— Расскажи мне все, что произошло с тех пор, как мы прибыли.
Волдеморт встал, и Гарри быстро отступил.
— Мы попали на пляж.
— Пляж? — Волдеморт отвернулся к одному из высоких окон, так похожих на те, что располагались в гостиной Гриффиндора вплоть до запечатанных на стекле львов.
— Я заметил дом и…
— Отнес меня сюда, — закончил Волдеморт, с прищуром посмотрев на Гарри. — Я благодарен тебе за это.
Гарри стиснул зубы. Умирающие лучи солнца сверкнули на зубах Волдеморта, когда тот улыбнулся.
Ублюдок.
Волдеморт отошел от окна. Он был таким же высоким как и его тридцатилетняя версия.
— А ты видел что-нибудь еще? Кого-нибудь?
Гарри прищурился:
— Нет. И ты кажется сказал, что мы здесь единственные. Двое заходят и тому подобное.
— В этом отношении, да. Мы единственные волшебники, но было бы глупо предположить, что мы единственные живые существа в Карсереме, — Волдеморт, наконец, заметил ожог на своем запястье и осматривал его.
— У меня такой тоже есть.
Волдеморт изогнул бровь:
— Интересно. И зачем же это нужно? Чтобы связать нас?
К горлу снова подступила горечь. Менее всего сейчас Гарри хотел быть чем-либо связан с Волдемортом. Он и так всю жизнь провел в непосредственном контакте с его душой и теперь, когда он думал, что он избавился от Темного Лорда, его настигло разочарование.
— Ты сказал, что мы должны ладить, чтобы выбраться. Может быть, это способ отслеживать наше, я не знаю… эмоциональное состояние.
Сказав это, Гарри подумал, что звучит по-идиотски, но, к его удивлению, Волдеморт обдумал его предположение.
— Вполне возможно, — мужчина пересек комнату и подошёл к одному из змеевидных подсвечников. Что-то изменилось в выражении его лица, делая его почти ностальгическим, прежде чем он поднял свечу из держателя и чиркнул спичкой. Не говоря ни слова, Волдеморт вышел из комнаты.
Гарри, застигнутый врасплох его внезапным уходом, поспешил выйти из комнаты. Он нашел его в прихожей: тот явно пытался решить, в каком направлении держать путь.
— Почему ты так выглядишь? — спросил Гарри. — Почему Карсерем изменил твою внешность?
Волдеморт, тем временем, определился. Он поднялся по лестнице, которая теперь, когда Гарри пригляделся к ней, была очень похожа на ту, что находилась на площади Гриммо. Волдеморт в это время поднял свечу повыше — она осветила ряд голов, прикрепленных к стене.
Волдеморт приостановился и насмешливо произнес:
— Ну и ну, Поттер. С кем ты общаешься?
Гарри ощетинился:
— Они висели в доме моего крестного, а ты все ещё не ответил на мой вопрос.
— Потому что я не вижу достойной причины повторяться, — усмехнулся Волдеморт и продолжил идти вверх.
— Не играй со мной в игры, Том.
Волдеморт резко остановился. Его спина напряглась; словно окаменев, он медленно повернулся и прошептал, глядя Гарри прямо в глаза:
— Используешь это имя снова, мальчишка, и я…
— И что ты сделаешь? — насмешливо потребовал Гарри. — Что ты сделаешь со мной?
Он буквально чувствовал гнев, волнами исходящую от Волдеморта, и был невероятно благодарен всем богам за то, что он больше не был хоркруксом. Его шрам бы мучительно горел.
— Возможно, было бы лучше, — выговорил Волдеморт нарочито спокойным голосом, — если бы мы разошлись, для нашего же блага, — он не стал ждать ответа, отворачиваясь и шагая вверх по ступенькам, пока темнота не поглотила его силуэт.
Гарри отпустил его. Он был слишком поглощён размышлениями.
