***
Когда с вещами было покончено, Макс сказала, что хочет есть, а так как в доме её отца никогда ничего съедобного не было, то они решили отправиться в ближайший супермаркет за всем необходимым. Майк завёл свой драндулет только с третьего раза, победно хмыкнул и попытался включить радио. Не вышло. Эта машина — синий форд года так 1958-го, принадлежала его бабуле, которая великодушно отдала её внуку, так как ездить на ней она уже не собиралась, а родители Майка отказались помогать с деньгами на новую машину. Поэтому все накопленные средства он угрохал на то, чтобы бабушкина колымага смогла восстать из мертвых. И она восстала… Как зомби. Или что-то типа того. Макс часто шутила над Майком, когда он подъезжал куда-либо, чтобы забрать её, говоря: — Знаешь, Уилер, я всегда знаю, что ты уже где-то рядом. Твою старушку слышно за пять километров отсюда. И ты там случайно нигде бампер не потерял? Что-то слишком громко скребётся, не находишь? Или что-нибудь в этом роде. В таких случаях он всегда отвечал: — Если что-то не нравится, ты всегда можешь пройтись пешком, Макс, — на что она вечно поддакивала и добавляла: — Так будет даже быстрее. И безопаснее. Но всё равно садилась в машину. Они подъехали к большому супермаркету, который находился в нескольких кварталах от их дома. Майк взял тележку и они начали искать всё необходимое. Обычно они никогда не задерживались надолго в каких-либо магазинах, даже в магазинах одежды, но сегодня в супермаркете была распродажа вафель «Eggo». Макс не была большим фанатом вафель, но взять их всё равно захотела, сунула в тележку пять пачек, а затем принялась искать взбитые сливки, на что ушло, наверно, пол жизни. Майк же тем временем плёлся за ней, не сводя глаз с желтых коробочек, которые напоминали ему о прошлом. Там он был ребёнком, привёл домой странную, бритую под мальчика девочку, дал ей свою одежду и накормил этими самыми вафлями. Она помогла им найти Уилла, спасла от монстров, а потом исчезла. Майк долго по ней скучал, верил, что она вернется и он сможет выполнить своё обещание, но проходили дни, затем и года, а она так и не вернулась. Он уже совсем не помнил её лица, всё было слишком размыто, будто и не было всего этого вовсе, но иногда, во снах особо жутких, где твари, лезущие из стен, снова приходят за ним, он слышал её голос: «Прощай, Майк», — говорила она и снова исчезала. Не зная почему, но Майку на ум невольно пришёл торговый центр, в который они с Макс заходили сегодня днём. В толпе людей он встретил довольно знакомое лицо, сейчас, может, он уже не припомнит, но тогда сомнений в том, что где-то он уже видел эту девушку не было. Но, может быть, как обычно, Майку просто показалось. — Ма-а-а-йк, — протянула Макс, размахивая перед его лицом баллончиком со сливками. — Ты там уснул? — А? Что? — оторвавшись от размышлений, Майк, наконец, обратил внимание на свою девушку. — Я спрашиваю, будешь обычные или со вкусом клубники? — Обычные, — ответил он. — Хорошо, — кивнула Макс и положила в тележку сразу два баллончика. Майк так и знал. — Теперь на кассу! — скомандовала она, показывая рукой в сторону холодильников с мороженым. Майк отдал ей честь и развернул тележку.***
Вернувшись домой, Элеонор сразу же поднялась к себе в комнату и наглухо закрыла дверь. Её мать не поняла резкой смены настроения дочери, но решила не беспокоить. Мысли Элеонор были заняты лишь сегодняшней мимолетной встречей. «Это точно был он, сомнений быть не может, — думала она, вспоминая каждую деталь. — Он довольно сильно изменился, но это всё ещё он. Ведь так? Майк… Что он здесь делает?». И правда, что могло занести его в такую даль? В другой конец страны. Он здесь отдыхает? Или переехал сюда? И кто была эта девушка рядом с ним? Конечно это его девушка, кто же ещё? Не