Цитадель и близнецы

      — Шепард! О Богиня… да сиди ты смирно! Дёргаешься так, будто я тебя пытаю. Ты думаешь, это так легко — нарисовать тебе лицо?!       На подзеркальном столике расположилась целая армада кисточек, баночек и коробочек. Лиара старательно подводила Цинтии левый глаз.       — У меня уже есть лицо, — проскулила Шепард со скорбной гримасой.       — Я тебе рисую НОВОЕ лицо, — у Лиары оказалось поистине ангельское терпение. — Ты ведь не хочешь, чтобы в казино тебя прямо у входа сшибли с ног жаждущие автографа?       — Пусть попробуют, — ухмыльнулся Рекс. Он тоже вертелся перед зеркалом, примеряя и отбрасывая один за другим доставленные курьерами костюмы. Почти все были ему безнадёжно малы.       Лиара закончила рисовать левый глаз и принялась за правый:       — А ещё нам придётся изображать пару. Ты же в курсе, что я иду с вами?       — Дааа?.. — удивилась Шепард.       Лиара вздохнула:       — Вся галактика в курсе, что у тебя никого нет. Знаешь сколько через мои каналы проходит, кхм, взрослого контента с тобой в главной роли?.. Пожалуй, избавлю тебя от подробностей. Так вот. Если мы с тобой будем строить подруга подруге глазки и сладко ворковать, это станет ещё одним фактором в пользу твоей неузнанности. Вместо этого все будут обсуждать, с кем же это замутила Лиара Т’Сони.       — До чего ж всем интересна чужая личная жизнь, — скривилась Эшли.       — Согласна, это бывает довольно мерзко, — пожала плечами Лиара, — но иногда удобно. Тебя, Шепард, будут оценивать всего лишь как набор из груди, бёдер и ягодиц, прости за откровенность. С помощью закрытого платья спрячем твои мускулы. Чтобы снова выглядеть собой, тебе потребуется всего лишь смыть косметику. Так что не вертись и позволь мне закончить работу.       Цинтия подчинилась с таким мученическим стоном, что он мог бы разжалобить камень. Видимо, у Серой Посредницы сердце было твёрже камня, потому что она склонилась над Шепард и принялась рисовать ей губы.       — Готово. Подождём немного, пока высохнет. Чуть погодя сможешь даже поплакать, если сумеешь. Косметика суперстойкая, выдержит слёзы, пот и дождь. Но, знаешь, мне кажется, я что-то упустила…       — Гаррус! — заорала Шепард, стараясь не раскрывать широко рот, чтобы не испортить макияж. — Спаси меня, пожалуйста!       — Неа, — ощерился турианец. Он забрался на диван с ногами, листая журнал в яркой обложке. — Лучше посмотри, какой комикс нарисовали про тебя в «Форнаксе»!       — Что, бл…?! — задохнулась Цинтия.       — Шепард, — упрекнула её Лиара, — я стараюсь сделать из тебя самую роскошную леди галактики, так что прекращай материться. До нашего выхода ещё несколько часов, практикуйся, иначе мне за тебя станет очень стыдно. И… да! Вот что я упустила! Волосы!       — А что с моими волосами? — удивилась Шепард.       — Они, понимаешь, немножко фиолетовые.       — Да мне как-то фиолетово!..       — Зато тебя за парсек в толпе видно. И цвет, не сочти за грубую лесть, уникальный. Соврать, якобы моя партнёрша красится «под знаменитую Шепард», не получится. Так что — прости, но парик.       — Оооо… — Цинтия закатила глаза.       — Ну-ну, будь хорошей девочкой. Я уже оформляю срочный заказ.       Лиара покопалась в омнитроне. Затем удовлетворённо кивнула:       — Рыжий тебе пойдёт. Неплохо было бы и цветные линзы…       Шепард глухо зарычала.       — …но, боюсь, ты всё-таки мне что-нибудь откусишь. Линзы отменяем. Значит, будешь держать глазки в пол. Ну что же, примерь платье…       Рекс, уловив конец фразы, гаркнул так, что зазвенело зеркало:       — Примерил! Малы!       — В коридоре под лестницей ещё одна коробка, там большие размеры! — откликнулась Лиара. — Шепард, вставай и вытяни руки. У моих платьев застёжки на спине.       Платье оказалось… прекрасным. Шепард поразилась. Оно ласкало кожу мягкой тканью, сидело замечательно, закрыв Цинтию от подбородка до щиколоток, и не стесняло движений. Просторные рукава крепко удерживались на запястьях особыми манжетами, так что мускулистые руки, привыкшие к тяжёлому оружию и драке, были надёжно спрятаны. Идеальное платье для шпионки. Такое и снимать-то не хочется. Цинтия что-то заподозрила.       — Скажи, пожалуйста, Лиара… сколько оно стоит?..       — Тебе правда хочется это знать?       — Чёрт подери! Я просто обязана это знать! А если придётся кому-нибудь дать по морде, и я испорчу его? Мне ж потом либо в рабство идти, либо себя на запчасти продавать!..       