***
— Я не говорил им, что еду за тобой, потому что не знал, что у тебя случилось. Сказал лишь то, что срочные и неотложные дела, — бросает Хосок, открывая входную дверь, пропускает младшего вперёд и, хмыкнув носом, заходит сам. Чонгук заходит в свой дом и, будто в первый раз, проходится изучающим взглядом по тёмным стенам коридора. Сняв обувь, младший Чон слышит быстрый топот ног, исходящий с противоположной стороны достаточно длинного холла. Альфы в одну секунду поворачивают головы на ярко освещённый проход в остальную часть дома. Чимин останавливается именно там, рукой схватившись за сердце, быстро-быстро моргает, абсолютно ничего не понимая. — Ч-чонгук… — протягивает омега, медленно шагнув назад, спиной упирается в спинку кожаного дивана. — Ты это как вообще, — Чимин проходится взглядом по всему альфе, осматривая того с головы до ног, не верит своим глазам, от чего пальчиками протирает веки. — Н-нет, видимо, не сбой в матрице, — с быстро мелькнувшей улыбкой шепчет себе под нос блондин, быстро подходя к Чонгуку. Чимин ещё раз осматривает всего Чона, а после крепко-крепко обнимает того за талию, щекой уместившись на его спокойно вздымающейся груди, приласкавшись, будто чеширский кот. Омега улыбается, скрестив руки на чужом копчике, прижимается к Чонгуку, носом внюхиваясь в смоляно-вишнёвый аромат? Пак неохотно отстраняется от альфы, заглянув тому в шоколадные глаза, тискает щёки старшего, сверкая радостным лицом. — Ты ж мой пирожочек! — приподнимается на носочках Чимин, не переставая тискать чужое уставшее лицо. — Ну ладно тебе! Дай щёчки помять, — дует пухлые губки Пак, замечая взгляд Хосока на своей персоне, выдыхает и отстраняется от Чонгука, ударив того в грудь маленьким кулачком. — Как я понимаю, ты расскажешь о своём досрочном приезде, когда все будут в сборе? — шагает рядом с Чонгуком омега, сложив руки за спиной, направляется к всеми излюбленному кожаному дивану. — Верно, — поднимает уголок губ Чонгук, усаживаясь на мягкий диван, откидывает голову на спинку, громко выдохнув. — Устал? — Чимин следит взглядом за рядом ходящим альфой, который, видимо решил пойти на второй этаж и созвать всех в гостиной. — Чон Дуонг, дорогая, будь добра мне чашечку горячего шоколада, а Чонгуку, — говорит омега рядом стоящей домохозяйке, которая подоспела всего несколько секунд назад, кивает старшему. — А мне, пожалуй, какао, — приветливо улыбается Чонгук, натягивая еле получающуюся улыбку, которую хочется изменить на крик от начинающегося жжения в области запястья. — Как скажете, — коротко кланяется женщина, и, проходя мимо Чонгука, наклоняется к нему. — Рада снова видеть вас в целости и невредимости, господин Чон, — сдержанно улыбнувшись, домработница скрывается из поля зрения, начиная готовку горячих напитков. — Я на секунду, — быстро встаёт с дивана Чонгук, направляясь в ванную, закусывает губу до просочившейся крови, которая тут же растекается металлическим вкусом по всей полости рта, отчего лицо альфы кривится в гримасе. Парень вваливается в ванную комнату, где сразу же, чуть не упав на раковину, облокачивается о неё ладонями, рассматривая своё красное лицо в зеркале, пытается отдышаться. Чонгук прижимает левое запястье к холодному белому кафелю, правой рукой включая холодный кран, набирает в ладонь воду и промывает горящее лицо. Альфа опускает запястье под струю холодной воды и шипит, закусывая язык между зубами, сужает густые брови к переносице, рассматривая сияющую ярко-красным цветом метку, от которой сейчас исходят тысячи импульсов прямо в виски Чона. Простояв под холодным напором ещё несколько минут, Чонгук выключает воду и медленными шагами выходит из ванны, закрывая дверь. Альфа чувствует на себе пристальные взгляды. Он поднимает голову с