-
Тот факт, что министерство было спешно перемещено в ночное время на заброшенный завод за пределами Лондона, вызвал огромную головную боль у всех работников. Ежедневный пророк попытался наверстать упущенное: нападение Нотта во время вечеринки в честь Хэллоуина было на первой полосе на следующее утро, но все свидетели сбежали до прибытия Пиявки, и, к большому разочарованию Пророка, Министерство не прокомментировало, почему здание было внезапно заблокировано. — Боюсь, никаких изменений пока нет, — сказал им Рольф за обедом. Ему разрешили остаться и изучить Пиявку. — Она не похоже ни на что, когда-либо мною видимое. Хотел бы я рассказать об этом Луне, но всё засекречено. Брафф угрожал Азкабаном, если я хоть чуть-чуть проболтаюсь. — Я не удивлюсь, если она уже знает о ней, — пробормотал Рон, откусив большой кусок бутерброда с ветчиной. — Со всем, во что она верит. — Как ты думаешь, сколько таких пиявок? — недоумевала Гермиона. — Не знаю, — пожал плечами Рон. — То, как поступил Брафф, создавало впечатление, что они не могут умереть. Просто уменьшить их до маленьких размеров и протолкнуть обратно туда, откуда бы они ни взялись. Я ненавижу этого ублюдка, но это в каком-то смысле логично. Хотя Гарри и не сказал этого, поскольку Рольф присутствовал, но он был уверен, что эта Пиявка была той же самой, на которую он наткнулся в Карсереме, съежившаяся и голодная. Что могло бы случиться в тот день, если бы Том не появился тогда? Что, если бы его не было рядом? Что, если бы Гарри протянул с любопытством руку и коснулся застывшего портрета Полной Дамы, дотронулся кончиком пальца существа с другой стороны? Смогло бы оно протянуть руку сквозь холст, обхватить тонкими пальцами запястье Гарри и втянуть его в портрет? Смогло бы оно войти в Карсерем, как первоначально опасался Том? Тот же страх, который заставил их сжечь все картины, просто чтобы убедиться, что этого не произойдет? Конечно, у него не было доказательств. Нет веской причины верить в теорию о том, что это одна и та же пиявка. Возможно, их было сотни. Миллионы. Но почему-то Гарри так не думал. Что-то подсказывало ему, что это существо полностью отличается от всех остальных, уникальное и одинокое, и по какой-то причине из всех существ мультивселенной оно вцепилось именно в Гарри. Он вздрогнул. Ему не нравилось иметь мишень на спине. — Гарри? — окликнула Гермиона, заметив его дискомфорт. — Ты в порядке? — Ага, — моргнул Гарри, быстро прерывая неприятный ход мыслей и переходя к другой теме, — Робардс хочет, чтобы я вернулся? — спросил он Рольфа. Монета в его кармане все утро была холодной. Рольф виновато взглянул на Гарри: — Они хотят, чтобы ты пока оставался дома, Гарри. Извини. — Но они ведь уже схватили это существо, — возразил Гарри. — Оно заперто. Что плохого в том, что я вернусь на работу? — Гарри, тебя чуть не убили дважды менее чем за десять минут, — горячо сказала Гермиона. — Робардс не пустил бы тебя к работе после этого, даже если бы Нотт не убежал, а очень опасное существо не охотилось за твоей магией. И ты вообще спал прошлой ночью? — Да, дружище, — кивнул Рон. — Мы знаем, что у Нотта есть запас оборотного зелья. — Не говоря уже о том, что он успешно схватил аврора и выдал себя за него, — безжалостно продолжила Гермиона. — Он готов пойти на любой риск, чтобы заполучить тебя. Любому, кто попытается убить тебя среди толпы чиновников Министерства, нечего терять. — Значит, я должен оставаться взаперти, пока Нотта наконец не поймают или Пиявку не отправят туда, откуда она пришла? — в ярости воскликнул Гарри. — Именно, — произнесла