. Без всего этого девушка выглядела немного моложе и казалась уставшей, что не скрылось от внимания Сонай. — Канан Хатун в свое время тоже была уверена, что носит под сердцем мальчика, но родилась Алтын. — поучительно бросила Мёге, невольно вспомнив свою светловолосую соперницу. Пусть Канан не озвучивала этого никогда на людях, но по рассказам слуг легко было понять, что после появления на свет Наргизшах женщина искренне надеялась на то, что родит Шехзаде. Всё-таки, даже купаясь в любви Султана, фаворитке нужно было учитывать определённые риски. И эти риски можно было уничтожить только в том случае, если наложница имела сына. Ах, сколько же ночей Сонай Мёге провела в молитвах, желая, чтобы Канан снова родила дочь! И, к счастью, все её просьбы были услышаны. — Не сравнивай нас. — недовольно отрезала Махиэнвер нахмурившись. Отвернувшись и взглянув на свое отражение в зеркале, Султанша пару мгновений о чём-то думала. Потерявшись в своих мыслях, Мёге даже не сразу заметила, как в серо-зелёных радужках её дочери засиял странный огонёк. — Ширин! — позвала Хасеки свою верную служанку. Темноволосая дева тут же оказалась рядом с ней, внимая каждому слову, слетающему с губ Султанши. — Ширин, беги немедленно к Султану и сообщи, что к Махиэнвер Султан пришёл лекарь. Что я потеряла сознание и меня осматривают. Ширин удивлённо округлила глаза и пару мгновений смотрела на Хасеки, как на безумную. Махиэнвер же мечтательно улыбнулась, поспешно снимая с себя украшения. Тогда Ширин в поисках помощи бросила быстрый взгляд на Сонай, которая от удивления не могла даже слова из себя выдавить. — Что... что это значит, Махиэнвер? — кое-как придя в себя, спросила женщина, медленно поднимаясь с софы. — Это значит, что сегодня Султан не останется с Бахарназ. Что бы там ни было, но беременна его законная жена. Он должен быть со мной, а не с ней. — слова Махиэнвер звучали легко и мелодично, после чего девушка в мгновение ока оказалась возле столика и присела на мягкую тахту. Бросив в шкатулку свое ожерелье, Султанша принялась снимать серёжки. — Махиэнвер, — предостерегающе произнесла Сонай, оказавшись рядом с дочерью и положив руку ей на плечо, — ты хоть понимаешь, с чем играешь? Султан только утром позволил тебе снова покидать покои. Его сердце наконец смягчилось, а ты собираешься в игры с ним играть? Ты собираешься управлять им, используя своего ещё не рождённого ребёнка? Махиэнвер на мгновение замерла, взглянув на отражение матери в зеркале. Мёге стояла прямо за её спиной, удивлённо приподняв брови. Карие глаза женщины выдавали испуг, а лицо в обрамлении тёмных каштановых волос казалось непривычно бледным. Девушка прекрасно чувствовала, как пальцы матери сжимались на её плече, призывая Хасеки вернуться в реальность, но Махиэнвер не думала отступать. Положив серёжки в шкатулку, она лёгким движением захлопнула её. — В том-то и дело, Валиде. — терпеливо объяснила Махиэнвер. — Повелитель меня наконец-то простил, но свое прощение передал через слугу. Он даже ни разу не зашёл ко мне за весь день, зато прямо сейчас пьёт чай в покоях Бахарназ Хатун. Разве это правильно? Нет. В этот вечер он должен быть со мной. С нами. Махиэнер положила руку на свой живот, уверенно смотря прямо перед собой. Мир, может, и рассыпался на осколки, но девушка не собиралась за этим просто так наблюдать. Если её будущее зависело от Девлета, значит она сделает всё, чтобы он был рядом с ней. Этот ребёнок под её сердцем принёс ей надежду. Что бы там ни было, а её план постепенно воплощался в жизнь. Она родит Шехзаде, посадит его на престол. И тогда ей не нужен будет ни Девлет, ни Багдад. Тогда Махиэнвер поднимет наконец голову и заявит о себе. Но пока нужно было потерпеть. — Ширин, ты