Сafe au vin

      Есть у мафиози такая поговорка: «Если тебя вызывает босс — это не к добру. Если ты был в кабинете босса несколько раз — велика вероятность того, что однажды ты не вернешься». Накахара Чуя не раз убеждалась в правильности этих слов и справедливо опасалась, что её ждет то же самое, что и остальных неудачников. Но потом она смотрит в зеркало, поправляет шляпу, а на её лице расцветает уверенная и самовлюбленная улыбка. Чуя не совсем уверена, что она была полностью её, но уверенность в себе чудным образом разливается по телу и на очередное задание Накахара идет с высоко поднятой головой.       Её невозможно убить.       Она непременно принесет боссу победу.       Она непременно вернется в его кабинет, уверенно смотря вперед, будто говоря: «Я справилась. Каковы Ваши дальнейшие указания?».       Даже и не думай вникнуть в планы босса. Просто молча выполняй все его указания.       Мафия — не место для детей. Мафиози не знают жалости, убивают и делают все по приказу, не смея перечить. Одна ошибка может стоить жизни, но Чуя не переживает по этому поводу, потому что делает все идеально, как заядлый перфекционист.       Она докуривает очередную сигарету, равнодушно смотря на то, как забинтованная с ног до головы мумия (эта кличка Дазаю шла намного больше, чем его имя) отправляет своего ученика одним ударом в стенку, спокойно приказывая, чтобы тот поднимался. Накахара скользит по мальчишке профессиональным взглядом, замечая его сломанную руку, но ничего не говорит. Она не вмешивается в обучение, лишь после хватая мальчонку за шиворот и тащит его в медпункт.       Накахара Чуя уже жалеет, что ввязалась в это.       Акутагава Рюноске имел просто невероятный потенциал и удивительную способность, но до настоящего члена Портовой мафии ему было еще далеко, потому что он часто расслаблялся и ему приходилось постоянно напоминать о том, что его ждет за стенами мафии. Зачастую Дазай напоминал об этом кулаками.        — У моего соулмейта самые нежные руки, точно тебе говорю! — восхищенно вещал Дазай, приложив ладони к сердцу, мечтательно закатывая глаза, — Ах, как было бы прекрасно, если бы она сжала мою шею своими ладошками!        — Да заткнешься ты или нет?! — не выдерживает Чуя, зло смотря на своего напарника, — Ты её даже не видел!       Накахара Чуя была бы счастлива, если бы его убили, и ей кажется, что соулмейт Дазая с удовольствием прикончит его своими руками, потому что никто бы не стерпел такой боли, которую тебе причиняет «вторая половинка». Она кривится только от этого слова, будто у неё заболел зуб.        — Я просто знаю, — со знанием дела говорит Дазай, прикрывая глаза и выглядя настолько мечтательно, что Чуе хочется плюнуть ему в лицо.       Накахара раздраженно прощается с напарником (кривясь от осознания того, что ей с ним еще работать), который уже задолбал её разговорами о своем соулмейте, не забывая приветственно кивнуть Оде Сакуноске (как этот кадр еще держится в мафии со своими принципами и, что самое интересное, терпит скумбрию — было загадкой), чтобы тут же направится к себе домой, где она с наслаждением откидывается на спинку дивана, вытягивая ноги вперед, медленно смакуя каждый глоток Шато О-Брион 82-го года.       Накахара прикрыла глаза, как наяву видя солнечную нить, тянувшуюся куда-то далеко-далеко, исчезая в глубинах тьмы. Она с интересом вглядывается еще дальше, натыкаясь на непроницаемую стену, на удивление, больно ударившись об неё. Чуя резко распахивает глаза и, морщась, потирает нос, удивляясь тому, насколько реалистичным было ощущение боли.       Соулмейт, да?..       Накахара высокомерно фыркает и косится на папку у себя на коленях, которую ей сегодня отдал босс с приказом ознакомиться, потому что скоро у них будут гости.       