Гермиона, довольная тем, что он понял. — Это смешно! Если бы я оставался запертым каждый раз, когда кто-то пытался меня убить… — Хоть раз в жизни, Гарри, позволь другим людям заняться делами! — взбесилась Гермиона. — И вы согласны с ними? — потребовал ответа Гарри, обращаясь к Тому, но всякая надежда на союзника рассеялась, когда Том отвернулся от окна, выходящего на задний сад. — Ты не оправился от нападения пиявки. Пока не поправишься, выходить из дома было бы идиотизмом, — и он снова отвернулся к окну. Рольф неловко откашлялся. — Мне лучше вернуться — сказал он, оставив последний бутерброд, но вытащив из банки соленый огурец. — Спасибо за обед. Гарри встал. Он был так раздражен многими из них, что не был заинтересован в том, чтобы составлять им компанию. — Я тебя провожу. Но как только они подошли к входной двери, Гарри схватил Рольфа за локоть. — Как ты думаешь, сможешь достать несколько документов, исследований, отчетов о порталах или пиявках? — вполголоса спросил он. Рольф удивленно моргнул, а затем неодобрительно нахмурился. — Ну же, Рольф, — умолял Гарри. — Я не собираюсь преследовать существо, но если что-то подобное произойдет снова, я хочу знать больше о том, с чем имею дело. Брафф определенно не собирается делиться. — Ты думаешь, что такое может повториться? — спросил Рольф. — Лучше быть готовым. Глаза Рольфа осмотрели Гарри: — Знаешь, Гермиона права. Ты выглядишь дерьмово. — И чувствую себя так же, — согласился Гарри. — Я посмотрю, что смогу сделать, — сказал Рольф, — но ничего не обещаю. — Спасибо, — поблагодарил Гарри. Рольф кивнул. Он вышел из дома и, немного пройдя по садовой дорожке, с резким хлопком аппарировал.-
Гарри подозревал, что даже когда он полностью выздоровеет, никто не позволит ему покинуть дом, пока не разберутся с Ноттом или Пиявкой. Министерство было напряжено, вынуждено работать в неподходящей среде, что привело к большому замешательству и разочарованию его сотрудников и должностных лиц. Как сказал Рольф, Пиявка была конфиденциальной информацией. Если бы Гарри был Ноттом и искал прекрасную возможность нанести удар, это было бы подходящим моментом, когда все были совершенно не в порядке. Но его нигде не видели. Прошел еще один день, и Гарри почувствовал себя немного лучше, чем раньше, когда из-за приступов сильной усталости он едва мог стоять на ногах пятнадцать минут. — Я не понимаю, — ворчал он Гермионе и Рону, безвольно лежа на диване, — в прошлый раз я пришел в норму за одну ночь. — В прошлый раз ты был с этим существом всего несколько секунд, — отметила Гермиона, — а на этот раз оно было намного больше. Ты сделал все возможное, чтобы удержать свой щит. — Как вы думаете, как быстро она может кого-нибудь истощить? — спросил Рон, пытаясь казаться беспечным, но безуспешно, — Если бы она коснулась тебя? Гарри вспомнил, как из его палочки высасывалась магия. Он еще больше погрузился в диван. — Недолго, — нахмурился он.-
Было неприятно находиться с Томом под одной крышей день за днем. Как перевернутое ведро с червями, разум Гарри переплелся с воспоминаниями, дежавю ударяло снова и снова. Хотя они сидели рядом друг с другом за едой, вежливо болтали и проводили время, ожидая известий о том, что Пиявка сослана или что Нотт арестован, они почти не смотрели друг другу в глаза. Между ними возникло неоспоримое напряжение. А может, ничего страшного не было. Может быть, Гарри, неспособный расслабиться, был тем, кто все время воображал невысказанное напряжение. Он все пытался придумать, что сказать, что-то, что помогло бы вернуть их к непринужденному духу товарищества, но всякий раз, когда он пытался, он представлял Тома и Мэйбел, и ему будто внутренности вывырачивали. Гарри поверил Тому, когда он сказал, что ничего не чувствует к ней, но что, если это изменится? Что, если, когда все это закончится, Пиявка исчезнет, обвинения Браффа исчезнут, что, если он кого-нибудь найдет? Что, если наступит день, когда Том решит быть с кем-то? Всякий раз, когда возникала эта мысль, Гарри всегда удалялся от Тома, исчезая в своей спальне и не появляясь снова в течение нескольких часов.-