всё ещё здесь? — недовольно спросила Госпожа, бросив один единственный взгляд на служанку. Но этого было достаточно, чтобы Ширин в ту же секунду пулей вылетела с покоев. — Махиэнвер, тебе бы сейчас стоило не привлекать к себе внимание. — вновь попыталась достучаться до здравого смысла дочери Сонай, но Махиэнвер лишь нетерпеливо сбросила со своего плеча её руку. Встав с тахты, девушка поспешно начала расшнуровывать платье, дабы переодеться в ночную сорочку. К приходу Султана ей нужно было войти в роль глубоко несчастной и болезненно бледной Госпожи. — Я и так в последнее время не привлекала к себе внимание. — недовольно бросила Махиэнвер, оказавшись за ширмой. — Девлет заботится обо всех: о своей матери, сестре, брате, Бахарназ и даже Алтын, постоянно забывая обо мне. Тяжёлое платье из парчи с приглушенным шуршанием упало на пол. Хасеки облегченно вздохнула, скользнув в свою белоснежную ночную рубашку. Мёге всё это время внимательно её слушала, обняв себя руками. — Хотя насчёт Алтын виновата я. Нужно было подбирать более расторопную девушку. — пробормотала Махиэнвер, недовольно скомкав платье и бросив его на тахту, дабы служанки позже убрали. — Более расторопную девушку? — задумчиво повторила Сонай, а затем, осознав всё, с возмущением взглянула на дочь. — Так это ты покушалась на жизнь Алтын? — Чего Вы кричите? — тут же перебила её Махиэнвер, прислушиваясь, но в покоях они были одни. — Да, я. А что мне оставалось делать? Девушка вышла из-за ширмы, поправляя свои волосы. Недовольно сморщившись от холода мрамора, который чувствовался даже сквозь тёплый ковёр, Султанша поспешила залезть в тёплую постель под одеяло. — Это глупо, Махиэнвер. — прошипела в ответ Сонай, приседая на край кровати и почти шепча слова, дабы никто не услышал. — Что бы тебе дало убийство Алтын? — Это напугало бы Наргизшах! — раздражённая недоверием матери, ответила Махиэнвер, поддавшись вперёд. — Ты же прекрасно знаешь, что она ценит сестру даже больше, чем собственную жизнь. Все всегда носились с этой Алтын, как с фарфоровой куклой! В голосе Махиэнвер отчётливо послышалась обида. Девушка скрестила руки на груди и отвела взгляд в сторону, недовольно скривившись, но Сонай знала, в чём дело. В этой странной вражде между сёстрами был виноват сам Абдулла. Он всегда делил детей, это не было секретом. При чём, его внимание не столько было приковано к сыновьям, сколько к дочерям Канан. Ему было абсолютно всё равно, кто появлялся у них со светловолосой на свет. Каждое дитя, матерью которого становилась Канан, значило для него намного больше, чем вся Империя с её жителями. Особенно это касалось Алтын. Маленькая, хрупкая, никогда не знавшая свою мать. Абдулла всегда жалел её из-за этого и уделял большее внимание, чем кому-либо из детей. По какой-то дивной иронии Алтын ещё и была очень похожа на Канан. Это делало её в глазах Абдуллы неоценимым сокровищем. Но если Наргизшах относилась к подобному поведению отца спокойно, ведь и её он не обделял своей любовью, то Махиэнвер не могла смириться с участью забытого ребёнка. Всю свою жизнь она пыталась доказать ему, что достойна быть его дочерью. Что просто достойна его внимания и любви. — Махиэнвер, — Сонай предупреждающе понизила тон, беря дочь за руки, — да, мы должны остановить Шехзаде Багдада с Наргизшах, которая явно приложила к этому руку, но не забывай, кто такая Алтын. У неё есть зубы и когти, а ещё — определённое влияние. Как только девчонка узнает о том, кто на неё напал и почему, она нанесёт ответный удар. — И что Вы предлагаете? — наклонив голову набок, спросила Махиэнвер с издёвкой. — Сидеть сложа руки и ждать, пока Наргизшах возведёт на престол Багдада? Ждать, пока нас растопчут? Мёге прикрыла на секунду