-
Гарри разбудил пронзительный солнечный свет. Застонав, он слез с кровати и пошел в ванную. Когда он, наконец, оделся и потащился на кухню, то подумал, что его измученный из-за недостатка здорового сна мозг стал показывать галлюцинации. Риддл сидел за столом, на столе рядом с ним стоял чайный сервиз. Его длинные ноги были скрещены, один локоть уперся в стол, другая рука подпирала подбородок, а глаза бегали по страницам какой-то книги. Зрелище было до тошноты домашним. У Гарри чесались руки от желания схватить чайник и разбить его об голову Риддла. Вместо этого он пересек кухню и схватил сковороду. Он старался не смотреть, но золотая дверная ручка будто подмигнула ему солнечным бликом. Ее блеск был словно вода для измученного жаждой, и его голова неосознанно повернулась к ней. Дверь была заколочена. Видимо, Риддл был занят всю ночь. Работа была такой качественной, что понравилась бы даже дяде Вернону. Кривясь, Гарри вернулся к своей сковороде. Он должен быть благодарен, но вместо этого разочарование накапливалось у него в груди. — Как твое сердце? Гарри остановился, разбивая яйца. — Хорошо, — отозвался он, вскрывая еще одно. Скрежет стула по полу заставил Гарри напрячься, но он не обернулся. Игнорируй его. Просто игнорируй его. Он добавил третье яйцо в сковородку и пододвинул его ложкой. Бледная рука с длинными пальцами скользнула по его груди. Гарри так сильно сжал ложку, что его костяшки побелели. Он следил за своим завтраком. — Не болит? — спросил Риддл. Пальцы плотно прижались к груди Гарри, прямо над его сердцем. — Не лги мне, Гарри. — Я в порядке. Гарри практически чувствовал ухмылку Риддла, когда тот произнес: — Ты находишься в заведомо невыгодном положении, поскольку я знаю о последствиях нападения Задушевника гораздо больше, чем ты. Сделай глубокий вдох. — Ты теперь мой целитель? — прорычал Гарри. Риддл шепнул на ухо: — Сегодня, да. Зная, что Риддл не уйдет, пока он не подчинится, Гарри наполнил свои легкие кислородом. Он задохнулся, когда острая боль пронзила его ребра. Гарри схватился за столешницу. Комната закружилась. Он зажмурился. Он не мог дышать. Он не мог дышать. Руки схватили за плечи и толкнули Гарри в кресло. — Дыши, Поттер. Постепенно, вдох за вдохом, Гарри пришел в себя. — Это нормально? — спросил он, дрожа. Риддл выпрямился и снял сковороду с огня. Он выложил яйца на тарелку и поставил ее перед Гарри, затем вернулся на свое место и налил себе еще одну чашку чая. Гарри не отводил от него взгляд. — Да, — произнес Риддл, и он даже не выглядел так, будто в очередной раз сделал какую-то пакость. — Яд Задушевника чрезвычайно силен. Тебе повезло, что я нашел тебя так быстро. Чем дольше человек находится в тисках лозы, тем больше времени требуется, чтобы вывести токсины из организма. Я думаю, ты вернешься к нормальной жизни уже завтра, — и с этим Риддл вернулся к чтению своей книги. Гарри посмотрел на свою тарелку. Он ни капли не был голоден, но все равно не сводил глаз с застывших яиц, лишь бы не смотреть на дверь. Золотая дверная ручка будто сверлила взглядом его спину. Словно зудящая кожа, которую он не мог почесать, голос в глубине сознания побуждал его встать и выдернуть прибитые доски. Голова Гарри дернулась, когда Риддл подтолкнул к нему чашку. — Чаю? — предложил он с раздражающей ухмылкой, когда его глаза задержались на шее Гарри, где были четко видны синяки, которые он оставил прошлой ночью. — Ты, кажется, немного охрип. Горло болит? Лицо Гарри покраснело от злости. Он встал так быстро, что стул откинулся назад, и вышел из кухни. Если бы не договор о сосуществовании, Гарри ударил бы его. Они убили бы друг друга, и, возможно, именно этого и хотел Карсерем, потому что ужиться с Риддлом было невозможно. Гарри был вынужден остановиться, схватившись за стену и пытаясь замедлить биение сердца, чтобы каждый вдох не заставлял его вздрагивать от боли. От звука закрывающейся входной двери его словно обдало холодом. Он оглянулся через плечо и увидел