1671 год
13 июля 2020 г. в 02:02
1671 год
На протяжении месяца все радовались и праздновали окончательную победу над казанским разбойником и мятежником Разиным. Софья была счастлива, что над людьми мирными перестанут измываться, а с плеч отца упадёт очередной груз бед в стране. Сама она уже почти в совершенстве овладела языком польским, чем вызвала большую похвалу у отца Симеона, и потому не могла не гордиться этим.
Больше времени Софья проводила с Фёдором и Иваном. Оба неважно себя чувствовали, и она знала, что нужна им. Федюшка делал успехи большие в учёбе, Софья гордилась его умом и хорошей памятью, веря, что когда-нибудь он станет достойным царём, ведь даже будучи десятилетним мальчиком Фёдор уже осознавал свою ответственность и будущий долг перед людьми и страной.
В нынешний день Софья была с Иваном, ведя его за руку по комнате для того, чтобы запомнил он нужные движения и в чём делал успехи большие. И к ним зашёл отец с мягкой улыбкой на лице. Царевна тут же помогал Ивану сесть, смотря на их батюшку с удивлением. Он же произнёс:
— Софьюшка, милая. Я должен сказать вам обоим о важном известии.
Она кивнула:
— Конечно, батюшка.
Алексей Михайлович вздохнул и начал говорить:
— Ты знаешь, какую боль принесла мне боль вашей матери. Мы все по ней тоскуем.
Софья кивнула, чувствуя знакомую горечь из-за воспоминаний о ней. Больно было до сих пор.
Отец же продолжал:
— Но время идёт, а я как царь земли русской должен думать о будущем нашем. Потому я решился жениться вновь.
Она резко вздохнула, будто эта новость послужила жёстким ударом ей. Хотя так оно и было. Но царевна не решалась признаться в чувствах, обуревающих её сейчас, потому произнесла:
— Раз такова Ваша воля, значит так тому и быть.
Царь Алексей кивнул, добавляя:
— И я хотел сразу раскрыть имя избранницы своей. Наталья Нарышкина племянница славного Артамона Матвеева, станет царицей. Надеюсь, ты и сёстры с братьями сможете сладиться с нею, и мы все обретём счастье мирное.
Софья едва могла говорить после его слов. С трудом у неё получилось вымолвить:
— Воля Ваша, Батюшка.
После она дала волю чувствам лишь в присутствии старших сестёр:
— Как же так можно? На этой мелкопоместной девице!.. Такой выбор недостоин для царя…
— Софья, — Евдокия жёстко оборвала её, явно не будучи довольной речами сестры. — Таково решение батюшки нашего. Нам нужно уважать это. И принять Наталью Кирилловну как государыню нашу.
На такие слова Софья резко встала и заходила по комнате не выдержать такого известия. Не хотела она преклоняться перед дочерью дворянина мелкого.
— Может оно и к лучшему, — произнесла Марфа. — Таково веление Господня. Нужно принять его, сестрица.
Софья вздохнула. С годами её сестра всё более становилась готова к постригу и жизни в молитвах. Ей же не удавалось в себе найти смирения подобного. Она не могла принять выбор отца. Но при этом у неё не было возможности его оспорить.
Разочарование и негодование никак не могли покинуть его. Софье не могла перестать думать о предстоящем браке отца. И это задумчивость заметил в ней отец Симеон:
— Что-то тревожит сегодня Вас, Софья Алексеевна?
Она вздохнула, решая ответить честно:
— Мысли о венчании предстоящем. Батюшка известил нас о том, что вновь женится. Я должна чувствовать радость за него, но… Отчего-то мне теперь кажется, что я предательница словно?
Отец Симеон покачал головой и сел рядом с нею:
— Ох, дитя. Ни в коем разе не придаёте Вы никто. Как и отец Ваш. Государю никто не заменит матерь Вашу, он видит её в Вас, Ваших братьях и сёстрах. Но время идёт. И никто не заслуживает оставаться одиноким, особенно с пониманием, что жизнь не вечна. Избранница отца не заменит Вам мать. Но она будет дорога ему. А Вы ведь хотите его счастья?
Софья могла лишь кивнуть, но доводы наставника не дали той уверенности, на которую она надеялась. Царевна желала видеть отца счастливым, но выбор его… Настолько недостойным он казался для царя… Но что можно было поделать теперь? Только надеяться, что время даст им уважение и терпение друг к другу.
Венчание прошло на той же неделе. Наталья Кирилловна гордо стояла с государем, вверяя ему себя на вечность. Софья же старалась не выражать истинные чувства, скрывая за улыбкой вежливой.
После было празднество роскошное. На радости царь Алексей повелел у стола рядом с ним и новой женой поставить другой, что был больше, где теперь восседали все дети царские. И Софья наблюдала за веселящимися боярами, улыбками Натальи Кирилловны и отца её Кирилла Полиектовича, что теперь вместе с Артамоном Сергеевичем гордо смотрели на остальных, будучи уже родственниками царю самому. Как же хотелось ей, чтобы в лицах их не отражалась некая черта, словно они победили в какой-то сложной битве. И царевна не чувствовала, что сможет с лёгкостью принять этих людей. А ведь теперь они станут окружать их едва ли не каждый день.
Софья почувствовала, как что-то внутри сковало её, и она с трудом могла дышать. Ей стало невыносимо душно, и необходимо было уйти отсюда. Как можно дальше… Тихо произнеся Евдокии, как ей нехорошо и дождавшись утвердительного кивка сестры, означавшим, что уход не станет проблемой, Софья незаметно ускользнула от пирующих в коридор. Бояре и дворяне были заняты яствами поздравлениями, так что девушку им оказалось легко не заметить.
