-
Карсерем не поддавался никакой логике, но, возможно, у него были свои причины для выбора. Сбор яиц вытаскивал Гарри из дома. Забота о печи и котле держала его сосредоточенным в течение дня. Занимала его. Отвлекала. Он мог не вспоминать о жизни, от которой был оторван, если его руки были заняты. Уход за овощным участком в теплице стал еще одной ежедневной рутиной, и он обнаружил, что с нетерпением ждет каждое утро. Гарри обнаружил, что то, что он и Риддл не могли владеть магией, не означало, что ее не было. Через день после посева его семян, ростки уже подняли свои головы из грязи. Прошел еще один день, и они выросли вдвое. Гарри не удивился бы, если бы тыквы достигли таких же гигантских размеров, как на заднем дворе Хагрида.-
Гарри переместил стремянку к другой ветке. Рядом с теплицей была яблоневая роща. Она напоминала Гарри фруктовый сад перед домом Луны. Тут даже был пышный куст сливы-цеппелины, к которому он пока не подходил. Он ничего не имеет против Луны, но его уверенность во вкусе Лавгудов к еде сильно пошатнулась после той чашки чая из чайной корочки. Он поднялся по стремянке и, шурша листвой, сорвал еще одно яблоко и положил его в уже переполненную корзину. Он задавался вопросом: так же ли трудно испечь яблочный пирог, как и хлеб? Тот, который он недавно испек был ужасно обуглен, впрочем, как и предыдущий. — Поттер. Гарри повернулся, стоя на стремянке. Риддл стоял позади него на газоне между теплицей и водяным насосом. Он держал в руках два меча. — Для чего они тебе? — с интересом спросил Гарри, глядя на Риддла с осторожностью. Последние полторы недели Риддл был особенно приятным. Он даже ничего не сказал о последней катастрофической попытке Гарри выпечь хлеб: тот сгорел настолько, что по твердости напоминал кирпич. Риддл был ему сейчас настолько симпатичен, что Гарри начинал нервничать. Затишье перед бурей. — Практика. Гарри спустился с лестницы: — Практика чего? — Твои дуэльные навыки в лучшем случае не соответствуют среднему уровню. Пришло время изменить это, — Риддл бросил ему один из мечей. Пораженный, Гарри едва успел поймать его. — Прошу прощения? — принял за оскорбление Гарри. — Я отлично сражаюсь в дуэлях. — Всего лишь удача. Гарри фыркнул: — Я пережил тебя и твоих Пожирателей смерти больше раз, чем могу сосчитать. Я бы не назвал это лишь удачей. — Ты не без навыков, — признал Риддл. — И у тебя отличные рефлексы, но можешь ли ты сказать мне с абсолютной уверенностью, что вступил бы в бой со мной, не будь наши палочки сестрами? Раздраженный, Гарри не ответил. Чувствуя свое преимущество, Риддл сократил расстояние между ними: — Ты не продержишься и пяти минут. — Ну вот опять, — притворно вздохнул Гарри, — недооцениваешь меня. Риддл удивленно дернул губой в усмешке. Его взгляд метнулся к мечу в руке Гарри: — Докажи это. Гарри ни за что не подпустит Риддла к себе с мечом. — Я думал, что мы говорим о дуэли с палочками, — с сомнением произнес Гарри. — Меч — не палочка. — Верно, — согласился Риддл, — Но отличий не так много. Основные навыки те же. Работа ног. Ловкость. Баланс. Знание, когда наносить удар, а когда отклоняться. Магия — не основа дуэли, Гарри. Но ты поднял интересную тему. Мы обсудим, какие заклинания ты бы использовал, если бы это была настоящая дуэль волшебников. Но я забегаю вперед, — покачал головой Риддл, игнорируя ошеломленное выражение лица Гарри, — Сегодня будут основные движения. Подними свой меч. Гарри не шелохнулся. — Ты хочешь тренировать меня, чтобы я лучше сражался с тобой. Не самое продуктивное занятие. — Наоборот, я хочу, чтобы момент, когда я буду убивать тебя, стал самым обсуждаемым поединком волшебного мира. Меня больше не удовлетворит твое убийство, и я не могу позволить тебе подвести меня, — добавил он с легкой игривостью. — Подними свой меч. — Откуда ты знаешь, как пользоваться мечом? — потребовал у него ответ Гарри, все еще отказываясь следовать приказам. — Откуда лорд Волдеморт знает нечто настолько маггловское? Часть веселья соскользнула