Дочь солнца и бурная весна

      Холодный порыв ветра, ударивший прямо в лицо, растрепал чёрные волосы эллет. Сколько таких порывов ветра она уже стерпела за все то время, проведенное на этом балконе, даже ни разу не поёжившись от холода? Не счесть. Каждый закат она встречала, облокачиваясь о перила, провожая последние лучи солнца, скрывающиеся на горизонтом. С каждым закатом ее надежда умирала, а с рассветом возвращалась вновь. Дни проходили, а кроме внутреннего мира эллет не менялось ничего. Блики солнечного света били по глазам, каждый раз заставляя моргать пушистыми ресницами.       Маленькая соленая капля, собравшаяся в уголке глаза, медленно покатилась вниз, когда Анариэль в очередной раз опустила веки. Ветер и прямое попадание света - хороший способ отговориться, не выдавая свою слабость. Правящей королеве Лихолесья не позволительна такая роскошь, как слезы или проявление эмоций. Для своего народа она должна оставаться сильной, показывать пример того, как вести себя в темные для лесного народа дни.       И если под драконье пламя попал Трандуил, то Анариэль сгорела изнутри, сама распалив огонь, поддерживая его все то время, сколько ее супруг не приходил в себя. На пепелище своей души она оставила место лишь долгу, который никогда не сможет отплатить. И с каждым новым днем все больше становилось безразлично собственное благосостояние, закрыв все чувства на замок, эллет пробуждала внутреннюю силу, о которой говорил ей Трандуил, но в которую она сама не верила.       — Мы сделали все возможное, Ваше Величество. Боюсь, дальше мы бессильны, — лекарь обвела грустным взглядом Трандуила и, взяв Анариэль за ладонь, мягко сжала. — Вам нужно набраться сил и готовиться к худшему. Нам всем нужно...       Шаг назад, такой нелепый и неосторожный, что брюнетка тут же осела на пол, наступив на подол собственного платья. Шум в голове заполнил все. Слова, которые она больше всего не хотела и боялась услышать, врезались острой стрелой в солнечное сплетение, заставляя все внутри сжаться. Тошнота подкатила к горлу, а рот открылся в немом крике.       Перехватив собственную руку за запястье, Анариэль попыталась таким образом унять дрожь. С того самого дня она повсеместно носила черные перчатки, стараясь хоть как-то скрыть свой недуг. Не могла позволить кому-то заметить эту слабость. Раз за разом думала о том, как бы поступил он, в той или иной ситуации, где оказывалась сама. Он бы точно не показал своих чувств кому-то, продолжал бы держать осанку величественного короля даже с копьем в спине. Ее муж всегда источал силу и уверенность, стойкость и жесткость. Тогда Анариэль не понимала такого поведения, считала его неприемлемым для собственных моральных качеств.       Глядя на свои ладони, она все еще видела на них кровь. Его кровь. По началу пыталась отмыть, часами натирая их под водой; после - тренировалась с мечом и луком так, что сбивала кожу до появления собственной алой жидкости, которая хоть как-то закрашивала те видения. С силой сжала кулаки, создавая мнимый контроль над дрожью.       — Сейчас же отправьте ему известия. Скажите, что королева Лихолесья просит его незамедлительно прибыть.       В коридоре повисла тишина, а где-то по замку до сих пор гуляло эхо, созданное приказным голосом эльфийки. Командир стражи недоумевающе хлопал глазами, пытаясь понять, всерьез ли она это сказала или просто на почве последних событий начала бредить.       — Ваше Величество, — неуверенно начала лекарь, боясь вызвать раздражение или гнев Анариэль. — Владыка Трандуил никогда бы не одобрил этот поступок, он будет в бешенстве!       — С Владыкой я объяснюсь сама, — заверила брюнетка, не желая слышать пререканий. — И не ты ли мне сказала, что он может не очнуться? Выполняйте приказ!       Верным ли было решением пригласить его в Лихолесье? Анариэль ни на секунду в этом не сомневалась. Только лучший целитель всего Средиземья смог бы помочь Трандуилу выжить, но даже он не смог обещать скорого пробуждения. Кома - был его вердикт во время визита и осмотра короля. Тогда эти слова для Анариэль были, словно бальзам на душу, ведь это лучше, чем смерть. Сейчас - она уже не уверена. День за днем не менялось абсолютно ничего.       