Cupid's Chokehold

На следующее утро я проснулся и осознал, что я совсем не в своей спальне. Потом вспомнил, что произошло вчера. Зи попросила остаться с ней. Что это должно было значить? Я взглянул на неё: она лежала на левом боку и, к счастью, всё ещё спала. Если бы она не спала, я уверен, ситуация была бы довольно неудобной для нас обоих. Медленно поднимаюсь, стараясь не разбудить. Я быстро взглянул на часы — пять утра, а это значит, что моей жене в любом случае скоро придётся вставать. Я вышел из комнаты и закрыл дверь так тихо, как только возможно, но, конечно же, удача не на моей стороне: дверь скрипнула, как только могла громко, и Зи проснулась. — Райан… что? — спросила она, не до конца проснувшись. Зи села на своей кровати, которая выглядела сейчас абсолютно как кровать, которую могла бы делить женатая пара. Обе стороны показывали, что на них спали. — Сколько сейчас? — спросила она в конце концов, хоть часы были прямо напротив неё и она могла посмотреть сама. — Почти пять утра, — ответил я, так и не объясняя, почему я собирался покинуть комнату. Зи посмотрела на меня, и в её глазах был вопрос. Почему ты тогда не разбудил меня? Почему ты решил тихо уйти, словно это был случайный перепихон? Я не ответил на вопросы, которые она и не задала. Потому что, на самом деле, мы оба знали почему. Мы знали это и мы оба смирились с этим, но порой мне казалось, что Зи не нравится, как всё между нами происходит, и я не могу винить её. — Пойду сделаю завтрак, — сказала моя жена почти в тот же момент, что я сказал «Я пойду дальше спать». Мы перекинулись взглядами, и ситуация между нами стала более чем немного неловкой. Хоть мы и были женаты, я постоянно забывал это. Забывал, потому что мы делали столько всего, чего женатые пары никогда не стали бы делать. Я постарался покинуть её спальню, потому что я хотел спать в своей собственной кровати, но Зи, видимо, ещё со мной не закончила. — Ты мог бы продолжить спать и здесь, — тихо произнесла она. Её голос звучал так невинно и скромно, что было очень необычно для этой женщины. Где та сильная, независимая мать, на которой я женился? Может, это просто оттого, что она только что проснулась. Да, точно поэтому. — Не, я в порядке, — ответил я, но мы оба понимали, что я мог сказать, что просто не хотел спать в её комнате. Что я не хочу чувствовать её запах на простынях. Что я не хотел вспоминать, что я женат на женщине, к которой не имею никаких романтических чувств. Мог бы сказать, но не сказал. Мы оба знали, каково это, а я не хотел ранить её сильнее. Я часто чувствовал, что я был худшим мужем. Я, конечно, был хорошим отцом Лиззи, но я был худшим мужем. Но, однако, мы оба были согласны на это, она тоже этого хотела. Почему я должен чувствовать себя плохо? Зи кивнула, побеждённая, и прошла мимо меня. Я был один в этой комнате, которая пахла ею, выглядела, как она, и просто принадлежала ей. Почему мне не хотелось бы спать в женской спальне? Это наверняка было мечтой любого мужчины, но я уже давно понял, что я не такой, как все. У меня были другие девушки до того, как я женился на Зи. У меня был секс, и я наслаждался им. Но я никогда не влюблялся раньше. Никогда. Каждый раз, когда мужчины говорили о романтической влюблённости, я не мог понять, что они имеют в виду. Я любил Лиззи так, как я бы любил свою дочь, — по крайней мере, я так думаю. А её маму я любил, как… Я не знаю, но это точно было не романтической любовью, каким-то образом я знал это. Я вздохнул и направился в свою комнату. Она выглядела так, словно в ней мог бы жить и кто угодно, и никто вовсе. Никаких украшений, растений, не было даже картин на стенах. Однако, я чувствовал себя здесь комфортно, потому что это было моё собственное царство. Комната принадлежала только мне одному, а это всё, что мне было нужно. Обычно я вернулся бы с работы в это время и проспал бы до полудня или даже до раннего вечера, но сейчас я всё ещё чувствовал себя уставшим, хоть я даже и не работал вчера. Я