Накахара Чуя довольно потягивается, хрустя шеей, и расплывается в предвкушающей улыбке. Зачастую «гостями» Портовой мафии были те, которые спустя время становились врагами, но, несомненно, проигрывали.       Накахара Чуя углубляется в дело, стараясь чуть ли не наизусть выучить весь текст от корки до корки.       Как заядлый перфекционист.       Вария… Чуя медленно растягивает незнакомое слово, смакуя его не хуже хорошего вина и ей казалось, что она действительно ощущает его вкус: терпкий и отдающий почему-то морепродуктами.       Вария — независимый отряд наемных убийц, особенно известен в Италии, напрямую связан с Вонголой, королевской мафиозной семьей.       Солнечная нить еле-заметно дергается, но девушка не обращает на это внимания.       Чуя с интересом читает о видах пламени, удивленно приподнимая брови, даже не замечая рядом стоящей бутылки вина — высшая степень заинтересованности. Накахара вникает в суть дела и ей становится все более и более интересно от того, что же забыл в Японии босс Варии, и пытается представить его.       Накахара Чуя поправляет шляпу и становится позади Мори Огая и сестрицы Кое так, чтобы её верхнюю часть лица закрывала тень от головного убора. Она даже не косится в сторону Дазая, стоявшего по правую руку от босса, смотря исключительно на «гостей», особенно на вольготно расположившемуся на кресле загорелому мужчине.       Занзас Скайрини.       Чуе кажется, что, будь его воля, он бы уже закинул ноги на стол, окидывая всех высокомерным взглядом алых глаз. Накахара щурится, явственно ощущая жар, исходящий от него, но тут же отводит от него взгляд, разглядывая его спутников.       По правую сторону от Скайрини стоит высокий мужчина с длинными серебряными волосами и мечем на поясе, который так же подозрительно разглядывал членов Портовой мафии. Чуя прикрывает глаза и чувствует приятную прохладу, которая очень контрастировала с тем, что она ощущает от его спутников. Если верить отчету, это был: «Суперби Скуало — Второй Император мечей. Особо опасен. Не стоит провоцировать».       С другой стороны стоял блондинистый парень со странной диадемой на голове и челкой, скрывающие его глаза. Временами он странно хихикал и Накахара с презренным оскалом мысленно окрестила его неадекватным сумасшедшим. «Бельфегор — «принц-потрошитель». Особо опасен. Бежать при встрече». Да, Чуя действительно вызубрила тот отчет назубок.       Накахара Чуя прикрывает глаза, с удивлением замечая три пятна разного цвета: огненно-янтарного, небесно-голубого и кроваво-красного.        — Так странно, — вдруг начинает Мори, расплываясь в, на первый взгляд, добродушной улыбке, — рядом со мной трое моих подчиненных, а с Вами всего лишь двое.       Скайрини откладывает в сторону стакан с виски, которым его «угостил» Мори-сан. Босс Варии скалится, напоминая сейчас скорее гиену, нежели человека, и с нескрываемой усмешкой говорит:        — Мне хватит и двоих, чтобы убить Ваших людей при случае.       Накахара Чуя неприятно удивляется такой наглости и расплывается в презрительно усмешке, тихо хмыкая, еле сдерживая себя от раздражения. Просто удивительная самоуверенность, как для босса элитного отряда убийц.       Она видит, как сестрица Кое прикрывает нижнюю часть лица длинным рукавом цвета сакуры, и тихо хихикает, щуря раскосые глаза, будто «гость» только что сказал что-то смешное, но Накахара замечает, что её коробит такое неуважение к «хозяевам» этой встречи.       Чуя видит, как Дазай прячет руки в карманах черного плаща и безмятежно улыбается, оттого еще более виден контраст между улыбкой и серьезным взглядом.        — Хо-хо, как хорошо быть молодым и уверенным в себе, — Огай Мори улыбается так, будто ничего обидного и не слышал, — Как жаль, что мертвецами зачастую становятся именно самоуверенные, верно, Кое?        — Как тонка грань между этими двумя понятиями, — сестрица Кое тонко улыбается и говорит тихо, мягко, урчаще, но смотрит на «гостей» так, что мурашки хаотично бегают по коже, пробирая до костей.       Сереброволосый волком смотрит на неё, предупреждающе тянясь к своему мечу и Накахара еле-заметно наклонилась вперед, готовая воспользоваться своей способностью в крайнем случае. Все больше это напоминало какое-то безумие: странный довольный смех «коронованного», безмятежная улыбка Дазая, невозмутимо-довольный взгляд наставницы, цепкий взгляд напряженного мечника, направленный в сторону Накахары (точно заметил её телодвижение), аналогичное напряжение с её стороны и молнии между взглядами боссов двух разных организаций.       Накаленный воздух до предела.        — Вы так невозмутимы, потому что здесь есть еще кто-то, верно же, Скайрини-сан? — вдруг произнес Дазай и все вспыхнуло синим Пламенем.       Свет от свечей отразился на лезвии чужой катаны.       Накахара резко подалась вперед, поднимая ветер.       И свет погас.       Все замерло. Мир замер. И только после этого, будто по волшебству, загорелись все свечи, выставляя на обозрение чужие пороки и желание убивать.       «Блядь», — мрачно думает Накахара, смотря на всю эту ситуацию в целом.       Лезвие катаны Суперби Скуало замерло в нескольких миллиметрах от беззащитной шеи босса Портовой мафии.       Лезвие катаны Озаки Кое замерло в сантиметре от шеи Императора мечей.       Дуло пистолета в руках Накахары Чуи, который она вытянула из кармана мумии чисто на чужих, не своих рефлексах, было наведено на Варийского Босса.       Один из ножей принца-потрошителя вонзился в стену около довольного Дазая, немного вспаривая кожу на шее, а сам «принц» стоял напротив неё, готовый в любой момент перерезать ей глотку.       Не смотря на это «неприятное внимание» к своей персоне, Чуя смотрела исключительно на человека, вокруг которого танцевало синее пламя.       Маленький мальчик, чуть старше младенца, совершенно точно был частью Варии и Накахара не обманывалась его детским видом: у самой Портовой мафии есть Кью, который может уничтожить целый город своим исключительным безумием.       Накахара Чуя нахмурилась, когда солнечная нить завибрировала, стоило ей взглянуть на ребенка, прячущего глаза под капюшоном и невольно у неё сложилось впечатление, что он ей знаком, будто она его уже видела.        — Врой! — воскликнул Скуало, косясь на ребенка, но в то же время стараясь держать в поле своего зрения Озаки Кое, — Ты скрыться что ли нормально не мог?!        — Мне не платили за участие в этом шоу, — недовольно пробурчал ребенок, взлетая на глазах заинтересованных мафиози.       Детский голос был звонким, но в нем чувствовалась некая обреченность и спокойствие. «Вайпер — иллюзионист Варии. Особо опасен. Не стоит провоцировать». Когда он повернул к ней голову…       Черт возьми, почему же он кажется ей таким знакомым и незнакомым одновременно?!       Накахара Чуя не знает его.       Но его знает её соулмейт.        — Что за неловкая ситуация! Не Вы ли недавно говорили, что Вам хватит двух, чтобы убить здесь всех, Скайрини-сан? — насмешливо тянет Огай Мори и Накахара понимает с кого берет пример Дазай.       Чуя не может оторвать глаз от ребенка, зависшего в воздухе, который так же смотрит на неё. Внимательно. Пронзительно. Это было понятно даже с капюшоном.       Так не смотрит ребенок.       Накахаре кажется, что она смотрит на удава, который с легкостью гипнотизирует её взглядом.       Ей безумно интересно взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что он чувствует, о чем он думает.       Она смотрит на него из-под полов шляпы и ей кажется, что не-ребенок неощутимо напрягается.        — Чуя, опусти оружие, — приказывает босс и Накахара еле находит в себе силы, чтобы отвести от странного ребенка взгляд и посмотреть на Скайрини Занзаса, которого все еще держала на мушке.       