с лица Риддла: — Позволь мне потренировать тебя, — тихо сказал он, — и услышишь ответ. — Это меч! — воскликнул Гарри, размахивая им, чтобы донести вопиющую проблему. — Ты можешь отсечь мне голову! Риддл ущипнул себя за переносицу, словно молясь о терпении: — Когда же ты, наконец, поймешь? Мне нет нужды убивать тебя здесь. Но даже если бы я собирался использовать эти мечи, это было бы в высшей степени глупо, поскольку они тупые. Мы будем использовать острые мечи… — сказал он, довольно злобно улыбаясь, — позже. Теперь, повторяю в последний раз: подними свое оружие. Высокомерный придурок. Но Гарри поднял меч. Риддл подошел к нему, схватил за руку и поправил хватку. — Начнем с основ, — сказал он. — Повторяй за мной.-
Гарри никогда в жизни не было так плохо. Даже чрезмерно усердные тренировки Оливера по квиддичу не приблизились к тому, что он чувствовал на следующее утро. Каждый дюйм его тела болел. Риддл провел урок в строгой последовательности: работа ног, парирование, удары. Снова и снова, и снова. Руки Гарри дрожали как желе к концу. Перспектива разжечь котел заставила его лишь больше захотеть исчезнуть под одеялом и больше никогда не вставать с кровати, но он со стоном сумел скатиться с кровати и спуститься вниз. Как и ожидалось, Риддл уже был на кухне и выглядел таким же свежим, как и всегда. Котел может подождать. Гарри упал на стул. — Итак, — сказал Гарри, прикрывая вздрагивание тела. — И что же подтолкнуло тебя к изучению боев на мечах? — Одна колдунья в горах Хангай, — сказал Риддл, лениво переворачивая страницу в своей книге, — Она была мастером одного вида темных искусств, который я безумно хотел изучать, — глаза Риддла встретились с Гарри, и воздух, казалось, остыл. — Но она приняла бы меня как ученика, только если бы я изучил борьбу на мечах у монахов, которые жили в горах. — Зачем? — спросил Гарри, который не мог не чувствовать, что такое требование было абсурдным. — Потому что она знала, что я ненавижу маггловские вещи, — ответил Риддл. — И ей нравилось заставлять меня делать то, что я ненавидел. Говорят, в прошлом веке было только три Провидца. Она была одной из них. Холод усилился, скользя по позвоночнику: — Была? Улыбка Риддла стала еще более убийственно-дразнящей: — У нее была довольно неудачная встреча с гадюкой, правда, перед этим она сказала мне, что однажды я буду ценить мои тренировки с монахами так же, как мои занятия с ней. Я не поверил ей в то время. — Следующая тренировка будет на пляже, — осведомил он, возвращая свое внимание к книге. — Песок поможет натренировать твои ноги.-
Убивать Поттер будет немного жаль, несмотря на бесконечное желание. Помимо всего прочего, Волдеморт ценил магию, а также умение ей владеть. У Поттера было все это. Изменить бы идеологию — и он стал бы отличным Пожирателем Смерти. Мальчик обладал яростной грацией, которая проявлялась только в сражении. Делая что-то еще, Поттер превращался в неуклюжего котенка, роняя ложки и спотыкаясь о камни. Но когда появляется опасность, в мозгу Поттера словно щелкает выключатель. Взгляд становится цепким как у ястреба, а каждая клеточка его тела напрягается, чтобы перейти в движение или нырнуть в укрытие. Это очаровывало Волдеморта. Ни одна тренировка с монахами не была такой приятной, как спарринг с Поттером. Каждый раз, когда Темный Лорд сбивал его с ног, Поттер вскакивал на ноги, еще более решительно. Если бы только их палочки работали, Волдеморт показал бы Поттеру, какими на самом деле могут быть дуэли. Но мальчик не должен стать в них слишком хорошим. Волдеморт сделал рывок вперед, метнув меч под Поттера, и быстрым ударом вверх выбил оружие из рук Поттера. Тот замер, когда Волдеморт поднял лезвие и приставил к его шее. Он задержал дыхание дольше, чем обычно, прежде чем опустить оружие и сделать шаг назад. — Закончим на сегодня. Поттер облегченно выдохнул. Он согнулся, положив руки на колени, а его влажные от пота волосы слегка развевались от ветерка. Волдеморт вонзил кончик меча в песок: — Отнеси