глаза, сжимая руки в кулаки на коленях. Отчасти Махиэнвер была права: ситуация выходила из-под контроля и требовала быстрых действий. Но слово "быстрые" не означало "безрассудные". Вместе с решительными попытками бороться не стоило забывать об осторожности. Врагов было слишком много, чтобы так просто терять бдительность. К тому же, действовать стоило тихо. Лишний шум вокруг имени Шехзаде играл Багдаду на руку. — Есть другой способ повлиять на Багдада. Более эффективный. — после долгой паузы наконец обронила Сонай. Махиэнвер, которая уже успела утроиться поудобнее в кровати и приготовиться к приходу Султана, заинтересованно на неё взглянула. — О чём Вы? — не выдержав молчанку матери, переспросила Хасеки. Мёге вмиг помрачнела, но в её карих глазах при этом промелькнула странная хищность, а на губах залегла ухмылка. — Афифе Нурхаят. Наша беспомощная страждущая мать. — с особым удовольствием произнесла Сонай. Махиэнвер непонимающе приподняла брови, хотя ход мыслей матери был для неё весьма понятным. Хасеки даже мысленно отругала себя за то, что не догадалась об этом сама. С коридора внезапно послышался шум и низкий мужской голос. Это был Девлет. Махиэнвер почувствовала, как её лицо заливает румянец, и возбуждённо привстала. — Не волнуйся. — заметив реакцию дочери на приход Султана, поспешила заверить её Сонай и поднялась с кровати. — Я всё устрою. Ты главное ничего не предпринимай без моего ведома. Махиэнвер растерянно кивнула. Мёге наклонилась и быстро поцеловала её в лоб. В этот момент в покои влетел обеспокоенный Султан. Девлет явно бежал, судя по взъерошенным волосам и сбитому дыханию. На нём не было кафтана (очевидно, он забыл его у Бахарназ), а рубашка оказалась достаточно помятой. В целом Султан выглядел сонным и сбитым с толку. Его взгляд быстро нашёл Хасеки, после чего на лице отразилось облегчение. — Махиэнвер, Госпожа, что произошло? — спросил он и, не теряя ни мгновения, подошёл к жене. Присев с другой стороны кровати, он взял её за руку. Махиэнвер измучено улыбнулась, не в силах найти правильные слова. К счастью, на помощь пришла Сонай. — Махиэнвер немного переволновалась, Повелитель. — ложь оставляла на языке неприятное послевкусие, но рас уж дочь заварила эту кашу, Мёге предстояло подыграть. — Из-за этого потеряла сознание. Вы же знаете, что в её положении любые волнения негативно сказываются на здоровье. Это пройдёт. Нужно лишь спокойствие, вкусный обед и забота. Султан поднял на Сонай растерянный взгляд, напомнив ей в тот самый момент маленького ребёнка. Отчасти Мёге стало даже стыдно за ту игру, которую они с дочерью затеяли, но в этот раз свое слово вставила Махиэнвер. — Повелитель, прошу, останьтесь сегодня со мной. — слабым голосом произнесла Хасеки, сжимая его руку. Сонай приходилось признать, что её дочь была отличной актрисой и... манипулятором. Она видела, насколько Девлет испугался за своего ребёнка, и бессовестно играла на этом. Ей было всё равно, что эта ложь приносила боль Султану. Махиэнвер получала удовлетворение от того факта, что смогла добиться своего — смогла перетянуть внимание Падишаха на себя. Почувствовав себя лишней, Сонай тихо отошла в сторону. Девлет ещё что-то спрашивал у Махиэнвер, приглаживая её каштановые волосы, а девушка отвечала шёпотом, прикрывая глаза и тщательно изображая усталость. Мёге задалась вопросом: на сколько же хватит слепой любви Султана? И что будет, когда он узнает, что всё это ложь? Махиэнвер снова играла с огнём. Хотя иначе она и неумела. Оказавшись в коридоре, Сонай прикрыла за собой двери и устало вздохнула. Прислонившись головой к створке, женщина прикрыла на мгновение глаза, пытаясь привести в порядок мысли. Чем больше времени проходило, тем больше они вязли в этом