Она отошла к окнам открытым, с облегчением вдыхая свежий вечерний воздух. Как хорошо было ей в эти минуты. Лишь уютный едва чувствуемых ветер и красочное темнеющее небо. Жаль, так не могло всегда…
Внезапно Софья услышала приближающиеся шаги и быстро обернулась, застывая в нерешительности. Из света, что бил от комнат, где проходил пир, она разглядела силуэт, что всё приближался. У Софьи замирало сердце, но всё равно оставалась стоять. Ничего она не находила плохого в том, оттого что ей пришлось уйти из людского помещения и случайно с кем-то столкнуться. Ничем страшным встреча такая не обернулась бы, если будет идти по приличиям.
И теперь Софья узнала его. Князь Василий Васильевич Голицын в удивлении смотрел на неё, явно не представляя, почему царская дочь оказалась здесь в одиночестве. Она же просто стояла у окон, внутренне чувствуя облегчение, видя знакомое лицо. Князь Василий был возницей государев и ближайшим человеком отца её. Он немало посещал их палаты царские.
Софья решилась прервать затянувшуюся неловкую тишину меж ними и просто произнесла:
— Василий Васильевич.
Словно вернувшись в себя, князь ответил ей, слегка поклонившись:
— Софья Алексеевна.
Они не особо имели много разговоров. Но для неё Василий Голицын всегда представлялся в приятном свете ещё с тех пор как заимел знакомство близкое с отцом её. Но некое смятение в этот миг чувствовала царевна, не зная, как правильнее поступить дальше.
Теми же мгновениями князь Василий словно сам пытался дать себе в том ответ. И смог. Медленно он подошёл к ближнему окну, рядом с которым стояла Софья, но был на приличном расстоянии от неё, не пороча чести девической, и сказал:
— Сегодня приятный вечер.
Она кивнула, мысленно даже усмехаясь столь обыденным словам:
— Это так.
С открывавшемся им вида князь перевёл взгляд свой к ней:
— Отчего Вы решились скрыться здесь?
Софья вздохнула, с трудом представляя, что могла ответить:
— Мне душно стало на пиру. К столь многим людям было непривычно.
Василий Васильевич внимательно смотрел на неё, словно чувствуя, что причина таилась не только в произнесённом ею:
— Надеюсь, что теперь Вам лучше.
Она вновь кивнула, чувствуя незнакомую растерянность:
— Да, благодарю Вас.
И снова молчание наполнило окружающее их, и они просто стояли у окна, иногда переводя взгляды друг на друга. Непривычным ей казалось такое чувство неловкости, хоть при этом и не хотелось, чтобы мгновения заканчивались сейчас. Отчего-то Софье спокойно так было в присутствии его, будто он сейчас казался самым честным и доверительным для неё человеком…
Князь Голицын вновь взглянул на неё, всё же решаясь прервать их молчание:
— Подходящее время для празднества. Все заслужили порадоваться после этих разрушительных дней.
Софья вынуждено кивнула, хоть и не решалась сознаться, что повод эля нынешнего праздника был для неё не самым счастливым:
— Действительно так.
Но он словно знал о чём были её мысли, чем начинал почти пугать, насколько проникал в их суть:
— Я понимаю, что Вам тяжело. Ваша мать Мария Ильинична была доброй женщиной и царицей. Мы все чувствовали горе от её потери. И мне жаль, что Вам и Вашим сёстрам с братьями пришлось пройти через такое несчастие.
Софья едва могла дышать. Он единственный, кто осмелился произнести в слух память о её матери за этот день, словно новая царица навсегда заменила ей, что больнее всего ранило царевну. И князь Василий то понял. И это открыло в нём нечто новое для неё, о чём догадаться было сложно до сего. И Софье удалось лишь произнести:
— Благодарю Вас, Василий Васильевич.
Это действительно многое для неё значило.
Он кивнул, чуть медлив, и решил продолжить:
— Осмелюсь предположить, что знаю, как Вам тяжело сейчас. Но могу уверить, что отец Ваш любил Вашу матушку. А его новый выбор лишь попытка идти дальше. Но то не значит, что он не забыл Марию Ильиничну и не видит её в Вас, как и в каждом в Вашем брате и сестре. Поверьте в это.
Софья слушала его и почти не верила. Настолько честно и открыто звучали его слова, едва не проникая к ней в душу саму. И не знала, что теперь сказать. Так лично мало с кем ей удавалось говорить. Но будто именно с ним она чувствовала некую защиту этих слов и минут и не помнила, было ли когда-нибудь подобное с ней.
И возможно оттого и решилась ответить:
— Но всё равно веселье в этих комнатах остаётся чуждым мне.
Князь вновь кивнул:
— И я не удивлён. От такого не всегда испытать можно что-то приятное. Особенно глядя на Кирилла Полиектовича, что как будто возомнил себя Иессейем сейчас.
Софья с трудом большим скрыла улыбку, вызванную от его слов. Но отчего-то ей показалось, что смог он заметить её и сам улыбнулся.
Раздался снова шум с стороны пирующих, и Софья поняла, что в любой миг их могли застать, а ведь царской дочери не пристало так открыто с мужчиной говорить. Бедой могло это для них окончиться. Потому она и решилась, что пора пришла удалиться ей:
— Идти мне стоит. Но, — почему-то царевне сложно было подбирать слова, глядя на него, хоть и не засматриваться в его тёмные глаза. Благодарю Вас за беседу, князь.
Василий Васильевич поклонился ей, произнося:
— Софья Алексеевна.
И она развернулась, быстро зашагав к своим комнатам. Отчего-то сердце так стучало, будто хотело вырваться из груди её. И дышать так тяжко было. Софья не понимала почему всё происходило это. И знала, что боится ответа того, хоть и желала узнать неизменно.