Она опускает взгляд и смотрит ему прямо в красные глаза, которые, казалось, могли её испепелить. Тем не менее, Босс Варии выглядел расслабленным и Накахара быстро поняла почему, стоило увидеть пистолеты на его поясе.       Чуя на шаг отходит от итальянца, пистолетом приподнимая поля шляпы, позволяя тени, которая до этого скрывала от всеобщего обозрения верхнюю часть лица, соскользнуть вниз.        — Дазай, Чуя, оставьте нас, — приказывает босс, серьезно смотря на Скайрини Занзаса, и Чуя понимает — шутки кончились.        — Пойдем, скумбрия, — командует она, резко разворачиваясь, из-за чего полы её плаща взметнулись, будто это мантия.       Она видит, как странный ребенок еле-заметно дергается, внимательно смотря на неё, а потом…       Накахара Чуя слышит, как босс элитного отряда приказывает своему «мусору» (высокомерный ублюдок) покинуть их. Дазай тут же подскакивает к ним, начиная лепетать что-то раздражающе-ненужное, решив побыть их сопровождающим на сегодня. Чуя только рада — сегодняшний вечер она проведет в одиночестве, без горе-суицидника.       Она заходит в бар, где в сравнении с остальными была неплохая обстановка и такое же неплохое вино. Накахара садится за барной стойкой, прося сделать ей как обычно.       Чуя все еще действует по правилу: «Не лезь в планы босса, просто выполняй приказ», но в этот раз она пытается оправдаться тем, что ей интересны сейчас исключительно планы Скайрини Занзаса.       Судя по отчетам, скоро в мире мафии будет нечто масштабное, а именно: Скайрини Тимотео, Девятый босс Вонголы, отойдет от дел и назначит Десятым Боссом своего приемника. Кого — никто толком и не знает, лишь разные слухи ходят. Странным было то, что он не сделал своим приемником собственного сына — Занзаса. Насколько Накахара поняла, у него тяжелый характер, так что вполне очевидно, что тот не смирился с этим решением.       Впрочем, Чуе все равно.       Она не гений и не мастер стратегии, как тот же Дазай, например, так что она может и ошибаться, что вполне вероятно.       Перед ней ставят её заказ и Накахара опускает взгляд, удивленно моргая и тут же кривясь от отвращения, стоит аромату кофе ударить в нос.       Накахара Чуя смотрит на бутылку вина и на чашку кофе рядом, будто что-то из этого отравлено. Она заказывала вино, она всегда в этом баре пьет только вино. Экспрессо, латте, американо и остальные виды кофе она не переносит.       Кофе невыносимо горький.       Кофе — это напиток, который пьет её соулмейт.       Но не она.        — Я этого не заказывала, — рассерженной кошкой шипит Чуя, убийственно смотря на взбледнувшего бармена.        — Н-но, Накахара-сан, Вы каждый раз заказываете эспрессо, — пробормотал пацан и Чуе хочется грязно выругаться от осознания того, что этого она не помнит.       Или настолько привыкла, что перестала обращать на это внимание.        — Уберите это, — приказывает она, смотря на кофе так, будто ей дали что-то невыносимо мерзкое.       Ей хочется разбить чашку о стенку, но она сдерживается, сжимая кулаки до скрипа черных перчаток. Она смотрит в пустоту, желая хоть на несколько минут опять забыть о том, что где-то там далеко-далеко (по-другому она старается даже не думать) есть человек, предназначенный ей судьбой.        — Гребаное мироздание, — раздраженно шипит она, сжимая столешницу тонкими пальцами, неосознанно применяя способность.       Смотреть на то, как что-то ломается под её пальцами — успокаивает. Она чувствует свою силу, свою уверенность в себе и ощущение того, что она может свернуть горы, пьянит не хуже вина.        — Мусор, виски, — кто-то садится около неё и Накахара тут же садится ровно, смотря на знакомый профиль мужчины со шрамом на лице.       