думала ли ты — Элеонор, что он будет ждать тебя вечно? Ах, скорее всего, Элеонор так и думала. Но это глупо, правда? Глупо же? Элеонор слонялась по комнате, пытаясь унять поток чувств, что резко нахлынули на неё в тот самый момент и до сих пор не могли её отпустить. Она не могла толком объяснить их, но по большей части она ощущала счастье, немного глупое и непонятное, но тем не менее счастье от того, что она смогла, наконец, увидеть его. Один только его вид сделал Элеонор настолько счастливой, насколько и несчастной одновременно. Ведь, возможно, они больше никогда не встретятся и это был её последний шанс дать ему знать, что с ней всё в порядке и она, вообще-то, не умерла. Но с другой стороны, может, оно и к лучшему. Кто знает, как бы он отреагировал на их встречу после стольких лет. Тем более, это всё ещё опасно, ведь он знает о ней то, чего никто не должен знать. Элеонор, конечно, не думала, что после всего того, что они с Майком пережили вместе, хоть это и было очень давно, он сдаст её лаборатории или властям, или расскажет о её способностях всему миру и тогда на неё точно устроят настоящую охоту, но вот Аннет как раз таки так и думала. Она всегда старалась оберегать Элеонор от малейшей опасности, а если она узнает о том, что её друг из прошлого здесь, да и ещё был так близко, то точно сойдет с ума и не выпустит дочь из дома на ближайшие лет пять. Но хорошо, что она ничего об этом не знает. Тем не менее, немного успокоившись, Элеонор села на кровать и безумное чувство тоски по Майку, которое она не ощущала уже достаточно давно, вдруг снова охватило её. В груди резко потяжелело от пустоты поселившейся там, стало невыносимо горько, но как бы Элеонор не старалась избавиться от этого, проходить это чувство не собиралось. Почему судьба так издевается над ней? В голове Элеонор вдруг всплыла их последняя встреча в школьном классе шесть лет назад, неожиданно для неё самой, в самых мельчайших деталях, будто увидев Майка вновь, воспоминания стали чётче, понятнее и намного больнее. Она вспомнила, как позже, когда всё закончилось и она смогла выбраться с той стороны, Одиннадцать пришла к дому Майка, надеясь на то, что теперь всё будет как прежде, но увидев кучу непонятных людей у него в доме, да и его самого, такого разбитого, заплаканного, но всё ещё верного ей, Одиннадцать поняла, что ей там больше не место. Единственное, чем она могла помочь ему — убежать, так далеко, как только возможно. Лес, окружающий Хокинс, как никогда кстати подошёл под описания «так далеко, как только возможно» и «скрыться от посторонних глаз». Одиннадцать скиталась там чуть больше месяца, спала на сырой земле, да такой холодной, что до сих пор от воспоминаний об этом, у неё сводят пальцы рук, а лицо будто раскалывается изнутри и тело рефлекторно начинает дрожать; она охотилась на белок, птиц и бурундуков, всех было жалко, но есть хотелось больше; разводила костры как могла, ведь дело шло к зиме, а согреться ей было особо нечем. В итоге, примерно в середине декабря, Одиннадцать вышла на дорогу, она порядком заблудилась, но шум машин привлёк её внимание, и девочка решила двигаться по ней ночью, чтобы случайно не набрести на плохих людей из лаборатории, а днём спать в лесу в нескольких метрах от дороги так, чтобы её никто не заметил. Но вся идея девочки обернулась прахом буквально через два дня, когда одна женщина легонько толкнула её в плечо, тихо обращаясь: — Милая? Милая? Ты в порядке? Почему ты здесь спишь? Где твои родители? Ты потерялась? Давай я помогу тебе. Одиннадцать резко поднялась на ноги, опасливо глядя на женщину, она уже собиралась дать ей чем-нибудь по голове и сбежать, но женщина выставила руки перед собой и сказала совершенно добрым голосом: — О, милая, не пугайся, я ничего