Поздно ночью сова постучала в окно спальни Гарри, с зажатой в клюве пачкой газет, но это все, что он получил от Рольфа. Уже четыре дня прошло с того дня, а Кингсли и Робардс по-прежнему молчали, и Гарри, отчаянно нуждавшийся в некотором чувстве нормальности, сумел убедить Рона и Гермиону, что им всем троим не нужно следить за ним двадцать четыре часа в сутки. — Вы можете пойти на работу, — сказал он. — Мне сейчас намного лучше. — Я не знаю, — покачала головой Гермиона, закусив губу. — Мне просто неудобно оставлять тебя одного. — Я не буду один, — заверил ее Гарри. — Я говорю об этом вам двоим, потому что знаю, что Том рассмеется мне в лицо. — Было бы неплохо сходить в офис, — согласилась Гермиона, глядя на папки, которые она захватила из своего кабинета до того, как он был изолирован, — Всего на несколько часов, — добавила она виновато. — В нашем магазине сейчас гигантский рост закупок, — признал Рон, — То, что министерство темнит, вызвало беспокойство у многих. Джорджу нужна помощь. — Идите, — призвал Гарри, — Я в порядке, правда. — Ты уверен? — спросила Гермиона, — Но мы вернемся к ужину, хорошо? И мы остаемся на ночь. Но когда Рон и Гермиона больше не поддерживали разговор, Гарри напрягся. Он не знал, как находиться в одной комнате с Томом. Если Том замечал волнение Гарри, он держал это при себе, просматривая книжный шкаф Гарри или глядел в окно в поисках приближающихся волшебников. Было облегчением, когда Рон и Гермиона вернулись в тот вечер, Том позволил им войти только после того, как убедился, что это они. Нервное возбуждение никогда не утихало, Гарри вернулся к своей старой привычке готовить и провел большую часть дня на кухне, создавая ужасный беспорядок, месил хлеб, варил овощной суп, мариновал куриные грудки. На половине приготовления шпината до него дошло, что все эти блюда он готовил в Карсереме. Это было прямо перед тем как они переспали. Прямо перед тем, как бессоница заставила Гарри покинуть спальню, он не мог уснуть, не мог понять, чего он хотел, пока Том не толкнул его к раковине и одним поцелуем не прояснил все. — Это очень вкусно, Гарри! — похвалила его Гермиона. — Даже лучше, чем в прошлый раз. — Ага, — сказал Рон. — Ты мог бы победить маму в готовке. Но где горох? — Том ненавидит горох, — сказал Гарри. Рон фыркнул, но, увидев взгляд Тома, быстро переключил свое внимание на тарелку. — Только не просите его приготовить пасту, — сказал Том, намазывая маслом булочку. Впервые за четыре дня их взгляды встретились. — Почему? — спросил Рон. — Я не могу правильно приготовить соусы. Они всегда водянистые или подгоревшие. Под столом ступня Тома находилась в дюйме от его собственной. Всего один сдвиг влево, и они коснутся друг друга.-
