Глупое солнце

Его рука тянулась, пытаясь поймать длинный золотистый локон непослушных волос. Её широкая улыбка и смех проникали внутрь каменного сердца, создавая щемящие чувство полёта. Вся печаль и одиночество отступали шаг за шагом, стоило ей появится в его огромно-пустом мире. — Лукас! — хохоча произнесла малышка, хватая его за мантию. — Я хочу снова увидеть те пузырьки! — Снова? — она закивала, хлопая густыми золотыми ресницами, подобно крыльям бабочек. — Ты же сегодня их видела. — А я хочу ещё! — он ухмыльнулся, ну как он мог ей отказать? Особенно, когда она просила его с таким лицом? — Ну что за дети пошли, — щелкнув пальцами, колдун создал вереницу мыльных пузырей, припадая к дереву. — Бессмысленная трата сил… Но девочку это мало волновало, пытаясь ухватиться за один из прозрачных шариков, она интенсивно прыгала. Ей нравилось носиться по полю, пытаясь нагнать непослушные магические фокусы, веря, что когда-нибудь, у неё точно получится. Лениво расположившись около толстого корня, колдун продолжал следить за ней, не желая вмешиваться в идиллию. Как вдруг, подул сильный ветер, один из пузырей отбился и прилетел к нему, как сиротка. — И что? — Лукас недовольно ткнул его пальцем, когда за ним появилась она. — Я поймала! — но это уже была не та маленькая кроха, желающая победить неведомого врага, а девчонка с забавными хвостами. — Поймала, Лукас! А ты говорил, что у меня никогда не получится! — Говорил, но ты же никогда не слушаешь, — спрятав руки в рукавах рясы, он довольно улыбнулся, такой же радостной подруге. — Что, снова будешь за ними бегать? — Нет, не хочу, — надув губки, она плюхнулась рядом с ним. — А что тогда хочешь? — Не знаю… — её теплая ладонь осторожно притронулась к его волосам. — Разве удобно ходить вот так? Тут столько палок… Давай заплету? — Мне... — Ну пожалуйста! — заканючила она. — Пожалуйста! Лилиан не разрешает мне трогать чужие волосы, но твои же можно? — Делай, что хочешь. — Спасибо! — крепко обняв его, она рванула с места к полевым цветам. — Я сейчас! Соберу цветов, и… Его рука тянулась за ней, пытаясь поймать последний шанс спасти от страшной участи прекрасной принцессы. Но сколько бы он не пытался, не боролся, ему всегда не хватало нескольких шагов, чтобы успеть схватить за руку и увезти далеко-далеко. Где не было политической борьбы, где не было ни одного королевского выродка, который мог посчитать её за угрозу. Место, где Атанасия могла бы прожить свою жизнь без риска погибнуть от холодных рук собственного отца. — Лукас, пообещай мне лишь одно, — златовласка взяла его за руку, прячась от пристальных глаз стражи. — Мы обязательно встретимся. — Конечно! Куда я денусь? Сбегаю за плодом и мигом вернусь, даже заскучать не успеешь. — Просто пообещай мне, — прошептала девушка. — Я не прошу ничего кроме одного единственного слова, Лукас. — Оно сделает тебя счастливым, если я его произнесу? Она кивнула. — Хорошо, — он показательно вздохнул, словно перед нырком в океан, а после, сев на одно колено, посмотрел в её грустные глаза. — Клянусь, мы обязательно снова встретимся. Ати сняла цветок со своей прически и осторожно положила за его ухо, улыбаясь, как в детстве. — Лукас… — она тихо прошептала его имя, едва прикасаясь пальцами до его скул. — Лукас… — Господин Лукас! — кожу обожгло от несильного удара горничной. — Проснитесь! Напуганное лицо Лилиан, находящейся в нескольких метрах от него, заставило забыть об странном сне, смаргивая последнюю сонливость. — Что случилось? — Принцесса! — она схватила его за