Риддла, держащего книгу под мышкой. Тот спустился вниз по ступенькам по направлению к нему в спокойном, размеренном темпе. Он действительно не собирался оставлять его одного. Гарри дернулся назад. Он спустился на пляж так быстро, как только мог, и все время Риддл следовал за ним. Гарри не мог сбежать от него. Он едва справлялся раньше. Перспектива Риддла, преследующего его на каждом шагу, казалась очень реальной. Песок скользнул под ноги Гарри, когда он приблизился к домику на воде, и он знал, не глядя, что Риддл следовал, как проклятая тень. Игнорируй его. Игнорируй его. Когда-нибудь ему же надоест, верно? Не зная, что могло бы успокоить его и занять руки, Гарри схватил удочку и уселся на краю дока. Он никогда в жизни не ловил рыбу по-маггловски. Он понятия не имел, правильно ли все делал, но ничего из этого не имело значения. Это было скучно и однообразно: именно тем, что Риддл ненавидит.-
Мальчик… рыбачил. Волдеморт фыркнул и сел на песок, достаточно далеко от Поттера, чтобы не говорить с ним. Достаточно близко, чтобы начать действовать, если возникнет такая необходимость. Волдеморт открыл фолиант «Изучение артефактов» за авторством Лорица Пека. Здесь, конечно, имелось упоминание о Карсереме, но Волдеморт нашел монолог Пека абсолютно бессодержательным. Не было ничего, что могло бы объяснить, почему он был в своем тридцатилетнем теле, лишь смутные догадки. Никто не погружался в изучение магии так глубоко, как он. Ни один человек никогда не создавал шесть крестражей. Каким-то образом Карсерем не посчитал его тело подходящим. Возможно, Поттер был прав. Есть вероятность, что его тело просто не выдержало бы переход в Карсерем, и поэтому артефакт изменил его в память о Томе Риддле, так глупо коснувшемся его корпуса годы назад. Он… вновь начинал ощущать себя молодым. Жалкая слабость, мучившая его подобно надоедливой простуде, исчезла. Однако внутри все еще чувствовалась странная неполноценность. Следствием этого иногда был беспокойный сон. Волдеморт снова усмехнулся. Сон. Более двадцати лет ему были не нужны сон и пища. Поэтому грызущая пустота в животе встревожила его в первое утро в Карсереме. Сначала он действительно не знал, что это было за ощущение, а потом был в бешенстве, направляясь на кухню. Там он нашел банку с вареньем и коробку печенья. После еды его чуть не вырвало. Именно тогда, бледный и потный, дрожащий на полу кухни, он увидел их: руны. Руны, написанные на плитке, спрятанной под каким-то ящиком. Северо-запад Кинув взгляд в окно, Волдеморт прошел через весь дом в указанном направлении и наткнулся на спальню на первом этаже. Стоило только открыть дверь, как его рот скривился в отвращении. То место, куда он поклялся никогда не возвращаться. Он осмотрел половицы своей старой спальни, отодвигая кровать и тумбочку от стены, но только выбросив каждый предмет одежды из шкафа, он нашел ее: еще одна руна, нацарапанная на деревянной панели и тоже являющаяся координатой. Юг. Он заглядывал в каждую комнату, мимо которой проходил, и наконец вернулся в прихожую. Проходя по лестнице, он заметил под ней дверь. Он открыл её и оказался в чулане, заставленном обычными магловскими чистящими средствами, а также весьма странную самодельную кровать. На мгновение Волдеморт забыл, зачем он вообще открыл дверь каморки, слишком занятый мыслью, что эта кровать, очевидно, была создана для маленького ребенка. Поттера? Должно быть, она принадлежала Поттеру. Все в Карсереме создано из их воспоминаний, но Волдеморта это все еще не убедило до конца. Гарри Поттер, Избранный, Мальчик-Который-Выжил, Золотой Мальчик Волшебного Мира спал в чулане под лестницей и всё еще выступал за права маглов? В недоумении покачав головой, Волдеморт обыскивал предметы, из-за чего пауки разбегались в разные стороны. Он взял изношенный кроссовок и перевернул его. На обратной стороне была еще одна руна, а рядом имя, написанное неопрятным детским почерком — Гарри. И если до этого он и мог подумать, что это