мой меч тоже, — произнес он. — Разве ты не идешь? — спросил Поттер. — Через минуту, — а потом добавил, дразня: — Разве ты не можешь вернуться в дом без сопровождения? Поттер впился в него взглядом и схватил оба меча: — Увидимся, — коротко сказал он. Волдеморт усмехнулся, глядя, как Поттер уходит. Раздражать мальчика было слишком приятно. Он знал, что у Поттера болит все тело и его настроение из-за этого находилось на отметке ниже среднего. Мышцы Волдеморта приятно ныли. На краю густого лесного массива стояло дерево Билоба. Волдеморт заметил его во время их ежедневных прогулок. Он мог заварить листья. Аромат не представлял ничего особенного, но настой помог бы их мышцам быстрее восстановиться. Солнце уже клонилось к закату, последние лучи утекали за горизонт. Волдеморт вошел в лес и моргнул: его глаза мгновение пытались приспособиться к темноте. Он подошел к Билоба и начал собирать веерообразные листья. Он видел это дерево в албанском лесу. За эти бесконечные тринадцать лет он стал ему убежищем. Он, бестелесный фантом, проскальзывал сквозь ветви, наблюдал за происходящим… Но никто не пришел. Никто, кроме доверчивого волшебника и изгнанной крысы. Все его слуги, те, которые убеждали в верности — предатели и трусы. Волдеморт покачал головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. Но чем больше он пытался отбросить прошлое, тем сильнее густой лес окружал его. Туман окутал стволы деревьев, иней устлал землю, пробираясь к нему. С каждым ударом его сердца лес становился все темнее. Это был его ад. Невозможно умереть. Невозможно жить. Он был в предобморочном состоянии. Каждое мгновение, каждое дыхание — агония. Каждое мгновение, каждое дыхание — яростное обещание выжить. Вернуться. Наказать тех, кто отрекся от него. Но он был незащищен сейчас. Его сердце было таким же смертным, как и у всех. Листья соскользнули с его пальцев, ужас заставил его замереть. Он понял, что это было не просто дерево Билоба, а весь лес. Это было его воспоминание. Корявые ветви скручивались вверх, отрезая небо, туман ползал по его ногам. Но он не останется здесь в ловушке. Он победил этот ад. Он никогда не потеряет тело снова. Он развернулся, и весь воздух выбился из его легких. Смерть стояла перед ним. Возвышаясь в капюшоне с длинной острой косой в скелете-руке. — Нет, — Волдеморт отскочил назад. Он споткнулся и упал. — Нет. Смерть не обратила внимания на его просьбы. Она подняла свою косу… Отблеск металла. Лязг стали. Поттер ударил Смерть, и существо отступило. Мальчик схватил Волдеморта, пытаясь поднять его на ноги, но Волдеморт не мог пошевелиться: ужас охватил его, парализуя как яд. В ярости Поттер что-то крикнул, но Волдеморт не мог слышать его из-за крови, стучащей в ушах. Вместо этого он дернул мальчика за руку, потому что Смерть возвращалась, только теперь все было иначе. Она стала еще выше, ее одежда с капюшоном стала более потрепанной, а подол дымом струился на землю. Холод накрыл Волдеморта, прежде чем он понял, что Смерть стала дементором — только костлявая рука торчала из-под плаща, а каждый палец был изгибом косы. Поттер обернулся. Он держал меч наготове, но его руки дрожали. Он отступил. Дементор сделал рывок вперед, и мальчик заблокировал его удары. Он был вынужден пятиться к дереву, едва сдерживая атаку дементора. Злобный удар, и дементор одолел его, меч упал на землю. Дементор протянул руку к Поттеру, его лезвия блестели в умирающих лучах солнца… Поттер поднял руки, чтобы защитить себя, и ослепительный белый свет залил лес. Воздух наполнился энергией. Волшебство Поттера — чистое и необузданное — разлилось над Волдемортом, дементор закричал, ослепительная белизна унесла его, словно океанская волна. Свет отступил, и лес снова стал темным как ночь, и Волдеморт услышал. Поттер кричал. Волдеморт вскочил на ноги: — Поттер? Мальчик лежал на земле, его руки крепко зажимали уши. Он покатился и взвизгнул, будто его пытали Круцио. Волдеморт хотел было схватить его, чтобы вернуть в реальность, но увидел, что одежда мальчишки намокла. Один из ударов дементора достиг его. Живот Поттера был залит темно-алой кровью.-