Выполняя ежедневно все королевские обязанности, которые выполнял Трандуил, Анариэль буквально примерила на себя его шкуру. Она стала понимать его жизнь и характер изнутри, а не видеть сквозь розовое стекло своих мечтаний. Силы на существование она нашла в осознании, что до сих пор являлась его женой, и пока бьется сердце короля, не потухнет огонь, горящий в глазах его королевы.       Плотно завешанные шторы и практически могильный холод - вот что встречало Анариэль каждый раз, когда она заходила в его покои. Абсолютная темнота, которая, казалось, медленно затягивала, но на самом деле, пожирала сразу, стоило в нее ступить. Тихие отмеренные шаги - их пятнадцать.       Эллет делает один, закрывая за собой дверь. Второй - глаза медленно принимают факт отсутствия освещения, начиная привыкать. Третий - звенящая тишина, готовая взорвать барабанные перепонки, позволяет слышать тихий стук собственного сердца. Еще три шага - надежда увидеть короля в сознании пропадает. Еще пять - сердце начинает биться еще медленнее, замирая. Последние четыре отдаются невыносимой болью и ломотой в ребрах. Присаживается на край кровати, смотря на перебинтованное лицо Трандуила в свете одной свечи.       Сколько раз она уже приходила и садилась вот так рядом, часами наблюдая за тем, как не меняется ничего? Ни единая мышца на его теле не дрогнула. Он все так же прекрасен, все так же абсолютно спокоен. Можно подумать, что просто спит, ведь его сердце размеренно отмеряет удары. Анариэль опустила свою ладонь поверх его неуверенно, хоть и делала это постоянно. Кожа холодная, гладкая и мягкая, подобно бархату, а мозоли отсутствовали вовсе, будто это не он веками сражался, не выпуская рукоять меча из рук.       — Так вы хотели меня наказать, да? — одними губами произнесла Анариэль, находясь в бреду. — Я поняла все ваши уроки, Владыка. Вы были правы. Всегда были правы.       Говорила то, что он хотел бы услышать, но эти слова шли из сердца. Посмотрела еще раз на его лицо - все те же закрытые веки. Не ответил. Анариэль вновь опустила взгляд на вторую свою руку, лежавшую на коленях, сжимавшую ткань платья. Даже в бессознательном состоянии Трандуил внушал в Анариэль страх, который она не могла преодолеть. Не позволяла себе подолгу смотреть на него, говорить в неподобающем тоне или делать что-то, что ему пришлось бы не по душе.       — Словно роза, закрытая в банке, лишенная кислорода, я чувствую, как увядаю без вас. Как ее лепестки безвозвратно опадают, так и я проживаю дни. Мне не нужна вечность, если она будет такой, Владыка, — продолжала свой монолог Анариэль. — Пусть это эгоистично с моей стороны, но вы нужны мне. Без вас все в этом мире не имеет смысла.       Договорив, Анариэль сорвалась на плач. Слезы градом стекали по щекам, падая на белые шелковые простыни его постели, оставляя мокрые следы. И все происходило по кругу: днями эллет держала себя в руках, не позволяя проскочить ни единой эмоции на лице, а потом приходила в его покои и плакала часами до полного обезвоживания; сутками не спала, решая дела королевства, контролируя все, что ей раньше казалось легким, а потом засыпала на краю его кровати.       Ветер в очередной раз колыхнул ветви дерева, росшего у балкона, на котором Анариэль провожала закаты и встречала рассветы. Боковым зрением эльфийка увидела, как на одной из веток промелькнуло что-то ярко-зеленое. Подошла ближе, чтобы рассмотреть. Протянув руку, осторожно взяла ветвь, подтянув к себе так, чтобы не сломать и не повредить ни единого ответвления. Глаза брюнетки широко распахнулись.       Идеально ровный зеленый лист красовался на ветке: и не удивилась бы она так, если бы на серых, едва отошедших от зимних морозов, ветках были хотя бы почки. Первый и пока единственный лист той весной. Анариэль, скорее всего, сама не поняв как, но приподняла уголки губ, изображая улыбку. Если даже на таких полумертвых деревьях появился лист, значит надежду терять нельзя.       Шумный вдох, попытка впустить в легкие хоть сколько кислорода. Анариэль чувствовала, как бешено начинает колотиться сердце в груди, собираясь вот-вот вырваться наружу. Ощущала липкое чувство страха, сковывающее движения. Нашла в себе силы сорваться с места и побежать внутрь замка. Бесчисленное количество коридоров, мостов и лестниц, выученных до сантиметра, преодолела с бешеной скоростью. Открыв дверь в покои короля, она замерла на месте...