Симбиоз (другой взгляд).

      В транспорте почти не было аборигенов, к тому же носительница села подальше от них и занялась изучением какого-то аппарата. В принципе можно было бы дождаться пока носительница доберётся до своего жилища, но мне уже очень сильно надоело молчать, и поэтому я попробовала воспроизвести, как к носительнице обращались другие: «Аделина».              Получилось эффектно, носительница дёрнулась, начала переживать и, оторвавшись от своего аппарата, тихонько озираться по сторонам. Но главное для меня было, что носительница опять же не испугалась, хотя может быть она просто не поняла, что это я к ней обратилась. И действительно, прекратив озираться, она опустила взгляд на свой аппарат и тихо, больше для себя, чем для кого-то ещё, спросила:              — Ну и кто это был?              Мне стало ясно, что повторять опыт с обращением не стоит, а то вдруг она действительно напугается и привлечёт к нам внимание. А так как она опять смотрела на свой аппарат, то я вблизи его, пройдя покров её конечности, сформировала маленькое «щупальце» и попробовала ответить на её вопрос, который был понятен из опыта общения носительницы с другими представителями её вида:               «Я».              Её реакция меня удивила. Наконец-то осознав, кто с ней разговаривает, она слегка испугалась, судя по тому, что тут же накрыла мой щупик своей конечностью и опасливо тихо сказала, явно мне:              — Спрячься обратно, не показывайся.              Я поняла, что её, как ни странно, напугало не моё появление, а что-то другое. А из её слов я точно поняла только отрицание слова «показывайся», и поэтому я убрала щупик обратно в тело носительницы. Ещё больше она меня удивила тем, что после моего появления носительница прямо-таки загорелась любопытством и жаждой общения, хотя я не знаю, что именно чувствуют учёные. Из обрывков памяти всплывало, что учёные обычно могут причинять боль, а сородичи, к которым я попала, наоборот считали учёных слабаками, не вступали с ними в симбиоз, а использовали в качестве еды или тупо уничтожали. Тем временем носительница успокоилась и спросила:              — Поговорим?              Этот её вопрос я вполне поняла, но я знала слишком мало их слов, чтобы нормально с нею пообщаться. Поэтому, припомнив вроде бы правильные слова, я медленно транслировала в её главный управляющий орган:               «Я… слов… не знаю.»              На это она удивилась и даже расстроилась. По ходу дела она реально что-то от меня хотела и желала поговорить, а я не смогла. Как я уже говорила, такие носители были редкостью, но всё же попадались. Носительница в это время подавила свои отрицательные эмоции и пришла к какому-то решению, в её эмоциях явно читалась решимость. К тому же она опять тихо спросила:              — Как сделать, чтоб ты знал слова?              Я вполне её поняла и так как была тоже не против того, чтобы мне помогли изучить местный язык, я, с трудом подобрав знакомые слова, транслировала:              «Показать и назвать.»              Носительница удовлетворилась моим ответом, но всё же решила что-то дополнить:              — Хорошо, но давай начнём дома. А сейчас ты пока не показывайся.              Я с трудом её поняла, больше мне помогли её эмоции. И я решила тут же уточнить значение самого непонятного слова, для этого я транслировала его:              «Дома.»              Носительница, помолчав, решила дать пояснения этому слову, отчего произнесла ещё большее количество непонятных мне слов:              — Да. Мы сейчас не дома, а в общественном транспорте. Мы сейчас в трамвае. Он везет нас домой. Слово общественный означает, что он не только для нас с тобой, но и для других людей. Мы тут не одни. Вон там ещё люди. — И она перевела взгляд на аборигенов, находящихся в этом же транспорте, некоторое время смотрела на них, а потом опять опустила взгляд на своё устройство, которое всё ещё держала в конечностях.              Она опять занялась изучением своего аппарата, и в её эмоциях явно читалось нежелание продолжения разговора. Надеюсь, это временно, потому что я запомнила её высказывание, но мне ещё предстояло понять, что оно значило. Тем временем мы вышли из транспорта и носительница, опасливо посмотрев вокруг, начала тихо показывать и называть разные предметы. Я решила, что сразу же уточнять их трансляцию будет лучше, и поэтому повторяла каждое слово. Некоторые предметы обозначались сразу несколькими словами. Так, например, своё жилище носительница назвала: «здание, строение, дом». При этом она видимо сама не заметила, как по особому выделила последнее слово, а в её эмоциях возникла гордость и что-то ещё не знакомое мне. Когда я транслировала ей последнее слово, то оно тоже получилось иначе, чем в транспорте, и носительница спросила:              — Что-то не понятно?               «Понятно.» - Местное значение слова "дом" было понятно, но я решила тут же обозначить свою позицию. - «Мой дом... это… ты.»              Носительница от моего ответа засомневалась. Но потом произнесла:               — Не уверена, что мы правильно друг друга поняли. Но надеюсь, ты будешь бережно относиться к своему дому. - Последнее мне было не понятно, но она произнесла это с надеждой, а я просто запомнила на будущее.              Немного подождав, она продолжила называть предметы. Делала она это старательно, с долей радости, но с отношением, как будто я низшее существо. Подобным образом мы относились к сильным носителям. Мои предки выяснили, что они являются самыми древними во вселенной разумными существами, а все остальные младше нас. Поэтому отношение носительницы ко мне как к младшей меня раздражало, но высказать ей это сейчас я не могла, приходилось терпеть для того, чтобы узнать побольше слов. А носительница тем временем продолжала показывать и даже старалась объяснять. И сейчас она объясняла, что, по её мнению, представляет из себя предмет под названием зеркало. В этом предмете я первый раз увидела носительницу так, как она сама себя видит. Заодно она с его помощью показала и назвала несколько частей на своём теле. Затем ей стало любопытно и она, показав на предмет, спросила:              — Что это?              «Ты называла это предмет и шкаф.»              — А что это?              «Ты называла это предмет и расческа.»              Она точно относится ко мне как к низшему существу, правда без ожидаемых мною отрицательных эмоций. А из знакомых положительных она испытывала радость, но какую-то странную, это точно не было радостью власти и силы над слабым существом. И это обстоятельство меня примирило с её отношением, возможно, она права и так мне будет проще понять их язык. Опять у носительницы появились интерес и решимость, и она продолжила свои пояснения:              — «Что это?» Это вопрос. Он при разговоре выделяется особой интонацией.              «Что это?» - Повторила я, учтя нюанс трансляции.              Носительница удовлетворилась этим и направилась в другую комнату, попутно показывая и называя предметы. Там она открыла шкаф с хранящейся в нём едой и начала последовательно называть всё, что в нём находилось. Я повторяла каждое названное ею слово, попутно замечая, что неплохо было бы пополнить запас энергии, затраченный на обучение. Поэтому, когда она наконец-то сказала, как называется правильная еда, я произнесла:               «Мясо… Еда.»              Носительница остановила свои пояснения, и у неё возникла незнакомая мне эмоция. Потом опять появились интерес и решимость, и она, взяв из холодильника предмет, назвала его шоколадкой, откусила небольшой кусочек и спросила:              — А это еда?              У неё явно читался интерес, а я припомнила, что она вообще-то что-то подобное уже ела в прошлые дни. Но всё равно я решила проследить, как разлагается в организме носителя эта еда и как на него действует. Уже во рту рецепторы носителя определили шоколадку как очень вкусную еду, и даже настроение носительницы чуточку изменилось в лучшую сторону. Если эта еда вызывает такой эффект у носителя, то она для меня явно полезная. Поэтому я ответила:               «Это еда.»              — Вообще-то в холодильнике почти всё еда, кроме упаковок и тарелок. — Пояснила носительница, так как мой ответ её не совсем устроил. Она указала на несколько предметов, которые до этого называла тарелками и упаковкой. — Люди всеядные, то есть едят не только мясо. Некоторые люди вообще не едят мясо. Их называют вегетарианцами. А ты, судя по твоей любви к мясу, хищник. Правда, я не могу понять, как так получилось. По идее, тебе должно быть безразлично, что ест носитель. Так что давай пробовать, вдруг тебе понравится что-то кроме мяса.              Из её развёрнутой речи мне было многое не понятным, но с этим можно было бы разобраться и позже. Главное, что носительница достала из холодильника еду, до этого названную ею: курицей, картофельными шариками и салатом.              Судя по тому, что она не только хотела есть, но и опять же испытывала интерес, она не просто так решила съесть не только мясо. Пока она ела, я пыталась определить полезность этой еды для себя. Картофельные шарики начали разлагаться в её организме первыми с выделением большого количества энергии уже из той малой части, которая разложилась полностью. Курица была более привычным мне мясом, но она опять же не была свежей, к тому же она была без запасов энергии в её жире. А вот салат оказался вообще чем-то странным, потому что большая его часть не смогла бы разложиться в основном ответственном за это органе (в нём нет того, что могло бы этому способствовать), а ушла бы дальше в более длинный орган. При этом, на его разложение, явно, тратилось слишком большое время. А так как интерес носительницы с окончанием потребления еды не угас, я решила высказаться по поводу её еды:               «Курица… картофельные шарики… это еда. Салат… не еда.»              — Салат тоже еда. - Поправила меня носительница. - Но я вряд ли смогу объяснить тебе это простыми словами. Так что отложим пока этот разговор и пойдём изучать, какие ещё предметы находятся в моём доме.              Она до своей странной процедуры ходила по дому, показывала и называла все попавшиеся ей на глаза предметы. И хотя она всё также не испытывала отрицательных эмоций, я поняла, что она устала объяснять мне, что и как называется. Перед тем как носительница начала избавлять своё тело от отходов, она постаралась мне объяснить, что в это время мне лучше помолчать и не отвлекать её от этого процесса. С одной стороны мне наоборот хотелось продолжить изучать новые для меня слова, а с другой я понимала, что она и так сделала для меня гораздо больше, чем все носители оригинала вместе взятые. И раз для неё важно, чтоб я не беспокоила её в определённое время, то я пока могу и потерпеть. К тому же я всё ещё могла ночью тихонько разбираться с тем, что и как устроено в организме носительницы. Кроме того, мне стали понятны некоторые сигналы в её главном управляющем органе. Некоторые из них ночью несколько раз повторялись.              Когда после отдыха сознание носительницы включилось, она объяснила, что это называется "проснулась". Также она объяснила, что её странная процедура с водой называется принятием душа и зачастую люди это делают в одиночестве, так что если я буду молчать в это время, то ей это будет привычнее. Но если я и молчала, когда она принимала душ, мне ничего не мешало считывать с носительницы эмоции и уже знакомые слова. Проснулась она явно в хорошем настроении и была полна решимости сегодня продолжить объяснять мне как что называется на их планете. И, исполняя свою задумку, она, накормив нас, решила куда-то выйти из дома.              Как выяснилось, собралась она в какое-то место, называемое магазином. При этом перед походом туда она долго объясняла мне, что нужно вести себя тихо и вообще не показываться. Вообще-то я с другими местными и до этого контактировать не собиралась, а тут носительнице почему-то было важно довести до меня мысль, что мне это не только не нужно, но и вредно. При этом возникло глупое желание сделать на зло, но я решила, что буду действовать по ситуации, если от моего появления будет какая-то польза, то я проигнорирую слова носительницы. Пользы никакой не появилось, носительница просто съездила на транспорте в здание, именуемое магазином, и взяла там несколько предметов, предъявив какой-то предмет аборигену на выходе.              Уже дома она объяснила мне, что эти предметы, состоящие из множества соединённых между собою частей, имеют название книга, а несколько таких предметов - это книги. По всей видимости, исчерпав вчера предметы в своём доме, носительница решила показывать мне их иначе, и для этого взяла аппарат, который ранее уже изучала. На нём она показывала мне картинки и говорила, как называются предметы на них. При этом, перед тем как показать картинку, она что-то вводила в этот аппарат. Символы на аппарате были похожи на символы в книге, и поэтому я сформировала щупик и, протянув его к книге, указала на символы в ней. При этом я попыталась транслировать вопрос:               «Что это?».              Носительница меня не поняла, но потом у неё опять возникла решимость и она начала, по её мнению, объяснять:              — Это слово. Оно отделено от других слов пробелами. Слово состоит из символов. Эти символы называются буквы. Вот это одна буква, вот тут много букв. Вот эти символы называются знаками препинания. Набор слов, имеющий определенный смысл и заканчивающийся знаками: точка, восклицательный знак, вопросительный знак, многоточие — называется предложение. Вот это страница. Это лист. Много предложений на странице называются текст.              Я протянула щупик к символам на её аппарате и уже увереннее транслировала вопрос:               «Это буква?»              — Да. - Согласилась она и продолжила пояснять. - Она нарисована на клавише ноутбука. Если её нажать, то на экране отобразится эта буква.              Я указала щупиком на символ, до этого не встречавшийся в книге, и транслировала вопрос:               «Это буква?»              — Нет. – Не согласилась носительница и опять пояснила. – Это цифра. Ими мы обозначаем количество предметов. Вот это цифра один. Она обозначает единственное число предметов или существ. Вот ноутбук у меня один. Один и ещё один будет уже 2.              И она подкрепила свои пояснения, показав мне две книги. Так и дальше, показывая и рассказывая, она обучала меня новым словам до очередного приёма еды. При этом носительница посчитала нужным объяснить мне, что вот сейчас она чувствует голод. Иначе говоря, хочет есть. А после того как поест, она уже не будет чувствовать голод и хотеть есть. Также она пояснила слова: сравнение, среднего размера, больше, меньше — на примере двух съедобных предметов.              