Гарри проснулся под мерный стук дождя. Его очки исчезли, и хотя комната была размыта, ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что кровать, в которой он лежит, была не его. Моргнув, он попытался сфокусироваться на фигуре, сидящей на стуле и уставившейся в окно. Он заставил себя сесть, и у него из груди вырвался удушливый вздох. Голова Риддла резко обернулась: — Ложись обратно. Гарри быстро подчинился. Его левая сторона была будто в огне. Он зажмурился, борясь с тошнотой. Кровать прогнулась, и глаза Гарри открылись. Риддл сел рядом с ним. Он вытащил очки Гарри из кармана и вернул на место, прежде чем сосредоточить внимание на бинте, обернутом вокруг живота Гарри. Не говоря ни слова, Риддл начал его развязывать. Сердце Гарри дрогнуло, когда рана открылась. Три глубоких пореза сверкали незапекшейся кровью от его ребер до пупка. Они были зашиты, кожа сморщилась и покраснела. Не желая это видеть, Гарри уставился в потолок. Риддл переместился на кровать. Раздался стеклянный звон, открылась пробка, и пальцы осторожно распределяли охлаждающую мазь на ране, обезболивая разорванную плоть. — Согни спину, — тихо сказал Риддл. Гарри так и сделал, не сводя глаз с трещины на потолке, которая была точной копией той, что была в его собственной спальне. Руки Риддла опустились за его спину, наложив на его живот новую повязку. — Ты помнишь, что случилось? — спросил Риддл. Гарри быстро моргнул, задаваясь вопросом, есть ли в этой заботливой фразе подвох. Воспоминания были, но он не был уверен, что мог отличить то, что происходило на самом деле и то, что было сном. Его мать кричала ему в ухо так громко, что он думал, что оглохнет, ослепительный белый свет, и большой палец, протирающий круги вокруг кожи за ухом… тепло и устойчивость тела напротив его… голос, успокаивающий его. Все хорошо. Я с тобой. — На нас напали, — сказал Гарри, все еще отказываясь смотреть куда-либо еще, кроме потолка. Он хотел, чтобы Риддл вернулся на свое кресло. Мужчина сидел так близко, что его бедро коснулось Гарри. Он чувствовал на себе взгляд Риддла, и щеки Гарри загорелись румянцем. — Ты колдовал, — сказал Риддл. Странность в его голосе, наконец, заставила Гарри взглянуть на него. Он часто чувствовал рентгеновский взгляд Дамблдора, но то, как смотрел на него Риддл, заставляло Гарри чувствовать себя рассеянным. — Я не мог этого сделать. — И тем не менее это так, — не отрывая от него глаз, Риддл вытащил из кармана палочку. Гарри сразу ее узнал: Старшая палочка. Длинные пальцы Риддла ласкали дерево, словно решая что делать, а затем он протянул ее. Гарри ошеломленно уставился на мужчину. Сердце застряло у него в горле, он взял палочку, но в тот момент, когда кончики его пальцев коснулись гладкой поверхности, он понял, что изменений не было. Его сердце разочарованно упало, Гарри передал ее обратно. — Я ничего не чувствую. Риддл взял палочку и нахмурился: — Боггарт превратился в дементора, когда увидел тебя, и только магия может отразить дементора. — Все верно, за исключением того, что это был не дементор, — отметил Гарри. — Это был боггарт. — Это твой обычный боггарт? — спросил Риддл. — На меня почти никогда не влияют дементоры, и все же я почувствовал себя так, будто оказался в Антарктиде. Ты, — произнес Риддл, а его взгляд оставался все таким же пристальным. — был вне себя. Это все, что я мог сделать, чтобы вернуть тебя в дом. Все хорошо. Я с тобой. Гарри сглотнул, неприятный жар поднялся у него на шее. Риддл был прав. Он сталкивался с боггартом-дементором, и хотя они были ужасны, настоящий дементор всегда был хуже. То, с чем Гарри столкнулся в лесу, было в сотни раз более ужасным, чем то, когда он был окружен сотней дементоров на третьем курсе, а раны настолько серьезны. Гарри думал, что он сходит с ума от боли. — Помни, что у Карсерема свои правила, — вновь заговорил Риддл. — Он понимал, что при появлении дементора