Роман с цветами

      Я взял отцовский триммер, забрался в ванну и провел дорожку «единичкой» от самой линии роста волос внизу живота до основания члена, сбривая всё, насколько возможно: чтобы уже некуда было отступать. Единственное, что мошонку побрить мне все же не хватило смелости — я и так проторчал там добрых полтора часа, разглядывая себя с разных сторон и размышляя, стоит ли побрить ноги. В цветочном каждый мой рабочий день обычно начинался с переборки, подрезки, обработки цветка и удаления лишних листьев и шипов. Готовили растения на выданье. Только вот некоторые покупатели по незнанию чаще всего выбирали такое, что уже значилось в срочной продаже — не хотели ничего слушать, считая, что показатель качества — это полностью раскрывшийся бутон.       Да и некоторые флористы до сих пор умудрялись продавать разноцветные хризантемы или синие розы в блестках, которые накануне покрасили пищевыми красителями и полили любимым лаком для волос «Прелесть». Мамину сменщицу Людмилу, проработавшую несколько лет на торговой точке возле рынка, даже пришлось настоятельно отучать от этой порнографии. Со временем она втянулась в натуральность и естественность и выработала свой интересный стиль в композициях.       И я сейчас чувствовал себя неопытным цветком, отчего-то волнуясь, не оттолкнёт ли Валериана мой излишне натуральный вид? Может, он привык к полностью раскрывшимся, цветастым и блестящим, которых и обрабатывать уже не надо? Просто взял бы самое яркое, что было, вставил в букет и задарил вместе с конфетами и шампанским… Хотя вряд ли Валериан, судя по тому, что я успел о нём узнать, падок на такие обертки. По крайней мере, не больше, чем на само содержимое. И всё же мне хотелось выглядеть идеально, привлекательно, хотелось, чтобы он меня хотел. Долго прикладывал разные рубашки и футболки, два раза переодевал джинсы. Вспомнил сестру, которая так обычно собиралась на свидания и улыбнулся: ведь она особое внимание уделяла и белью тоже, но у меня сексуальнее черных боксеров ничего и не было…       Я переживал сильнее, чем на защите диплома, чем когда мы ждали приезда нашего тогда ещё незнакомого Жюльена, чем когда я заходил в школьный кабинет изо… Да я ни разу в жизни так себя не чувствовал! Хотя я знал, что стоит мне только очутиться рядом с ним, и все станет понятным, всё будет по наитию. Я знал, потому что вспоминал недавнюю ночь, когда пришел убитый после концерта, а Валериана мой видок ничуть даже не смутил. Я вспоминал его добрые глаза и мысленно задевал головой радугу. ***       Ви встретил меня улыбающимся в приоткрытую дверь. На нем была обычная свободная футболка белого цвета и трикотажные шорты. Я робко замялся в дверях, и ему пришлось практически втащить моё тело в свою квартиру. Мы ведь оба понимали, зачем я пришел. Но мне хотелось думать, что он знал, что вообще-то не только за этим.       — Привет, — выдохнул я ему в губы, — я, кажется, уже успел соскучиться.       — Кажется? — приподняв бровь, Ви иронично склонил голову набок.       — Абсолютно точно, — рассмеялся я, целуя его снова. — Это тебе.       Протянул ему сверток с книгой, упакованной в одну из наших бумажек. Ту, что с мелкими сердечками — знаю, я безнадежное романтичное бедствие — но ему вроде бы понравилось.       — Откроешь потом? А не то сейчас я прямо с порога пущусь в философские рассуждения.       — Как скажешь, милый. Спасибо! Давай проходи, всё почти готово, — крикнул он мне уже из гостиной.       На телевизоре был запущен видеоролик с огнем в камине, который распространял по затенённой комнате тёплое свечение с лёгкими оттенками вечернего лаунжа. Ви достал бутылку из кухонного шкафа и переложил её в холодильник.       — Поедим сейчас или?..       Я подошел к нему сзади, не смог сдержаться, положил подбородок на плечо и забрался руками под футболку:       — Или.       