Это было правдой. Все это. И хотя Гарри провоцировал Волдеморта, он совершенно не хотел, чтобы тот напал на него за использование его имени. Они оказались в ловушке, и, по словам Волдеморта, единственным выходом было… поладить? Сама мысль об этом казалась безумной. Но, по крайней мере, во всем этом есть одна положительная сторона: ему не нужно было бояться, что Волдеморт убьет его во сне. Гарри не до конца понимал что такое Карсерем, но теперь уверился, что Волдеморт не причинит ему вреда. Если хочет выбраться отсюда, конечно.
Не желая следовать за Волдемортом, Гарри вернулся в гостиную и зажег свечи. Закат быстро угасал, сумерки погружали дом в глубокую тень. На другой стороне прихожей была дверь, и Гарри повернул ручку. Он осторожно заглянул внутрь и чуть не уронил свечу. Это была кухня, а точнее, кухня тети Петунии. Обои в мелкий цветочек, светлые шторы на окнах, даже стол и стулья. Но все же были заметны некоторые изменения. Освещение было не электрическим, а канделябрами и лампами на масляной основе. Телевизор отсутствовал, так же, как и блендер с посудомоечной машиной. Гарри открыл несколько шкафов и обнаружил прекрасный фарфор тети Петунии, который она использовала только для особых случаев, а также полный набор столового серебра. Чемпионский кубок Дадли по тяжелой атлетике стоял рядом с декоративными чашками и блюдцами. Казалось, будто Дурсли могут ворваться в любой момент. Немного расстроенный, Гарри вернулся в зал.
Казалось, что Карсерем строился вокруг воспоминаний, и не только его, понял Гарри, спускаясь по коридору и входя в нечто, похожее на мастерскую. Помещение было простым, со стенами из темного дерева. В воздухе стоял сильный запах пыли и воска. На стенах — полки, загруженные всевозможными странными пузырьками и склянками, которые напоминали ему кабинет Снейпа. На свободных поверхностях располагались книги. Гарри поднял свою свечу и прочитал полдюжины названий, прежде чем отвернулся с отвращением. Ни одна из этих книг не могла быть взятой из Хогвартса. Даже из Запретной секции. Эта комната принадлежала Волдеморту. В интерьере было что-то похожее на магазин Боргина и Бёркса. Возможно, так казалось из-за беспорядка или коллекции черепов странной формы за дверцами стеклянного шкафа. Гарри вдруг почувствовал будто стены давят на него в этой крошечной комнате и быстро выбежал, закрыв за собой дверь.
Он пошел дальше, поднимаясь по ступенькам, отличающихся от тех, по которым ушел Волдеморт. Дом был необычайно большим, особенно для двух человек. Гарри был более чем уверен, что никогда не проведет время в половине комнат, в которые заглядывал. Гостиные, гостиные, что-то похожее на очень экзотическую игровую и даже класс Защиты от Темных Искусств. Потрясенный, Гарри вошел туда, глядя на висевший под потолком скелет фестрала, которого не было в его время; стеклянный резервуар, в котором Люпин хранил и демонстрировал на занятиях гриндлоу был установлен под окном; в учительском столе Гарри нашел толстую стопку подписанных фотографий Гилдероя Локхарта, навсегда застывших с широкой улыбкой.
А Гарри все продолжал осматривать дом. Во время исследования он встретил призраков из своего прошлого и призраков чужих, не принадлежащим его воспоминаниям. В первой спальне, которую он обнаружил, он озадаченно огляделся: серые стены, шкаф, железная кровать… Но вдруг пришло осознание: приют. Спальня Тома Риддла. Почему Карсерем запомнил некоторые воспоминания о детском доме, Гарри мог только догадываться, но он знал, что Волдеморту не понравится. Он двинулся дальше по коридору, ожидая лицезреть еще одну спальню, но, толкнув дверь, снова оказался на площади Гриммо. Это была ванная комната, которую он делил с Роном. Гарри поставил свою свечу и сел на бортик ванны. Он смотрел на свои кроссовки, покрытые песком и влажные от соленой воды. Волна усталости обрушилась на него, словно цунами. Когда он в последний раз спал? А когда ему доводилось поесть? Гарри потёр глаза ладонями, закрывая их от света, ограждаясь от реальности.
