Баллада о клевере

*** Примерно пять веков назад — Братик Куромаку…! — цепкие ручки взяли на абордаж короткий синий плащ из грубой старой ткани. Темноволосый юноша, которому на вид от силы лет пятнадцать, оторвался от чтения тяжелого талмуда, изящно обшитого и переплетённого золотыми нитками, и вопросительно склонил голову. Рядом, подле себя, тот разглядел в сумрачной келье перепуганные красные глаза. — Что случилось, Пик? — хриплым усталым голосом изрек юнец, откладывая в сторону чтиво. — Холодно… Темно, страшно, а еще братья постоянно толкаются, я не хочу с ними спать! Там чудище, наверное, в кладовке, у которой я лежу. Там за стенкой кто-то будто скребется… Я хочу здесь спать! — голос с капризных ноток перешел на отчаянные. — Здесь сыро, ты простудишься, брат. — тихо произнес старший и задумался. — Ну и что, зато не страшно! С тобой не страшно… Куромаку вздохнул и оглядел убогую комнату, в которой он жил и учился. Койка была одна, да и та узкая, одеяла не было вовсе, что особенно давало о себе знать в промозглые зимы. Тяжело поднявшись с кресла, юноша снял с себя плащ и жестом пригласил младшенького прилечь на постель, или ее жалкое подобие. Тот поколебался, но лег. Сверху приземлилась нагретая телесным теплом накидка. — Скоро вернусь. — коротко произнес Куромаку и затворил за собой дверь в ответ на вопросительный взгляд брата. Последний лишь посильнее натянул на себя «покрывало» и зажмурился. Шум воска, стукнувшегося о железный подсвечник, заставил малыша вздрогнуть. Куромаку прошел в комнату покрупнее, где в обнимку сопели братья Данте и Ромео. Они недавно получили свою масть, пройдя крайне болезненную процедуру, и сейчас отсыпались. Пик будет инициирован завтра, а он, старший брат, последним. Принятие решения о его символе откладывали до последнего. Темные покрасневшие глаза с жалостью осмотрели двух неразлучных ребятишек. Карточные духи, искусственно созданные существа, достойны ли они столь жалкой участи — быть пешками в чужих руках? Когда его, Куромаку, создали, что произошло несколько веков раньше, он должен был быть единственной картой, но кому-то ведь пришло в голову заставить страдать новые жизни… Юноша задрожал от внезапно прилившего к сердцу гнева и поспешил разжечь камин посильнее. Его магия была несовершенна, потому каждое утро, чуть солнце раскрашивало долину, в течение пяти тяжелых часов постоянного умственного и физического напряжения тот тренировался, испытывая свое тело на прочность тяжелыми тренировками. Ради братьев, ради плана, который вряд ли мог завершиться успешно, но не попробовать Куромаку не мог, не простил бы себе подобной трусости. «Я должен защитить этих детей, любым способом, мнимым и истинным. Они не должны были появляться на свет, но раз уж так случилось, моя ответственность — сделать так, чтобы ни Данте, ни Ромео, ни маленький Пик ни в чем не нуждались», — подумал трехсотлетний подросток, закидывая поленья в нечто, отдаленно напоминающее камин и кострище одновременно. — Куромаку… — сонно пролепетал Ромео и протянул к брату руку. Старший поймал ее и с ободряющей улыбкой сжал. — Ты снова завтра уйдешь рано-рано…? И даже не к девочкам… Куромаку беззвучно засмеялся и, чуть сильнее стиснув напоследок чужую ладошку, зажег старое огниво, валявшееся позабытым неподалеку, после чего направился назад, к самому молодому брату. Данте приоткрыл алый глаз и, будто что-то прочитав в изможденном лице, мелькнувшем в дверном проеме, покрепче обнял Ромео, гладя того по голове. — Данте, как ты думаешь, братик Куромаку счастлив, что мы есть у него? Он любит нас? — прошептал Ромео, глядя на рыжего мальчика рядом с собой. — Куромаку говорил мне, что любовь — нечто непостижимое, подвластное лишь сердцу самого любящего. — с ученым видом знатока ответствовал