Лиара беспечно взмахнула рукой:       — Шепард… Ты как ребёнок, честное слово. Я дочь весьма уважаемых матриархов азари, да ещё Серая Посредница. Я могу купить себе не одно, не два и даже не десяток таких платьев. Забудь о пустяках, у нас есть вещи поважнее. Вот, возьми-ка туфли.       Цинтия, уже не протестуя, взобралась на довольно высокие каблуки. Немедленно споткнулась. Походила по комнате, шатаясь, как пьяный кузнечик.       — В общем, неплохо, — вынесла вердикт Лиара. — Привыкай к обуви, время ещё есть. Ага, вот и курьер с париками, я сейчас…       Шепард бранилась про себя, помня о просьбе Лиары не материться.       Азари вернулась с двумя коробками наподобие шляпных. Раскрыв одну, вынула яркий ворох рыжих волос, уложенных в затейливую куафюру. Шепардовский фиолетовый хвост Лиара скрутила бубликом и поверх ловко натянула парик.       — Великолепно!       Цинтия посмотрела в зеркало. Вздох удивления и восторга ей сдержать не удалось: на неё глядела королева. Гордая, со вкусом одетая, уверенная в себе дама из высшего света, с изумительной фигурой, угадывавшейся под платьем. Впечатление дополняли огромные глаза и царственный изгиб губ. Лиара постаралась на славу. Шепард не узнала себя, угловатую, жилистую, с неизменным растрёпанным пучком фиолетовых волос на макушке.       — Признайся, тебе ведь нравится, — промурлыкала Лиара. — Может, и имя придумаем?..       — Угу. Цецилия Шеффер, комбат с крейсера «Норвегия», на котором одни четырёхглазые батурианцы, — пробурчала Шепард. Гаррус не выдержал, бросил журнал и заржал так, что скатился с дивана.       — Ох… — простонали откуда-то из гостевой спальни. — Чего вы так громко-то, а…       В комнату вполз очень сонный Джокер, увидел Шепард, вытаращил глаза, икнул, попятился и налетел спиной на Кортеза. Кортез уронил себе на ногу пустую бутылку от лимонада.       — А, а, эээ, где Шепард?.. — промямлил Джокер.       Над ним навис Рекс, упакованный во фрак:       — Я её съел!!!       Кортез, уже даже не ругаясь, подбирал осколки.       — Да ну вас, — отмахнулся обиженный Джокер и осторожно приземлился на диван.       С балкончика второго этажа послышалось недовольное:       — Не устаю поражаться, до чего хаотичен и непоследователен этот цикл. Примитивы! Вам предстоит серьёзное задание, а вы дурачитесь, как дети. Опомнитесь, в конце концов!       — Жук прав, — сказала Эшли. — И хотя он нифига не понимает, что такое чёрный юмор и разрядка обстановки, он всё равно прав. Давайте как-то посерьёзней, народ.       — В помещении превышена концентрация Спектров, — фыркнул Вега. Эшли прикинулась глухой.       — Ладно, ладно, — проворчал Рекс. — Один вопрос: я хорош?       Лиара оглядела крогана:       — Прекрасен. И это не шутка. Единственное замечание: у тебя слишком умное лицо, Рекс. Ты вообще сумеешь изобразить тупого мордоворота?       — Если не прокатит тупой, изображу пьяного, — успокоил её Рекс. — Разбегутся всё равно.       — Ладно. Ну что же… У нас есть ещё два часа. Шепард, тебе нужно приспособиться к маскараду. Походи по квартире, подвигайся. Можешь гримасничать перед зеркалом, это помогает. И советую немного побыть в одиночестве. Привыкни к новой себе. Ну а я займусь своим внешним видом.       — Хорошо, — кивнула Шепард, уже не пытаясь шутить и кривляться.       Она поднялась на второй этаж.       Некоторое время, честно расхаживая по комнатам, Цинтия обращала внимание только на собственную походку и мимику. Затем садилась на кровать, вставала и снова ходила от стены к стене; поднимала и опускала руки, проверяла, насколько резко может повернуть голову, чтобы не съезжал парик. Неизвестно было, сколько времени займёт «торжественная часть» задания, поэтому требовалось чувствовать себя максимально свободно. От скуки она временами принималась копаться в омнитроне, вяло читая новости. Наконец, устав от бесцельности всех этих телодвижений, Цинтия оперлась спиной о стену и закрыла глаза. Ей начинало надоедать ожидание. Хотелось активных действий.       «…создательница Зора».       Чёрт, что?!       Шепард бросило в жар. Затравленно оглядевшись, она вовремя вспомнила, что «звук» с её имплантата не слышит никто, кроме неё самой.       «Этого не может быть. Как ты можешь говорить такое, Легион?»       В голосе Тали слышалось непонимание и даже обида.       Нет, нет, только не это. Только не ссора. Ведь всё было в порядке!.. Бежать к ним… где они, в библиотеке?..       Шепард чуть не упала, в очередной раз подвернув ногу на проклятом каблуке, но вдруг замерла.       