пола и видит абсолютно всю семью, разместившуюся на диванчиках. Улыбка накрывает лицо Чонгука, оголяя заострившиеся от боли клыки. — А вот и он, — поворачивает голову Чимин, сложив руки на груди, смотрит на тёмную фигуру альфы. Чонгук медленными шагами подходит к диванам, осматривая всех, подмечает искренние улыбки на каждом лице, которые заставляют его улыбнуться в ответ, несмотря на жгучую боль. — Мы рады тебя видеть, Чонгук, — встаёт с края дивана Сухо и подходит к альфе, осматривая и подмечая в нём каждую деталь. — Хорошо, что с тобой всё хорошо, — мягко улыбается омега, обнимая младшего, прикрывает глаза. — Мы скучали, Чонгук-и, — Кьюнг поднимается с рядом стоящего стула, поправляя кончиками пальцев полы длинного платья, подходит к старшему, повторяя движения омеги, крепко сжимает Чона в своих руках. — Надеюсь, что всё хорошо, — шепчет девушка на ухо старшему, качаясь с ним в объятьях. — Сейчас всё узнаешь, — так же шёпотом отвечает Чонгук, чувствуя и приглаживая под своими ладонями длинные волосы беты. — Ну всё, успеете ещё обняться, — встаёт мужчина с кресла, подходя к сыну. — Молодец, Чонгук, — пожимает Джин-Хо руку альфы, накрывая сверху своей ладонью. — Я благодарен тебе за проделанную работу, — зажимает губы бета, прямо смотря в глаза напротив. — С-спасибо, отец, — коротко кивает Чон, чувствуя большую ладонь на своём плече, сжимающую его в жесте поддержки. Парень усаживается на то же место, на котором изначально сидел и ещё раз проходится взглядом по каждому сидящему рядом или напротив. — Сегодня, приблизительно в семь часов утра, Тэхёна забрали. Меня отрубили, по ощущениям, прикладом автомата, пока я спал, — взгляд Чонгука падает на какао, стоящим рядом на кофейном столике, в котором он расстроенными глазами разглядывает своё отражение. — Дверь выбили, — выдыхает Чон. — После того, как я очнулся, сразу же позвонил Хосоку. И вот так я оказался здесь, — теперь Чонгук снова скользит по каждому взглядом и видит небольшие изменения в них. Чувствуются эти разочарования, которые глубокой царапиной отражаются в сердце альфы. — Простите, — опускает голову Чонгук, громко выдыхая и опуская плечи. — Всё хорошо, Чонгук, — Намджун кладёт ладонь на плечо младшего, совсем немного сжимая, отдаёт часть своей поддержки. — Мы уже знаем, кто за этим стоит. И завтра мы к ним наведаемся. Ты нам нужен в полном расцвете сил, — рука медленно сползает по выраженному хребту Чонгука, укладываясь на бедре хозяина. — А теперь расскажи главную новость, — улыбается Хосок, поставив локти на свои колени, смотрит на тёмную макушку Чонгука. Парень громко выдыхает горячий воздух и протягивает на середину стола левую руку, на запястье которой красуется воспалённая метка, горящая выраженным цветом. Все затихают и рассматривают протянутую руку, будто самый известный и старинный экспонат на выставке, не в силах оторвать глаз от свежей метки на запястье альфы. — И… и кто же этот счастливчик? — решает первым нарушить тишину Дживан, стоящий за спиной младшего Чона. — Дай угадаю… — проговаривает Чимин, потирая подбородок двумя пальцами. — А может он сам скажет? — перебивает всех жёсткий голос Намджуна, сидящего рядом с младшим Чоном. Намджун чувствует, как тело Чона дрожит от перебирающего спектра эмоций. По метке видно, что она пылает ярым пламенем и хочет рядом почувствовать своего истинного, давая о себе знать. А по поникшему Чонгуку видно, как ему сложно её показывать и говорить об этом. Вдруг его не примет собственная семья? А если его загнобят? А если, а если. Самые глупые мысли сейчас приходят в голову Чонгука, который продолжает сверлить коричневое отражение взглядом. — Я, Чон Чонгук… — выдавливает из себя альфы, негромко прокашляв собравшуюся в горле мокроту от