собеседник, ободряюще гладя кроху с кудряшками цвета весенней розы. — Опять сложное что-то бормочешь… — Ромео не удовлетворил такой ответ, и он решил вернуться к чаепитию с «Морфеей» с соседнего дворика, такой прекрасной и миловидной, что наш маленький герой уже разрабатывал тактику завтрашних ухаживаний. Данте хмыкнул и тоже что-то решил для себя, вот только моему читателю пока рано знать об этом. Куромаку поставил огниво около постели, где уже крепко спал его маленький братец, и присел рядом. Задумчиво вглядываясь в умиротворенное лицо ребенка, тот попытался вернуться мыслями к «плану», но разум отказывался подчиняться юноше, взывая ко сну. К сожалению, уже рассветало, требовательный к себе карточный дух не давал волю своим желаниям и потребностям. Тренировки ждут. — Я обещаю, я приду на инициацию. Я буду рядом, когда это произойдет. Эту боль мы перенесем вместе. Ничего не бойся. — кажется, эти слова, брошенные в ненасытную тишину, успокаивали больше того, кто их молвил, чем того, кому они были адресованы. Посидев еще пару минут, юноша поднялся с ледяного каменного пола, и, пошатываясь, побрел в коридор, облачаться в неудобные латы и забирать меч. Пик лишь притворился спящим, поэтому, когда дверь за старшим захлопнулась, сорвался с постели, да на окно — наблюдать, как Куромаку уходит по извилистой дороге в поля, оттачивать мастерство боя и тренировать концентрацию. — Ты же болен… — робко прошептал мальчик, прикоснувшись носом к оконному стеклу. — Зачем ты это делаешь…? Красноглазый вспомнил, как днем раннее старший брат принял предназначавшееся другому наказание с честью и подвергся истязаниям, после чего был брошен в ледяную воду во всем облачении и, уже к вечеру, кашлял, пока бинтовал те раны, которые не мог излечить своей магией. — Ты не боишься ничего, да, Куромаку? Тогда почему я… Отчего я… — Пик сполз с подоконника и горько заплакал, обнимая колени тонкими руками. *** — Мудрый брат, я прибыл обсудить с тобой дело, о котором я писал тебе послание. Получил ли ты его? — басистый, мрачный голос зазвенел в мраморном холле замка клевера. По главной лестнице заскользило чужое тяжелое платье, заскользило и замерло, все складки, как рябь на поверхности древнего озера, разгладились. — Да, дорогой брат. У меня есть пара предположений касаемо твоего вопроса. — король Куромаку приветливо улыбнулся и протянул свою руку. Господин в латах напротив склонился в почтении и прикоснулся лбом к тыльной стороне бледной ладони, быстро и небрежно. — Ты спешишь, куда же? Я думал распить с тобой восточного чая… Пик. Пик чертыхнулся и заставил себя успокоиться. — Прошу меня простить, но я чрезвычайно взволнован, я планировал выйти со своим войском в поход уже вечером… — Не стану обнадеживать, это не произойдет ни сегодня, ни завтра. Пиковый король возмущенно встрепенулся. — Как это понимать, Куромаку? Правитель Клевера улыбнулся своей характерной «я-уже-все-рассчитал» полуулыбкой и взял грозного брата под руку. Мимо прошмыгнул Брелль и, почувствовав на себе тяжелый неблагожелательный взгляд «дяди», поспешил скрыться в одной из комнат. От внимания Куромаку это не укрылось. — Хочешь, расскажу, отчего ты так неприязненно относишься к моему дорогому воспитаннику? На слове «дорогому» Пик скривился, будто откусил кончик от недозрелого лимона. — Прошу. — Он ведь напоминает тебе о прошлом? Слишком похож на тебя самого. Такой же очаровательный трусишка. — Прекрати, братец, я уже давно не… — Пик осекся и закусил губу. — С того момента, как… Правители вышли в пустынный, но очень светлый коридор. Куромаку обеспокоенно заглянул в лицо своему младшему брату, жалея, что он провидец, а не телепат. — Тебя все еще беспокоит тот день… — … когда с тобой так обошлись, да! Твоя инициация, твои крики, твои… — Пик выругался