была просто какая-то не запомнившаяся спальня из его детства, то каракули на этой подержанной паре кроссовок опровергали данную теорию и заставляли обрывки нежелательных воспоминаний свернуться в сердце Волдеморта. Имена, написанные на обуви и внутренней части воротников рубашки, были обычной практикой в приюте, тем более что все воспитанники носили одинаковую одежду. Сходство между ним и Поттером поразило Волдеморта с неожиданной силой. Оба полукровки, оба сироты, темноволосые, бледные и теперь, увидев всё это, он нашел еще одну схожую черту — оба нежеланны. Он откинул обувь в сторону, внезапно взбешенный. Он ненавидел это место. Его трясло от одной мысли, что Карсерем выкопал их секреты и обнажил их. Волдеморт захлопнул дверь и продолжил рыскать по дому. Каждая новая руна вела его к другой, тут и там он находил подсказки, пока, в конце концов, не окопался под тисовым деревом. Лопата ударилась обо что-то твердое; резкий металлический звон прозвучал в надвигающихся сумерках. Он опустился на колени, отряхнул грязь и открыл люк в подвал. Волдеморт натянул железное кольцо, поднял фонарь и спустился по лестнице. Стоило ему спустился до конца и пришло осознание, что судьба завела его в склеп. Вонь смерти заставила его прикрыть нос. Сердце предало его, громко и бешено стуча в ушах, но Волдеморт продолжал идти вперед мимо, казалось, бесконечных рядов гробов. Фонарь тускло осветил стену, и перед Волдемортом предстало самое большое собрание рун, которое он когда-либо видел. Один взгляд, и он понял, что это была вся информация, которую Карсерем собирался предоставить ему. Едва ощутимое непонятно откуда взявшееся дуновение ветерка зашелестело страницами его книги и вернуло Волдеморта в настоящее. Кулаки стиснулись, а зубчатая татуировка полумесяца чётче проступила на внутренней стороне запястья. Руны в склепе были из того же давно забытого языка, что и все остальные. Он смог расшифровать едва ли половину, но и того, что он узнал, было достаточно. Карсерем действительно был нетерпеливым тюремщиком. Время, за которое они должны преодолеть свои разногласия, было ограничено. И если они потерпят неудачу… если они не смогут простить друг друга… Волдеморт наткнулся взглядом на два ожидающих их пустых гроба. Сколько времени Карсерем даст им? Они здесь уже неделю. Что будет, когда отсчет прекратится? Разрушится ли остров сам по себе? Будут ли они погружены в небытие, превращаясь в черную пустоту? Разорваны? Расщеплены? Или задохнутся? Ноздри Волдеморта расширились, когда он сделал глубокий, равномерный вдох. Абсолютно неприемлемо, чтобы его жизнь была в руках кого-либо. А от того, что это были руки именно Поттера, его кровь закипала от ярости. Его пальцы дернулись, жаждя сомкнуться на горле мальчишки и закончить то, что начали. Чтобы лицо Поттера окрасилось пятнами синяков, а пятна крови забрызгали его рубашку… Длинный ровный вдох. …и медленный невесомый выдох. Это было лишь очередным испытанием, а Лорд Волдеморт всегда готов принять вызов. Ему никогда еще не приходилось очаровывать кого-то очень долгое время, и задача по вызову у Гарри Поттера симпатии к нему станет величайшим испытанием в его жизни. Но Поттер был существом контактным. Прояви к нему доброту, покажи дружеские намерения, и он подстроится под нужды Волдеморта, как и все другие жалкие люди до него. Потребуется время. Деликатность. Терпение. Обманув Поттера, он обведет вокруг пальца Карсерем. Это будет так просто.-
