-
Он проснулся дезориентированным, с чувством, будто проспал всего несколько секунд. Слабый утренний свет освещал его унылую комнату. Поднявшись на локти, Гарри задумался, а не найти ли где-нибудь краску. Серый приют уже надоедал ему. Он не стал одеваться, натянул халат поверх боксерских шорт и, шаркая, спустился по лестнице, следуя за ароматом бекона. Том поднял глаза, как только он вошел. Его глаза слегка расширились, скользнув по нему, - Доброе утро, - сказал он. Гарри был слишком слаб, чтобы смущаться. Он занял свое место за кухонным столом и пододвинул к себе сковороду с хрустящим беконом и поджаренными сосисками. Том редко готовил завтрак, обычно оставляя это Гарри. Медленно проснувшись, Гарри посмотрел на Тома через стол, - Похоже, у тебя хорошее настроение. - Безмерно прекрасное, - сказал Том, - Ничто не сравнится с началом дня, который не был омрачен очередной угрозой. Мы начнем тренироваться... Гарри, откусивший колбасу, подавился. - Ни за что, - сказал он, качая головой, - Не сегодня. - Тебе что-то нужно сделать? Был ли Том не человеком? Он выглядел совершенно бодрым, как будто он не провел изнурительный день и ночь, ухаживая за яростным костром. - Я думал поспать, - невозмутимо ответил Гарри. Том закатил глаза, - Я думал, что подростки должны быть энергичными. - Эй, это я носил все эти портреты, - заметил Гарри. - Ты хочешь сказать, что сжег бы их сам? - спросил Том, откинувшись на спинку сиденья и скрестив руки, его глаза весело блестели. Гарри прикусил язык. Том засмеялся. - Ешь. Я буду на пляже. К тому времени, когда он закончил завтрак и переоделся, Гарри наконец проснулся. В тот момент, когда он ступил на крыльцо, он почувствовал запах угля. Он обошел дом и наткнулся на большой участок из пепла. Металлические и золотые рамы усеивали местность, словно скелеты. Гарри нахмурился и повернулся к пляжу. Чрезмерное рвение Тома могло бы спасти их от последней опасности Карсерема, но это не значило, что Гарри это должно было нравиться. Расправив плечи, он ступил на тропу, ведущую к океану. На этот раз он сможет победить Тома.-
Он не смог. Как бы он ни старался, ему так и не удалось преодолеть оборону Тома. - Ты слишком отдаешь предпочтение своей правой стороне, - сказал ему Том, когда Гарри снова поднял свой упавший меч, - Ты оставляешь себя открытым. Ты меньше. Используй это в своих интересах. Почему, хотел спросить Гарри. Почему для Тома было так важно, чтобы Гарри научился драться так же хорошо, как он? Гарри не верил в бред о великой битве. Том играл грязно. Если бы он хотел смерти Гарри, он больше никогда не стал бы ходить вокруг да около. Он наконец усвоил этот урок. Гарри сомневался, что ему нужны свидетели. Все, что ему нужно, это голова Гарри. Но Гарри без комментариев занял свою позицию у кольца, который Том нарисовал на песке.-
Они были одарены солнечной погодой, которое грело плечи и руки Гарри, заставляя стекать пот по его спине, пока он ухаживал за овощами в теплице. Он был прав, опасаясь посадки тыквенных семечек, чертовски спонтанное решение незадолго до нападения боггарта. Однажды утром он вошел и обнаружил, что оранжерея полностью забита, огромные оранжевые валуны торчали сквозь листву. Он провел три дня, собирая урожай, складывая тыквы вокруг задней двери дома, а затем вырывая тыквенные лозы, чтобы освободить место для огурцов, помидоров, фасоли и, заметив, как Том всегда выбирал клубничное варенье, кусочек земли для красных ягод. - Что ты собираешься делать со всем этим? - спросил Том, заметив тыквенную гору. Гарри пожал плечами, - Я что-нибудь придумаю. "Что-нибудь" превратилось в четыре грандиозных попытки приготовить суфле, прежде