болоте. Решительно действовать стоило сейчас, если они не хотели, чтобы их затянуло в самую пучину. Туда, где даже не видно солнечного света. — Госпожа, с Вами всё в порядке? — чья-то рука легла на плечо Мёге. Женщина вздрогнула, резко обернувшись. Но рядом стояла всего лишь темноволосая Фидан — одна из её новых служанок. В лисьих глазах девушки застыло беспокойство, но Сонай лишь отрицательно мотнула головой. — Всё хорошо, Фидан. — поспешила заверить она служанку и сложила руки перед собой в замок. — Но мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Фидан заметно оживилась, услышав, что для неё есть поручение. Сонай выждала какое-то время, взвешивая что-то в мыслях, а затем взяла девушку за предплечье. — Нужно, чтобы утром меня ждала карета. — размеренно произнесла Мёге. — Отдай распоряжение. Мы поедем прямиком в Старый Дворец. Сведём счёты, которые уже давно нужно было закрыть. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Алтын нетерпеливо ходила взад-вперёд по подъездной дорожке, внимательно всматриваясь вдаль. — Они задерживаются. — обронила Госпожа, посильнее кутаясь в меховую накидку. Из-за высокой влажности на улице каштановые локоны Алтын начали немного завиваться. Это злило Султаншу и она то и дело раздражённо отбрасывала их назад. — Госпожа, не стоит так волноваться. — мягко ответила Кивилцим, до этого молча наблюдавшая за происходящим. — Это ведь дорога. Возможно, они немного задержались. К тому же, недавно прошли дожди. Многие дороги размыло. Слова Кивилцим звучали вполне убедительно, но Алтын всё равно что-то недовольно пробормотала себе под нос. В голову невольно начали закрадываться мысли о том, что кто-то мог раскусить её план и помешать всему. Всё-таки в последнее время ситуация во дворце всё больше накалялась. Каждый раз, отправляя письмо сестре или разговаривая с кем-то о Шехзаде Багдаде, Алтын приходилось оборачиваться. Пусть Султан и не хотел как-либо комментировать ситуацию с внезапно объявившимся наследником, но слухи быстро расползались и без его участия. Умут Бей очень хорошо постарался, дабы о Шехзаде услышали во всех уголках Империи. И это явно всполошило Махиэнер, чьи косые взгляды Алтын всё чаще ловила на себе. — Едут! — возбуждённо произнесла Кивилцим, встав на носочки и указав в сторону ворот, которые служили главным въездом на территорию дворца. Алтын, погружённая в свои мысли, даже не сразу услышала стук копыт. Проследив за взглядом служанки, девушка обернулась и мимолётно улыбнулась. Прямо к ним направлялся большой экипаж, запряжённый четвёркой благородных лошадей. Их упряжь была кожаной. Поводья украшали искусственные цветы из грубой стали, тщательно обработанной лучшими мастерами Антальи. Кроме того, экипаж сопровождался стражей — высокими крепкими мужчинами, одетыми в коричневые кафтаны. Каждый, как на подбор. Их лица не выражали абсолютно никаких эмоций, кроме лёгкого налёта усталости. Кивилцим даже открыла рот от восхищения, ведь вся эта картина действительно производила достаточно сильное впечатление. Когда экипаж наконец остановился, двое стражников спрыгнули со своих лошадей, поднимая вокруг столп дорожной пыли. Заприметив Алтын, они низко поклонились, но так и не проронили ни слова. Госпожа в ответ лишь гордо вздёрнула подбородок. Кивилцим замерла в оцепенении. Уже через мгновение мужчины открыли дверцы экипажа и почтительно склонились. Один из них подал руку женщине, которая тут же приняла её. Алтын еле сдерживала себя, чтобы не броситься в объятья гости, ведь ею была Рабия Селин Султан. Долгожданное спасение и надежда. В целом, Рабия была очень изящной женщиной. Её невысокий рост и тонкая фигура дарили ощущение робкой хрупкости, которая, подобно серебряной клетке, скрывала