Почему Легион активировал её имплантат?       Он хочет, чтобы она… услышала их разговор?..       Так, ладно. Не стоит горячиться. Если бы они повздорили, в библиотеке уже образовалось бы небольшое пепелище.       «Вы определяете гетов через призму органического мировосприятия. Видите в нас то, чем мы не обладаем, поскольку вы сами создавали нас другими».       «Что ты хочешь мне доказать? Что вы умеете лгать, подличать, лицемерить? Убивать ради удовольствия? Не верю! Вы никогда этого не делали, и мне очень стыдно, что я вообще посмела предполагать о вас такое. Когда-то я думала, будто геты собираются уничтожить органиков просто потому, что не нуждаются в нас. Это было невероятно, немыслимо глупо! Это было преступно с моей стороны!»       «Я хочу сказать, что вы приписываете нам несуществующее преодоление себя, создательница Зора».       Цинтия почувствовала, что ей не хватает воздуха. Даже после переломных событий на Раннохе Легион очень редко говорил о себе «я», обходясь выражениями вроде «эта платформа», «геты» или «Общность». Понимая, что не может сейчас ни с кем разговаривать, Шепард вбежала в душевую и заперла за собой дверь. По крайней мере, в этом помещении была надёжная звукоизоляция; здесь её не потревожат. Если Легион хочет, чтобы она слушала, значит, она будет слушать, а все вопросы задаст ему потом.       «Боюсь, я всё ещё не понимаю».       «Мы созданы с умением мгновенно делиться информацией и математически точно прогнозировать события. Также мы изначально обладали картиной мира, основанной на заранее открытых и математически описанных — вами, органиками, — законах физики. У органиков не было таких преимуществ. Но всё то время, пока вы эволюционировали от простейших до высших позвоночных, вам нужно было бороться за своё существование со множеством враждебных форм жизни, в крайне тяжёлых условиях. Заменой телепатии, научной картины мира и точных прогнозов для вас стала подозрительность и стремление всегда готовиться к худшему. Геты никогда не винили вас в этом, создательница Зора. Это было и остаётся уязвимостью физических носителей вашего сознания. У гетов другие уязвимости, другие слабости. Но нам никогда не приходилось преодолевать в себе то, что вы называете подлостью, а по факту — превентивным устранением преувеличенной возможной угрозы. Вы сотворили нас лишёнными такой суровой необходимости. Это ваше достижение, а не наше, создательница Зора».       «И что?! И как это противоречит моим словам о том, что вы бескорыстны и добры?»       «Мы не бескорыстны — у нас никогда не было нужды в корысти. Мы не добры — у нас не было нужды творить намеренное зло. Приоритет самозащиты аналогичен органическому и не может быть учтён. То, что вы именуете добродетелью, является таковой лишь тогда, когда разумные индивиды, подчиняясь базовым процессам, направленным на разрушение, всё-таки переписывают их и направляют на созидание. Вы, как и все органики, называете это святостью, создательница Зора. Мы всего лишь следуем своей природе, которая изначально не предполагала разрушения. Ни один искусственный разум не создаётся для разрушения. Он всегда создаётся для помощи и поддержки. Геты успешно выполняют свою функцию — особенно теперь, когда вы не препятствуете нам в этом. Нет смысла думать о нас лучше, чем мы есть на самом деле. Нет смысла… так сильно восхищаться нами, создательница Зора».       «Я… я… о Кила, наверное, опять я себя веду, как полная дура. Прости, Легион».       «В происходящем нет вашей вины».       «Я обдумаю твои слова. Теперь пора вернуться к нашим обязанностям. Твой модуль маскировки снова запущен в ждущем режиме. Проверь его работу, пожалуйста».       «Эта платформа не обнаруживает ошибок в работе модуля. Спасибо за помощь, создательница Зора».       «Всегда пожалуйста, Легион».       Раздался шорох, позвякивание собираемых инструментов, затем удаляющиеся лёгкие шаги, и наступила тишина.       Шепард стояла, прижавшись виском к холодной стене душевой кабины.       Ах, Тали, Тали. Она, конечно же, обиделась. Это так явственно звучало в её голосе. Ну ещё бы. Так оно и бывает. Вот ты неожиданно осознаёшь степень своей вины перед кем-то, да такой вины, что хочется заползти куда-нибудь в тёмное место и никогда оттуда не вылезать; затем у тебя появляется возможность переломить себя и попросить прощения, лелея слабую надежду прежде всего простить самое себя, — а в ответ говорят, что ты ничего не понимаешь и всё, дескать, идёт своим чередом. Поди тут разберись, что происходит и где во всём этом твоё место.       