чем Гарри остановился на солнечном участке травы и вырезал полдюжины. Сезонов в Карсереме не было, а если и существовали, то нынешнее длилось очень долго, но это не было причиной не праздновать, если он этого хотел. Ночь тыкв, наполненных свечами, была бы веселой идеей. Том не присоединился к нему в его действиях, вдохновленных Хэллоуином, но он принес ему чай и наблюдал за его успехами. - Это кошка? - он спросил. Гарри остановился и сказал, - Это сова. - Ах. - Это крылья. Том склонил голову набок, - А где голова? - Отвали, - со смехом сказал Гарри, швыряя ему тыквенные семечки. Тыквы полнедели светились по всему дому, прежде чем начали гнить. Возможно, дело было в том, что его раны зажили, или может в том, что его однобокие создания добавляли дому нотку настроения, но Гарри чувствовал легкость на ногах. Он знал, что это неправда, но почему-то чувствовал, что они достигли нового прогресса. Пепел от сожженной кучи улетел, и Гарри нравилось думать, что опасность улетела вместе с ним. Он ничего этого не сказал Тому. Тот бы закатил глаза и заметил бы, насколько глупо было такое мышление. И Гарри знал, что такие мысли опасны сами по себе. Почти семь лет в волшебном мире научили его никогда не терять бдительности, но он все равно наслаждался этим неожиданным заклинанием спокойствия. Он будет держаться за это перышко спокойствия, пока ветер не подхватит и не унесет его.-
В отличие от Гарри, цвет кожи Тома не был коричневым, как орех, вместо этого солнце поцеловало его светло-медовым золотым загаром, которого, по мнению Гарри, могли достичь только греческие боги. Гарри также заметил с этим знакомым приступом зависти, что он не обгорел на солнце, даже когда снял рубашку во время их тренировки. Гарри попытался представить Тома с гриппом или крапивницей. Сыпь драконьей оспы. Конечно, он болел во время учебы в Хогвартсе. Невозможно было не заболеть. Гарри подавил смех, представив пар, вырывающийся из ушей Тома от зимнего приема бодроперцового зелья. Глаза Тома сузились. Он сдвинулся вправо, уклоняясь от удара Гарри. Быстрым ударом кобры он бросился вперед. Гарри едва успел вскинуть меч, чтобы заблокировать удар. - Я тебя насмешил? - спросил Том. - Нет, - проворчал Гарри, его руки дрожали от попытки сдержать Тома, - Просто интересно, болел ли ты когда-нибудь гриппом. Это удивило Тома, - И почему тебя... Используя вес Тома, Гарри прыгнул влево, их лезвия разошлись. Том потерял равновесие. Он поднял меч, но Гарри уже сделал свой ход. Быстрым ударом лезвие Гарри проскользнуло мимо Тома и остановилось у его шеи. - Попался, - выдохнул Гарри. Том застыл, а затем на его лице расплылась широкая акулья улыбка. - Отлично, Гарри. Гарри не смог сдержать глупую ухмылку. Он опустил меч и отступил. Вращая собственное оружие, Том вернулся на исходное место. - А теперь сделай это снова, - мягко сказал он.-
Волдеморт сидел на кушетке в общей гостиной с раскрытой книгой в руках. Гарри был на кухне. Он слышал, как он двигается по коридору. Стороннему наблюдателю показалось бы, что Волдеморт поглощен чтением, но он не понимал ни слова, слишком занят воспроизведением их последней тренировки. Гарри оживал, когда дрался, его навыки улучшились. Для него все это было естественно. Последние несколько тренировок стали настоящим испытанием для Волдеморта, и он наслаждался этим. Это действительно приводило в ярость, что Карсерем не подарил им магию. Заклинания, которым он мог бы научить Гарри... - ДА! Волдеморт оторвался от книги. Он встал и пересек коридор. Покрытый мукой, Гарри стоял в центре кухни с поднятой над головой буханкой хлеба, золотисто-коричневой и идеального цвета. Волдеморт прислонился