разделся, потому что я всё ещё был одеть во вчерашний наряд, и лёг в кровать в одних трусах. Пока я вновь медленно проваливался в сон, я слышал, как гремят тарелки, бокалы и шуршат пакеты на заднем фоне, потому что Зи готовила завтрак. И потом начались сны. Сны или, скорее, воспоминания? Я был в доме своего отца. Это был тот самый трагичный день в 1945-ом, который я никогда в своей жизни не забуду. Джон пришёл ко мне домой, и всё было, вроде как, в порядке. Мы болтали об обычных вещах, которые интересовали пятнадцати- и шестнадцатилетних. Но мы оба больше не были обычными. Война изменила всех, и дети больше не были детьми. — Я пойду, ты же знаешь? — сказал Джон, но сначала я не понял, что он имел в виду. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, и когда осознание ударило изнутри, я почти вскрикнул. — Зачем ты собираешься сделать это, Джон? — спросил я, смотря в глаза моему лучшему другу, и он смотрел на меня в ответ глазами полными волнения и чести. Видимо, его не так волновало то, что он покинет меня. Его не волновала смерть. Может быть, он умрёт. Так многие уже погибли, но люди продолжают призываться даже сейчас. Так много молодых мальчишек, которые, скорее всего, погибнут. Множество юных жизней просто-напросто рушатся, потому что они хотят служить своей стране. — Разве это не мой долг, Райан? — ответил мой друг, но я точно слышал, что он и сам сомневается в этом. Ничьим долгом не было умирать за свою страну в этой бесконечной войне, в которой погибло уже столько людей. Почему Джон захотел отправиться туда же? — Может, я и не умру, — добавил он, всё ещё сомневаясь в своих же словах. Мы посмотрели друг на друга, как два маленьких мальчика, которые просто пытались совершать правильные поступки. Но проблема в том, что у нас были разные понятия хороших поступков. — Да, Джон. Может, ты и не умрёшь, но что, если умрёшь? Ты хочешь бросить меня одного в этом доме с этими монстрами, сидящими внизу? Если тебе так не терпится умереть, что ж, иди. Но знай: если ты сделаешь это, ты для меня мёртв, — я не мог взглянуть в глаза своему лучшему другу, потому что мы оба понимали, что я не имел всё это в виду на самом деле. Как я мог забыть парня, который сделал мои подростковые годы хоть чуть-чуть терпимыми? — Мне очень жаль, Райан, — сказал Джон надломленным голосом, но я всё равно понимал, что он пойдёт. Это застряло в его голове, так что он сделает это, и не важно, что я или кто-либо другой скажет ему. — Я должен сделать это, понимаешь? Мои братья уже призвались годы назад, и я чувствую себе бесполезным. Ты знаешь: Майк помогает больным сейчас, а Билл… Я даже не знаю, жив ли он до сих пор, но именно поэтому я должен пойти. Ты не обязан понимать это, но, пожалуйста, не усложняй всё это, когда и так нелегко. Я кивнул, потому что Джон всё сказал за меня. Я мог бы сказать, что он не бесполезен, и что призываться не было его долгом. Я мог бы сказать, что его ждёт такая же судьба, что и Майка или Билла или даже хуже. Я мог бы предупредить его, что он, скорее всего, правда умрёт и навсегда оставит своего лучшего друга. Но я ничего не сказал. Я был разбит и побеждён тем, что я потеряю последнюю хорошую вещь, оставшуюся в моей жизни. — И когда ты уйдёшь? — спросил я, и Джон ответил: «Завтра». Я кивнул, потому что я был не в состоянии сказать что-либо. Мой рот оставался закрытым, словно я был немым. Я встал, и мы быстро обнялись. Каким-то образом я точно знал, что сейчас, должно быть, последний раз, когда я вижу своего лучшего друга. Даже если он и вернётся, он больше не будет прежним. Никто не оставался таким после того, как возвращался с войны. Наше и предыдущее поколения были абсолютно заёбанными сейчас. Как мы должны будем продолжать жить, когда эта война закончится? Я знал, что мне придётся пойти на войну, если она затянется ещё на несколько лет. Первая Мировая война продолжалась больше пяти лет, а кто знает, когда закончится эта? — Хорошо. Тогда, прощай, — сказал Джон, пока