Тёмный заклинатель

Горы, где спрятались Облачные Глубины, ещё смотрели им вслед. Оставив позади деревню, в которой был ослик и не оказалось лютых мертвецов, они свернули к реке. Вэй Ин убедительно расписывал, как важно закалять тело плаваньем, и Лань Чжань уступил ему, хотя сам предпочитал оставаться на берегу. Вэй Ин ещё не видел шрамов на его спине. *** Ближе к ночи им попалась на пути рыбацкая деревушка, и Вэй Ин направил туда ослика, в два счёта договорился о ночлеге в старой хижине, а заодно успел услышать несколько баек о Старейшине Илина. Пересказывая их Лань Чжаню, он смеялся, и казалось, что все тени прошлого отступили, а впереди ждёт только спокойная жизнь. Сумерки кутали рыбацкие домики, в их хижине тихо горели свечи, тёк пряный запах — Вэй Ин бросил втрое больше специй, чем нужно, в суп и намеревался съесть его именно таким. — Кое-что совершенно точно не изменилось, Лань Чжань, — заметил он, склоняясь к жаровне, чтобы вдохнуть аромат. — Что? — спросил Лань Чжань. — Ты всё так же молчалив, — Вэй Ин лукаво посмотрел на него. — Но, похоже, это мне нравится. — Разве в прошлом это не выводило тебя из себя? — удивился Лань Чжань и вдруг понял, что прежде это ранило его. — Разве в прошлом ты не называл всё, что я делаю, бесстыдством и скукой? — парировал Вэй Ин, и по его глазам было видно, что слова не прошли бесследно. — Мы много боли причинили друг другу неосторожными словами, — признал Лань Чжань. Вэй Ин переставил горшочек со своим ужином подальше от горячих углей и подошёл к Лань Чжаню. — Это неважно теперь, когда мы открылись друг другу, — шёпотом сказал он и внезапно опустился перед ним на колени. — Лань Чжань… Они сплели пальцы, и Лань Чжанем овладела та самая робость и нежность, которые теперь, казалось, проникли в самую глубь его существа. Вэй Ин смотрел внимательно и словно угадал и его чувства, и мысли. Он первым коснулся его губ и первым углубил поцелуй. За эти дни Лань Чжань разобрался в собственных желаниях и даже перестал считать их постыдными — раз они касались только Вэй Ина, значит, являлись выражением любви, а любовь не могла быть постыдной. Не та, ради которой он отказался от правил и клана, не та, ради которой он вынес удары дисциплинарного кнута. Однако воплощать желания он боялся. Слишком тонким и хрупким виделся ему Вэй Ин, слишком ненадёжно занявшим тело, не готовое к испытаниям. Потому он позволил Вэй Ину находить путь первым. Иногда охватывало волнение — вдруг Вэй Ин не желает ничего похожего?.. И тогда Лань Чжань отводил взгляд и вздыхал взволнованно. Обычно подобные неприятные вопросы возникали тогда, когда Вэй Ин плескался в воде, и всполохи света вспыхивали на его коже, а волосы распускались цветком в водяных струях. — Лань Чжань, — позвал его Вэй Ин, и стало ясно — он задумался слишком надолго, упустил тот момент, когда Вэй Ин замер напротив, рассматривая его с непонятной жаждой. — Мгм? — слова разбежались, а сердце билось гулко. — Могу я… — и Вэй Ин коснулся пояса его ханьфу, в два счёта развязав его, а затем — спустил тёмную ткань с его плеч, зарылся рукой в волосы, притягивая к себе для поцелуя. Лань Чжань не сопротивлялся, и вскоре они поднялись, а верхние одежды остались лежать на полу, Вэй Ин потянул и нижнюю рубашку, а после остановился — его пальцы коснулись шрамов. — Это… что? — сглотнул он. — Дисциплинарный кнут?! — в его глазах словно разгорелась алая искра. И Лань Чжань впервые с момента его возвращения почувствовал, как вместо Золотого ядра вскипает тьма. — Вэй Ин, — позвал он, — пожалуйста… — Они наказали тебя дисциплинарным кнутом?! — Вэй Ин с силой развернул его к себе спиной, срывая ткань. — Сколько ударов?! Тридцать?! Чуткие пальцы пробежали по каждому шраму, и Лань Чжань прикрыл глаза, не зная, наслаждаться ли лаской, ждать ли беды. — Вэй Ин, — повторил он. — Мой Лань Чжань, — Вэй Ин вжался в его спину, и близость так взволновала Лань Чжаня, что он ощутил волну желания. Порывисто развернувшись, он подхватил Вэй Ина на руки и унёс на простую постель, где им предстояло провести ночь. Он навис над Вэй Ином, всё ещё немного растерянный, всё