и дернул плечом, когда старший брат захотел положить на него руку. — Ты вытерпел все это… С того момента страх — мой главный враг и не будет ему пощады. Никто не посмеет назвать меня, Храбрейшего из квартета, трусом. И ты тоже, Куромаку. — Прости, что я тогда не смог сдержать себя. Это было и вправду больно. — примирительно улыбнулся трефовый король, не сосредотачиваясь на воспоминаниях. — Этот твой Брелль… Пока он не докажет мне, что достоин быть валетом, я не приму его. Он не достоин защищать тебя. — пиковый король сверкнул глазами, усиливая эффект своих слов. — Меня защищает Курон, попрошу заметить… — Простой смертный? — Там сложная ситуация, Пик. Непростой смертный. Двое вошли в невероятное по своим масштабам помещение — королевскую библиотеку. Огромные дубовые стеллажи, подпирающие собою небо, вернее, потолок, искусно расписанный звездами и кометами, снующие туда-сюда смотрители с охапками книг и свитков, длинные широкие окна, несколько столов и с десяток стульев — и при всем этом нет ощущения броской, душной роскоши, так любимой эпатажным Ромео. Куромаку прошел вперед, в отдельную комнату для переговоров с глазу на глаз. Она, на фоне всего этого великолепия, казалась скромной «каютой» с одним столиком да парой стульев. Зато стены были какие-то своеобычные — не пропускали звук. Секрет их король так никому и не рассказал. — Итак… — Куромаку завел прядку длинных волос за ухо и сосредоточился на заранее разложенных подробных картах долины. — Ты не отправишься сегодня потому, что с востока летит песчаная буря, но это нам только на руку. — Почему? — Часть отрядов нардов, по моему видению и моим прогнозам, сейчас покинули крепости и могут попасть прямо в разгар стихии, им остается лишь уповать на ее милость. Даже если выживут, их силы будут психологически сломлены. — Психо… что? — Оу, прошу прощения. — Куромаку издал короткий смешок, который иссяк практически так же моментально, как и раздался. — В общем, с бравым духом будут трудности, да и придется восстанавливать часть катапульт… Накладно. Я бы посоветовал твоим войскам принять меры по защите укреплений и оружия. — Я отсюда же отправлю послание. — Не утруждайся, я уже все сделал. Пик сначала кивнул, но потом с подозрением посмотрел на брата. — Погоди, ты хочешь сказать, что отдал приказ… за меня? Куромаку замер на мгновение. Он не улыбался, лишь глаз его нервно дергался. Король думал над тем, что ответить, судя по всему. — Я всего лишь облегчил тебе задачу… — Нет, подожди, Куромаку. — Пик с грохотом поднялся и столкнулся с братом нос к носу. — Ты не станешь решать за меня, договорились? Мне напомнить тебе, кто я? «Если это понадобится, то я приму любые меры, чтобы защитить братьев, даже если придется прибегнуть к подобному», — подумал Куромаку, спокойно выдерживая раздражение Пика. В темных глазах отразилась сталь. — Договорились, милый брат. — пошел на попятную. Пиковый король скрестил руки на груди и сел обратно, слушая дальше. За крепким дворцом, тем временем, день клонился к вечеру. — Через два дня, подготовленный, ты выйдешь в поход, прихватив с собою Данте. — Почему я должен его брать с собой? — Данте станет гарантией успешного завершения опера… — Куромаку споткнулся на полуслове, когда дотронулся пальцем до переносицы, очевидно поправляя мнимые очки. Пик отчаянно пытался понять смысл заморских слов. Его августейший родственник поспешил оправиться. — С Данте ты точно сможешь одолеть супостатов. На отдельной бумаге я расписал план действий, в случае если что-то пойдет не по заранее продуманной тобой тактике. Ты же, надеюсь… — Я подготовился, не изволь беспокоиться. — Пик взял в руки свиток и резко развернул его. — И призыв любезному брату ты тоже послал? Куромаку невинно улыбнулся. — Я просто пригласил его на чай.