Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Айше Ханым не могла найти себе места. Как только женщине доложили о бунте в городе и нападении на Султана, она сразу же подняла на уши весь дворец. И пусть хозяйкой в Топ Капы Айше не считалась, но её приказы начали выполнять беспрекословно. Что-то в её отчаянном взгляде карих глаз и резких движениях заставляло людей вокруг трепетать и покорно склонять головы. И даже Сонай Мёге Султан, которую превозносили чуть ли не до титула Валиде Султан, не стала идти наперекор Айше. Отчётливо чувствуя груз опасности, который навис над головой её единственной дочери, которая тогда была рядом с Султаном, Сонай бродила по дворцу, как во сне. Какими бы не были её отношения с Айше, но в тот самый момент они оказались в одной лодке. Буквально за один день и Ханым, и Султанша могли потерять всё. И только вместе у них был шанс предотвратить эту трагедию. Айше нервно бродила по своим покоям взад-вперёд, заламывая пальцы. И пусть её идеальная осанка и вздёрнутый подбородок выдавали некую горделивость, мягкие черты лица не в силах были скрыть то отчаянье, что поедало женщину изнутри. От одной только мысли о том, что к Султанской усыпальнице Девлета послала именно она, Айше становилось трудно дышать. Её попытка спасти сына удачно была использована недругами. Если только с Султаном или Махиэнвер, или их нерождённым ребёнком что-то случится... — Валиде, — послышался обеспокоенный девичий голос. От мягкого прикосновения рук Эметтулах Айше вздрогнула и обернулась. Дочь стояла прямо возле неё. Бледная, напуганная, но с горящим в серо-голубых глазах огоньком. Как никто другой, она верила в то, что Девлет вернётся целым и невредимым. Это немного воодушевляло Айше, но искоренить плохое предчувствие с её сердца не могло. — Дениз Паша успеет? — одними губами прошептала женщина. В тот момент она напомнила Эметтулах маленького ребёнка, который боялся даже подумать о чём-то ужасном. Девушке было невыносимо больно видеть терзания матери, но, к сожалению, ничего поделать с этим она не могла. Будь воля Эметтулах, она бы прямо сейчас сорвалась с места и сама бросилась в пучину бунта, спасая брата... "Но ты не воин, Эметтулах. Ты — Крымская Принцесса. Фигура, имеющая достаточно власти, чтобы управлять чужими жизнями, но не имеющая право распоряжаться своей собственной", — промелькнула в голове девушки тяжёлая мысль, из-за чего она ещё больше помрачнела. — Валиде, Вы не волнуйтесь, — Ханзаде Эмирхан подкрался к женщинам, как тень. Эметтулах, погрузившись в свои мысли, испуганно вздрогнула, не заметив его приближения. Крымский наследник тем временем бережно обнял Айше, позволяя женщине положить голову себе на плечо. При этом у него был страдальческий вид. И, возможно, Эметтулах могла бы поверить в искренность действий брата, если бы не знала его слишком хорошо. Да, Эмирхан был потрясающим актёром и мог надеть любую маску, которую только пожелает. Люди верили ему, будто зачарованные, не в силах разглядеть его истинное лицо и намерения. Вот только Эметтулах взяла себе в привычку смотреть не на лицо брата, а на его глаза. Заглядывать в душу. И в тот самый момент, обнимая Айше и пытаясь успокоить её, Эмирхан не чувствовал ни толики жалости или беспокойства, которые были бы направлены на Девлета. Да, его мучили слёзы и терзания матери (в конце концов, он тоже был живым человеком), но в карих радужках при этом горело что-то ещё. Далёкое и обжигающее. То, что Эметтулах могла бы назвать... удовольствием и триумфом. Ужасная мысль закралась в голову девушки. Ей было неприятно и жутко даже предполагать, что Эмирхан мог выступить против Девлета и напасть на него вот так вот посреди белого дня. Но ведь иначе её брат не был бы так спокоен... Та и где запропастилась Ильсияр, которая всюду и всегда следовала за Эмирханом? Эметтулах сжала руки в кулаки, чувствуя злость и обиду. Если это их рук дело... Семейную сцену прервал скрип двери. В тот же момент Айше отпрянула от сына, бросившись навстречу вошедшей. Ею оказалась Сонай Мёге. До предела бледная с растрёпанными каштановыми волосами и круглыми от страха глазами, Султанша вошла в покои, кажется, не замечая перед собой никого. Сердце Эметтулах предательски пропустило удал. Девушка сцепила между собой руки в жесте мольбы. Неужели плохие вести? — Госпожа, какие новости? — выпалила Айше, хватая Сонай за предплечья. Может, в другой ситуации Мёге бы скривилась или отпрянула от крымчанки, показывая свой гонор, но в этот раз она взяла её за руки в ответ, будто тем самым ища опору. Только теперь Эметтулах заметила, как всё тело женщины содрогалось. Возникало чувство, что ещё пару мгновений — и Мёге попросту завалиться на пол без сил. — Дениз Паша успел. — пересохшими губами произнесла Сонай, прикрывая на мгновение глаза. Айше облегченно зашептала молитвы, пока Эметтулах, прижав к груди руки, улыбнулась краем губ. Главная загвоздка была в том, что новость о бунте дошла к Топ Капы не сразу. Поскольку люди Султана были окружены и загнаны в ловушку, ни у кого не было шансов выбраться, чтобы доложить о случившемся и позвать подмогу. Им очень повезло, что неподалёку от султанской усыпальницы бродила парочка зевак, которые, завидев бунт, сразу же бросились ко дворцу, надеясь получить щедрое вознаграждение. Именно потому и Айше, и все остальные волновались о том, чтобы Дениз Паша с подмогой успел вовремя. Ведь на момент получения новости ряды стражи Султана уже потерпели потери. — Жертвы есть? — прозвучал холодный тон Эмирхана прямо возле Эметтулах. Девушка подняла на брата осуждающий взгляд, но тот сосредоточил всё свое внимание на Сонай, заложив при этом руки за спину. В таком виде он очень сильно напомнил