к дверному косяку, - О, наконец-то. - Говорит парень, который даже не удосужился попробовать, - сказал Гарри, хотя улыбался шире, чем когда-либо видел его Волдеморт. Он поставил хлеб на стол, - Я не буду ждать ужина. Принесешь мне масла? Волдеморт оттолкнулся от рамы. Проходя мимо Гарри, он остановился. Протянув руку, он смахнул полосу муки со щеки Гарри. Гарри напрягся, его глаза за очками комически расширились. Волдеморт наблюдал, как лицо Гарри залилось любопытным румянцем. Он поспешно вытер щеку рукавом, и Волдеморт с легкой улыбкой спустился по ступеням в подвал.-
Гарри понял, что что-то не так, как только он вошел на кухню на следующее утро, но только после обеда, когда он загрузил в котел свежие дрова, он понял, в чем дело: Том принес сливки. Том никогда не добавлял сливок в чай, только Гарри. Спуск к ледяной комнате было уже его привычкой, но сегодня в этом не было необходимости, потому что кувшин уже стоял на столе, ожидая его. Если бы это сделал кто-то другой, возможно, Гарри не почувствовал бы себя на грани раздражения, но это был Том. Такой простой поступок был полон последствий. Том снова изменился. Если бы этот человек не любил змей, Гарри называл бы его хамелеоном. Он всегда был тихим и всегда смотрел, но теперь молчание, взгляды казались другими. Они казались опасными в незнакомой манере. Гарри, который расслаблялся рядом с ним, становился напряженным, когда мужчина приближался. Он задавался вопросом, связано ли странное поведение Тома с той неприятной ночью, которую они разделили несколько недель назад, ночь, которую они оба категорически отказались вспоминать. Если Тому и дальше снились кошмары, он держал их при себе. С тех пор Гарри не будили, но иногда он лежал в постели и размышлял, что бы он сделал, если бы Том пришел. Придет ли он к нему, как тогда? Сделал бы Том для него то же самое, если бы Гарри заблудился в одном из своих адских снов? Раньше он знал бы ответ. Теперь он не был так уверен. Том, казалось, находил оправдания, чтобы прикоснуться к нему. Хотя на кухне было достаточно места, они чаще касались локтями, когда готовили. Их дуэли становились затруднительными. Но прикосновение было необходимо для дуэлей, как и для танцев. Это было естественно, это нормально, мурашки по коже поднимались там, где подушечки пальцев Тома прижимались к его коже, когда он исправлял его движения. Это нормально. Но было ли нормально, что Гарри замечал мягкий изгиб губ Тома? Острую линию его челюсти? Что его глаза были идеальной смесью серого и синего? Было ли нормально, что, пытаясь заснуть, в сознании Гарри возникали видения голой кожи, мокрой и блестящей после купания в океане? Было ли нормально, что его пальцы чесались от желания пробежаться по волосам Тома, стремясь превратить ленивые, своенравные кудри во что-то, не подходящее для королевской семьи? В тех случаях, когда они оба бездельничали в общей комнате у потрескивающего огня, читали или играли в шахматы, Гарри ловил себя на том, что украдкой поглядывает. У Тома была привычка постукивать средним пальцем по книге во время чтения. Он хмурится, когда думает. Иногда он закусывал нижнюю губу. Дни приходили и уходили, как прилив, и с каждым новым рассветом Гарри чувствовал, как растет неспокойная атмосфера. Где бы ни был Том, стены давили. Еда стала мучительно неудобной, как дуэль. Независимо от того, куда Гарри ставил ноги, он почему-то всегда сталкивался с ним под кухонным столом. И все это время Том смотрел. Смотрел на него, как будто никогда раньше не видел. Гарри начал задаваться вопросом, планировал ли этот человек его убийство снова, интенсивность его взгляда стала слишком сильной. - Что? - выпалил Гарри над тарелкой, наконец, устав от его взгляда, - У меня что-то на лице? Том не моргнул. То, как долго он мог обходиться без этого, нервировало. Покалывание в воздухе, как статическое электричество, висело вокруг них. Том ничего не сказал. - Ты в порядке? - спросил Гарри, гадая, слышал ли он его вообще, - Том? Том слегка дрогнул. Затем он быстро заморгал. - Да, Гарри, - тихо ответил Том, - Я в порядке.-