Заброшенный дом.
А ведь только вчера они верхом на драконе улетели из Гринготтса. Казалось, прошла уже целая жизнь.
Гарри никогда ещё не чувствовал себя таким разбитым. Он искренне верил, что сомкнув веки, позволив телу обмякнуть, он больше никогда не проснется.
Лицо Дамблдора показалось из темноты. А потом Рона. Гермионы.
Джинни.
Гарри распахнул глаза, встряхнулся. Он просто не мог сдаться. Не сейчас. Не после всего, через что он прошел. Не после
смерти.
Он протянул руку к крану и почувствовал небывалое облегчение, когда в ванну хлынула вода.
-
Искупавшись, он очень взбодрился, тем более что довольствоваться приходилось лишь холодной водой. Он вернулся в ближайшую спальню и обнаружил в гардеробе одежду, причем только магловскую. Он настороженно посмотрел на серую кровать. Ему не нравилась мысль спать здесь. И не только потому, что она не была красно-золотой, как он хотел — Гарри где-то внутри чувствовал, что первая комната, которую он нашел в этом доме, была самой безопасной. Он несколько раз терялся, но в конце концов смог вернуться в прихожую.
Он зажег все свечи там, а также в общей комнате. Волдеморта нигде не было видно. Гарри сел на диван, но напряжение не отступало. Его взгляд метнулся к Зеркалу Еиналеж, и если бы до этого он не был убежден в реальности происходящего, сейчас уверился бы наверняка. Испуганный, худой и слишком бледный — от его отражения разило одиночеством. Мать и отец больше не поддерживали его.
Гарри отвел взгляд. Он стоял, истощение сменилось нервным волнением. Он не мог успокоиться. Он прошел через зал обратно на кухню, зажигая каждую свечу и лампу, встреченную по дороге. Удивительно, но свет помог. Парень понимал, что это было очень по-детски, но мягкое свечение успокаивало его и дарило чувство безопасности. Он распахивал настежь шкафы, вытаскивая кастрюли и сковородки. Он открыл то, что казалось кладовой, но вместо этого нашел каменные ступени, ведущие вниз. С масляной лампой в руке Гарри спустился по лестнице, и нашел погреб чудовищных размеров. Лампа освещала мешки с мукой и картофелем, полки с консервированными овощами, медом и вареньем. Это был лабиринт. Он повернулся и заметил больше бутылок вина, чем кто-либо мог выпить. Еще один поворот, и он стоял в комнате, доверху заставленной дровами. Сложный трубопровод проходил к потолку от большой металлической коробки, установленной в центре комнаты.
Котельная, понял Гарри, обрадовавшись. Теперь ему не нужно беспокоиться о температуре воды.
Пройдя бесчисленное число коридоров, Гарри обнял себя, дрожа от жуткого холода. Через несколько секунд он вошел в что-то, походившее на ледяную коробку. Между толстыми глыбами льда стояли большие ящики. Он открыл один из них и нашел куски сырого мяса.
На сомнения времени нет. Схватив что-то похожее на колбасу, он поспешно поднялся по лестнице.
-
Волдеморт стоял перед зеркалом, глядя на лицо, хозяином которого теперь являлся. Он успел забыть, что его глаза раньше были серыми. Он упустил из виду много вещей. Его губы снова были полными, а нос длинным и острым. Его волосы были чернее свежих чернил, а на лоб падал кудрявый локон. В нем было невозможно разглядеть Волдеморта.
В зеркале губы Тома Риддла скривились от отвращения.
Почему ты выглядишь так?
Да, действительно.