крымчанке хищного волка, поджидающего свою жертву в стороне. Не хватало только его привычного оскала. — К счастью, и Повелитель, и Махиэнвер в порядке. — произнесла Мёге облегченно. Судя по немного покрасневшим глазам Госпожи, перед приходом в покои она плакала. Это предположение заставило сердце Эметтулах сжаться. Как бы там ни было, а Мёге в первую очередь была матерью. При чём той, которая уже потеряла одного ребёнка. Смерть Махиэнвер она, скорее всего, не пережила бы. — Но есть убитые и раненные среди стражи. — уточнила Сонай чуть погодя. Вот только Эмирхана продолжение уже не интересовало. Демонстративно развернувшись, он прошёл к софе и присел на неё, при этом расправив полы своего угольно-черного кафтана. Эметтулах недовольно скривилась. Он был слишком циничным и легкомысленным, так в открытую показывая свое безразличие. — Главное, что с Повелителем и Махиэнвер Султан всё в порядке. — произнесла Айше с надеждой в голосе и наконец отпустила предплечья Мёге. Самое худшее было позади. — Как только Повелитель и Махиэнвер вернутся, я сразу же прикажу начать расследование. Все зачинщики этого бунта будут наказаны по всей строгости за посягательство на жизнь Султана и его Хасеки. — уже более уверенным тоном заявила Сонай, нахмурив свои тёмные брови. Как и Махиэнвер, она не умела скрывать свою злость и раздражение. — В первую очередь стоит обратить внимание на близкий круг. — вставила свое слово Эметтулах после долгого молчания. Госпожа продолжала сверлить взглядом Эмирхана, но тот даже не пошевелился. Он отчётливо чувствовал напор сестры, но явно не боялся её. Девушка прекрасно знала, что если это дело рук Ханзаде, то все концы уже брошены в воду. Сколько бы расследований не проводила Сонай, все они закончатся тупиком. Лучше, чем свое истинное лицо, Эмирхан умел скрывать только свои чудовищные поступки. — Ты думаешь бунтовщики получили информацию от кого-то из дворца? — неуверенно переспросила Мёге, явно сбитая с толку. Айше измерила дочь предупреждающим взглядом. Эметтулах лишь сжала кулаки и в ответ пожала плечами. — Только очень узкий круг людей знал, куда, когда и как направится Султан, а так же, сколько с ним поедет стражников. — спокойно продолжила девушка. — Если бунтовщикам удалось их окружить, значит, всю эту информацию им передали. Взгляд девушки снова метнулся к Ханзаде — и на этот раз парень смотрел на неё в ответ. Его хищные черты лица исказила гримаса лёгкого раздражения, но при этом он выглядел заинтересованным. В карих глазах клубилась устрашающая темнота. Эметтулах не выдержала и отвернулась. Эмирхан не был дураком. Всю свою жизнь он находился в тени, но это лишь помогло ему скрыть истинные намерения, возмужать и набраться сил. И теперь, когда в его руки попал шанс наконец заявить о себе, он был готов им воспользоваться. Ханзаде не нужна любовь сестры, благословение матери или поддержка брата. Ему нужен престол и власть. То, о чём он столько лет мечтал. Прав был покойный Сахиб Гирей, когда однажды, взглянув на Эмирахана, сказал Эметтулах: "Тьма всегда порождает монстров". Тогда девушка не поняла значение этих слов. А теперь было слишком поздно. ***Османская Империя. Трабзон, Охотничий Домик, 1606 год
На небольшом круглом деревянном столе лежал лист бумаги со сломанной напополам красной печатью. Огонёк стоявшей рядом с ним свечи трепетал в замысловатом танце, угрожающе наклоняясь то в одну сторону, то в другую, пока обеспокоенный Шехзаде Багдад метался по комнате, как загнанный зверь. Его бледные щёки при этом пылали румянцем, а в серо-зелёных глазах горело недовольство. — И мы будем просто так сидеть? — возмущённо спросил наследник, наконец остановившись и уперев руки в поверхность стола. С одной стороны от него на стуле сидел Коркут Паша, лениво откинувшись на спинку и задумчиво покручивая в руках пустой футляр. В тусклом свете свечей его черты лица казались ещё более острыми, а чёрные волосы отливали медью на кончиках. Паша явно был не в восторге от происходящего. Ещё более хмурым выглядел Умут, который расположился по другую сторону от Багдада. Нетерпеливо постукивая пальцами по столу, он продолжал сверлить взглядом лист бумаги перед собой, то и дело сдувая с лица кучерявые волосы. — Это ловушка. — холодно ответила Багдаду Наргизшах, которая всё это время сидела на стуле напротив Шехзаде. Задумчиво подперев рукой подбородок, она наблюдала за братом с беспокойством. Госпожа изначально не хотела показывать ему письмо, опасаясь его реакции. Если бы Умут не настоял, то, наверное, Наргизшах никогда бы и не призналась Багдаду о его существовании. — Да, похоже, что здесь есть подвох. — подхватил Коркут, поддерживая Госпожу и с глухим стуком опуская футляр на стол. Услышав такой ответ, Багдад снова вспылил, подскакивая на месте от возмущения. — А если это правда? — заявил наследник, нетерпеливо отбрасывая со лба рыжие волосы. — Моя Валиде не так глупа и слаба, как вы думаете. Она же написала, что смогла спастись. Такое вполне могло случиться и... — Багдад, это писала не твоя Валиде. — перебила его Наргизшах, выпрямляясь на стуле. В серых глазах девушки сверкнуло раздражение. Багдад был слишком молод и слишком неопытен. Казалось, даже история с Махиэнвер, в ходе которой он чуть не потерял жизнь, не научила его быть чуть более разборчивым и не действовать сгоряча. — Мы не можем этого знать! Тем более, я знаю почерк своей матери. — Шехзаде в то же мгновение схватил лист бумаги со стола и пробежался взглядом по строчкам. — Это писала она. Своей рукой! — Даже если так, — продолжала стоять на своем Наргизшах, — думаешь, она бы стала рисковать твоей жизнью и отправлять ко мне гонца? Багдад до боли в скулах сжал зубы. С одной