волнения, собирается с духом. — Я, Чон Чонгук и Ким Тэхён являемся истинными, — проглатывает страх Чон, убирая руку на своё место, прячет лицо за локонами смоляных волос. — Я так и знал, — через сорок секунд произносит Чимин, откидываясь на спинку сзади, потирает лицо ладонями. — Когда я обнимал тебя, уж слишком сильно твой естественный аромат смешался с чужим . . . запахом омеги . Я-то знаю, какой он. Кстати, очень приятная вишенка, — улыбается уголком розовых губ Чимин, прикрывая рот рукой. — Вишня? А я думаю, откуда у нас в доме чужой запах, — задумчиво произносит Джин-Хо, поворачиваясь к опустившему голову альфе. — Очень приятный аромат, — дергает за плечо сына Ким, ярко улыбаясь. — Такой сладкий, — Ким Монкут подходит сзади к Чону и нежно целует его затылок, с точностью попадая в небольшую шишку, гладит её подушечками пальцев. — Мне тоже нравится, — подключается Дживан, с трепетом улыбаясь, поднимающему голову, Чону. Чонгук, со слезами на глазах, смотрит на самые добрые улыбки своей семьи и громко шмыгает, не сдержавшись. Он падает в объятья Намджуна, гладящего его по спине и больному затылку. — Ты нашёл любовь своей жизни раньше всех нас, — шепчет в каштановые волосы Джун, моргая родителям, на что те кивают. — Это похвально. Мы все очень рады за вас, — улыбается альфа, не переставая поглаживать дрожащую спину. — Знаешь, — Намджун двумя ладонями поднимает лицо младшего, всматриваясь в красное и немного заплаканное лицо. — Хоть ты и не самый младший, — со стороны Чимина и Кьюнг слышится негромкий цок. — Но ты навсегда останешься нашим малышом, за чьи успехи будет радоваться каждый из нас, — уверенно улыбается альфа, стискивая чужие мягкие щёки. — С-спасибо, — дрожащим голосом произносит Чонгук, закрывая глаза, хочет обнять каждого находящегося здесь и поблагодарить, ведь все здесь внесли какую-то лепту в дальнейшую жизнь альфы. — всем вам. — А метка сильно болит? — спрашивает Кьюнг, обходя диван и подходя к Чону. — Да, — кивает Чонгук, рассматривая раскрасневшийся след. — Жди, — бросает Кьюнг и быстрыми шагами поднимается на второй этаж. Просидев в минуте тишины, все слышат быстрый топот, доносящийся с лестницы. Кьюнг несёт в руках какой-то бутылёк, пластырь и бинтик. Намджун встаёт, уступая место рядом с «больным». Девушка присаживается рядом, и, под наблюдением восьми человек, начинает проделывать «лечение». — Что это? — спрашивает Чон, поглядывая на бутылёк в ладони беты. — Лечебный крем с охлаждением, — отвечает Кьюнг, выливая и растирая белую субстанцию между ладонями. Девушка аккуратно мажет чужое запястье кремом, после чего наклеивает сверху большой пластырь, который заполняет собой всю метку. — Остался только бинт, — улыбается Ким, наматывая вокруг левой руки Чонгука тройной слой бинта. — Вуаля, — выдаёт девушка, смотря на завершённую работу. — Спасибо, — улыбается уголком губ Чонгук, подушкой пальца поглаживая пульсирующее место. — Холодок чувствуешь? — встаёт с места Кьюнг, обратно направляясь к лестничному проходу. — Да… Успокаивает жжение, — выдыхает Чонгук и облегчённо берёт в руку чашку остывшего какао. — Но долго без него ты не сможешь, — качает головой Джин-Хо, откидываясь на спинку большого кресла. — Вот этим, — кивает он на замотанное запястье Чона. — Можно лишь на небольшое количество времени уменьшить жар, но вот дальше будет только хуже. Поэтому Намджун, Хосок и Чонгук завтра едут наведаться в гости к той банде. И как раз там же и выведаете точный адрес Кимов, — складывает руки в замок бета, смотря на каждого из тех, кто завтра должен будет раз и навсегда покончить дело с соперниками. — Мы поняли, — кивает Хосок, приходясь кончиком языка по нижней губе.***