Когда он стал Томом? Когда вместо ярости его имя стало посылать искры дрожащих мурашек ему по спине? Когда появилась цель услышать смех Гарри, опьяняющий, как вино? Когда Поттер стал Гарри? Он не мог вспомнить. Тепло, исходящее от кожи Гарри, превратилось в зависимость. Он знал, что не должен. Он знал, что Гарри заметил, но не мог остановиться. Он не хотел останавливаться. Простых прикосновений, столкновения пальцев при передаче соли… смахивание опавших листьев с волос Гарри… быстро становилось недостаточно, жгучая, мучительная боль в груди требовала большего. Он всегда брал. Силой или лестью он всегда получал то, что хотел. Итак, если он хотел Гарри, почему он ничего не делал, когда мальчик, потянувшись, встал с кровати? Почему он не схватил его за запястье и ... и ... И что? Что тебе нужно, Том? Он чувствовал себя подавленным. Та же самая жужжащая энергия, от которой колотилась его кровь, когда он колдовал, была с ним всякий раз, когда он думал о Гарри… всякий раз, когда он смотрел на Гарри. Когда это случилось? Что тебе нужно, Том? Гарри остановился у входа. Он оглянулся через плечо, - Спокойной ночи, - тихо сказал он. Он не стал ждать ответа, выйдя из общей комнаты и направившись вверх по лестнице. Том закрыл глаза и считал каждый шаг. Каждый скрип половицы. Что ты хочешь? Он точно знал, чего хочет, и было слишком страшно произнести это, ради безопасности собственного разума.-
Луна была такой полной и яркой, что казалось, будто он снова на Тисовой улице и за окном стоял фонарный столб. Гарри не мог заснуть. Он мог винить в этом лунный свет, сияющий на его подушке, но знал, что причина не в этом. Он уже давно не чувствовал себя таким возбужденным. В глубине души он знал, что что-то не так. Но портретов не было. Это существо, мертво или заблокированно от Карсерем, не могло напасть на них. Боггарта давно не видно. При готовке, Гарри даже не замечал забитую дверь с золотой ручкой. Для этого волнения не было повода. И все еще… Гарри встал с постели. Метание и переворачивания не приносили ему никакой пользы. Он натянул футболку и спустился по темной лестнице. Он сделал себе кружку горячего шоколада и сидел перед огнем, пока его нервы не успокоились. Это напомнило ему о Хогвартсе, когда он, Рон и Гермиона слишком поздно ложились спать на Рождество, ели шоколадные конфеты с кремом и придумывали способы, как посмеяться над Малфоем, причем каждый из них был таким же смешным, как и предыдущий. На кухне было темно, но Гарри знал, что делать. Шуршал углями в печи и добавил свежее полено. Плита была еще теплой после обеда. Нагреть кастрюлю с молоком не займет много времени. - Мне жаль. Испуганно, Гарри резко обернулся. Том стоял в дверном проеме, его тело было еле видно в темноте. Его голос был таким тихим, что Гарри не был уверен, что услышал его. - Что? Том вошел на кухню, - Мне жаль, что я забрал их у тебя, - сказал он еще тише, - Мне жаль, что я не могу их вернуть. Но если бы я… - Он встал прямо перед Гарри, - Если бы я не... - прошептал он, - я бы никогда не узнал тебя. Гарри сглотнул из-за внезапно пересохшего горла. - То, что ты сказал, ужасно. - Да, - согласился Том, - Это так. Без предупреждения губы Тома прижались к его губам, сначала нежно, как лепестки, а затем сжимаясь сильнее, с растущей настойчивостью. - Мне очень жаль, - повторял он между поцелуями, их губы соприкасались, их дыхание смешивалось, - Мне очень жаль. Мне очень жаль. С каждым произнесением поцелуи становились все интенсивнее, как будто Том пытался вытянуть через рот прощение Гарри. Голова Гарри плыла. Его пальцы вцепились в свитер Тома, не отталкивая его, а притягивая ближе. Его прижали к раковине. Руки Тома скользнули по его талии. - Не здесь, - хотел он сказать. Не здесь, на кухне тети Петунии.-
