«Мое сердце разбилось так же, как и эти камни: на сотни мелких осколков. И я очень прошу прощения, что повредила их. За мое сердце Вы больше не в ответе, я соберу его сама. Вы хотели меня больше не видеть, что же, больше не увидите. От уз брака я Вас тоже освобождаю. Надеюсь, что Вы найдёте ту, которой откроете Ваше заледеневшее сердце. Прощайте, Владыка.»
Самое сложное - осознавать, что твои же чувства тебя предали. Веками отточенные навыки владения собой были стёрты одной улыбкой, подаренной Трандуилу девчонкой нолдор. Самообладание становилось таким незначительным, что он намеренно был чрезмерно холоден, лишь бы не окунуться с головой в эту бездну. Трандуил догадывался, что она не синдар, да ему об этом и говорили, пусть и посчитал все это клеветой. И допустил тот факт, что ее род не играет никакой роли. Чувства эльфов сильнее любых преград, сильнее смерти. Но в какой-то момент его сковал то ли страх, то ли сомнения. Вопрос «что будет», допусти он это. Простил бы он сам себе эти чувства или так и жил бы в бесконечной ругани самого себя? Не всегда любовь ведёт к счастью, а финал ее может убить всех. Пытаясь предостеречь Анариэль от собственных эмоций, которые Трандуил так боялся показывать, он сказал, что не хочет видеть ее, хоть то и было неправдой. Она единственная в этом мире, на кого он готов был смотреть вечно, не отрывая взгляда. Смотреть в ее глаза и видеть больше мира, чем за стенами замка. Трандуил сидел в чаще Лихолесья на своём троне не потому что боялся влияния извне, он не хотел, чтобы его слабости сказались угрозой для остальных. Желая оставаться хорошим королем, ограничился лишь торговлей с прилегавшими городами и дружественными отношениями с гномами. Своих эльфов посылал отбивать нападки пауков, с чем они справлялись без особого труда. Выйдя он за пределы леса, возымел бы страсть к завоеваниям. Каждую ночь после крайней встречи с Элрондом он думал, почему все так. Почему этот эльф увидел вместе именно Трандуила и девчонку-нолдор. Обычно видения владыки Ривенделла не распространялись на незначительные вещи, лишь что-то глобальное. Но из его уст прозвучало, что именно этот союз может изменить мир. А нужно ли миру меняться? Тьму не искоренить: одна маленькая капля, падавшая на землю, проникает глубоко внутрь, пропитывая собой, давая силу новым росткам, взращивая новых врагов света. Если есть пауки, есть и другие. Как эльфийский король может думать о своём счастье, если не убедился в благополучии своего народа? Терзая себя мыслями, он продолжал сидеть на стуле и смотреть в одну точку, без конца попивая вино. Иногда ему не хватало способности Анариэль жить чувствами, а не холодным рассудком, потому они так хорошо дополняли друг друга, создавая баланс. Стук со стороны двери отвлек его. — Ваше величество, — поклонился страж, поднося королю белый вышитый платок, на котором лежали все мелкие осколки ожерелья, и письмо. — Королева сбежала, оставив это на кровати. Вид стража был очень напуганный, ведь они снова упустили Анариэль из виду, рассердив короля. Глянув в окно, Трандуил понял, что ночь близится к рассвету. Тяжело вздохнув, отогнал все мысли прочь. Хочет быть свободной - пусть будет, вопреки всем своим чувствам и страхам за ее жизнь, Трандуил отпустит. Взяв письмо в руки, вчитываясь в каждую строчку ее прекрасного почерка, на глазах стража лицо владыки помрачнело. Стараясь оставаться спокойным и непреклонным, он поджал губы, откладывая бумагу в сторону, посмотрев на доносчика. — Нам найти ее, Владыка? — Нет, — исчерпывающий ответ, произнесённый ледяным тоном. — Она вольна делать все, что захочет. Анариэль тихо прошла по всем тайным тоннелям, держа в руках небольшую свечу. На улице было темно и очень холодно, и эллет буркнула себе под нос, что даже погода леденит душу, как и король этих земель. Всё в королевстве напоминало о нем, а блестящий снег в рассветных лучах переливался сине-голубым: невероятным и неестественным цветом, как и радужки владыки. Эллет никогда не видела таких глаз, взгляд которых был отталкивающим, но в тоже время манил и звал за собой в дальние уголки души. Анариэль прошла через конюшню, в которой мог быть олень, но не нашла и следа от него. Скорее всего, король, узнав о ее побеге, велел спрятать малыша, чтобы эллет была одна, раз ей так угодно, раз ей противны были мысли о нахождении в замке лесного короля. И снова эта злость и обида захлестнула девушку, отвергнутую эльфом, которому она отдала своё право любви. И пусть она ему об этом не сказала, но тот поцелуй полностью перевернул ее сознание. В тот момент она волновалась за него больше, чем за себя или всех вместе взятых. Анариэль сделала шаг к нему, а он два шага назад, а узнав, что она из другого народа, и вовсе отступил на десять, влепив при этом звонкую пощечину. Эллет покинула окрестности замка. Она шла по лесу, но рядом с накатанной тропинкой, чтобы выйти правильно. И спустя несколько часов девушка дошла до одного из поселения эльфов, которое не находилось в за стенами замка, но все же было в пределах королевства.***