— Да пошёл ты нахер, Юнги! — ядовито выплёвывает Джин, обрывая связь с собеседником и отбрасывая телефон куда подальше. — Как же ты меня задолбал, придурок! — хмурит брови омега, пиная рядом стоящий стул, который в эту же секунду отъезжает в противоположную сторону, сталкиваясь со стеной. — Я создал эту банду, а решает всё этот… — сжимает челюсть Ким, не подобрав подходящего слова для того, чтобы олицетворить Юнги, метает и бегает по всей комнате, стряхивая документы со стола. — Вот же сука! — не жалеет слов Джин, дабы обозвать Мина. — Как же ты меня уже задолбал! — со стеклянного стола летят папки, документы, важные бумаги и ручки, с характерным звуком ударяясь о паркет. Видимо, отношения Джина и Юнги накаляются.***
— Блин, как же круто! — улыбается Чимин, направляясь в сторону комнаты идущего рядом альфы. — Найти своего истинного в самую неожиданную секунду жизни, — поджимает губы омега, входя в чужую комнату, прыгает на диван, быстро и удобно усаживаясь на мягкой поверхности. — Да… В самую неожиданную секунду, — кивает Хосок, прикрыв за собой дверь, мягко садится рядом с блондином, смотрящим на потолок с придурковатой улыбкой. — Ты чего? — приподнимает одну бровь альфа, убедившись, что на натяжном потолке есть только их отражения, вновь переводит взгляд на Чимина, на чьём лице не перестаёт красоваться странная и ничего хорошего не предвещающая улыбка. — Знаешь… — медленно поворачивает голову Пак, с радостью смотря на Хосока, розовеет щеками. — Ты что удумал? — непонимающе спрашивает Хосок, увидев на лице младшего отчётливую и хитрую тень, мелькнувшую на долю секунды. — Да так, ничего, — закусывает губу Чимин, прикрыв глаза. Отвлекающий манёвр. Чимин снова поворачивает голову на старшего, после чего, быстро перекинув ногу через чужие бёдра, усаживается на колени Чона, зафиксировав его голову двумя ладонями, которые упираются в стену с двух сторон от альфы. — Ч-чимин… — теперь уже в полном непонимании спрашивает Чон, наблюдая перед собой совершенно спокойного блондина, смирно сидящего на его бёдрах. — Тшш… — тонкий пальчик ложится на губы альфы, затыкая этим жестом дальнейшие препирательства. — Хосок, спокойствие, — томно выдыхает Чимин, пододвигаясь ближе, от чего сердце старшего начинает ускорять свой темп. — Я знаю, что сейчас это будет совершенно неправильно, но я уже давно хотел сказать… Ты мне нравишься, Хосок, — омега убирает палец с губ, полностью открывая доступ. — Чимин-а… — с необъяснимым чувством альфа смотрит на Пака, ждущего реакцию старшего. Но Хосок не договаривает, как Чимин валится в левую сторону, падая неподвижным мешком с картошкой. — Чимин! — Чон неописуемо пугается и успевает придержать блондина за спину до того, как тот упадёт на диван. Альфа смотрит в стеклянные глаза напротив и для него абсолютно всё становится ясным. Чимин глубоко выдыхает, уставившись куда-то в потолок расплывчатым зрением. В глубине разума он чувствует, что его прислоняют к чему-то очень тёплому и безумно приятному. Но когда весь рассудок расплывается в огромном и бескрайним океане, Чимин попадает в большой сосновый лес. Рядом летают чёрные вороны, громко каркая, показывают свои острые крылья, с которых иногда выпадают перья, опадая на мокрый асфальт. Вокруг мелькают лишь стволы длинных деревьев, чьи корни столетиями вплетены в землю. У Чимина кружится голова из-за зелёного-зелёного и непроглядного леса повсюду. В нос омеги ударяет сильнейший удар запаха мокрых веток и, пропитанных проливным дождём, сосновых иголок, которые блестят из-за воды, стекающей с них тоненькими струйками, впитываясь в ту самую землю. Деревья крутятся рядом, с каждым разом всё больше и больше раскрывая свой восхитительный аромат, из-за которого внутри Пака расцветает необъяснимое чувство наполненности, которое он никогда не чувствовал; будто