одному из нас необходимо было вернуть магию. Возврат, по-видимому, был недолгим. — Твой Боггарт… он выглядел как… — Смерть? — выговорил Риддл. Выражение его лица было спокойным, но тело явно напряглось. — В этом нет ничего постыдного, — заверил Гарри. — Мне не стыдно, — проговорил Риддл. Гарри поднял брови, и Риддл раздраженно добавил: — В скором времени этот страх канет в Лету. Риддл имел в виду именно то, о чем Гарри подумал? — Ты не можешь сделать больше хоркруксов. Теперь настала очередь Риддла выглядеть невпечатленным. — Ты не можешь! — в ярости Гарри попытался подняться, но Риддл толкнул его обратно. — Разве ты не понимаешь? Они не работают. Они обманывают тебя, заставляя думать, что ты непобедим, но это не так. — Что ты знаешь об этом? — Риддл сердито посмотрел на него и резко продолжил: — То, что ты их уничтожил, не делает тебя экспертом. — Может и нет, но я хорошо разбираюсь в том, что у тебя в душе, — бросил Гарри в ответ. — Я видел, как выглядит твоя душа. Я видел, что тебя ждет, а если не… — Видел? — прервал его Риддл, сузив глаза. — Что ты имеешь в виду, под «видел»? У Гарри пересохли губы. Это было оно. Это было бы самым большим испытанием по словам Риддла. — Когда я был маленьким, а ты пытался убить меня, твое смертельное проклятие отлетело назад и вырвало тебя из твоего тела, часть твоей души отломилась, даже не подозревая об этом. Она зацепилась за единственного живого человека в комнате. Глаза Риддла расширились, глядя на Гарри, словно видел в первый раз. — Невозможно. — Я говорил на парселтанге. Я мог заходить и выходить из твоего разума. Я чувствовал твои эмоции, как будто они были моими. Мой шрам всегда болел, когда ты был рядом. Все это не было вызвано какими-то моими действиями. Это часть твоей души была в ловушке внутри меня. Риддл покачал головой. Он вскочил на ноги, отступая. Хотя он не выглядел совсем как Волдеморт, выражение его лица было таким же, как когда Гарри восстал из мертвых в Большом Зале: шокированным, испуганным и совершенно растерянным. Впервые Гарри хотел, чтобы Риддл понял. Действительно осознал. Не мог же Риддл совершать одни и те же ошибки. Гарри тошнит от одной мысли об этом. — Когда ты убил меня в Запретном лесу… — Ты не умер! — взревел Риддл. — Я умер, — тихо сказал Гарри. — Я действительно был мертв, и я увидел кусочек твоей души, который был во мне. Это было ужасно. Ты думаешь, что твое изгнание из тела было агонией? То, что я видел, было пыткой. Ты пытал свою собственную душу. Ты изуродовал ее. Ты чувствуешь, что от нее осталось? Сколько еще раз ты разорвешь душу, прежде чем осознать, что не стал сильнее. Ты лишь разрушаешь себя. Риддл молча схватил тумбочку и швырнул ее через всю комнату. Гарри вздрогнул, и прежде чем он успел крикнуть ему вслед, Риддл ушел.-
Волдеморт не знал, куда идет — только то, что он должен был сбежать от Поттера. Поттера и его чертовски честных глаз. Эти глаза казались огромными тогда, в Запретном лесу. В то время ему казалось странным, что мальчик не поднял палочку, чтобы защитить себя. Он ожидал, что Поттер сразится с ним, как всегда, но он тихо встал, ожидая, пока Темный Лорд закончит все. И все время, все это время, Поттер знал правду. В руках Волдеморта побывало всё — стулья, столы, графины. Они были перевернуты и брошены, словно он был торнадо. Он был ураганом. Но ему было мало. Никакое количество разрушений не может сравниться с тем, что было потеряно. Боль в груди заставила Волдеморта согнуться. Он схватился за стол, чтобы удержаться, но рухнул на пол. Он знал, что это было за чувство. Прошло так много времени с тех пор, как он сделал свой первый хоркрукс, что он не узнал жжения, обжигающего его внутренности. Он всегда думал, что это ритуал, но теперь он знал правду. Волдеморт чувствовал это. Он мог чувствовать свою душу. Он стиснул зубы, его ногти впились в кожу в районе сердца, когда горение достигло пика. Он просто хотел, чтобы это прекратилось. Он сделает все, чтобы это остановить. Мягкая и дрожащая