Фантазируя, я как одержимый представлял его в шёлке, но в реальности простая домашняя футболка сказала мне намного больше. Сказала, что он ждал меня именно таким, какой я в обычной жизни, а не абстрактный призрачный образ из французского кино. Не мальчика для секса, а меня, словно я успел провести у него в гостях уже тысячу и одну ночь. Обнимая его, я чувствовал себя равным. Настолько, что мне хотелось большего, и я знал, что теперь могу позволить себе быть чуть более смелым: пройтись языком у него за ухом и скользнуть пальцами под резинку шорт. Его руки тут же обхватили мои запястья, но не останавливали, будто он просто молча давал понять, что если я потеряюсь, то он продолжит. Что наши руки — вместе. Я переплел наши пальцы, зажимая их в своих ладонях.       — Знаешь, мне очень хорошо с тобой. Будто я тебя знаю очень давно. Но тогда, в баре, я немного испугался…       — Да, ты был очень необычный в тот день, Рома, — он повернул голову вбок и поцеловал меня в мочку уха.       — Необычный?       — Дерзкий на вид, бритоголовый. Я тебя сразу заметил. А потом оказалось… ромашка.       — Ты искал там кого-то? — меня больно кольнуло в области солнечного сплетения.       — Тебя.       — Это, конечно, романтично, но я же не настолько прост, как компот с сахаром, чтобы в это поверить, да, Валериан?       Он лишь усмехнулся:       — Всё-то ты знаешь, милый. Я бы не хотел говорить сейчас о чем-то другом. Но если тебя это волнует, то я приходил увидеться с другом.       — С другом? В гей-баре?       — Ну у тебя тоже есть такой друг, вы даже живёте вместе. Почему у меня не может быть геев среди знакомых? А в целом у меня из-за работы знакомых людей больше, чем виноградин на лозах в Бургундии. Кстати, если твой фотограф талантлив в своей сфере так же, как ты, могу порекомендовать его у себя на работе.       — Спасибо, было бы здорово… Но я, честно говоря, всё же немного…       — Уже ревнуешь, Ромашка? Это комплимент для меня, правда.       Развернувшись, Ви стал щекотно целовать мою шею, но я все равно был слегка напряжён.       — Расслабься, Рома. Этот друг давно и счастливо «женат», если можно так выразиться. Я приходил, чтобы оценить, как функционирует винная карта, которую я составлял. Он владелец бара и мой хороший приятель.       — Значит, я совершенно случайно нашел тебя в тех «Цветах»?       — Как и я тебя, мой хороший. Ты не представляешь, как я этому рад. Особенно после того, как едва не обидел тебя своей излишней напористостью… Честно признаться, я совсем по-другому люблю ухаживать. Но почему-то считал, что современное поколение привыкло быстро сходиться. И так же быстро расходиться, — вздохнул он.       — Современное? Тебе что, пятьдесят?       — Мне в августе исполнится тридцать пять.       — Знаешь, — улыбнулся я, — j'ai aucune idée (я без понятия), что там любит современное поколение, к которому ты меня причислил, но твои действия мне очень нравятся.       — Это хорошо, тогда я предпочёл бы продолжить в другом месте. Разденешься?       Он отстранился и поманил меня в центр комнаты. В отблеске огня с экрана его кожа выглядела золотистой, а в глазах будто играли искорки. Мне было не так неловко, как в первый раз, но под нетерпеливым взглядом раздеваться с самого начала было куда тяжелее, чем в процессе. Я снял футболку-поло и сбросил джинсы. Спускать бельё перед ним было капельку стыдно, но меня почему-то пробрало мелкими мурашками, когда Валериан издал слабый стон, стоило ему увидеть меня обнажённым.       — Рома, я вижу, ты не только височки побрил… — улыбнувшись, он легким касанием погладил низ моего живота. — И носки тоже снимай, милый.       Когда я снял их, аккуратно сложив на диване вместе с остальными вещами, он тихо попросил:       — А теперь раздень и меня, пожалуйста.       