изнутри прорастают те самые сосновые ветки, впиваясь каждой иглой в мышцы омеги, закрепляясь и оставаясь там навсегда; а нос не перестаёт щекотать этот запах мокрого леса, после только что пролившего дождя. Просто неописуемо. Чимин задыхается и почти давится этим ароматом, проникшим в каждую клеточку его тела. В глазах мелькают блестящие и ярко-зелёные шипы, которые вот-вот проткнут ему что-нибудь. Слишком близко. Тепло, разливающиеся нежной негой по всему телу Чимина почти неощутимой струйкой, заставляет блондина будто вынырнуть из этого леса, попадая обратно в свою реальность. Юноша моргает несколько раз и видит перед собой знакомое лицо, которое с огромным испугом разглядывает его. — Чимин? Ты меня слышишь? — уверенно спрашивает Чон, чуть похлопав омегу по розовой щеке, всматривается в его расширенные зрачки. — Д-да… — почти неслышно проговаривает омега, ноготками впиваясь в чужие большие плечи, опускает вниз слишком тяжёлую голову, которую уже невозможно держать. — Иди сюда, — Хосок аккуратно прижимает к себе младшего, поглаживая того по блондинистым и чуть мокрым от пота волосам. — Х-хосок… Это значит… — Чимин по какому-то зову сердца утыкается носом в пульсирующую жилку на чужой шее, вбирая в себя как можно больше запаха соснового леса после проливного дождя, будто он просто испариться. Раз и навсегда. — То и значит, Чимин-а, — не перестаёт гладить спину и макушку юноши Хосок, ровно дыша, сглатывает слюну. — Я сначала не хотел признаваться, но раз уж так случилось, то пора, — Чон выдерживает паузу, переводя взгляд на потолок, чувствует чужие ручки на своих боках. — Когда ты пришёл к нам в дом, со мной было так же, — Хосок немного запинается, когда его шеи касается горячий язык, по-животному вылизывающий жилку, источающую ядрёный аромат. — Как только я почувствовал лёгкий запах сакуры, перед глазами появился сад, полностью заполнившийся розовыми и очень нежными лепестками с лёгкими красными переливами на них. А в глубине этих деревьев стоял стол с белой скатертью, на которой были рассыпаны оранжево-розовые персики, блестящие на ярком солнце, которое подсвечивало их. Ту картину я запомнил в мельчайших деталях, будто вчера видел, но это было восемь лет назад, — усмехается альфа, ощущая на своей шее обжигающие следы, стекающие к самым ключицам, а под ладонью на спине начинаются вздрагивания. — Чимин, солнышко, не плачь, пожалуйста, — поворачивает голову Хосок, целуя омегу в висок, слышит всхлипы с его стороны. — Тихо-тихо, — Чимин отстраняется от мокрой от слёз шеи старшего и смотрит на него с заплаканным лицом, поджимая губы, громко всхлипывает. Хосок вытирает чужие слёзы пальцами и целует младшего в лоб, снова прижимая к себе, укладывает ладонь на колено Пака и мягко поглаживает его. — Твой аромат каждый раз заставлял моё сердце биться чаще, но я не хотел тебе рассказывать, ведь мой запах так и не открывался. А ты при любом упоминании нашей пары в шутку, злился. Поэтому я всё держал в себе, — выдыхает Чон, прикрывая наполнившиеся влагой веки, оглаживает выраженные контуры тела омеги, пока внутри бушует океан эмоций, от которых прямо сейчас хочется закричать во всё горло до тех пор, пока связки не сорвутся к чертям. — Но за последнюю неделю мой аромат стал раскрываться из-за участившегося контакта с тобой, — трепетно улыбается Чон, хмыкая. — И, видимо, из-за того, что ты мне признался в симпатии, запах окончательно расцвёл и показал себя, — счастливо улыбается Чон, подушечкой пальца оглаживая ямочку в коленке младшего. — Так это был не новый порошок, да? — мычит куда-то в шею альфы Чимин, улыбаясь сквозь слёзы, заполнившие всё лицо. — Нет, — усмехается Чон, облизывая пересохшие губы, переводит взгляд на чужую спину, через кожу и ткань домашней