стороны, он понимал, что Наргизшах права. Этот жест с письмом был достаточно рискованным. Но с другой стороны, разве у Афифе Нурхаят был выбор? Если она действительно сбежала со Старого Дворца, у неё не было ни времени, ни возможности придумывать что-то получше. В любой момент Госпожу могли снова поймать. — Я не верю, что это обман. — отрицательно мотнув головой, вновь повторил Шехззаде и бросил на стол письмо. — Багдад, если бы Афифе Нурхаят Султан действительно сбежала, мы бы уже об этом знали. Алтын не стала бы молчать, а сразу написала бы мне. — более спокойным тоном попыталась объяснить ему Наргизшах. — Это верно. — Умут задумчиво кивнул, встречаясь взглядом с Султаншей. — Побег Госпожи на фоне слухов о Вас, Шехзаде, не смогла бы скрыть даже Махиэнвер Султан. — А если она просто не хочет поднимать шум? — парировал Багдад. — Не хочет привлекать внимание. — Багдад, ты цепляешься за возможность. Это неправильно. — не уступала Наргизшах. С самого начала это письмо показалось Госпоже глупой шуткой. Да, оно было написано рукой Афифе, но его содержание настораживало. Как Нурхаят сбежала со дворца и почему просила сына забрать её? Ведь ей было бы проще самой добраться к Трабзону. Это не вызвало бы подозрения и большого внимания со стороны случайных прохожих. Афифе никто и никогда в городе не видел. А вот Багдада с его рыжими волосами трудно было оставить без внимания. Та и без стражи его никто не отпустил бы. Нет. В этой истории явно был подвох. — Шехзаде, для начала стоит узнать, что произошло в Стамбуле. — Умут наконец поднял взгляд на наследника и встал из-за стола. Его тень сразу же упала на Шехзаде, скрывая половину его лица. От этой игры света Багдад теперь казался ещё более мрачным. Наргизшах прекрасно понимала рвение брата защитить Афифе и его слепое желание поверить в любую, даже самую малейшую возможность. Наверное, если бы Канан была жива, то Султанша поступила бы точно так же: бросилась бы в самую пучину, лишь бы увидеть её. — И что вы предлагаете? — Багдада отчаянно развёл руки в стороны. — Пока Наргизшах напишет Алтын, пройдёт очень много времени. Настанет день встречи. Мы не успеем! — Если письмо писала действительно Афифе Нурхаят Султан, то она найдёт способ осесть где-то в Трабзоне и связаться с Вами. — попытался объяснить Умут, задумчиво потирая подбородок. Бей выглядел обеспокоенным и сбитым с толку. Как никто другой в этой комнате, он знал повадки Афифе Нурхаят, ведь долгие годы служил наставником Шехзаде Багдада. Такое поведение было нетипичным для Госпожи. Письмо написала, несомненно, она, но, скорее всего, рассчитывая на то, что её сын найдёт в этом подвох. В Старом Дворце что-то, определенно, произошло. Что-то плохое. — Я не буду ждать! — выпалил Багдада с ненавистью, буквально сотрясаясь от накативших эмоций. Его глаза сияли лихорадочным блеском, а в чертах лица застыла уверенность. — Она — моя мать. Не объясняя больше ничего, Шехзаде круто развернулся на каблуках и направился к старой деревянной лестнице. — Багдада, немедленно вернись! — в приказном тоне бросила ему вслед Наргизшах, поднимаясь со своего стула, но наследник даже не думал подчиняться. Под его весом заскрипели ступеньки. Постепенно звук начал отдаляться, пока наконец не пропал вовсе, как только Багдада оказался на втором этаже. Наргизшах устало прикрыла глаза, пытаясь обуздать эмоции. Шехзаде был слишком юным, слишком самоуверенным и слишком наивным. С каждым днём девушка всё больше убеждалась в том, что Султан Абдулла покинул их слишком рано. А теперь всё, что он строил столько лет и о чём мечтал, рушилось буквально на глазах. А самым ужасным было то, что Госпожа не знала, что с этим делать. Разве её усилий достаточно, чтобы склеить воедино Династию, по уши погрязшую в крови и жажде власти? — Умут, — напряжённо произнесла Султанша, выпрямляясь, — пожалуйста, иди за ним. Я не хочу, чтобы Багдад наделал глупостей. Повторять дважды не нужно было. Умут всё это время будто только и делал, что ждал разрешение действовать. Не теряя ни мгновения, он поспешно кивнул и бросился следом за наследником. Наргизшах отчётливо видела в каждом жесте, движении и слове Бея искреннюю заботу. Даже в ситуации самого большого отчаянья он находился рядом с Шехзаде, подставляя ему свое плечо. Иногда Султанша невольно задавалась вопросом: причиной тому была безграничная верность Умута или всё же долг перед покойным Султаном Абдуллой, который вверил Багдада именно в его руки? Когда шаги Бея на втором этаже тоже затихли, Наргизшах устало опустилась на стул. И как раз в этот момент Коркут Паша протянул ей стакан прохладной воды. Сперва девушка удивлённо замерла, наблюдая за ним, но острые черты лица мужчины не выдавали абсолютно ничего. Лишь его взгляд был сосредоточен на Госпоже, а губы слегка поджаты. В тот самый момент Наргизшах почувствовала, что у неё в горле всё пересохло. Будто в бреду, Султанша сжала холодные пальцы на стакане, вмиг почувствовав тепло кожи Паши. Тело пронзил странный импульс, но Коркут тут же убрал свою руку и снова откинулся на спинку стула, переведя задумчивый взгляд на бумагу на столе. Огонёк свечи теперь спокойно вздымался вверх. Наргизшах сделала несколько больших глотков. Холодная вода немного помогла девушке прийти в себя. Какое-то время в комнате царила тишина. Со второго этажа доносились приглушённые голоса Умута и Багдада, но разобрать что-либо было невозможно.