Его внезапно охрипший от желания голос выбил из меня последнюю неуверенность. В комнате было тепло, но я почувствовал, как похолодели ноги, а мои уши, наоборот, почему-то горели. Сделал шаг к нему, и не то снимал, не то срывал эти тряпки. Боже, да я даже не думал, что так могу. Но пальцы, привычные к работе руками, двигались сами, требовательно тянули, задирали, сдирали то немногое, что закрывало от меня его тело. Закончив распаковку, я вжал Ви в свои объятия, наслаждаясь приятной наготой наших тел. Мне хотелось впитать его в себя, как любимый аромат, которого всегда мало. Надавив ладонями ему на спину ровно между лопаток, я буквально приплавил нас кожей к коже, целовал ухо, влажной дорожкой переходил к губам, смазано, будто случайно касался их, и шел дальше, пока на его лице и шее не осталось нетронутых мест. Обвив мою шею руками, Ви наслаждался, подставляясь под ласки, а потом едва заметно потерся низом живота о мой пах.       — Идём? У меня тоже кое-что есть для тебя, — промурлыкал он, потянув меня из зала, и на мгновение оставил одного в коридоре.       Затем вернулся с охлажденной бутылкой, которую тут же поместил в какое-то металлическое ведерко со льдом, и затащил вместе со мной в ванную.       Сначала я ничего не понял: Ви зачем-то оставил нас в темноте. Но вот щёлкнула зажигалка, и в белом кафеле отразился первый огонёк. Следом за ним Ви зажёг еще с десяток больших свечей, расставленных на полу, маленьких таблеток на бортиках ванны и парочку — на раковине. Я оказался будто внутри кадра из фильма. Но я никогда такого кино и не видел — всё было в голове. Это всегда смущало меня, такие глупые, как, наверное, сказал бы Егор, романтические сопли, но боже, как же это было красиво. Свечи бликовали тёплым желтым мерцанием, таким же уютным, как объятия мужчины рядом со мной. Я сделал шаг вперед и наступил на что-то шелковистое и мягкое.       — Ой! — я одернул ногу, ощущения были непривычными.       Пол ванной пестрел красными лепестками. Сколько раз я топтался по ним на работе, сгребал в кучи вместе с ветками и листьями, оставшимися после сборки букета, и конечно, никогда не пробовал наступать босиком. Это было странно… Дорожка из роз вела к ванной, в которой тоже плавали лепестки. Там, где на стеллаже раньше были флакончики, теперь гордо красовались два узких тоненьких бокала и вазочка с ягодами. Рядом с ними Валериан разместил ведерко с шампанским, затем, попробовав ногой температуру, медленно перелез за бортик и опустился в воду. Вытянулся почти во весь свой рост, небрежно откинув голову назад, и поманил меня к себе.       — Вода превосходная. Я налил самую горячую, чтобы она как раз немного остыла к твоему приходу.       Пришлось больно сжать себе кожу на предплечье, чтобы проверить, не принял ли я чего по пути к нему? Точно ли я там, где я сейчас стою? Ви шевельнулся, потревожив водную гладь.       — Иди ко мне.       Иди. Легко ему было говорить, лежа как восточный шейх в мерцании маленьких оранжевых огоньков, когда я стоял перед ним полностью обнаженный и готовился ловить сердце, что вот-вот выпрыгнет и бомбочкой плюхнется в воду к своим маленьким красным цветочным собратьям. Или нет? Или он тоже?.. Я медленно приблизился и присел на бортик.       — Ты не боишься? — вырвалось у меня, и Валериан слегка нахмурил брови.       — Ты о чём?       — Что я тебе сегодня спать не дам до утра. Что эта обстановка… она такая нереальная, и я, блин, просто себя уже еле контролирую рядом с тобой… Черт, я вот боюсь, Ви. А вдруг тебе не понравится? Вдруг я сделаю тебе неприятно?       Вместо ответа он пододвинулся ближе и коснулся губами моей спины. Затем его рука скользнула по моему прессу вниз, нашла возбужденный член и сжала его так, что я непроизвольно охнул.       — Вот так я тебя хочу, Рома. Почему я должен этого бояться?       И, обхватив поперек живота, он резко утянул меня почти на самое дно, только ноги и торчали. Я плюхнулся в воду, спиной прямо на грудь Ви, выдохнул, едва не наглотавшись воды, а под ребрами мгновенно вспыхнул и так же быстро затух внезапный испуг. А потом вдруг стало мягко и тепло. Ви прижался сзади, подул щекотно мне в ухо и увлёк на себя, укладывая затылком себе на плечо.       — Мы воду расплескали…       — Это не критично.       Я перевернулся, уперся подбородком в ямку на его груди, одной рукой провел по ключице, другой — скользнул под поясницу. Вода обволакивала, намывала на плечи липкие красные лепестки, постоянно колыхаясь от малейшего движения. Я сел на колени между его разведенных ног и нашел под водой его член.       — Продолжай.       Мне было сложно думать, жарко дышать, невозможно оторваться. Пальцами другой руки я спустился ниже, сначала неосознанно, но когда понял, что указательным пальцем массировал его анус, меня чуть не вышибло из сознания. Боже, что я делаю, это я? В стеклянной перегородке душевой кабины в другом углу ванной я мельком увидел свое отражение: что-то большое и широкоплечее склонилось над скрытой в воде фигурой. Что-то слишком тайное и настолько же очевидное. Я посмотрел на Ви и нашел в его взгляде новое выражение. Из-под пушистых темно-русых ресниц его расширенные зрачки вожделеюще блестели, брови взволнованно приподнялись, и на каждый круг пальцем он отзывался едва слышным вздохом.       Это я. Я его фантазия. Я его принц. Он — мой цветок.       Палец просился внутрь, сначала указательный, медленно, аккуратно, я не знал, как надо, но меня не останавливали. Вода делала нагретое тело податливым и мягким. Второй рукой я нежно гладил по стволу его члена, стараясь не переусердствовать раньше времени. С висков стекали капельки то ли воды, то ли моего пота, то ли в ванной от свечей и прочих горячих вещей просто стало слишком жарко. Валериан держал меня за плечи, подаваясь тазом вперед, навстречу пальцам. Хорошо, что я уже немного знал, как работать с цветами.       — Глубже. Вставь второй, милый, — прошептал он, а я едва не сорвался: будь его рука у меня в паху в этот момент, я бы точно с ума сошел.       Добавил средний палец, чувствуя, как им теперь тесно там… Ви прогнулся в каком-то болезненном наслаждении, и я едва не убрал руку, но он вовремя перехватил моё запястье:       — Все хорошо, — и притянул меня за подбородок к своим губам.       Целуя меня, его язык вырисовывал какой-то необычный ритм, мелодию, под которую я медленно стал двигать пальцами. Ви стонал, но не отрывался, и я тоже не мог даже сделать лишний вдох. Закинув ноги на бортики ванной, он еще больше подался вперед, открывшись моим рукам, и я смог войти пальцами почти полностью. Опершись о бортик позади его спины, я продолжал целовать Ви, из нежного превращаясь в более требовательного, чувствовал, что мне его становится мало, мало пальцев и языка внутри, я хотел быть там целиком, ощутить его. Не заметив, как ускорились движения моей руки, я остановился лишь когда вода расплескалась и полилась через край.       — Рома, если ты хочешь вставить что-то побольше, то нам понадобится немного смазки.       — Я… Да, — всё, что я смог ответить, когда вновь встретился с ним взглядом.       Все французские фразочки выбило из головы. Я хотел. Я был уже на грани между сейчас и всегда. Подскочил, почти выпрыгнул из воды, скользя по мокрому полу, кинул какое-то полотенце под ноги и потянул на себя Валериана.       — Я хочу на кровати. Хочу лицом к лицу… И чтобы вода не отвлекала.       — Ты знаешь дорогу в спальню.       В ванной у него кроме масла для тела ничего и не было, все флакончики куда-то исчезли, зато в спальне нашлись тюбик смазки и запечатанная коробочка с презервативами. Хотя я даже не помню, как мы оказались там и почти незаметно переместились на кровать, продолжая ласкать друг друга. Я смеялся, когда Ви щекотно водил по мне прилипшими лепестками. Один он поднес к моим губам и провел бархатистой стороной, дразня сквозь него мой рот пальцами.       — Мне больше нравятся твои губы, чем это, — улыбнувшись, я куснул его пальцы, отнимая красный лепесток. — Ви, научи меня… что делать дальше.       