рука коснулась его плеча, и благословенная прохлада распространилась по частям его души. Волдеморт посмотрел сквозь яркие глаза. Поттер, дрожащий и бледный, присел перед ним. Мальчик не использовал магию, Волдеморт знал это, но не было никакой ошибки в том, что боль в груди ослабевала, успокаивалась. В Поттере было что-то, что… успокаивало его. — Ты не один, — прошептал Гарри, — Я так же напуган, как и ты. Мы можем сделать это. Вместе. Сделать что, подумал Волдеморт. Выжить? Умереть? Он все равно кивнул. Гарри улыбнулся, и лёд, распространяющийся в сердце Волдеморта, растаял, как под лучами утреннего солнца. Что бы это ни было, Волдеморт не хотел, чтобы это прекратилось. Он наклонился к прикосновению Гарри, но Гарри отшатнулся назад, его лицо внезапно стало очень белым. — Гарри? — Волдеморт схватил его. Его глаза устремились вниз к красному пятну, проявляющемся на свежей повязке. Волдеморт выругался, — Дурак. Гарри тихо усмехнулся, и Волдеморт снова почувствовал это тепло, но это тепло не обжигало. Оно ласкало. — Два сапога — пара, — слабо сказал Гарри, — не так ли? Что это было за чувство и почему Гарри его вызвал? Гарри, казалось, не думал, что делает что-то странное. Волдеморт поднял его на ноги, кладя его руку на плечи. Вместе они медленно пошли обратно по коридору в его комнату. К тому времени, когда Волдеморт опустил его на кровать, Гарри заметно позеленел. Наложив новую повязку и проверив, что швы не слишком сильно разошлись, Волдеморт рухнул на стул, который он вытащил из общей комнаты, истощённый и странно взволнованный. Он не мог перестать смотреть на Гарри. Теперь, когда они больше не прикасались друг к другу, ожог в его груди вернулся, острее и резче, чем раньше. Волдеморт сжал подлокотники кресла мертвой хваткой, чтобы не упасть на кровать, и… — Я бы предложил пойти в мою комнату, — сказал Гарри, его дыхание было напряженным, глаза прищурились, — но я не думаю, что смогу подняться по лестнице. Ты можешь пойти туда. — Мне и здесь нормально. Гарри посмотрел на него, нахмурившись в недоумении, — Спать на стуле неудобно, и тебе тоже больно. — Боггарт не ранил меня. Гарри раздраженно выдохнул, — Ты можешь перестать мне врать, Том. Я знаю, что что-то не так. Волдеморт поморщился. Пять минут назад он хотел уйти как можно дальше от Гарри. Теперь он мог думать только о сближении, — Ты — тот, кто, вероятно, может истечь кровью. Уверяю тебя, любые… проблемы, которые у меня возникнут, решаемы. Гарри нахмурился еще сильнее, как будто он с чем-то боролся, а затем, к удивлению Волдеморта, он сказал, — Здесь достаточно места для нас обоих. Волдеморт уставился на него. Гарри стал более раздраженным, — Если это существо вернется, нам не принесет никакой пользы, если ты не отдохнешь. Один из нас должен бороться, и это, черт возьми, не я. Волдеморт решил не указывать, что они встретили боггарта в лесу и вряд ли встретят его где-нибудь еще. Он погасил лампы и забрался на кровать, Гарри слегка сместился, чтобы освободить место. Они оба смотрели в потолок. Волдеморт был благодарен, что все еще шел дождь. Тяжелый стук в окне скрывал неловкое молчание между ними. Он был благодарен, что было темно. Он не хотел, чтобы Гарри видел, как его руки сжались в кулаки, чтобы он не мог схватить Гарри за руку. В конце концов напряжение, исходящее от другой стороны кровати, смягчилось. Когда Волдеморт был уверен, что Гарри спит, он развернул левую руку, пододвинув ее ближе к Гарри, коснувшись его запястья. Волдеморт ждал, затаив дыхание, но Гарри не проснулся. Он переплел их пальцы. Как бальзам, мягкое утешение распространилось от его ладони, по руке и к сердцу, заполнив грудную полость, и Волдеморт наконец-то вздохнул. Он мог просто разглядеть тонкие очертания лица Гарри, но не осмелился приблизиться. Ужас и волнение пронеслись сквозь него с электрической интенсивностью. Только он подумал, что знает все, что нужно знать о мальчике, ему бросили вызов. Гарри Поттер был полон загадок, и Волдеморт узнает их все.