руку и потянула за собой к выходу. — Скорее! — Что с ней?! — сдернув с себя одеяло, колдун показался в одних спальных штанах, заставив всех присутствующих смущенно отвести взгляды. — Накиньте! — Йорк кинула в господина халатом. — Прошу Вас, поторопитесь! Пронзительный грохот рокотом отзывался в коридорах роскошного дворца, заставляя дрожать неколебимых стражей перед гневом нового члена королевской семьи. Герцог бесцеремонно толкал двери, что с неприятным визгом бились о мраморные стены. — Сюда! — Лилиан указала на очередной коридор ведущий в правое крыло. Очередной глухой удар, и перед Лукасом стоял сам император со своей свитой. — Ваше Величество, что… — неровно дыша, мужчина пытался найти глазами Атанасию, но среди присутствующих её не было, посмотрев на закрытые двери, колдун ломанулся к ним, но его ловко ухватили за локоть. — Прошу, подождите, — затараторил Феликс. — Её Высочество сейчас осматривает лекарь. — Что произошло? — смахнув руку рыцаря, колдун перевёл дух. — Её отравили? Убили? — Во время утреннего чаепития… — Робейн виновато понурил голову, прекрасно понимая, какие чувства испытывал мужчина. — Она потеряла сознание прямо на руках Его Величества, после того как попробовало одно из блюд. — Еду проверили на наличие яда? — Да, ничего не нашли, — герцог перевёл внимание на Лилиан, но та замотала головой, отвечая на известный только ему вопрос. — Прошу Вас, не беспокойтесь, уверен, принцесса в порядке. «Вижу, как у вас тут всё в порядке!» — хотел бы рявкнуть Лукас, но лишь крепко стиснул челюсти. Шумно выдохнув, темноволосый начал тереть переносицу, пытаясь вспомнить всё, что видел за последние несколько дней. Хоть он проводил большую часть времени в башне, делая поправки в правилах магического общества и использования магии, ему иногда удавалось заставать жену во дворце. И не сказать бы, что она выглядела болезненной или уставшей, отнюдь, она была излишне радостной и весёлой даже для самой себя. — И что же тогда… — Вот и ты мне ответь, — наконец подал голос император, походя на нерушимую холодную скалу. — Почему Атанасия потеряла сознание? Почувствовав немой укор, темноволосый догадался к чему клонит Клод. Обелия не доверял ему настолько, чтобы не искать в каждом его шаге попытку предательства, независимо чтобы тот сделал. Колдовство, магия — делай как тебе угодно, но оступишься и тебе конец. «Не время,» — успокоил себя Лукас, подавляя желание метнуть в повелителя небольшой молнией. Это он должен спрашивать с него! Что он делал, когда ей было плохо?! — «Нельзя с ним портить отношения… Нельзя. Одна некорректная фраза и он сошлёт меня куда подальше и прощай спокойные деньки» Стоило лишь вспомнить каких трудов ему стоило получить благословение на свадьбу, и представить, каких трудов ему будет стоить оскорбление, как пыл моментально потух. Да, Клод любил свою дочь, нет — обожал, лелеял её как зеницу ока всей империи. Но не видел меры, находя тысячу и одну причину отодвинуть его — законного супруга и великого колдуна Обелийской империи, на второй план. — По-вашему, это я виноват в случившимся? — Я отдал свою дочь тебе, и вот как ты о ней заботишься? — Ваше Величество, я, как и Вы нахожусь в глубочайшем негодовании, но прошу, не рубите с плеча. Мы не знаем причину её плохому самочувствию. Уверен, если принцесса узнает о нашей ссоре, она лишь сильнее раздосадуется. Поджатая нижняя губа и сведенные брови сказали лучше любых слов. Если его нельзя было победить здравым смыслом и наставлениями прислуги, то, возможными слезами Атанасии