Они прибрали стол, и Гарри, отчаянно пытаясь чем-то заняться, сделал кострюльку горячего шоколада. Он не чувствовал себя так уже долгое время, с августа, когда Том вернулся в его жизнь. Он здесь — сказал он себе. Скоро все вернется на круги своя. Конечно, Пиявке не понадобится много времени, чтобы уменьшиться до приемлемого размера. А Нотт… у него нет возможности скрыться от авроров. Дождь хлынул, когда они все сидели у камина, попивая горячий шоколад, но вместо того, чтобы успокоиться, Гарри почувствовал себя еще более обеспокоенным, как будто все перевернулось с ног на голову. Том Риддл сидел в его гостиной, пил горячий шоколад и обсуждал, какие команды по квиддичу имеют наилучшие шансы на победу в лиге. — Ты не следишь за квиддичем, — сказал Гарри, задаваясь вопросом, насколько более сюрреалистичной может стать эта ночь. — Нет, — согласился Том, — и все же… — Пушки Педдл выиграют в этом году, — убежденно сказал Рон. — Они наняли нового охотника — Бонни Джонсона. Том посмотрел так, будто Рон шутил: — Ты болеешь за Пушек Педдл? — Ага, — решительно ответил Рон. — Они никогда не выиграют лигу. — Еще горячего шоколада? — спросила Гермиона слишком громко, когда челюсти Рона сжались, а уши порозовели. Было около полуночи, когда Рон и Гермиона, пожелав спокойной ночи, удалились в гостевую комнату. Гарри поставил кружки в раковину, сказав себе, что вымоет их утром. По пути к лестнице он остановился в общей комнате. Том перебрался на диван. Он снял свитер, под ним была простая рубашка на пуговицах. — Если ты предпочитаешь спать в постели, можешь переночевать в своем отеле, — сказал Гарри. — Рон и Гермиона же здесь на случай, если что-нибудь случится. Взгляд Тома стал стальным. — Или нет, — отступил Гарри. — Я могу сделать диван достаточно удобным, — ответил Том. — Ты прав, — Гарри неловко замахал руками. — Ну, тогда спокойной ночи, — он повернулся к лестнице, и голос Тома ласково донесся в ответ. — Спокойной ночи, Гарри. Гарри остановился, став одной ногой на нижнюю ступеньку, и рукой сжимая перила. Почувствовал ли это Том? Эта неумолимая жара между ними? Это покалывание на коже, как статическое электричество? Он загнал эти чувства в самый низ своего живота. Не оглядываясь, он поднялся по лестнице, вошел в свою комнату и закрыл дверь, прислонившись к ней. Глубоко вдохнув, он закрыл глаза. Еще несколько дней. Еще несколько дней, а потом… Они вернутся к работе. Вместе. Руки Гарри закрыли лицо. Он не мог этого сделать. Он не мог выдержать этого. Но ему придется. Ему придется, потому что… Почему? Гарри попытался вернуть свои доводы, но они ускользнули от него. У него были веские причины. Не так ли? Легкий стук в дверь застал его в расплох. С колотящимся сердцем он открыл, уже зная, кого найдет на пороге. Том ничего не сказал. Он просто смотрел на него. Скажи ему, чтобы он ушел — настойчиво послышался голос в его голове. Скажи ему. Том поднял руку, положив подушечку большого пальца на нижнюю губу Гарри, а остальную часть под подбородок. По спине Гарри пробежала дрожь. Их глаза встретились, и правила Гарри разлетелись к чертям. Он не знал, кто двинулся первым. Возможно, одновременно. Они поцеловались, и ему показалось, что наконец соединились две части, идеально подходящие друг к другу. Два шага назад, и Том толкнул дверь ногой. Второй поцелуй, и Гарри подтолкнул Тома к краю кровати. Его ноги ударились о матрас, и он сел. Гарри взобрался на него сверху, его колени касались бедер Тома. Третий поцелуй. Руки Тома скользнули по его спине, остановившись на его бедрах. Четвертый поцелуй. Пятый. Гарри стянул рубашку и возился с джинсами, впервые заметив, как сильно дрожат его пальцы. В тусклом свете комнаты, Том видел его дрожь. Длинные руки подхватили его, перевернув его, и Гарри оказался на кровати, Том навис над ним. Он снял свою рубашку, а спустя мгновение, все остальное тоже. Гарри не мог говорить. Его сердце билось так громко, он был