мы неловко стояли друг напротив друга. Нам никогда не было так неловко, как, неожиданно, это было сейчас. — Тогда прощай, — ответил я, почти не в состоянии складывать слова вместе. Все покидали меня, а те люди, кто остались, были монстрами. Мой отец был монстром. Мы были не в состоянии взглянуть друг другу в глаза, и Джон, в конце концов, вышел из комнаты. Джон оставил меня в этом проклятом доме с моей проклятой жизнью. Джон оставил меня, и я не последовал за ним, пока он спускался вниз по лестнице и выходил из дома. Мне даже не нужно было идти и сражаться на войне, потому что я сражался на своей собственной войне, здесь, в этом доме. Я проснулся, сбитый с толку и трясущийся, не зная, сколько времени прошло с того времени, как я уснул во второй раз. В доме было тихо, потому что Зи была на работе, а Лиззи — в детском саду. Одна из подруг Лиззи обычно подхватывает её с собой в детский сад, потому что в то время, когда она должна быть там, Зи находится на работе, а я сплю. Эти несколько часов, которые у меня обычно оставались до возвращения домой Зи и Лиззи, были дороже золота. Не то, чтобы мне не нравилась компания моей жены и её дочери — как раз-таки наоборот, — но я всегда был скорее таким вот интровертом, которому нужно было побыть наедине с собой, и для этого у меня были эти пара часов в день. Я быстро взглянул на часы — почти десять утра, что означало, что у меня в запасе ещё куча времени. Хоть я и проспал довольно-таки много, благодаря сложившимся обстоятельствам, но я чувствовал себя так, будто я почти не спал. Это странно, но порой слишком долгий сон оставлял меня более уставшим, чем короткий. Может быть, я просто привык не спать долго, и моё тело так якобы протестовало, когда я пытался проспать больше. Я потянулся в разные стороны и, наконец, встал, чтобы сделать завтрак. Сегодня дождливый день, прямо как я люблю. Никогда не понимал, почему люди предпочитали солнышко и лето. Слишком жарко, слишком светло и слишком потеешь. Я всегда втайне очень любил осень, и я всегда любил дождь, но, правда, только тогда, когда находился дома. Я сделал кофе и сел за стол, на котором Зи оставила всё необходимое. Я просто сделал несколько тостов и приступил к завтраку. Я всегда любил находиться в одиночестве и не понимал, как люди могли хотеть постоянно находиться с кем-то рядом. Наверное, я был странным. Я знал, что я странный. Пока я занимался своими делами, я и не заметил, как быстро пролетело время. После того как, казалось бы, прошло всего полчаса, а на самом деле прошло несколько часов, Зи и Лиззи вернулись домой. Всегда так. Так мало времени, чтобы побыть с самим собой, но я не жаловался. — Папочка, папочка! Смотри, что я сделала сегодня! — закричала девочка. Часто я завидовал детям, потому что такие простые вещи могли сделать их такими счастливыми. Их всегда всё восхищало, в то время как взрослых это больше не впечатляло. Может, это было одной из причин, почему я так не любил детей. Лиззи подошла ко мне и показала мне рисунок, который я не мог разобрать. Это могло бы быть деревом, а могло бы быть и животным. — Это ты, — объяснила она, и я улыбнулся ей. — Конечно. Я сразу узнал, — соврал я. Я осознал, что она зарождается, ещё когда дети совсем маленькие, вся эта ложь. Родители всегда врали обо всём, потому что хотели облегчить своим детям жизнь, хотели, чтобы они жили в великолепном воображаемом мире, но стоило ли этого того в конце концов? Все постоянно врали обо всём. Ложь. Ложь. Ложь. Что было правдой в данный момент? Мы с Зи перекинулись взглядами, и я знал, что она ненавидела ложь ещё сильнее меня, но, так или иначе, она ничего не сказала, ведь она и сама врёт время от времени. Как бы наше общество выглядело без вранья? С одной стороны, определённо, было бы больше ненависти, драк и даже войн, но, с другой стороны, не осталось бы никакой любви и счастья, потому что люди бы позволяли говорить себе всё, что они думали. В какое странное время мы живём: многие взрослые пытались