можно было его в миг угомонить. — Кто ещё из вас был в саду? — на вопрос отозвались несколько слуг, что кратко пересказали все, что знали и видели. — Хорошо, ступайте в свои комнаты и сидите там, пока стража не сообщит о вашей судьбе. Герцог Робейн. — Можно просто Феликс, господин, — поправил его рыцарь. — Да? — Вчера вечером Вы сопровождали её на банкет, я прав? — Да, господин. — Она не жаловалась ни на какие боли или недомогание? Мужчина хорошенько подумал, но увы, лишь покачал головой. — Нет, госпожа была как всегда бодра. — он виновато улыбнулся, чувствуя себя по сути, абсолютно бесполезным. — Простите, мне стоило проследить внимательнее. — Может она что-то не то съела, черт их знает, этих Ивертов… — Из-за отравления не падают в обморок! — рявкнул Клод. — Простите, — наигранно понурил голову мужчина. — «Такое ощущение, что это я её отравил» — Кхм, Ваше Светлость, халат… — тихо проговорила Йорк, намекая на то, что халат немного расползается на завязке. Клод и Лукас в одно мгновенье схватились за пояс, вызывая у Феликса приглушённый смешок. — Знаете, — обратив на себя всеобщее внимание, Феликс решил разрядить обстановку. — Вы сейчас так похожи, не зря говорят, что дочери выбирают в мужья себе подобных отцам… Робейн буквально поперхнулся воздухом, когда мужчины смерили его убийственной аурой и угрожающим взглядом. — Вон, — в один голос сказали они. — С-слушаюсь… «Ну и шутки пошли… Я и он, ага! Похожи мы, конечно! Озабоченный папаша и великий колдун — похожи!» — Лукас цыкнул языком, пытаясь снять накопившейся раздражение и кажется, не одному ему была неприятна эта мысль. — Ваше Величество, — наконец, двери покоев приоткрылись. Перед мужчинами появилась женщина небольшого роста в до боли знакомой форме лекаря. Волосы спрятаны за белым платком, все тело закрыто, кроме головы и рук. Госпожа Ракель — была одна из самых уважаемых лекарей при дворе, которой было позволено лично следить за здоровьем императора. Она аккуратно прикрыла за собой толстые двери, и поклонившись, обратилась к императору. — Все хорошо, жизни принцессы ничего не угрожает, Вы можете быть спокойны. — Что с ней? — встревоженно спросил Обелия, отступая несколько шагов назад, чтобы лекарша могла удобно встать в небольшом коридоре. — Утомилась, — кратко ответила она. — Я слышала от леди Лилиан, что в последнее время, Её Высочество приходилось часто посещать балы, это правда? — Да, это так, — ответил Лукас. — Она очень давно хотела самостоятельно побывать на них, и вот, выдался шанс.  — Что ж, теперь ей снова придётся с этим повременить. — поклонившись герцогу, Ракель добро улыбнулась. — Сейчас, ей стоит много отдыхать и не волноваться. Если она продолжит в том же духе, боюсь, что это навредит этому ребёнку… — Ребёнок?.. — сердце колдуна йокнуло и рухнуло вниз. Лукас то открывал, то закрывал рот, пытаясь внятно выдать хоть что-то, вызывая понимающую улыбку. — Да, Ваша-- но едва она успела и слова произнести, как император прервал её монолог. — Принцесса давно не ребёнок, чтобы ты могла её так называть, Ракель, — фыркнул император, не понимающий, к чему клонила придворная. —Простите, я похоже не корректно выразилась, — женщину это порядком задело. — Я не про Вашу дочь, Ваше Величество, а про ребёнка принцессы Атанасии и герцога Лукаса. Произнесённые слова стрелой поразили колдуна, что едва мог связать несколько слов. Вцепившись заледеневшими пальцами в толстую ткань халата на уровне сердца, он крепко сжал их в кулак. Не тлеющие горькие чувства раздражения и гнева, сменились