Он тоже косится на неё, а потом переводит взгляд на вино, бесцеремонно вертя бутылку в руках, зубами откупоривая его. Накахара и слова не может вымолвить от такой наглости, а когда собирается грубо ответить, тут же дает себе мысленный подзатыльник –лучше не грубить тому, кто может быть твоим союзником или даже врагом.       Босс Варии вдыхает запах вина и тут же морщится, ставя бутылку на место.        — Бабское пойло, — презрительно хмыкает он и Чуе хочется зарядить его по морде.        — У Вас ужасный вкус, Скайрини-сан, — резюмирует она, даже не смотря на него.       Назвать такой благородный напиток, как вино, «бабским пойлом» — было кощунством.       Накахара была ценителем алкогольных напитков. Она признавала все их виды, но на особом счету было вино — напиток богов. Чуя принимала виски, но она ни за что не признается, что не пьет его, потому что быстро пьянеет.       Итальянец морщится, стоит ей произнести его фамилию (или это из-за суффикса «сан», непривычного для иностранцев?).        — Занзас, — поправляет он, даже не глядя на неё, делая глоток виски, удовлетворенно хмыкая. Ну да, Чуя бы не ходила сюда, если бы алкоголь здесь был паленым.       Накахара мысленно делает пометку, что парню не нравится его фамилия, но тут же отгоняет ненужные мысли.        — Чуя, — в ответ представляется она, стараясь не забывать о том, что в других странах принято называть друг друга по имени, да, впрочем, ей и не привыкать — Дазай называет её исключительно по имени (о таком как фамилия он, кажись, попросту не знал) и кличками.       Накахара наливает вино в бокал и протягивает его вперед, как обычно делают при знакомстве. Скайрини-сан хмыкнул и молча приподнял свой стакан.       Тихий звон.       Они пили в молчании, каждый наслаждаясь своим напитком и Чуя поняла, что именно этого ей в последнее время не хватало — тишины.        — Где Ваши подчиненные? — спрашивает Чуя, расслабленно опираясь на стол.        — С забинтованным мусором, — хмыкнул Занзас и Чуя сначала недоуменно моргает, не понимая о ком говорит, а потом насмешливо фыркает, весело щуря голубые глаза.       Кто бы мог подумать, что разговаривать с итальянцем окажется настолько приятно? Чуя задавала ему скупые вопросы, получая такие же сухие ответы, но никакой обиды или раздражения она не ощущала. Накахара «играла» в только что придуманную игру, пытаясь предположить какой бы тип Пламени был бы у её знакомых, а Скайрини молча слушал, иногда кивая или несогласно морщась.       Огай Мори в её глазах был бы кровавым Небом, ведущим за собой всех.       Сестрица Кое… Дождь? Она успокаивает и выслушает, но все равно продолжает быть опасной.       Скумбрия определенно был бы чокнутым Туманом, иначе и быть не может.       А она… Быть может Облако?       Накахара с улыбкой вздохнула и закрыла нос рукой, чувствуя острый запах кофе. Гадство. Ей теперь постоянно, стоит отвлечься, будут напоминать о реальности?       На внимательный взгляд итальянца, она пьяно махнула рукой:        — Соулмейт.       Она говорит так, будто это все объясняет, кривится, а мужчина, сидящий около неё повторяет её мимику, брезгливо сплевывая в сторону. Накахара чувствует легкое удовлетворение, видя, что кто-то разделяет её взгляды, поэтому довольно улыбается и чокается с ним.       Они одновременно вливают в себя алкоголь.       Чуе хо-ро-шо.        — Нахрена они нужны? — спрашивает опьяневшая Накахара, поднимая на Варийского Босса затуманенный от алкоголя взгляд, даже не подозревая, что выглядит сейчас как ребенок.        — Чтобы нагадить, — Занзас хмыкает, видя то, как Чуя со всей серьезностью кивает.       — За свободу! — громко провозгласила она, высоко подняв бокал, покачиваясь со стороны в сторону.       Опять звон, и они опять выпивают.       Накахара смотрит на него поверх бокала долго и пронзительно, даже не смотря на алкоголь в крови.       Это точно не её соулмейт.       