построить свой собственный воображаемый мир и пытались не смотреть и не думать обо всём, что на самом деле происходило, что на самом деле было важно. — Будете есть? — спросила Зи, прерывая мои дальнейшие размышления. Я всегда думал слишком много, и это, с одной стороны, было хорошо, а с другой — плохо. Но у чего в жизни не было хороших и плохих сторон. У всего были. Я кивнул, и мы сели, чтобы отведать лапши с томатным соусом, который Зи готовила время от времени и сейчас подогрела его. Это было одним из немногих блюд, которые она умела готовить и которые действительно были вкусными. Обычно нам нравилось. Хоть кто-то из нас пытался готовить, и мы всегда старались делать какие-то блюда, так что у нас всегда было что-то пожевать. — Во сколько ты сегодня начинаешь? — спросила Зи, и меня удивило это, ведь она точно знала, когда я ухожу на работу. Один лишь раз мне пришлось выйти на работу раньше, но обычно это было всегда одно и то же время, и мы оба знали это. — В восемь, — ответил я всё же. — Как дела на работе? — добавил я, хоть мне и было абсолютно плевать. Иногда всё так и было: время от времени мы просто не могли говорить друг с другом правильным образом, и я ненавидел это. Бывали дни, когда мы правда могли взаимодействовать друг с другом нормально, могли искренне смеяться и говорить практически о чём угодно. Но бывали и дни, когда мы просто не могли. В такие дни мне казалось, что Зи что-то раздражает. Наверное, сегодня это было то, что я не продолжил спать в её кровати. Но это никогда раньше не злило её. Я никогда особо не понимал людей, и частенько я не понимал Зи, хоть мы и были женаты уже как года четыре. Иногда казалось, что я только вчера впервые встретил её. — Всё в порядке. Было несколько слегка раздражающих клиентов, но, думаю, я уже привыкла. Люди — дерьмо, — она засмеялась, и как же она права. Зи работала на рецепции, и так как я работал в клубе, я определённо знал, насколько же дерьмовыми бывают люди. — Люди — дерьмовое дерьмо, — добавил я, и мы посмеялись вместе. Никогда не была такой матерью, которая никогда бы не стала ругаться при ребёнке, ведь это было недопустимо. Она всегда использовала ругательства, но, конечно, лёгкие. По её, и моему тоже, мнению сказать «дерьмо» не так уж и страшно. Бывают слова и похуже. Следующие несколько часов пролетели незаметно, и где-то в семь с чем-то вечера пришло время идти на работу. У нас была дешёвая машина, которую я купил с рук несколько лет назад. Она выглядела ужасно, но, по крайней мере, была рабочая. Мне было не важно, как выглядела тачка, в отличие от многих парней. Отель, в котором работала Зи, и ночной клуб, где работал я, находились примерно в пятнадцати минутах ходьбы от нашего дома, так что легче было просто пройтись пешком, чем ехать туда на машине. Место, где я работал, было довольно большим объектом, потому что отель занимал очень много места. Женщина за стойкой поприветствовала меня, и я быстро поздоровался с ней в ответ, хоть я даже и её имени не знал. Я подошёл к лифту, который отвезёт меня на самый нижний этаж, где и располагался ночной клуб. Он был не только для работников отеля, много, много людей со всего города приезжали сюда, потому что ночной клуб был открыт для всех, и, видимо, он имел хорошую репутацию. Охранник пропустил меня, и я вошёл в помещение, которое, казалось, находилось в другом мире. Здесь пока что не было ни одного посетителя, потому что клуб был всё ещё закрыт, но из-за сказочных огоньков на потолке всё казалось таким волшебным. Они были расположены довольно высоко, так что очень пьяным людям могло показаться, что это всё ночное небо с множеством звёзд. Иногда, я представлял, что так оно и есть. — Привет, Райан, — Пит, один из моих напарников, поздоровался со мной и подошёл к бару. В основном, я работал в баре, но иногда выполнял и другие поручения. Мне правда нравилось работать здесь, если честно, потому что все работающие здесь люди были хорошими, и я был, видимо, одним из