убаюкивающим спокойствием и радостью. В одно мгновенье он стал самым счастливым человеком во всей империи, благодаря всего одной краткой фразе и девушке, которая увидела в нём больше, чем всесильном колдуне и высокомерном мальчишке. — Примите мои наилучшие поздравления, Ваша Светлость, — Ракель низко поклонилась господину, не скрывая радости за него. — Пусть ребёночек родится крепким и здоровым! Дурацкая улыбка никак не хотела пропадать с его уст, от того избытка любви и счастья, что годами хранилась в нём. Она наконец смогла вырваться и найти свой выход из порочного круга молчания и осторожности, которого он старался придерживаться, боясь выйти за рамки. — Благодарю, — мужчина подозвал к себе своего подчиненного и стребовал с того, чтобы женщине немедля выдали двойное жалованье. — Долгих лет жизни и процветания Обелийской империи! — произнесла Ракель и уже хотела уходить, как её остановил император, не до конца отошедший от шока, он всё ещё находился в некой прострации. — У этого ребёнка… — Клод не выглядел радостным, что заметно напрягло колдуна, затаившего дыхание. — Какая у него мана? Её заметно удивил вопрос, но поняв, что его так сильно беспокоит, лекарша решила не таить от него правды. — У него необычайно сильная мана, Ваше Величество. Поразительно, как в одном человеке может умещаться королевская мощь и магическая сила колдуна— — Она стабильна? — перебил её Обелия. — Ваше Величество, к чему такие вопросы? — встревоженно спросил Лукас. — Тебе слово не давали, — отрезал повелитель. — Ракель. — Мне сложно судить на таком раннем сроке, повелитель… Всё же, она только формируется, как и ребёнок и может быть нестабильной. Лучше провести повторный осмотр позже, тогда я смогу дать точный ответ на Ваш вопрос. — Когда? — Думаю… Три-четыре месяца. — Сообщи обо всём Лилиан, чтобы она заранее все подготовила, — та послушно кивнула. — Феликс, сопроводи её. — Да, конечно, — рыцарь открыл перед женщиной дверь. — Прошу, пойдемте за мной, госпожа. — Благодарю, и Ваше Величество, Ваша Светлость, примите ещё раз мои поздравления, — учтиво поклонившись, женщина покинула королевскую чету, оставляя двух мужчин в смешанных чувств. «Ребёнок…» — сглотнув тугой ком, Лукас почувствовал, как обрел самые настоящие крылья, которые когда-то ему оторвала семья, сослав в чужой дом. Привыкший не любить, не привязываться к другим, он позабыл до боли приятное чувство беспричинного счастья. — «Наш ребёнок…» — Для меня это большая честь, Ваше Величество, — колдун поклонился своему тестю, решив попытаться наладить с ним отношения. — Я глаз не спущу с Её Высочества, будьте уверены. Клод долго смотрел на закрытые двери, словно, борясь с чем-то. Герцог заметил, как мужчина хотел ему что-то сказать, но не мог. — Лучше следи за этим ребёнком, — сухо произнес император, покидая кабинет. — Если он станет причиной её страданий… «Страданий?» — недоумевал темноволосый, провожая Обелию взглядом. — «О чем он?» Тревожный взгляд серых глаз рыцаря, стал клинком в спину. Всего мгновенье назад его сердце готово было парить, но увы, рухнуло прямо вниз к скалам, от одной масляной фразы холодного короля. «Нет, даже думать об этом не хочу, хотя бы не сейчас, » — сжав позолоченную ручку дверей, он оттолкнул от себя страшные мысли, не желая представлять, что мог иметь в виду такой тиран как Клод. — «Атанасия…» Когда он вошёл в её покои, девушка спала на огромной двуспальной кровати, тихо посапывая. Решив не беспокоить её чуткий сон, герцог осторожно подтащил стул и сел рядом