в себе сильный дух и стальной характер. Нельзя было сказать, что внешность Госпожа имела выдающуюся или запоминающуюся. Если снять с неё все украшения и дорогие шелка, то она вполне могла смешаться с общей массой. Но всё-таки что-то в этих тонких чертах лица и смелом взгляде зелёных глаз невольно цепляло, заставляя зацикливать внимание на деталях. Если Селин и не была красавицей, то, по крайней мере, её считали миловидной и харизматичной. Хотя тонкие губы, изогнутые в ухмылке, и некая холодность придавали ей хищности. За года своего отсутствия во дворце Рабия, определённо, изменилась. Не заметить этого Алтын попросту не могла. — Госпожа, — девушка присела в мимолётном поклоне, с осторожностью наблюдая за Рабией, но женщина тут же поспешила заключить её в крепкие объятья. — Алтын, моя дорогая. — прошептала Селин так, будто не верила в то, что всё это случается с ней на самом деле. — Я безумно рада тебя видеть. Отстранившись от девушки, Рабия окинула Султаншу внимательным взглядом и тут же широко улыбнулась. — Как же ты похорошела, дорогая! — воскликнула Селин, вновь обнимая Алтын. Девушка с силой зажмурилась, пытаясь прогнать от себя наступающие слёзы. Впервые с момента отъезда Наргизшах Алтын чувствовала себя в чьих-то объятьях, как дома. Как же, оказывается, она соскучилась! — Спасибо большое, Госпожа. Я рада вновь Вас видеть. — пропела Алтын, отстраняясь. Пусть внешне Селин и изменилась, но в душе она всё ещё хранила особенную искреннюю любовь к дочерям покойной Канан Хатун. Некогда они были очень близки с фавориткой Абдуллы. Рабия всегда мечтала, чтобы именно такая девушка оказалась рядом с её братом. К сожалению, этим мечта не суждено было сбыться. — Я приехала не одна, Алтын. — после тёплого приветствия, призналась Селин — и лёгкий румянец тронул её бледные щёки. — Текер Паша, мой муж, не смог отпустить меня одну. Ты же его знаешь. В зелёных глазах Рабии зажёгся огонёк раздражения. Да, она прожила со своим мужем много лет и родила ему троих дочерей, но до сих пор так и не смогла привыкнуть к его ревнивости. Текер становился буквально безумным, когда видел свою жену с кем-либо из мужчин. Он даже не отпускал её в Стамбул, к семье, что отразилось не самым лучшим образом на Селин. Алтын не сомневалась ни на секунду в том, что не смогла бы так жить. Выглянув из-за плеча тёти, девушка сперва подумала, что она указывала на стражников, всё ещё стоявших возле кареты, как корпус оловянных солдатиков — недвижимо и беспристрастно. Подобная картина смотрелась устрашающе. Но затем её взгляд упал на невысокую девушку, которая только-только вышла с экипажа в компании низкого слуги с быстро бегающими карими глазками. — Это... — в изумлении начала Алтын. — Ирмак, — с гордостью произнесла Рабия, — моя старшая дочь. Будто почувствовав, что разговор зашёл о ней, девушка ослепительно улыбнулась. И в тот самый момент Алтын её лицо показалось слишком знакомым, будто она видела её ранее. Невысокий рост, изящная тонкая фигура, вьющиеся тёмно-русые волосы, круглое лицо с правильными чертами, немного вздёрнутый кверху носик, пухлые губы и бездонные карие глаза. Ирмак, определённо, можно было назвать красавицей. Каким-то образом девушка смогла сочетать в себе все лучшие черты матери и отца. Это создало ослепительную комбинацию. Но внимание Алтын так же привлёк мужчина, появившийся следом за своей прекрасной спутницей. Он был достаточно молод, пусть щетина и добавляла ему несколько лет, но не вызывал у Султанши никаких позитивных эмоций. Совсем наоборот. В его серых глазах читался восторг и азарт. Он смотрел на Топ Капы так, будто дворец был пределом его мечтаний. Казалось, ещё секунда — и он сорвется с места, дабы побыстрее оказаться внутри. При