С презервативами я имел дело только в школе, на уроке по половому воспитанию, когда старшеклассникам раздали по образцу, и половина тут же порадовалась поводу подурачиться на перемене. Но моя неопытность меня ничуть не смущала, и, кажется, его тоже. Он забрался на меня сверху, сверкая глазами в свете ночника, пошуршал прозрачной пленкой на коробке и наконец достал и открыл один. Приложил к головке моего члена и медленно раскатал по всей длине. Это было одно из немногих за сегодня прикосновений ко мне там, я прекрасно знал, почему, так что пришлось закусить губу и не смотреть на его руки, чтобы не кончить. У основания Ви сжал меня сильнее, а потом наклонился к лицу и прошептал, водя губами по щеке:       — Я тоже уже еле сдерживаюсь, Рома. Слишком долго, слишком давно… Извини, я не самый лучший учитель сейчас.       — Ты идеальный… Dis-moi c'que j'dois faire de toi. (Скажи, что я должен с тобой делать)       — Вот это, — он повернул мою руку ладонью вверх и выдавил смазку, затем привстал на коленях, позволив моим пальцам скользнуть внутрь него.       Теперь было легче, проще, будто я уже делал это не раз и не два. Когда Ви стал постанывать, я убрал пальцы и, не отрывая от него взгляда, легким движением потянул за ягодицы на себя. Никому не нужно было озвучивать очевидные действия, мы просто слушали дыхание друг друга, рваное, сбивающееся в протяжный общий стон, когда мой член полностью вошел в него. Но Валериан был сверху недолго, стоило ему опуститься до конца, и я почувствовал под ладонями его крепкие бедра, все барьеры были разрушены. Я резко перекатился, подминая его под себя, а затем — яркая непрекращающаяся пелена удовольствия, невыносимо острых ощущений мокрого горячего тела, рук в моих волосах, копящегося внизу напряжения, ускоряющего меня до торопливого стука изголовья кровати о стену. Я даже не помню, что шептал в этот момент и на каком языке. Я помню только губы, руки и внезапно накатившую волну, вбившую меня еще глубже и выгнувшую следом тело Ви подо мной. ***       Валериан вернулся в спальню, держа поднос с так и не начатым шампанским и закусками, виновато улыбаясь, будто его обвинили в плохом гостеприимстве. Я все ещё лежал лицом в потолок, не в силах пошевелиться. Как у него только хватало энергии передвигать ноги? Ведь они не сдвигались последние часа полтора…       — Самое время выпить. Я поставил рыбу в духовку, — проговорил он в своей классической манере, уже без тех надорванных интонаций, которыми были пронизаны его стоны каких-то пятнадцать минут назад.       Он аккуратно опустил поднос на кровать, взял мой сверток с книгой и принялся бережно распаковывать, отлепляя скотч, спрятанный у края.       — О, неожиданно! Спасибо, Рома! Это точно мне? Или, может, моей Вероничке?       Приподнявшись на локтях, я робко посмотрел на него, надеясь, что он не будет смеяться над этим романтическим ребячеством.       — Это тебе, — улыбнулся я. — Даже если ты уже читал… Она моя любимая… Там все можно растащить на цитаты. И дочке можешь почитать, потому что у читателя этой истории нет возраста.       — Я вижу, ты тоже уже читал и не раз? Уголочки замял.       — Да… извини, мне не хотелось покупать, хотелось отдать тебе что-то своё.       — Это лучший подарок, спасибо, Ромашка. Тем более, ты мне и так дал уже гораздо больше.       Присев рядом, Ви протянул мне книгу и улыбнулся:       — Процитируешь? Так будет интереснее.       — Ладно… — рассмеялся я, вспоминая нашу встречу в цветочном, — если вы действительно этого хотите, — а затем раскрыл один из своих любимых моментов и робко прошелся по тексту, иногда поднимая на него глаза: Если любишь цветок — единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звезд, этого довольно: смотришь на небо и чувствуешь себя счастливым. И говоришь себе: «Где-то там живет мой цветок…»* ---- * «Маленький принц», Антуан де Сент-Экзюпери.