Плечи Гарри не расслаблялись несмотря на все его старания. Быстрый взгляд — да, Риддл всё еще оставался черным пятном на этом живописном пляже. Мысленно принимая к сведению, что план не работает, Гарри вернулся к ловле рыбы. Он предпочел бы сидеть в своей спальне, ведь, конечно, Риддл не пойдет за ним туда… В эту же секунду удочка резко дернулась. Пораженный и совершенно не ожидавший ничего подобного, Гарри обнаружил у себя в руках большую синюю рыбу. Возвратясь в дом, Гарри пристально глядел на Риддла целую минуту, прежде чем тот с мягким нетерпеливым выдохом взял нож и вспорол рыбе брюхо. — Давай не будем притворяться, что ты не знаешь, в каких условиях я рос, — сказал Риддл, промывая рыбу в холодной воде. — Я уверен, что Дамблдор рассказал тебе всё, что знал о моих детстве и юности, прежде чем я убил его. — Ты не убивал его, — качнул головой Гарри. — Его смерть не имела к тебе никакого отношения. — Точно, — произнес Риддл, притворно удивляясь. — По твоему мнению, Дамблдор спланировал это вместе с Северусом. Гарри задержал взгляд на Риддле: — Ты же у нас тот, кто должен уметь замечать ложь. Так скажи мне, Том? Ухмылка растаяла. Риддл покачал руками и схватил полотенце: — Готовь рыбу, — сказал он так, словно никогда не отвлекался. — Я довольно хорошо потрошу. — Ты работал в рыбном магазине? — Я работал во многих местах, — уклончиво ответил Риддл. — Ты собираешься готовить, или я это сделаю?-
Гарри молча ел свой обед, но даже сам себе отказывался признавать, что это лучшая жареная рыба в его жизни. Он сожалел, что съел ее так быстро, но не собирался проводить с Риддлом больше времени, чем требовалось. Тот, казалось, знал о планах Гарри, но ни слова не произнес, хотя его глаза блестели от какого-то странного удовольствия. Закончив, Гарри вымыл тарелку и ушел, намереваясь вернуться на улицу. Там была густая лесистая местность, которую он еще не исследовал. Возможно, он мог потерять Риддла там. Но Гарри остановился на крыльце. Шел дождь. Ясно. Он закрыл дверь. Гарри не собирался возвращаться на кухню — несмотря на свои планы, он не хотел проводить остаток дня взаперти в своей мрачной спальне. Собравшись с мыслями, Гарри направился по длинному коридору к боковой двери, которая выходила в маленький дворик, укрывшийся у северной стороны дома. Опустив голову под поток дождя, Гарри пробежал через кирпичную кладку и вошел в оранжерею. На мгновение он закрыл глаза, позволяя стуку проливного дождя по стеклянной крыше заполнить его уши. Легко было представить, что он снова в теплицах Хогвартса: липкая влажность, запах свежей грязи. Тоска по дому ударила сильнее. И Гарри позволил чувству прийти. Он позволил ему захватить себя, прежде чем открыть глаза и подойти к слегка изогнутой деревянной полке. Там он обнаружил обширную коллекцию пакетов с семенами (тыквы, бобы, кабачки, сельдерей, помидоры). У Карсерема были времена года? Ну, это в любом случае вряд ли имело значение. Он выбрал несколько пачек и взял лопатку.-
Дождь не прекратился, и Гарри потерял счет времени. Он был покрыт грязью, и его спина болела от долгой посадки семян, но он был очень доволен собой. Вытерев руки о джинсы, Гарри отправился обратно в дом, намереваясь помыться перед ужином, когда что-то заставило его остановиться. В теплице уже что-то росло: толстые желатиновые стебли, шевелящиеся сами по себе, пушистые растения в горшках, которые ярко напоминали Гарри о мандрагорах и… Он осмотрел кружевное растение в углу, похожее на сорняк. Они изучали его как в зельях, так и в гербологии. Хэмлок. Порезанные листья выглядят как петрушка. Корни он мог заварить с чайными листьями. Риддл был бы мертв к утру. Сделай это, шептал голос в ухо Гарри. Закончи все. Синяки на его шее казались более чувствительными, чем когда-либо. Память о дыхании Риддла ему в ухо — не забывай, кто я, мальчишка — была настолько свежа, что Гарри содрогнулся. Одна доза — один стебель — одна чашка чая, и этот кошмар закончится. Его родители будут отомщены. Пальцы Гарри схватили стебель. Сделай это. Закончи все. — Гарри? Он развернулся, пряча растение за спиной. Риддл нашел его. — Ужин почти готов, если ты собираешься есть. — Что? — отстранённо переспросил Гарри. — Ужин, — повторил Риддл, словно говорил с иностранцем. Он развернулся и ушел, не удосужившись получить ответ. Гарри вернулся к дому, засунув в карман зеленый стебель.-