Та и Наргизшах не пыталась особо, ведь всё её внимание было приковано к Коркуту. Мужчина сидела напротив, уперев локти в стол и сложив руки перед собой домиком. Блеск в его карих глазах прогонял темноту, которая всегда таилась там. Губы то и дело вздрагивали в улыбке, но почему-то этот жест давался с трудом. Нахмуренные брови выдавали попытки Паши понять всю эту историю, но каждый раз всё заканчивалось провалом. — Как думаете, это письмо действительно написала Афифе Нурхаят? — нервно покручивая в руках пустой стакан, обронила Наргизшах. Паша встретился с ней взглядами. В тот момент в Коркуте было что-то хищное. Что-то, что заставило Госпожу вздрогнуть. — Может, да, — протянул Паша, — а, может, нет. — А Вы умеете успокоить. — недовольно фыркнув, бросила Наргизшах и со стуком поставила стакан на стол. — Я и не пытаюсь Вас успокоить. — Коркут отрицательно мотнул головой и наконец опустил руки. Серебряные пуговицы на рукавах его чёрного кафтана звякнули, ударившись о деревянную поверхность стола, но мужчина не обратил на это внимания. — Вероятность может быть любая. От Стамбула мы находимся далеко, потому судить что-либо достаточно сложно. Но в одном Вы правы точно: нельзя просто так бросаться на волю случая и идти на встречу. Сначала необходимо всё тщательно проверить. Пусть Наргизшах и не понравился ответ Паши, но она всё же мрачно кивнула. Скорее всего, это была ловушка. При чём ставка была сделана не на эту уловку с письмом. Уж слишком очевидным был подвох. Их пытались запутать. Но с какой целью? — Это дело рук Махиэнвер. Я уверена. Нам нужно продумать все возможные варианты. — задумчиво продолжила Наргизшах, нервно теребя каштановую прядь. — Да, но где гарантии, что мы поймём ход мыслей Госпожи? Ведь донедавна все считали Шехзаде мёртвым. — слова слетели с уст Коркута слишком жёстко. Султанша почувствовала, как к её горлу подкатывает комок. Махиэнвер действительно была непредсказуемой. Если она решилась разыграть смерть брата, то ещё неизвестно, что взбредёт ей в голову для сохранения власти сейчас, когда терять впрочем-то нечего. Хасеки не глупая и понимает, что если не будет рисковать, то выиграет Багдад. — Мы можем просто не реагировать на это письмо. — предложил Коркут, заметив смятение Наргизшах. Султанша не сдержалась и ухмыльнулась. — А если на это как раз-таки и идёт расчёт? — спросила Госпожа. В её голове мелькнуло уже столько разных вариантов, что она успела запутаться. — Вряд ли. — Коркут неожиданно покачал головой. Несколько тёмных прядей волос упали ему на лоб. Тёмные, как вороново крыло. — Махиэнвер Султан сейчас важно найти Шехзаде Багдада. Она, наверняка, рассчитывает на то, что мы начнёт суетиться, потеряем бдительность и допустим ошибку. Выдадим местоположения Шехзаде тому же Фатиху Паше. Коркут пожал плечами, но тут же пожалел о том, что упомянул мужа Султанши. Услышав его имя, девушка отвела взгляд в сторону и инстинктивно прикоснулась к своему животу. Паша почувствовал, как что-то внутри него болезненно сломалось. В который раз Коркут мысленно сам себе задал вопрос о том, какими же на самом деле были отношения Наргизшах и Фатиха. Только приехав в Трабзон, Госпожа готова была избавиться от него и без сожаления убрать с игральной доски, если потребуется. А теперь? Как сильно меняет расклад ребёнок под сердцем Султанши? Ведь теперь Фатих не только её муж, пусть и нелюбимый, но ещё и отец её будущей дочери или сына. От этих мыслей Коркут сжал руки в кулаки, сам не понимая, почему так остро реагирует. — Нам нужно придумать, как ещё лучше обезопасить Багдада. — наконец произнесла Наргизшах после затяжной паузы. И в этот самый момент в двери комнаты постучали. Буквально через пару мгновений створки открылись — и на пороге появилась Айла Хатун. Низко поклонившись Госпоже и Паше, девушка сложила руки в замочек и тихо произнесла: — Извините, что беспокою, но, Госпожа, нам пора возвращаться. Фатих Паша будет во дворце через пару часов. Наргизшах недовольно закатила глаза, пробормотав себе под нос несколько проклятий. Обычно с Шехзаде Багдадом в Охотничьем Домике оставались Умут с Коркутом. Им было намного проще выскользнуть со дворца и избавиться от погони, если потребуется. Наргизшах же приходилось навещать брата, только когда Фатих выезжал в город для решения каких-то дел или важных встреч. Тогда его хватка будто ослабевала и девушке нужно было беспокоиться только о нескольких слугах, которые продолжали ходить за ней по пятам по приказу Паши. Возвращаться Султанша пыталась так же до приезда мужа, дабы избежать лишних вопросов и подозрений. Хотя Фатих уже давно относился к ней недоверчиво. Он считал (и был абсолютно прав), что его жена замешана в историю с внезапным появлением Шехзаде Багдада. — Хорошо. Я сейчас выйду. Жди меня снаружи. — отдала приказ Наргизшах. Айла не стала перечить и, молча поклонившись, выскользнула в коридор. С уст Султанши сорвался вздох. Затем она медленно встала со своего стула и потянулась к накидке, которая всё это время висела на спинке. Коркут всё это время внимательно за ней наблюдал. В тусклом свете свечей бледное лицо Госпожи отливало желтизной, будто было сделано с нежнейшего воска. Тёмные пряди волос, тщательно спрятанные под накидку, непослушно выпадали с причёски, волнами обрамляя лицо. Серые глаза, затуманенные беспокойством, казались не такими яркими, как обычно. В целом Султанша выглядела уставшей и, судя по всему, не очень хорошо себя чувствовала из-за беременности. Коркут почувствовал укол злости. Неужели Шехзаде Багдад был настолько слеп, что не видел состояние сестры и продолжал капризничать, как маленький ребёнок? — Я провожу Вас. — вызвался Паша, когда Наргизшах наконец закончила закреплять края накидки брошкой. Султанша бросила на Коркута быстрый взгляд, но перечить не стала. Вместе они вышли в коридор, миновали слуг, а затем оказались у выхода. Паша, всё это время следовавший рядом с Султаншей, толкнул тяжёлые дубовые двери. Как оказалось, пока они обсуждали