И Накахаре кажется, что жизнь таким образом подбросила ей очередную подлянку, потому что Скайрини Занзас её, вроде как, понимал, но был не тем.       Накахаре Чуе кажется, что они могли бы быть неплохой парой, хотя понимает, что, возможно, это вместо неё говорит алкоголь.       Скайрини был ей интересен как человек.       Занзас был ей интересен как мужчина.       Чуя не понимает как оказывается у него на коленях, но вот она сидит на нем, обхватывая ногами бедра, и они самозабвенно целуются.       Накахара мычит, когда ощущает на языке привкус виски, что заставило её будто опьянеть ещё больше. Накахара запускает руку в чужие жесткие волосы, второй обнимая за шею, и с восхищением чувствует руку Занзаса на внутренней стороне бедра.       Внутри творился настоящий пожар и Чуе казалось, что она горит, но не сгорает.       Только удовольствие, только страсть.       Что-то внутри неё протестующе вибрирует, брыкается, сопротивляется, но Чуя посылает кого-то куда подальше, тихо постанывая в чужие губы, дрожащими от нетерпения и напряжения пальцами тянясь к пуговицам на чужой рубашке.       Её шляпа падает куда-то на пол, но Чуе впервые все равно на неё. Она хватает влажными губами раскаленный воздух и стонет громче, когда Скайрини грубо хватает её за волосы, заставляя её запрокинуть голову, и припадает к её шее, больно кусая, но ей хо-ро-шо. Она царапает его грудь и шею в отместку, слыша довольный хриплый рык и это действует похуже любого афродизиака. У неё в венах раскаленная лава, а в глазах огонь, который уступает Пламени в глазах Занзаса.       Накахаре хорошо.       Но это не он.       Не он, не он, не он, не он.        — Заткнись, — рычит она голосу в своей голове, до крови прикусывая чужую губу, руками тянясь к застежке чужого ремня.       Ей приятно, но этого недостаточно.       И не будет достаточно.        — Врой! Чертов босс, ты не мог дотерпеть до отеля и там снять себе шлюху?       Занзас и Чуя раздраженно рычат и одновременно кидают в сторону неожиданного гостя стакан (Скайрини) и нож (Накахара).       Накахара поворачивается в сторону говорившего и смотрит в глаза злого Скуало, который, увидев её, удивленно замер, чтобы тут же продолжить:        — Врой! Так ты еще с приспешницей Огая хочешь переспать?!        — Заткнись, мусор, — хрипло приказывает Занзас и Накахара уверена, что ей не показалось янтарное Пламя, вспыхнувшее вокруг него.       Чуя кривится, чувствуя острое неудовлетворение, но довольно щурится, оценивающим взглядом проходясь по растрепанному Боссу Варии. Она спрыгивает с барной стойки, совершенно не помня, как оказалась на ней, и наклоняется за своей шляпой, рукой откидывая со своего лица рыжие волосы.        — Что же, господа, я пойду, — говорит Накахара, стряхивая невидимые пылинки со своего головного убора, тут же надев его себе на голову.       На секунду ей показалось, что где-то в стороне на неё смотрел тот самый не-ребенок, но стоило ей повернутся в ту сторону, как он пропал. Накахара списала все на алкоголь.       Она довольно ухмыльнулась, когда увидела, как Суперби Скуало открывает перед ней дверь, как настоящий джентльмен, хотя прекрасно осознает, что это не дань уважению к ней и манеры, он просто хочет поскорее выпроводить её. Чуя звонко стучит каблуками, поправляя воротник рубашки, и идет к выходу.        — Эй, крошечный мусор, — окликают её и Накахара медленно замирает, чувствуя, как привычно просыпается раздражение. Она медленно поворачивается в сторону Занзаса, скаля зубы и чуть не шипя, как дикая кошка, но Скайрини стоит спокойно, смотрит на неё, вытирая из прокушенной ею губы кровь, удовлетворенно ухмыляется, — Ураган.       Накахара тут же успокаивается, понимая, что он имеет ввиду.       Она была бы Ураганом.       И это звучало как лучший комплимент в её жизни.