с ней. Ему не хотелось тревожить её и беспокоить навалившемся на него, прекрасно понимая, что хрупкое сердце жены не выдержит такого давления. — Лукас?.. — сонно проговорила принцесса. — Прости, разбудил? — Нет, я уже почти проснулась, когда услышала крики за дверью… — тяжко вздохнув, Атанасия слегка привстала и удобно облокотилась о спинку кровати. — Что со мной случилось? — Ты потеряла сознание во время чаепития, — спокойно ответил он. — А это не из-за моей маны?.. — Нет, — он покачал головой. — С ней и с тобой все хорошо, крови не было. Ответ возлюбленного заметно успокоил её. — Слава богу, и я не спала месяц? Да? — Нет, — огорошенный вид и вопросы рассмешили герцога. — Ты проспала всего полчаса. — Вот тебе смешно, а это, между прочим, очень страшно! — фыркнула Ати. — Время словно сквозь пальцы проскальзывает, и ты никак не можешь повлиять на это, да и ещё, на руках постоянно таскают, как тряпичную куклу! — Если понадобится, я и без повода буду на руках тебя носить. — А?.. — брошенная фраза мужа, шокировала принцессу. — Что это с тобой? — А что не так? — Ты такие странные вещи говоришь, что у меня мороз по коже…- златовласка повела плечами, стряхивая неприятные мурашки. — Или вы с Иезекиилем поменялись телами? — Нет, не менялись, — в его голосе проскочила нотка ревности, но это не омрачало его счастья. Смело взяв девушку за руки, он ярко улыбнулся и сказал: — Ты беременна. Топазовые глаза наполнились таким шквалом эмоций, что колдун едва успевал поспевать за ними, постоянно смаргивая. — Я что?! — прижав руки к животу, принцесса ошарашено смотрела на супруга. — Ты… Не шутишь? — Нет, — спокойно произнес он. — Я бы таким не шутил. — Ты… Не рад? — Вовсе нет, я очень рад, Ати, — мужчина постарался как можно радостнее ей улыбнуться, чувствуя, как потихоньку его попускает от страшных слов императора. Её тонкие пальчики аккуратно сплетались с его, как тогда, в детстве, когда он давал ей клятву. — Я лишь обеспокоен поведением Его Величества. Атанасия испуганно сжалась, прекрасно понимая, как мог повести себя её отец. — Как он отреагировал на новость? Лукас прикусил губу. Сказали же, её не беспокоить, а он… Дурак. — Я если честно… До конца не понял, рад ли он был или недоволен. Всё что он сделал: спросил про ману и срок, когда можно провести повторный осмотр и ушёл, — принцесса умолкла, прижав ладони к лицу. — Ати? — Ещё в утробе матери, моя мана была нестабильной и вредила её здоровью. Поэтому… Когда я родилась, она вскоре скончалась. — Значит… — «Вот что он хотел сказать той фразой!» — Папа боится, что я повторю её судьбу, и сказать по правде, я сама немного боюсь, — тихий всхлип неприятно резанул по сердцу Лукаса. Не выдержав, он убрал её руки с лица и притянул к себе, крепко обнимая. — Но я не хочу отказываться от него… — Не бойся, этого не случится, — он осторожно гладил её по голове, пытаясь успокоить. — Я столько раз спасал тебя, значит и в этот раз спасу. — Я не хочу потерять нашего ребёнка… — Этого не случится, слышишь? Никто не смог забрать тебя у меня, ни твой отец, ни империя, ни смерть. И нашего ребёнка никто не заберёт, я клянусь. Но чтобы с ним все было хорошо, ты должна забыть о всех переживаниях и хорошо отдыхать, как настоял лекарь. Её большие глаза, таящие в себе страх и ужас, наконец начали приобретать те светлые и яркие снопы искр, возвращая прекрасный перелив голубых топазов. Она закивала как болванчик, пытаясь унять слезы, но её не получалось. Всё, что ей оставалось делать, это виновато стирать их, вжавшись в мужа.