письмо, на улице начался дождь. Тяжёлые капли падали на землю, листья, цветы и всё вокруг, создавая причудливый шум, больше похожий на музыку. В нос сразу же ударил неприятный запах сырости, а под тёплую накидку начал заползать холод. Вокруг не было видно никого, кроме кучера, который неподвижно замер возле лошадей. Айла, скорее всего, уже спряталась в карете. — Госпожа. — шум дождя заглушал голос Коркута, но это не помешало Наргизшах услышать его. Вопросительно взглянув на Пашу, она посильнее укуталась в накидку. Мех на воротнике начал щекотать щёки. — Мне кажется, с учётом обстоятельств нам стоит поскорее связаться с Билги Хафсой Султан. — пусть эта мысль слетела с уст Коркута, но Султанша думала точно о том же. Это странное письмо отчётливо дало понять, что Махиэнвер не собиралась сидеть сложа руки. Каждый новый день приносил всё больше вероятности того, что она напрямую пойдёт в наступление на Багдада. Ей только нужно узнать, где находится Шехзаде. — Фериде до сих пор не слишком-то готова нам помогать. — в голосе Наргизшах послышалась ирония. — У нас нету времени ждать её благосклонность. — предложение прозвучало жёстко, но Султанше пришлось в очередной раз признать, что Паша прав. — Я что-то придумаю. — Наргизшах кивнула каким-то своим мыслям. Её серые глаза блеснули. Выдержав паузу, Султанша хотела было присоединиться к Айле в карете и уже даже сделала шаг за порог, как вдруг почувствовала, как Коркут взял её за запястье. Удивлённо обернувшись, девушка позволила вновь забрать себя в тепло домика. Странный страх закопошился в сердце Наргизшах. Султанша выпрямилась, остановившись у порога. В тот самый момент Коркут наклонился к ней ближе. Наргизшах замерла в оцепенении, чувствуя на своей коже горячее дыхание Паши. В тот самый момент от него пахло хвоей и сталью. Странное сочетание, вызывающее внутри сердца Госпожи панику. В тот момент Наргизшах ожидала чего-угодно, но Паша просто бережно взял края капюшона накидки и натянул его на голову Султанши. — Не промокните. — произнёс Коркут как-то отстранено, будто сам боялся тех слов, что слетали с его уст. Наргизшах почувствовала, как её щёки заливает густой румянец. На коже до сих пор оставалось дыхание Паши. — Благодарю. — пробормотала Султанша растерянно и в то же мгновение выскользнула с Охотничьего Домика. Шум дождя навязчиво заглушал мысли. Каблуки туфель неприятно вгрузали в грязь, но Наргизшах не останавливалась. Девушка решилась вновь взглянуть на Охотничий Домик, только когда оказалась в карете. Но Коркута Паши на пороге уже не было. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
Мурад мерил шагами камеру уже, казалось, в тысячный раз. Каждый звук, который он издавал, гулким эхом отбивался от стен, застревая в ушах. Дорогой тёмно-синий кафтан с серой вышивкой уже давным давно был измазан в грязь, поэтому Паша сбросил его в углу, прямо на своей "кровати", которая, по сути, была просто грудой старых одеял. Странно, но оставшись в рубашке, он абсолютно не чувствовал холода. Зато сырость, которую принёс с собой дождь, заползала под одежду противной дрожью. Время от времени Мурад вздрагивал, в который раз отчаянно зарываясь руками в волосы. Его жизнь висела на волоске. Осознание этого факта буквально сводило с ума. А ведь никто не бросится его спасать. Не станет разбираться и искать подвох в уликах, которые так "заботливо" собрал и преподнёс Султану Серхат. Вспомнив о Паше, Мурад оскалился, еле сдерживая желание ударить что-то. Его нагло пытались подставить, а никому не было до этого дела. Одна половина Дивана облегчённо вздохнёт, когда его не станет. А вторая половина даже не заметит. Что тогда будет с Афифе Нурхаят Султан? Кто тогда останется у неё? Шумно втянув холодный воздух камеры, Мурад осел на пол, прислонившись спиной к мокрой стене. В тот самый миг Паша, казалось, чувствовал, как каждая клеточка его тела сопротивляется. Ему нужно что-то придумать. Найти выход. Оправдать себя. Но как, если он сидит за решёткой? Закрыв лицо руками, Мурад замер, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, но они, будто насмехаясь над ним, разбегались в стороны. Внутри всё было пропитано паникой и страхом. Паша точно не знал, сколько вот так просидел, прислушиваясь к отдалённым голосам стражников и писку крыс, ищущих, чем бы или кем бы перекусить сегодня. Опомнился он, только когда прямо у его камеры послышались шаги. Первая мысль, которая ударила жуткой болью в висках: "Палачи". Мурад, как ужаленный, подскочил в тот же миг на ноги, жмурясь и судорожно пытаясь придумать, чем он может защититься. Но, кроме старых одеял, в камере не было абсолютно ничего. Вжавшись в стену, мужчина размял пальцы. Если нужно будет, он нападёт на них без оружия. Они не заберут его жизнь просто так! Но вместо пары-тройки крепких мужчин с шелковой верёвкой в руках, у его камеры внезапно возник светловолосый Кахраман Паша. Удивлённо окинув взглядом грязного напуганного Мурада, он еле сдержал смешок. — Такой вид немного не отвечает твоему статусу. Тебе так не кажется? — заявил Кахраман излишне наигранно. С уст Мурада сорвался тяжёлый вздох, после чего мужчина наклонился вперёд и упёр руки в колени. Страх начал отступать так же быстро, как и появился. Дышать становилось легче, а горло перестал сдавливать крик, мечтающий вырваться наружу. — Чего тебе нужно? — выпалил Мурад, немного придя в себя. Кахраман ухмыльнулся и заложил руки за спину, довольно наблюдая. К Мураду было приказано никого не впускать, ведь Султан хотел честно разобраться в этой истории и найти правду. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что Кахраман подкупил стражу, дабы сейчас стоять перед его камерой. Но даже мешочек с золотом не давал никаких гарантий молчания со стороны аг. А это несло очень большие риски. Так зачем же Кахраман сам бросался в пучину опасности да ещё и так нагло ухмылялся? — Ты слишком груб, Мурад. Разве так разговаривают со своим спасителем? — с обидой в тоне произнёс светловолосый Паша и оглянулся на коридор. Но вокруг абсолютно никого не было. Откуда-то лишь слышался тихий звон монет. Или же Мурад уже начинал бредить? — Спасителем? — переспросил мужчина и подошёл ближе к решётке. — Ты в своем уме, Кахараман? — С утра ещё был. — мужчина пожал плечами, а затем недовольно вытер с рукава новенького тёмно-фиолетового кафтана пыль. Кахраману явно не нравилась темница, хотя вырос он в местах не намного лучше. — Мы с тобой даже не друзья, — мрачно заметил Мурад, скрещивая руки на груди. — Зачем тогда ты мне помогаешь? — Я помогаю тебе не потому, что я так хочу, а потому, что меня попросили. — объяснил Кахраман, подходя ближе к решётке. В этот самый момент в его хитрых голубых глазах загорелся странный огонёк. Мурад непонимающе приподнял брови. Кто мог за него попросить? Неужели Афифе Нурхаят Султан узнала о приключившейся беде и нашла способ связаться с новоиспеченным Пашей? Если так, то это было слишком рискованно. Кахраману нельзя было доверять. Он слишком переменчивый, скользкий и... — Даже не спросишь, кто так отчаянно желает тебя спасти? — с вызовом спросил Кахраман, наблюдая за нерешительностью, залёгшей в его мягких чертах. Паша в ответ лишь нахмурил брови и пожал плечами. — Я догадываюсь. — тихо молвил он, не решаясь произнести имя Афифе Нурхаят вслух. Но такой ответ, похоже, удивил собеседника Мурада, ведь тот даже поддался вперёд, заинтересованно рассматривая его, будто давая некую оценку у себя в голове. — Что же, — протянул Кахраман после затяжной паузы, — меня очень радует, что у Вас с Майсун Султан такое прекрасное взаимопонимание. — Майсун Султан? — тут же эхом отозвался ошарашенный Мурад, подходя впритул к решётке и хватаясь за прутья. Кахраман растерянно потёр подбородок, но затем, когда к нему пришло осознание всей ситуации, Паша внезапно расцвёл и даже выдал смешок. Видимо, Мурад имел на примете кого-то другого. "Получается, он не знает о привязанности Майсун Султан к нему", — сделал вывод Кахраман и небрежным движением поправил воротник кафтана. Это была попытка потянуть время, дабы продумать, как использовать новые обстоятельства в своих целях. — Майсун Султан попросила спасти меня? — переспросил Мурад уже более требовательно, до побеления костяшек сжимая решётку. Кахраман понял, что пауза затянулась и кивнул. Эта история приобретала новые краски. — Я не знаю, какие у вас с Госпожой отношения, — произнес Кахраман почти шёпотом, явно опасаясь, что их услышат, — но пока что её слабость к тебе играет мне на руку. Потому я здесь. — Ну, конечно, — Мурад, немного переварив услышанное, ухмыльнулся, — ты никогда ничего не делаешь просто так, верно? Кахраман в ответ оскалился и развёл руки в стороны. Его тень упала на лицо Мураду, пока свет факела за спиной создавал вокруг его головы некий мягко очерченный ореол. — У всего есть своя цена, Мурад. Странно, что ты до сих пор этого не понял. — задумчиво заключил Кахраман и так же нетерпеливо положил руки на решётку. — Ошибаешься. — Мурад отрицательно покачал головой и сделал шаг назад, вновь оказываясь в тени. — Есть одна вещь, которая не имеет цены. Кахраман хрипло засмеялся. — Правда? И что же это? — переспросил мужчина скорее в попытке поиздеваться, нежели из любопытства. — Верность. — совершенно спокойно заметил Мурад. Отчасти Паша тянул время. Он был готов услышать, что Афифе Нурхаят пошла на безумство, пытаясь вытащить его с темницы, ведь именно Мурад был её единственной надеждой и связью с Шехзаде Багдадом. Но уж никак в голову не укладывалась мысль о том, что его освобождения жаждала Майсун Султан. И пусть внутри у Паши что-то отчаянно радовалось этому факту, но разум по привычке подсказывал, что это обман. Очередная ловушка. Майсун — дочь Атмаджи Паши, человека, который ненавидит Мурада так же, как своих кровных врагов. Зачем ей его освобождение? Султанша ведь всегда выступает только на защиту интересов отца. Что изменилось? — Как видишь, цена верности Майсун Султан своему отцу — это твоя голова. — будто прочитав мысли Мурада, выпалил Кахраман почти безразлично. — Это очень забавно, но с этим фактом сложно поспорить. Потому, Мурад, ошибаешься ты. Мурад с силой сжал кулаки и враждебно взглянул на Кахрамана. — Она не предаёт своего отца, пытаясь меня спасти. Не смей очернять её имя. — пусть голос Паши и звучал твёрдо и даже нёс в себе нотки опасности, но, стоя в темнице, он выглядел скорее смешно, нежели угрожающе. — Об этой слабости я и говорил. — закатив глаза, бросил Кахраман недовольно и постучал пальцем по решетке. Металл издал приглушённый звон. — Я обязательно поболтаю с тобой на эту тему позже, но сейчас у нас мало времени. Мурад вновь удивлённо приподнял брови. — Мало времени на что? — растерянно спросил Паша. Кахраман в ответ самодовольно улыбнулся и выпрямился, жестом подзывая Мурада подойти ближе. Сперва мужчина сомневался, скептически измеряя своим пронзительным взглядом голубых глаз Пашу, но затем поддался. Кахраман тем временем оглянулся по сторонам, пытаясь определить, не подслушивает ли их кто-то. Но в узком проходе между камерами, как и раньше, было пусто. — Послушай, — уже более серьёзно бросил светловолосый Паша, — если не хочешь, чтобы вся эта история закончилась твоей отрубленной головой, ты должен сейчас запомнить каждое мое слово. Повторять дважды не буду. — И что мне это даст? — спросил Мурад, понизив тон. — Свободу. — выпалил Кахраман, наклоняясь к