ещё не разобравшийся в собственных порывах, и внезапно услышал тихий смех. Вэй Ин запрокинул голову, его волосы растрепались, а любимая алая лента осталась где-то там, на полу. Невероятно хрупкий и невозможно прекрасный, он смеялся, и Лань Чжань хотел утонуть в этом смехе. — Ну же, Лань Чжань, — дразняще прошептал он. — Сделай же со мной то, что хочешь. — Ты просил… не спешить, — напомнил Лань Чжань, но сколько бы он ни пытался усмирить себя, а теперь ничто не могло скрыть сути его желаний. Вэй Ин раздосадованно хмыкнул. — Да, тело меня подводит, — признал он и вдруг вывернулся, в одно мгновение оказываясь сверху. — Но, кажется, я начинаю осваиваться. Он скользнул вниз, и вскоре они оба остались совершенно обнаженными друг перед другом. — Вэй Ин… — Лань Чжань не знал, чего хочет сильнее — чтобы Вэй Ин продолжил, или чтобы он позволил продолжить ему. Они встретились взглядами. Вэй Ин ничего не ответил. Он коснулся губами губ, но ускользнул от более глубокого поцелуя, оставил горячий поцелуй на шее, проследил губами линию ключиц, опустился ещё ниже, и его горячее дыхание опалило Лань Чжаню живот. А после язык коснулся головки члена, и яркость ощущений оказалась настолько сильна, что в первый миг Лань Чжань забыл, как дышать. Он хотел бы сотворить с Вэй Ином что-то подобное, но теперь не мог перехватить инициативу — слишком удивительно это было и слишком отчаянно он хотел продолжения. Желание плавило его, заставляло жаждать податься вперёд, и он из последних сил сдерживался, чтобы сильным движением не причинить неудобства, не сделать больно. Но когда его накрыло звёздной волной, сдержаться он не сумел. Вэй Ин выпил его до последней капли и улёгся к нему на грудь, всё так же лукаво улыбаясь. Наверное, он хотел что-то сказать, только Лань Чжань не позволил, жадно целуя. Желания сплелись, жажда выплеснулась, и вскоре Лань Чжань ласкал его, выискивая самые чувствительные места. Он исследовал его, прослеживал губами, касался языком, будто хотел прочесть. Вэй Ин вскоре не сумел сдерживать стонов. Он выгибался в его руках, но не потому, что хотел избежать, а словно потому, что никак не мог насытиться. — Ты ведь знаешь, что делать, Лань Чжань? — выдохнул он. Лань Чжань знал и не знал. И только страх причинить вред оставался последним, что сдерживало его. Вэй Ин, похоже, заметил это в его глазах. С ловкостью, напоминавшей о Вэй Ине в прежние времена, он вывернулся из горячих рук и отступил к столу, где стоял небольшой флакон с целебным маслом. Призванное смягчать и успокаивать кожу, оно сияло янтарём на ладони Вэй Ина, когда он вернулся к постели. — Сядь, — одними губами обозначил Вэй Ин, и Лань Чжань, заворожённый им, послушался. Вэй Ин сглотнул, а затем его ладонь скользнула по члену Лань Чжаня, втирая масло. Скулы его окрасил румянец. — Ты должен… помочь… направить, — сказал он, и теперь уже смущение, от которого желание стало ещё сильнее, жарким пламенем охватило всё тело. Когда Вэй Ин опустился к нему на колени, Лань Чжань не позволил ему насадиться сразу. Время растянулось, и, сливаясь друг с другом впервые, они забыли обо всём, что только было вокруг. Вэй Ин закусил губу от боли, но когда Лань Чжань хотел остановиться и прекратить, неожиданно сузил глаза и прошептал: — Я тоже хочу этого, просто… — и поцеловал, впился с жадностью, прикусывая едва ли не до крови. От неожиданности Лань Чжань подался вперёд, сломив сопротивление чужого тела, и они наконец стали полностью едины. Вэй Ин простонал ему в губы. — А теперь нужно… — вот только его слова не понадобились — Лань Чжань понял, как выразить свои желания, свою любовь… *** На коже ещё поблёскивал пот. Вэй Ин тяжело дышал, и его губы припухли от яростных поцелуев. — Кажется, мой ужин остыл, — прошептал он, прижавшись сильнее. — Остыл, — Лань Чжань укрыл их обоих покрывалом. — И я должен набрать и согреть для тебя воды… Чтобы… Вэй Ин усмехнулся. — Оставим до утра эти хлопоты, ты так измотал меня, что я не хочу шевелиться даже ради омовения, — признался он. Лань Чжань зарылся лицом ему в волосы. Они пахли речной водой, солнцем и специями.