Гарри умылся и вошел на кухню. Запах курицы и специй заставил его живот урчать. И, пока Риддла нигде не было видно, он быстро подошел к плите и поднял крышку кастрюли. Каков был лучший способ убедиться, что Риддл съел хэмлок? Звук шагов по лестнице в подвале заставил Гарри поспешно закрыть крышку и отойти от плиты, как только появился Риддл, неся бутылку вина. — Ты пьешь? — спросил тот, роясь в ящике, пытаясь, очевидно, найти штопор. Гарри недоуменно моргнул; Риддл закатил глаза. Он наполнил два бокала и сунул один в руку испуганному Гарри, поставив свой на кухонный стол и снова ушел, на этот раз в гостиную. Он пропал всего на несколько секунд и вернулся с шахматной доской Рона. Поставив ее на стол, он уселся в то же кресло, в котором сидел за завтраком и обедом, сделал глоток вина и начал расставлять фигурки. Он действительно собрался делать то, о чем подумал Гарри? Риддл, закончив поправлять фигуры, сдвинул пешку и сказал: — Твой ход. — Ты хочешь поиграть в шахматы? — Полагаю, это очевидно — усмехнулся Риддл. Гарри колебался, а затем, застигнутый врасплох, присоединился к Риддлу за столом и переместил свою пешку. Гарри едва успел убрать руку, когда Риддл быстрым ходом включил коня в игру.-
Риддл выиграл первые две партии и проиграл третью, чему Гарри удивился не меньше самого Риддла, но этот факт, казалось, странным образом только сильнее подстегивал мужчину. Была открыта еще одна бутылка вина; цыпленок стал кучей обглоданных костей. Капли дождя продолжали стучать по темному окну. Свечение золотой дверной ручки было унылым, угрюмым, игнорируемым и забытым. Гарри понятия не имел, который час. Он был пьян, шахматные фигуры расплывались в глазах. Когда Риддл забрал себе очередную пешку, Гарри уверился, что это был какой-то план. Но как ни странно, и, возможно, это произошло из-за алкоголя, льющегося по его венам, его не особо беспокоили гнусные мотивы Риддла. Вместо этого он наклонился вперед и прошептал: — Если я выиграю, я включу банши. — Этого, — уверенно заявил Риддл, — не произойдет. Гарри улыбнулся: — Уверен? — Абсолютно, — выдохнул Риддл. Он подвинул своего слона, и Гарри поморщился. — Считаешь ли ты странным, — спросил Гарри, сделав ход конем, чтобы заблокировать слона Риддла, — что в подвале достаточно еды, чтобы накормить армию, и все же нам нужно собирать яйца? Я имею в виду, там есть сливки и масло, но нет яиц? — Карсерем не хочет, чтобы мы голодали, — пробурчал Риддл, раздумывая над следующим ходом. — Но почему бы не иметь постоянный запас яиц внизу? — возразил Гарри. — Какой в этом смысл? Не говоря уже о вине. Там должно быть сто бутылок. — Слава Салазару, — пробормотал Риддл, не отрывая взгляда от доски, — Но, вероятно, лучше не задумываться о логике Карсерема, — добавил он, двигая ферзя и снова проверяя Гарри. Гарри захватил ферзя своим конем. — Это твой способ сказать, что у тебя нет догадок? — Гарри ухмыльнулся. Риддл оторвал взгляд от доски. Его глаза впились в Гарри так внезапно и быстро, что у Гарри перехватило дыхание. Взгляд Риддла был пронзительным. Неумолимым. Палящим и холодным одновременно. — Верно, я понятия не имею, — тихо ответил он. Легкий стук передвинувшейся фигуры, заставил Гарри снова взглянуть на доску. — Черт… — Никаких банши? — ухмыльнулся Риддл.-
Только позже, намного позже, Гарри добрел до своей спальни. Скидывая с себя одежду, он наткнулся на что-то в кармане. Нахмурившись, он вытащил увядший стебель. Его зрение было затуманено вином, но мозг снова сосредоточился. Он и забыл об этом. Алкоголь и шахматы смели все его мысли. В течение очень долгого времени Гарри стоял неподвижно, мурашки пробегали по его коже, гонимые холодом комнаты, он открыл кожаный мешочек на шее и положил хэмлок внутрь. Риддл думает, что Гарри не убьет его. Не тогда, когда альтернатива — жить в постоянной изоляции до конца своей жизни. Он думает, что Гарри выберет общение, вместо одиночества, даже если собеседником будет его злейший враг. И, возможно, Риддл был прав, подумал Гарри, поправляя подушку и ложась в более удобное положение. А может, Риддл совершил свою последнюю ошибку