Весь следующий период времени, названный носительницей неделей, она объясняла мне слова из книги под названием словарь. Но, некоторые слова из него пришлось просто запомнить для дальнейшего разъяснения. Носительница так торопилась обучить меня своему языку, что я терялась в догадках, что же ей от меня нужно. Пока она мне не предъявляла никаких требований, кроме того, чтобы не показываться на людях и не разговаривать с ней в определённые моменты, но это было разумно, и я подчинилась. Хотя если бы не эти требования, то я бы поняла её язык гораздо раньше, ведь она в будние дни ходила на работу, а в воскресение пошла в церковь, и там были другие люди, мешающие обучаться.              Кроме новых слов, я обучилась их различной трансляции в зависимости от ситуации. А также в большей степени скопировала трансляцию слов с носительницы, отчего она стала ко мне обращаться в женском роде. Вообще-то мне было всё равно, как она ко мне обращается, главным было то, что она меня учит и у меня была возможность хорошо изучить её строение.              И на этой неделе вечером после работы носительница, судя по всему, решилась озвучить, что она от меня хочет, и начала разговор:              — Ты вот в первый раз обратилась ко мне по имени. Меня зовут Аделина. А тебя как зовут?               «Злоба.» - Я не задумывалась над тем, как меня будут звать, и поэтому просто озвучила имя своего оригинала.              — Хм… Это так звучит твоё имя на твоём языке? - Спросила носительница, посчитав это имя странным.               «Нет. Так оно звучит на твоём языке.» - Уточнила я.              — Слушай, а ты можешь общаться со мной только в моей голове или есть возможность делать это как-то иначе?               «А что не так?» - Спросила я, не понимая, с какой целью она это спрашивает.              — Ну, в принципе, этот способ общения очень даже хорош, когда мы с тобой не одни. Но у людей бывают несколько заболеваний организма, при них им чудятся голоса в голове, которых на самом деле нет. И, собственно, поэтому постоянно разговаривать мысленно людям не привычно. Люди друг с другом общаются с помощью разговорной речи, произнося слова вслух.              Она меня озадачила. Носители даже просто голоса моего оригинала боялись, а тут она зачем-то просит показаться и общаться с ней, когда она меня будет видеть. И что самое странное, она полна решимости и готовности ко всему, даже приняла сидячую позу. А я поняла, что мне будет жаль если она меня испугается и наши странные отношения закончатся. То, что она меня не боится, оказалось приятным. Но раз ей захотелось меня увидеть, и то, что она увидит, может ей не понравиться, - что же, она сама напросилась. И я, высвободив своё тело из её спины, начала принимать более привычную для себя форму. А закончив, я спросила:              — Как я тебе?              — Выглядишь устрашающе. Точно злоба. - Сказала она, не испытывая страха.              — Ты не боишься.              — А должна? – Серьёзно заинтересовалась она.              — Нет, но другие боялись, когда слышали мой голос.              — Возможно, они были не подготовлены и думали, что заболели. Я же вас видела в лаборатории. Голос у тебя, кстати, тоже устрашающий. Ты мне еще ничего плохого не сделала. А может быть, я как учёный готова ко всякому. Поэтому мне и не страшно. – И, закончив своё пояснение, она с любопытством спросила. – Можно к тебе прикоснуться?              — Да. – Ответила я, от удивления не придумав ничего иного.              Она осторожно погладила моё тело, при этом не испытывая отрицательных эмоций. Зато количество положительных у неё зашкаливало, при этом многие я просто не в состоянии была понять. Лишь одно я разобрала точно: ей понравилось как я выгляжу. Это всколыхнуло почти убитую надежду на обретение хорошего носителя, и может быть, мне повезло. От её эмоций и своих мыслей я, кажется, даже стала, как это у людей говорится, улыбаться.              — А ты чувствуешь моё прикосновение?              — Да, но иначе. Мне приятнее твои ощущения. И поэтому мне приятно твоё прикосновение.  — То, что она меня так аккуратно касалась и ей было это приятно, было удивительно и невообразимо приятно мне самой, ведь обычно нам приходится своим телом отражать нападение.              — Ты чудесна. – Сказала она с какой-то особенной положительной эмоцией, которую мне не с чем было сравнить.              Ещё немного потрогав моё тело, Аделина собралась идти готовить нам ужин. Поэтому она опустила руку и начала вставать с кресла, а так как до этого она вроде как хотела меня видеть, то я обвилась вокруг её шеи наподобие одежды, замеченной мною у неё на работе. А свою голову я удобно пристроила Аделине на плечо. Она так и не объяснила, зачем я ей потребовалась, но я поймала себя на мысли, что рада нашему совместному проживанию.