кофты можно увидеть чётко выраженный хребет. — Но куда пропал твой запах тогда? — Чимин сжимает между пальцами материал футболки альфы, смотря на сгрудившийся след на ткани, выдыхает горячий воздух на чужую шею, отчего та, в миг покрывается тонной мурашек. — Я пил подавители, — укладывает подбородок на чужую макушку Чон, ощущая покалывание на кончиках пальцев, из-за будоражащих всё тело действий омеги. — Хотел, чтобы запах раскрылся до конца, и после, я бы всё рассказал тебе. Но сейчас подавители не помогли и аромат пробился, — чуть жмурит брови Хосок, играя желваками на серьёзном лице. — Дурак! — по груди альфы проходится несильный удар кулачком и острые зубки, впивающиеся в кожу на шее. — Почему ты мне не рассказал с самого начала? Мне было бы всё равно что аромат ещё не раскрылся! Это сколько же мы времени потеряли… — жуёт губы Чимин, сглатывая подступающие слёзы, подавляет их. — Если бы ты только сказал мне… — неохотно отстраняется от вкусно пахнущей шеи Пак, всматриваясь в глаза напротив. — Дурачок… — Чимин просовывает пальцы между ушами и шеей старшего и притягивает того к себе, соприкасаясь носами, дышит прямо на чужие губы, призывно открыв рот, рассматривает каждую деталь в глазах Чона, замечая тысячи оттенков коричневого, которых раньше не замечал. — Поцелуй меня, дурачок, — томно выдыхает Чимин, когда чувствует разливающийся жар внутри и тянущую боль внизу живота, от чего он начинает медленно шевелить задницей, потираясь о чужие бёдра. — Ты же знаешь, что будет, если мы поцелуемся, да? — с таким же энтузиазмом спрашивает Хосок, ошпаривая пухлые губы напротив горячим воздухом, исходящим прямо из его пылающих лёгких. — Знаю, — облизывает розовые губы Чимин, ластясь, словно мартовская кошка, после чего громко сглатывает. — Чертовка, — бросает Хосок и, плюнув на всё, впивается в зазывающие губы напротив. Парень закрывает глаза и просто растворяется в поцелуе, который сразу же набирает обороты, не оставаясь на месте: младший, не церемонясь, проникает в чужой рот языком, бесстыдно исследуя нёба старшего, постанывает в губы, скрестив руки на шее альфы, продолжает шевелить задницей. Хосок не теряется и укладывает ладони на бёдра омеги, надавливая на них, слышит писк, потерявшийся где-то на дне поцелуя, осаждает младшего. Он берёт весь контроль на себя, проталкивая свой язык в рот Чимина, вновь слышит скулёж, проходясь по ряду зубов, немного прикусывает чужой язык, за что получает достаточно громкий стон, утопающий в не заканчивающемся поцелуе. Пак хмурит тонкие бровки, ногтями впиваясь в чужие плечи. Омега сплетает свой язык с языком альфы, сливаясь в жарком танце, ощущает неприятную боль внизу живота. Хосока пробирает сильная пульсация, но он не перестаёт целовать Пака, чувствуя его напряжение. Через некоторое время запястья у обоих уже начинают пылать жарким огнём. Дотянув до возможного, они отстраняются друг от друга, прикусывая губы от боли, падают друг другу на плечи, чуть не задохнувшись в долгом поцелуе. Они лежат друг на друге на протяжении пяти минут, выравнивая дыхание и заглаживая запахом истинного острую и жгучую боль в запястьях, на которых прямо сейчас показываются отточенные контуры бутонов, ожогом проявляясь на чувствительной на коже. — Как я и говорил… — через отдышку произносит Чимин, кончиком носа упираясь в источающую сосновый запах, жилку. — найти своего истинного в самую неожиданную секунду жизни, — улыбается Пак, не до конца веря в сказанные собой слова, медленно и через силу поднимается с очень удобного плеча своего альфы. — не так уж и сложно, как казалось изначально, — со слезящимися глазами шепчет омега, ощущая бурю выливающихся через край эмоций. В этой жизни всё за один миг может перевернуться с ног на голову.