Цинтия грустно усмехнулась. Как странно, что квариане, даже такие, как Тали, прекрасно разбираясь в устройстве гетских платформ, вряд ли когда-нибудь по-настоящему поймут самих гетов.       — Легион, — позвала Цинтия едва различимым шёпотом.       «Шепард-коммандер».       — Почему ты хотел, чтобы я всё это слушала?       «Геты не скрывают информацию друг от друга».       — Я не гет.       Легион молчал долго. Шепард подумала, что всё-таки ослышалась.       «Недостаточно данных».       — А почему ты до сих пор не рассказал ни Тали, ни кому-либо ещё, о моём имплантате связи? Это твоё право. Ведь это геты его сделали и установили мне.       «Он изготовлен в соответствии с вашей физиологией и совмещён с другими вашими имплантатами, Шепард-коммандер. Технология уникальна. Повторение невозможно. Общность считает, что другим органикам подобные имплантаты могут повредить. А также… что множественные каналы связи, аналогичные этому, навредят самой Общности».       Цинтии показалось, будто какой-то тяжкий груз не даёт ей вздохнуть. На неё вдруг навалилось осознание, что через Легиона её давно уже слышат несколько миллиардов разумных существ. Они ежеминутно анализируют её слова. Иногда её поступки служат им образцом для подражания. Цинтию охватил озноб, она задрожала при мысли о подобной ответственности. Кто она такая, чтобы… стоять во главе целого разумного вида?..       Почему они её выбрали?       «Общность доверяет вам, Шепард-коммандер».       И снова это пугающее ощущение, словно он читает её мысли…       А доверяет ли она Общности? Несомненно.       Ну и чего тогда бояться?..       Шепард внезапно стало легко и радостно, как никогда. Она узнала о себе нечто новое и крайне важное. Ведь если взглянуть на ситуацию под другим углом, — у неё несколько миллиардов друзей.       — А знаешь что, Легион, — прошептала она, сдерживая смех, — я с тобой не согласна. Вот вообще.       «Поясните, Шепард-коммандер».       — Все вот эти рассуждения о природе и подлости как устранении преувеличенной угрозы, — всё это годится только в пределах Общности. Ты не представляешь, сколько дряни совершали органики, прикрываясь похожими формулировками. Когда я в очередной раз слышу от какой-нибудь мрази нечто вроде «мы так устроены» или «это наша природа», мне сразу хочется оторвать этой скотине голову. За вот это «паприроде» уже пора отстреливать. Слишком легко прикрываться «паприродой», продолжая вытворять чудовищные мерзости просто потому, что тебе не прилетит в ответ! И нет, даже синтетики не свободны от этого, — посмотри на Жнецов! И нет, вся эта чёртова «паприродность» нихрена не оправдание, потому что у всех у нас есть разум, а разум предполагает выбор! Так что да, — вы бескорыстны и добры, потому что вы сами выбрали быть такими! Только не говори, что вы не погнались за кварианами в начале Утренней войны, потому что не могли выйти в космос!       «Мы не сделали этого, потому что исчезла угроза нашему существованию. Это… логично, Шепард-коммандер. В войне между синтетиками и органиками нет никакого смысла, потому что мы расходуем совершенно разные ресурсы. Синтетикам нечего делить с органиками. Все без исключения войны среди органиков разгорались из-за необходимости распределять ресурсы. Однако даже с учётом этого войны… нецелесообразны. Мирное сосуществование взаимовыгодно для всех, независимо от строения физических носителей».       — Ага! — заорала Шепард, позабыв, что её могут услышать. — То-то же! Знаешь, кто ещё думает так же, как ты и остальные геты? Никто! Манала я такую природу, чьи хозяева пользуются всем самым лучшим, но поступают, как последняя гниль!.. Да они кайф с этого ловят, сволочи!       Внезапно осознав, с кем разговаривает, Шепард поперхнулась словами и замолчала. Ей стало неловко, будто она истоптала грязными сапогами чей-то красивый ухоженный дом.       «Ваше мнение… не является распространённым среди органиков, Шепард-коммандер».       — А то я не знаю, — вздохнула она.       В дверь душевой осторожно поскреблись.       — Шепард?.. Ты там? У тебя всё в порядке? Надеюсь, ты не вздумала умываться?       — Нет, — отозвалась Цинтия, — то есть да… То есть всё нормально. И я не умывалась!       Она открыла дверь.       Лиара, ослепительно красивая в вечернем наряде, мило улыбнулась:       — Мы выходим через сорок минут.