Ему нужны ответы. Его знания о Карсереме были довольно ограничены. Светящиеся руны на потолке этажом ниже расшифровать было довольно сложно.
Волдеморт начал свои поиски, открывая двери и тут же их захлопывая. Он нуждался в информации, а не в атрибутах для квиддича. Влево, вправо, прямо, вправо, тупик. Он потерялся, но в конце коридора он наконец нашел то, что искал: библиотеку, точную копию хогвартской.
На мгновение Волдеморту пришлось прикрыть глаза. Воспоминания забавная вещь. Некоторые могли натолкнуть на верное решение, в то время как другие заставляли ноги подкашиваться.
Салазар, ему как будто снова одиннадцать, и он впервые ступил в этот дворец знаний. Именно в этом лабиринте стеллажей он выбрал свою судьбу. Именно среди этих томов он планировал защищаться от величайших слабостей. Именно здесь он обнаружил информацию о хоркруксах.
Они уничтожены.
Медальон, кольцо, чаша, дневник, диадема.
Нагайна.
Уничтожены. И главное кем? Ребёнком!
Как? Как Поттер узнал все?
Ярость была внезапной и пылающей. Если бы магия все еще была в его распоряжении, от дома не осталось бы ни следа. Вместо этого он крушил шторы и портреты, всё ломалось под его руками. Книги летали по комнате. Все рушилось. Он схватил кочергу. Деревянные полки раскололись от ударов, и всего этого было недостаточно — почти недостаточно. Он хотел пытать его. Смерть не была достаточным наказанием для Поттера. Уже нет. Волдеморт наконец усвоил этот урок. Смерть была концом, и месть Поттеру никогда не может закончиться. Дамблдор был прав с самого начала: есть вещи хуже смерти. Поттер будет страдать тысячи раз за то, что он сделал с лордом Волдемортом. Он истечет кровью. Он будет умолять. Наблюдать, как Волдеморт убивает каждого из его близких. И тогда, может быть, тогда этого будет достаточно.
-
Готовая кастрюля сосисок стоит на огне; над горшком с кипящей водой струится пар. Гарри почувствовал великий триумф, когда закинул картошку в горячую кастрюлю. Печь стала для него неожиданным испытанием. Целых пять минут Гарри смотрел на нее, прежде чем до него дошло, что печь дровяная. После очередного похода в подвал за дровами и нелегкой проверки терпения при разогреве печи, Гарри имеет все шансы пообедать.
Когда послышался чудовищный грохот, он поднял голову и прислушался. Он покрепче обхватил нож и двинулся в холл, когда в темноте коридора раздался глухой стук.
— Волдеморт?
Наверху словно бушевал ураган — разбивались стекла, от ударов тряслись стены. Гарри, будто все время ждавший чего-то подобного, бросился наверх с ножом наготове. Он следовал на звук, пока не наткнулся на библиотеку. Все выглядело как после стихийного бедствия. Книги, осколки витражей и щепки от разорванных стульев были разбросаны по всему помещению, а Волдеморт стоял посреди всего этого.
— Что такое? — изумился Гарри. Его взгляд метался по разрушенной комнате, готовясь к тому, что кто-то или что-то выпрыгнет на него, но Волдеморт был один. — В чем дело?
Тяжело дыша, Волдеморт повернулся, держа в руке кочергу. Один взгляд сказал Гарри все. Никто не напал на Волдеморта. Гарри знал это выражение его лица. Это был тот самый смертельный взгляд, который он часто видел в кошмарах.
Но вместо того, чтобы двинуться к нему или поднять кочергу с намерением ударить Гарри, Волдеморт позволил ей выскользнуть из своих пальцев. Кочерга упала с глухим стуком. Его лицо было белее мела, от пота на лоб прилипли волосы. Не дожидаясь какой-либо реакции, глаза Волдеморта закатились, и Гарри метнулся вперед раньше, чем тело соприкоснулось с полом.