Паше ближе. — Но только при условии, что ты на допросе перескажешь всю мою речь слово в слово. Тебе ясно? В ответ Мурад напряжённо кивнул. Подозвав его к себе поближе, Кахраман протиснул лицо между прутьями, насколько это было возможно, и что-то быстро зашептал. С каждым словом Паши Мурад бледнел всё больше. Эмоции на его лице быстро менялись: от недоумения до искренней злости. Когда Кахраман наконец закончил, мужчина отпрянул от него, будто от огня. — Это единственный выход? — мрачно спросил Мурад. В ответ Кахраман ухмыльнулся. Но далось это ему с трудом, а жесты сопровождало явное напряжение. Выдержав паузу, светловолосый Паша снова вытер пыль с рукавов и наклонил голову набок. — Мы пытаемся перехитрить змея, Мурад. Как думаешь, у нас много вариантов? — это была последняя реплика прежде, чем вдалеке в коридоре послышались шаги. Не успел Мурад отвлечься, дабы посмотреть, кто к ним направляется, как Кахрамана уже и след простыл. Будто его и вовсе здесь никогда не было. ***Османская Империя. Стамбул, дворец Топ Капы, 1606 год
В тот вечер Ирмак Султан, которая до сих пор чувствовала себя немного неуютно в огромном Топ Капы, решила навестить свою любимую Валиде. Но когда девушка подошла к покоям Рабии Селин Султан, её внутри не оказалось. Как доложили служанки, Госпожа пошла на встречу с Алтын Султан. Отчасти это расстроило Ирмак, ведь она не смогла совершить задуманное, но вместе с тем девушка прекрасно знала, как сильно Рабие не хватало общения с племянницами и сёстрами в Анталье. Решив не беспокоить мать, юная Султанша настояла на том, что хочет подождать её внутри на террасе. Перечить служанки не стали. Даже несмотря на то, что на улице до сих пор лил дождь и на террасе было сыро, Ирмак не смогла отказать себе в удовольствии немного подышать свежим воздухом. Да, дворец её отца в Анталье был, определённо, намного меньше Топ Капы. Это создавало ощущение уюта и уединения. Здесь же Ирмак постоянно чувствовала себя чужой. Наложницы, видя её, сразу же начинали рассматривать, новые служанки, которых любезно предоставила Сонай Мёге Султан, нередко обсуждали Госпожу за спиной. Та и в целом каждый уголок Топ Капы будто имел глаза и уши. Даже в полном одиночестве в замкнутых покоях Ирмак преследовало чувство, что за ней кто-то наблюдает. Поделилась девушка своими переживаниями только с мужем, но Каракюрт тут же поспешил убедить её, что всё изменится со временем. Что совсем скоро она привыкнет. И Султанша поверила ему, как и всегда. Вспомнив о муже, Ирмак блаженно улыбнулась, расправляя юбки бежевого платья и присаживаясь на тахту. Пожалуй, свадьба с Каракюртом была самым счастливым днём в её жизни. И пусть Текер Паша — отец девушки, был совсем не в восторге от зятя, та и Рабия Селин не выглядела особо довольной выбором дочери, но родители не стали отговаривать её. Они видели, насколько же счастливой и живой была Ирмак возле Бея. Этого для них было достаточно. Свадьбу сыграли достаточно быстро. Это было пышное празднество с множеством гостей, но, к сожалению, из всех сестёр её матери приехать смогла только Рани Гевхерхан Султан. Это расстроило Селин, но ничуть не тронуло Текера Пашу. Отец всегда был слишком ревнивым и выступал против общения Рабии с родственниками. "Теперь мы — твоя семья. Я, Ирмак, Ягмур и Нилюфер", — любил повторять он. Впрочем, даже очередная ссора матери и отца в тот день не смогла испортить настроение Ирмак, ведь наконец-то она оказалась в объятьях любимого человека. С того дня прошёл вот уже год. Постепенно счастье девушки угасало под гнётом мыслей о ребёнке, которого она всё никак не могла подарить мужу. И пусть Каракюрт не говорил этого вслух, но такой расклад явно его разочаровывал. Ещё больше они отдалились после выкидыша, который случился совсем недавно. Ирмак тогда была убита горем, но муж не пожалел её, а лишь отвернулся, не желая переживать эту боль вместе с ней. Поездка в Топ Капы стала настоящим спасением для их брака. Ирмак не знала, почему Каракюрт так рвался в Стамбул, но отказ Рабии Селин брать его с собой сильно злил и расстраивал мужчину. Тогда девушка решила во что бы то ни стало исполнить желание мужа. После долгих уговоров Рабия всё же согласилась, чтобы Каракюрт с дочерью составили ей компанию. Вся эта история хоть и стоила Ирмак дорого, но привнесла в их брак второе дыхание. Каракюрт наконец-то снова начал проявлять теплоту и внимание к жене. А большего девушке и не нужно было. — Вот Вы где. — низкий мужской голос, резко перекрывший шум дождя, прервал размышления Ирмак. Девушка вздрогнула и обернулась, дабы встретиться взглядом с мужем. Каракюрт стоял на пороге террасы, рассматриваясь по сторонам и съеживаясь от холода. Кажется, он не разделял желание супруги подышать свежим воздухом в такую погоду. Недовольно проведя рукой по спутанным каштановым кучерям, он неспешно прошёл к тахте. — Я пришла навестить Валиде, но её в покоях не оказалось. — поспешила объяснить Ирмак с улыбкой на устах. Девушка немного отодвинулась, уступая мужу место. Каракюрт присел рядом. — Ваша Валиде, очевидно, решила встретиться со всеми родственниками, пока у неё есть такая возможность. — в голосе Каракюрта звучала странная ирония, но Ирмак пропустила её мимо ушей. Девушка накрыла руку мужчины своей и задумчиво взглянула вдаль на ночной Стамбул, раскинувшийся прямо на берегах величественного Босфора. — Думаю, она приехала в Топ Капы не только для этого. — мягко произнесла Ирмак, заправляя за ухо прядь вьющихся тёмно-русых волос. Каракюрт отчётливо заметил в тот момент беспокойство в её карих глазах. Это насторожило мужчину. — Вы что-то знаете? — недоуменно спросил он, но Султанша лишь поджала губы и отрицательно покачала