Несколько недель были для неё достаточно тяжелыми, но эллет научилась справляться с тяготами самостоятельной жизни. За драгоценные сережки семья лесных эльфов приютила беглянку у себя - Лауириндиэ и Полдон впустили ее на второй этаж своего домика. Он был небольшой и стоял на берегу реки. Для Анариэль открывался потрясающий и завораживающий вид на воду: она так любила сидеть и смотреть в окно. Река стремительно бурлила, унося свои воды в озеро. Анариэль могла часами наблюдать, как мальчишки - дети приютивших ее эльфов - бросали с берега камни, споря, кто дальше закинет. То маленькие гравийные, то огромные булыжники летели в воду с характерным плеском, создавая круги. Мальчики постоянно звали Анариэль играть с ними, и эльфийке нравилось проводить с ними время, но тоска по Трандуилу накрывала в моменты одиночества, и эллет боялась оставаться одна, потому что тогда мысли начинали роиться сильнее обычного. Лауриндиэ продавала вышитую одежду на местном рынке, а чтобы Анариэль совсем не скучала, обучила и ее нескольким узорам. Девушка даже ходила с ней и пыталась продать рубашку. Получилось не сразу, и эллет перепутала цену, продав знатному купцу из Эсгарота вещь почти в два раза дороже. — Нужно тебя здесь и оставить, деточка, — смеясь, сказала эльфийка. — Заработаешь мне состояние. Анариэль лишь слабо улыбнулась в ответ. Работать с деньгами она никогда не умела и в принципе не была обучена такого рода счетам, но вечером того же дня Полдон обучил ее некоторым простым формулам и учёту. Раз она захотела остаться у них, то должна хоть в чем то быть полезной. Эллет все чаще выбиралась в город одна, чтобы знать, как поживает народ, на что жалуются и, как оказалось, в каждом доме эльфы буквально боготворили Трандуила и его правление. Самые смелые из них могли лишь обмолвиться, что король имеет весьма вздорный характер, но не более того.***
Трандуил не уснул ни в грядущую ночь после ухода Анариэль, ни в следующую, ни ещё несколько ночей после. Мысли роились в голове, а чаша весов все никак не могла выровняться: он то считал, что им будет лучше друг без друга, то, напротив, что их союз - единственное верное и важное в его жизни. Хотел достигнуть баланса, потому что оба варианта его не устраивали. С таянием первого снега, как он и отдал ранее приказ Халлону, отряд эльфов с предводительством короля выступил на зачистку паучьих гнёзд. Убивая всех тварей с особым остервенением, вкладывая в каждый взмах клинка всю свою боль и ненависть, в каждый удар все свои сомнения, Трандуил наконец-то смог на время отвлечься от мыслей о эльфийке-нолдор. Приказав спалить все дотла, Трандуил решил возвращаться в замок длинным путём и в одиночестве. На выходе из мрачной части леса подозвал своего оленя, сев верхом, размеренным шагом двинулся в сторону от дороги. Кое где не растаявший снег, нагреваясь на солнце, превращался в воду на его глазах. Капли с мокрых веток деревьев иногда падали вниз, попадая на открытые части тела короля. Наступила весна, оттаяли льды, но холод на сердце эльфа, чьё имя так же прекрасно, как и это время года, лишь набирал свою силу. Однако, от холода тоже можно получить ожог, и, чаще всего, он бывает сильнее огненного. Если жар плавит снаружи, то холод пробирает изнутри, доходя до сердца. Анариэль, как самое настоящее пламя, буйное и неукротимое, меняющее направление от ветра, нестабильно, но постоянно греющее. Пламя, которое нужно поддерживать, чтобы оно не угасло. Трандуил, как холод, который заставляет замерзнуть даже плодородную землю, который останавливает движение воды, покрывая кромкой льда. Но за всем этим есть ещё одно весомое различие между ними - огонь можно разжечь всегда, а холод лишь временное явление. Значит ли это, что Трандуил может отступиться от своих принципов? Позволить чувствам вспыхнуть, но не сгореть... так много адреналина в крови, что сердце его бьется безумно быстро. И снова трепет и волнение внутри. Чутьё подсказывает что-то неладное. Надавив шенкелями на бока оленя, дал команду двигаться быстрее. Нагнав остальную часть отряда уже вблизи замка, Трандуил продолжил путь с ними. Волнение только усиливалось, не отступая ни на секунду. Желудок неприятно сжимало в тиски, а в горле начало сушить. Для эльфов такие недуги вообще не свойственны. Стражники и вестники ждали Владыку у ворот замка, не зная когда и точно с какой стороны они вернутся. Плохие известия, полученные с дальних земель, должны были немедленно донесены до короля. Трандуил ещё издалека почувствовал и услышал скопление у ворот замка, а когда увидел нескольких эльфов, которые приносят ему вести, напрягся, ожидая услышать худшее. Первый вопрос, который он хотел задать: «что-то с королевой?». Страж его опередил, сказав дрожавшим голосом: — Владыка, дракона видели у юго-западного берега Долгого озера...