немногих, кому действительно нравилась наш босс. И как раз после того, как я задумался о нём, Патрик появился практически из ниоткуда. — Райан, рад тебя видеть, — поздоровался он, и я ответил. Никому бы и в голову не пришло, что этот парень был владельцем клуба. Патрик был низким парнем, выглядел довольно невинно для этого, но если узнать его получше, то понимаешь, что он не такой уж и невинный, каким кажется. — Как дела у Элизы? — я спросил про его жену. Иногда мы говорили о рандомных вещах, и до этого он упоминал о своей жене. Не то, чтобы мне было дело, просто я заставил себя запомнить её имя, чтобы произвести хорошее впечатление. Я работал в клубе уже несколько лет — устроился сюда через пару месяцев после того, как мы переехали в Лас-Вегас, — но я понимал, что я буду работать здесь, скорее всего, до конца своих дней, но это нормально. В любом случае я больше ничего не умел. — Отлично, отлично. Спасибо, что спросил, — ответил Патрик с каменным лицом. Я оглядел помещение, и осознал, что Энди и Джо тоже уже были здесь. Мы с Питом обычно работали в баре, а эти двое шатались здесь, как охранники, чтобы присматривать за всем и следить за толпой. — Слушай, Патрик, не мог бы ты попросить охранника на входе занести имя Спенсер в список тех людей, которых можно сразу пропустить и направить в VIP-зону? — я осмелился спросить, думая о встрече. И только сейчас я осознал, что я не знаю его фамилии. Почему я вчера не спросил? — Спенсер кто? — спросил мой босс, но я не мог ответить. — Я не могу, Райан. Знаешь, сколько тут вокруг всяких Спенсеров? — Патрик посмотрел на меня серьёзно. — Да, верно, — кратко ответил я и приступил к своей работе: смешиванию напитков, выслушиванию дерьма, которое говорят люди, протиранию стаканов и всего остального. Меня не волновало то, что я работал так поздно, ведь так я занимался чем-то, что отвлекало меня от всяких мыслей, которые возникали, когда темнело. Темнота всегда была моим врагом, так или иначе. — Слушай, можешь последить за людьми пару минут? — я спросил своего напарника, спустя какое-то время. Я собирался поискать Спенсера в толпе. Может, он был где-то здесь. Пит кивнул, и я начал бродить в толпе. Никогда не пойму, почему этот клуб всегда переполнен, и не важно, какой это был день недели. Я разглядывал толпу несколько минут, даже проверил туалеты, но так и не нашёл Спенсера. Может быть, он вообще не пришёл. Я направился обратно к бару, но вдруг услышал, как кто-то позвал меня. Я развернулся, и увидел Спенсера, стоящего напротив. — Пойдём за мной, — сказал я и провёл его в VIP-зону, где, к счастью, было поменьше народу. Тут даже были свободные места, так что мы присели. Я знал, что мне нужно вернуться к работе, но не сейчас. Когда мы оба присели на диван, я осознал, что рядом со Спенсером сидел ещё кто-то. Это был мужчина примерно нашего возраста. Я быстро оглядел его и понял, что он делал то же самое. Он был одет в костюм, достаточно странный выбор для ночного клуба. Волосы мужчины тёмно-коричневые, на его лице ухмылка, которую я ещё долго не забуду. — Извините. Райан, это Брендон Ури, мой друг. Ты сказал, что я могу взять с собой кого-нибудь, так что вот. Брендон, это Райан Росс, он здесь работает, — Спенсер представил нас друг другу. Я взял руку Брендона для рукопожатия, и мы делали это, его ухмылка ни на секунду не дрогнула. — Тебе пришлось заплатить за вход? — спросил я Спенсера, стараясь больше не смотреть на его зловещего друга. Спенсер кивнул. — Я поговорю с боссом, тебе вернут деньги. И, конечно, всё, что ты закажешь, будет за счёт заведения. — сказал я, и ухмылка Брендона, наверное, стала только шире после моих слов. — Спенсер, ты вчера не сказал мне. Какая у тебя фамилия? — добавил я, и, наверное, это было слегка неловко. Откуда-то он знал мою фамилию, может, Зи сказала, я не знаю. — Как же так вышло, что ты не знаешь имени своего друга, Росс? — Брендон спросил меня, всё ещё ухмыляясь. Может быть, я хотел ударить его, чтобы он