головой. Пару минут она молчала, а затем поднялась с софы и подошла ближе к перилам, обнимая себя руками. Рабия Селин всегда была достаточно скрытной. Ирмак иногда казалось, что даже со своим мужем она оставалась не до конца честной и открытой. Но каждый раз, когда дочь пыталась заговорить об этом, Рабия просто уходила от темы, переключаясь на что-то другое. Она, совершенно точно, имела в запасе множество секретов, которыми не спешила делиться. Это беспокоило и раздражало одновременно. Они ведь были семьей. Разве это не означает, что все горести и проблемы они должны преодолевать вместе? — Я понимаю Ваше беспокойство, — тихий голос Каракюрта прозвучал совсем рядом — и девушка поняла, что он беззвучно подошёл к ней, — но Вы должны довериться своей Валиде. Она достаточно опытная и вряд ли станет влезать в опасные затеи. К тому же, её сердце уже давно рвалось в Топ Капы к родным. Когда Ирмак обернулась, её муж выглядел до предела уверенным. Он неотрывно смотрел на супругу, затаив дыхание, будто впервые видел, как замысловато играли блики свечей на её лице. Султанша невольно покраснела. — А если что-то пошло не так? Если Валиде действительно собирается ввязаться в неприятности? — голос Ирмак предательски дрогнул. — В таком случае она всегда может положиться на нас с Вами. — тут же выпалил Каракюрт и пожал плечами. Затем его руки легли на предплечья супруги. Ирмак вмиг почувствовала себя так, будто оказалась наконец в родном доме. С Беем ей всегда было уютно и спокойно. Он умел найти правильные слова и поддержать. — Более того, мы ведь даже можем здесь остаться. Рабие Селин Султан всего-то нужно поговорить с Повелителем, чтобы он ввёл меня в Совет Дивана и тогда... — воодушевленную речь Каракюрта прервал резкий смешок, сорвавшийся с губ Ирмак. Мужчина замолчал, еле сдерживая недовольную гримасу. Султанша тем временем нежно прикоснулась рукой в его щеке и улыбнулась. — Это невозможно, Каракюрт, ты же знаешь, — произнесла она тихо. — Валиде уже очень давно отошла от политики. Она не любит эти темы. — Я понимаю. — излишне сдержанно ответил Каракюрт. — Но разве она не может сделать исключение для своего любимого зятя? Ирмак снова звонко засмеялась и оставила на губах Бея мимолётный поцелуй. Её карие глаза при этом лихорадочно заблестели. Каракюрт прекрасно знал, что девушка попросту уходила от этой темы. Как и её муж, она прекрасно знала, что Рабия не станет выпрашивать для него должность. Даже несмотря на то, что Селин никогда в открытую не высказывала свою неприязнь к мужчине, она всегда умела более красноречиво показать свое истинное отношение действиями. — Возвращайся в покои. Здесь холодно. — с заботой в голосе произнесла Ирмак и выскользнула с объятий мужа. Каракюрт внимательно наблюдал за тем, как ярко блестела диадема в тёмных волосах девушки, когда она заходила в покои. Затем, когда двери за Ирмак закрылись, наигранная улыбка резко сползла с его лица. Мужчина недовольно ударил кулаком по перилам и нахмурился. Единственное, ради чего он так унижался, чтобы попасть в Стамбул, — это должность. Да, на свадьбу с Ирмак Султан Каракюрт с подачи Текера Паши получил некоторую власть в Антальи, но на этом его карьера и остановилась. Как бы мужчина не намекал и не показывал, что достоин большего, всем было всё равно. Будто без Ирмак он для Текера и Рабии и вовсе не существовал. Это жутко раздражало и выводило Бея из себя. Когда он познакомился с Госпожой, ей было всего шестнадцать. Тогда она совсем не впечатлила его. Та и Текер Паша, при котором эта встреча состоялась, дал понять, что в обиду старшую дочь не даст. Каракюрт не хотел проблем, но они сами его нашли. Ирмак до беспамятства в него влюбилась и положила к его ногам свое чистое непорочное сердце. Сперва эти обстоятельства показались мужчине буквально проклятьем. Но затем он понял, что пока находится в поле зрения Ирмак и является для неё чуть ли не смыслом жизни, ни Рабия Селин, ни Текер, несмотря на свои угрозы, не решатся и пальцем его тронуть. Это был шанс для Каракюрта наконец-то пробраться к вершине и получить титул. Вот только не просчитал он, что после свадьбы Текер Паша пусть и даст ему большую власть, но вместе с тем ограничит её. Это уж никак не входило в планы, но Каракюрту приходилось мириться. Правда, только до того момента, пока Рабия Селин не объявила о своем намерении отправиться в Стамбул. Тогда мужчина понял, что это его шанс. Вполне возможно, что единственный. Каракюрт тяжело вздохнул и, опустив руки на мокрые от дождя перила, взглянул на ночной Стамбул. Нет, он, совершенно точно, не мог потерять возможность наконец получить то, что он заслужил. Бей простоял на террасе ещё несколько минут, пытаясь прийти в себя. После этого, собрав мысли в кучу, он собирался уже зайти внутрь, как внезапно заметил краем глаза какое-то движение чуть ниже. Удивлённо замерев, он присмотрелся. На террасу покоев Валиде Султан вышла невысокая девушка с копной каштановых волос и резкими чертами лица. Судя по дорогой одежде и украшениям, она не была служанкой. Та и манеры, начиная от гордой осанки и заканчивая вздёрнутым подбородком, говорили о высоком происхождении. Каракюрт невольно засмотрелся, пока не понял, что незнакомка, остановившись у перил, тоже направила на него взгляд своих серо-зелёных глаз. — Неужели это легендарная Хасеки Махиэнвер Султан? — пробормотал себе под нос Бей, ухмыляясь. Девушка, похоже, не узнала его, ведь в ответ на ухмылку лишь вопросительно вздёрнула брови. Султанша явно оказалась недовольной тем, что её уединение было так нагло нарушено. Тогда Каракюрт почтительно ей поклонился, еле сдерживая выражение торжества на лице. Кажется, все ответы на вопросы сами пришли к нему.