уверен, что Гермиона и Рон услышат и ворвутся внутрь, беспокоясь о приближающейся давке. Том снял очки Гарри с лица и положил их на тумбочку. Его губы мягким шепотом прижались к шраму в виде молнии, его векам, переносице, прежде чем вернуться ко рту Гарри. Целовались ли они когда-нибудь так глубоко? Их рты не расставались, руки Тома скользнули по бокам Гарри. Он поднял бедра, позволяя Тому спустить штаны. Извивая ноги, Гарри наконец освободился. Нехватка кислорода заставила его прервать поцелуй, но Гарри едва сделал дрожащий вдох, как Том двинулся вперед, их члены столкнулись так хорошо, что у Гарри скрутились пальцы ног. Его ноги раздвинулись. Он поднял бедра вверх, желая большего трения, но рука Тома надавила на его таз, успокаивая. — Ты точно хочешь этого? — прошептал он. Гарри покраснел. Его кожу уже покрывали тонкие капли пота. Его охватило возбуждение, но он заставил себя оставаться неподвижным. — Потому что, если мы сделаем это, — продолжил Том, его зрачки были настолько расширены, что глаза казались черными, — мы больше не сможем быть коллегами, знакомыми, друзьями или кем-либо еще, черт возьми, кем бы мы не пытались быть. Я хочу целовать тебя всякий раз, когда возникает желание. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной в постели каждую ночь. Я хочу, чтобы все знали, что ты мой. Так ты хочешь этого? Гарри взял лицо Тома в ладони, его большие пальцы провели пальцами по резким линиям его скул. — Да, — ответил он. — Я хочу этого. Я хочу тебя.-
Том проснулся, смакуя прикосновение простыни Гарри к его коже. Не открывая глаз, он протянул руку, чтобы притянуть Гарри к себе. Его рука ничего не нашла. Он открыл глаза, сморгая сон. — Гарри? Он был один. Том оделся и, спускаясь по лестнице, услышал голоса, доносящиеся из кухни. Грейнджер и Уизли сидели за круглым столом и ели завтрак. Гарри стоял у раковины, держа чашку чая. Все они огляделись, как только он вошел. У него было ощущение, что Грейнджер пожелала ему доброго утра, но все его внимание было сосредоточено на Гарри. Том не осознавал, какое напряжение он нес в себе, пока Гарри не улыбнулся ему. Это была маленькая улыбка, и все же теплее летнего солнца. — Чаю? — спросил Гарри. — Да, спасибо. Все еще сохраняя этот нежный вид, пока Уизли и Грейнджер болтали, Гарри налил ему чай. Он передал его ему, и их руки задержались друг на друге, прежде чем Гарри отошел, выдвигая стул. Том сел рядом с ним. Хотя он сказал Гарри, что хочет, чтобы все знали, что они вместе, когда он наблюдал, как Гарри черпает яйца в свою тарелку, Тома охватило сильное желание сохранить это в секрете. Защитить это. Он хотел запереть, сохранить и не запятнать никаким внешним мнением, чтобы видели, трогали и лелеяли только они вдвоем. — Варенье? Том моргнул, его разум снова сосредоточился. Как могло его лицо, голос, быть всем? — Варенье, — повторил Гарри, предлагая банку. У Гарри есть хоть малейшее представление о том, что с ним делают его тихие улыбки и нежный взгляд? Он взял банку и, чувствуя, как на его губах играет таинственная улыбка, потянулся за тостом. Быстрый стук в дверь заставил Гарри повернуться к двери: — Интересно, кто это? — сказал он, нахмурившись. Он попытался подняться, но Уизли вскочил быстрее: — Я открою! Гарри закатил глаза: — Ну серьезно, я не думаю, что Нотт будет стучать, — раздраженно сказал он, когда Уизли исчез в общей комнате. Они услышали, как открылась дверь, обеспокоенный голос Уизли, а затем на кухне появился растрепанный и задыхающийся Рольф. — Брафф мертв, — воскликнул он. — Пиявка вырвалась на свободу. Она сбежала!