Гарри освободился от поцелуя, и Том сильнее прижал его к раковине, их тела вспыхнули. Он никогда не отпустит Гарри. Никогда. Даже если Гарри скажет ему остановиться. Том чувствовал себя неуправляемым, все его тело дрожало, желало, нуждалось. Они упали в пропасть. Теперь пути назад не было. Он атаковал шею Гарри, пробуя его кожу на вкус, у Гарри перехватило дыхание. Его рука спустилась вниз к бедру Гарри, пальцы скользнули за пояс его боксеров. Гарри схватил блуждающую руку, сомкнув пальцы на запястье, и Том собрался с силами. Он получил то, что хотел. Позже он столкнется с последствиями своих действий, но Гарри прошептал одну запыхавшуюся фразу, от которой мозг Тома замерз. - Вверх по лестнице. Моргая, как ниффлер, попавший в огонь, Том стоял неподвижно. Схватив его за руку, Гарри вывел его из кухни, поднялся по лестнице с установленными на ней головами эльфов, прошел мимо библиотеки в спальню в конце коридора. Комната Гарри. Он взглянул на плакат дома Гриффиндора, повешенный над изголовьем кровати, прежде чем снова нашел губы Гарри. Нуждаясь в большем контакте, он подтянул его рубашку, и в ответ Гарри поднял руки. Как только ткань была отброшена, их рты снова столкнулись. Было сложно оторваться друг от друга, чтобы раздеться. Пуговицы и молнии. Том стянул свитер через голову, пока Гарри расстегивал пряжку ремня. Снять, снять, прочь! Одежда разлетелась так, что не осталось ничего, кроме кожи. Великолепная, гладкая, покалывающая кожа. Они упали в постель, обвиваясь друг вокруг друга, как змеи. Бедра. Ноги. Язык. Пальцы Тома обвились вокруг члена Гарри, и он проглотил испуганный вздох Гарри. Каждый резкий вдох... каждый стон... для Тома было похоже на питье. Он хотел убить его, провел годы, придумывая способы сделать это: повешение, перерезание горла, удушение. Даже когда он был лордом Волдемортом, когда он оказался в ловушке без тела, когда он ушел дальше, чем кто-либо, в глубины магии, его прошлое предало его.. Теперь все они возмутились ему. Гарри застонал, выгнувшись к нему спиной, его пальцы скрутили простыни, когда Том наконец вошел в него. Ножи и яд... Авада Кедавра ... Убить Гарри? Убить его? В комнате было настолько жарко, что Тому казалось вспыхнет пламенем. Они двигались вместе, сначала неловко, но потом нашли ритм, их тела были скользкими от пота. Гарри цеплялся за него, сжимая так крепко, что Том чувствовал, как на его спине появляются царапины, но ему было все равно. Не тогда, когда он был так погружен в Гарри. Не тогда, когда Гарри задыхался, выгибался... Гарри достиг высоту наслаждения, и Том с открытым восхищением наблюдал за ним, запоминая каждый быстрый подъем и опускание его груди, впадину в горле. Слеза затрепетала на темных ресницах, и Том поймал ее своими губами. Медленно, он провел поцелуями по его челюсти, вниз по шее, груди, животу, оставляя за собой мурашки по коже, и каждая дрожь кожи Гарри приводила его в восторг. Как будто перышко дразнило внутреннюю часть запястья Тома, татуировка в виде полумесяца задрожала, и улыбка, резкая и широкая, расплылась по его лицу. Приложив губы к пупку Гарри, он скрыл свою ухмылку.