больше не ухмылялся. Было в нём что-то, что бесило меня. — Я бы не сказал, что мы со Спенсером друзья, мы встретились только вчера, Ури, — ответил я, назвав его по его странной фамилии, как он сделал до этого. Мы с Брендоном прожигали друг друга взглядом, было какое-то странное напряжение между нами. Это выглядело как какое-то соревнование, но я даже не знал, что выиграл бы победитель и смогу ли я вообще занять первое место. — Ребят, успокойтесь, — в конце концов сказал Спенсер, так же заметив неудобную атмосферу. — Смит, Райан. — обратился он ко мне, и это немного выбило меня из колеи. — Моя фамилия. Ты спросил, вот, я отвечаю. Смит. Спенсер Смит, — объяснил младший из парней; так неловко, что порой мой мозг работает так медленно. Я вновь кивнул, понимая, что мне определённо стоит вернуться к работе сейчас. Патрик, может, и был справедливым боссом, но ему определённо не понравилось бы то, что его работники общаются с посетителями и не работают. — Ладно, парни, мне нужно идти, но скажите мне, когда соберётесь уходить. Я здесь до четырёх утра, так что у вас полно времени, — печально, что мне уже надо было уходить, но что поделать. — И не волнуйтесь, абсолютно всё за счёт заведения, я позабочусь об этом, — я кивнул и наконец-то оставил этих парней, один из которых оставил меня более, чем озадаченным. Я продолжил работать и попросил Патрика внести Спенсера Смита и его странно дружка Брендона Ури в список тех людей, кому не нужно будет ни за что платить. В один момент чуть позже этим вечером два парня подошли к бару, где я работал. — Мы выдвигаемся, — объяснил Спенсер, передавая мне стакан с чем-то, что он пил до этого. — Уже? — Почти полночь, Райан, а мне завтра на работу. Учительская жизнь, понимаешь. И Брендон тоже занятой, — я не спросил, чем же именно он занимался по жизни, но это было, очевидно, что-то роскошное, учитывая то, во что он одет. — Хорошо. Спокойной ночи тогда, — ответил я, и Спенсер кивнул. — И тебе Райан, и тебе, — он развернулся и хотел уже начать пробираться сквозь толпу, но потом развернулся обратно. — Кстати, знаешь что? Как насчёт завтра снова встретиться? Но в этот раз вечером, когда никому из нас не надо будет на работу, сможем хоть поговорить? Можем пообедать вместе. Я улыбнулся. — Конечно. Хочешь с нами, Брендон? — предложил я, сам не понимая, зачем. Мне даже не понравился этот парень или, скорее, я просто не знал, что думать о нём. Было в нём что-то такое, что я не мог понять, но, если честно, я даже не знал, хотел ли я понимать. — Конечно, — Брендон ответил точно так же, как и я. Ну, по крайней мере, он больше не ухмылялся. Сейчас в его выражении было что-то другое, что, наверное, бесило меня ещё сильнее. Мы говорили о конкретном времени и месте, и я осознал, что в сутках почти не было такого времени, когда никто из нас не был на работе. Наши графики были абсолютно разными, и если мы со Спенсером и вправду сдружимся, это будет довольно трудно. Мы попрощались друг с другом, и я не мог не проводить парней взглядом, пока они выходили из клуба. Что за странная пара друзей. Мне казалось, что они совсем друг другу не подходили, но откуда мне знать? — Кто это был? — спросил Патрик, который, видимо, наблюдал, как я не работаю. — Прости, Патрик, я… — начал я, но он перебил меня. — Нет, всё в порядке. Возвращайся к работе. Но, правда, кто это? Я определённо никогда не видел их в VIP-зоне раньше, я всех там знаю, — мой босс осмотрел меня, и я почувствовал себя ещё более неудобно, чем до этого. — Это был… Это был Спенсер, — сказал я, хоть это не было даже похоже на объяснение, — и Брендон, — добавил я через несколько секунд. Так странно произносить его имя. Так странно, что мой босс спросил меня, кто это был, а я и сам не знал. Всё в этой ситуации было странно, я не мог избавиться от ощущения, что Брендон Ури мог быть тем самым человеком, что может разрушить твою жизнь. Брендон Ури с этой его раздражающей ухмылкой, которую я хотел выбить к чертям с его лица.