этом с виду он был достаточно красив. Но каждая деталь его внешности, начиная от кучерявых каштановых волос и заканчивая аристократическими чертами лица, выглядела как-то лживо. Будто всё это было ненастоящим. — Рядом с ней — мой зять и муж Ирмак. Каракюрт Бей. — догадавшись о мыслях племянницы, поспешила объяснить Рабия. — Я не знала, что Ваша дочь уже замужем. — удивлённо произнесла Алтын. — Нам ещё многое предстоит обсудить. — мягко ответила Селин, беря племянницу под руку. В этот момент Ирмак с Каракюртом подошли к ним и учтиво склонили головы. Алтын без особых усилий заметила, как же ярко сияла её двоюродная сестра возле своего мужа, в то время как он сам с интересом смотрел по сторонам, будто и вовсе не замечая супругу. — Госпожа, — обронила Ирмак своим мелодичным голосом, а затем смутилась и исправилась, — Алтын.... Госпожа... — Прошу, зови меня просто "Алтын". — с улыбкой на устах произнесла темноволосая. Ирмак благодарно улыбнулась ей в ответ. Обе девушки чувствовали себя немного неловко, ведь никогда ранее они не встречались, пусть и были сёстрами. Это немного удручало Рабию, но Госпоже удавалось тщательно это скрывать. — Алтын, я очень рада наконец встретиться. Валиде очень много о тебе рассказывала. — искренне произнесла Ирмак, скромно убирая за ухо выбившуюся тёмную прядь. — Надеюсь, тётя рассказала обо мне всё только самое лучшее. — игриво взглянув на Селин, произнесла Алтын. — Потому что обычно она любила делиться только теми историями, в которых я проказничаю. — Всё потому, что кое-кто слишком часто проказничал и создавал своей тёте проблемы в детстве. — с наигранным упрёком бросила Селин, после чего по саду разнёсся её звонкий смех, от которого, казалось, даже цветы раскрылись с новой силой. — Ничего не поменялось. — подмигнув, бросила Алтын. Девушке нравилось ощущение тепла, которое исходило от Селин. Она плохо помнила те времена, когда Рабия взяла их с Наргизшах к себе на воспитание, ведь была тогда совсем маленькой. Но даже спустя столько лет девушка вновь чувствовала трепет в груди и спокойствие рядом с ней. Да, Алтын не помнила запах Канан — своей родной матери, но аромат лилий, который всегда исходил от Селин, пробуждал внутри сердца Госпожи целую бурю эмоций. Рядом с Рабией она, казалось, снова была дома. — Пойдёмте во дворец. — опомнившись, предложила Алтын. — В саду в такую пору холодно. Я покажу Вам покои и распоряжусь, чтобы для Ирмак с... — Каракюрт. — пришла на помощь племяннице Селин, заметив, что та запнулась. Это явно не понравилось мужчине, но тот промолчал, лишь слегка скривив губы. — ...с Каракюртом Беем, — благодарно улыбнувшись тёте, исправила себя Алтын, — тоже выделили комнату. — Ты очень добра, сестра. — радостно произнесла Ирмак, бросив быстрый взгляд на мужа. Каракюрт выдавил улыбку и учтиво склонил голову, но так и не проронил ни звука. Что-то в этом мужчине настораживало Алтын, но она пока не могла понять, что именно. "Ты преувеличиваешь", — подумала девушка, ругая себя за излишнюю подозрительность. В этот самый момент её взгляд зацепился за слугу, который ранее вышел вместе с Ирмак с кареты. Он всё так же стоял поодаль, но при этом запоминал абсолютно каждую деталь. Алтын нахмурилась. — Баязыд Ага — глаза и уши моего мужа. — прошептала Селин на ухо племяннице. — Я расскажу тебе обо всём потом. Не теряя более ни мгновения, Рабия легонько потянула племянницу вслед за собой в сторону дворца. Похоже, помочь Шехзаде Багдаду будет не так уж просто, если вокруг Селин день и ночь будут кружить коршуны мужа. Но отступать было поздно. Алтын невольно сильнее сжала руку тёти, которая в ответ сделала то же самое. Султанши переглянулись между собой. По крайней мере, теперь они были вместе.