плохого тебе не сделаю. Давай я просто отвезу тебя домой, — предложила она, подойдя немного ближе. Одиннадцать отрицательно покачала головой. — Хорошо, — медленно произнесла она. — Я всё поняла. Тогда я могу отвезти тебя в полицию и они найдут… — Нет! — девочка громко крикнула, не заметив как тяжёлый булыжник поднялась в воздух в паре сантиметров от неё. Женщина широко раскрыла глаза от удивления, но уже в ту же секунду, осознав как это может быть опасно, произнесла: — Хорошо! Хорошо, милая, я не повезу тебя в полицию. Но и оставить тебя здесь я не могу. Опусти камень и давай поговорим, хорошо? — Одиннадцати не ответила, но отпускать камень не стала, как и не стала запускать его в женщину. Та расценила это как намек на то, что она может продолжать говорить. — Я Аннет, моя машина стоит вон там, — она указала на обочину, где стоял седан красного цвета. — Я вышла выгулять — Хантли, — в окне машины показался белый, лохматый пёс. — И набрела на тебя. Детка, поверь, я не желаю тебе зла, просто хочу помочь. Чем я могу тебе помочь? Одиннадцать по-прежнему не опускала булыжник на землю, и он незамысловато парил над её головой. — Может, ты голодна? Ты очень худая, сколько ты здесь бродишь? — женщина выждала пару секунд, уже понимая, что девочка не ответит. — Хорошо, но ты точно хочешь есть. Слушай, давай сделаем так — я отвезу тебя куда-нибудь поесть, а ты можешь взять с собой свой камень, если не доверяешь мне, идёт? Как бы Одиннадцать не хотела отказаться, как бы она не боялась, что эта женщина может быть связана с лабораторией, но у неё было лишь два варианта: умереть от голода или довериться своей интуиции и рискнуть, и, возможно, умереть. Одиннадцать кивнула и направилась в сторону машины. Камень всё ещё плёлся за ней. — Вот и отлично! Хорошее питание очень важно в твоём возрасте, — сказала Аннет, когда они обе уже сидели в машине. Они ехали примерно двадцать минут до ближайшей закусочной, что находилась на заправке. — Так, посиди пока здесь, я быстро схожу и куплю тебе поесть. Думаю, появляться на людях в таком виде будет опасно, — сказала Аннет, встревоженно оглядев девочку. Одиннадцать кивнула. Аннет вышла из машины и быстро зашагала в сторону закусочной, а в голове Одиннадцать вдруг появилась ужасная мысль, что сейчас-то она и позвонит в полицию… Но этого не произошло, ровно через пятнадцать минут женщина вернулась с двумя небольшими бумажными пакетами в руках. — Это, конечно, не самая здоровая еда, но другой у них не было, — вытащив бургер, сказал Аннет. Одиннадцать тут же выхватила его, не особо отдавая отчёт своим действиям, и, как остервенелая, начала есть его чуть ли не с оберткой. — Господи, бедный ребёнок! — воскликнула женщина, на её глазах навернулись слезы. — Сколько же ты не ела. Ах, бедный ребёнок! Скажи мне, что случилось? Почему ты бродишь по лесу, твои родители поступали с тобой плохо и ты сбежала? — Плохие люди, — вдруг сказала она. — Плохие люди? Кто плохие люди? Твои родители? — девочка покачала головой, а затем приложила два пальца к виску, сымитировав выстрел. Женщина перепуганно ахнула. — Поэтому ты пряталась в лесу? Ах, бедная моя, — Аннет смахнула подступившие к её глазам слёзы и попыталась взять девочку за руку, но тщетно. — Я всё-всё поняла. Всё поняла. Нужно увезти тебя подальше отсюда, ведь так? Хочешь, чтобы я забрала тебя с собой? Я живу в Лос-Анджелесе, это очень далекое место, там всегда лето и так много людей, что затеряться в толпе не составит труда. — Затеряться в толпе? — переспросила девочка. — Да, то есть тебе не придётся больше слоняться по лесу, чтобы плохие тебя не поймали, можно будет прятаться у всех на виду. Понимаешь? Большой город он для того и нужен, — Одиннадцать понимающе кивнула. — Хорошо. Так ты согласна поехать со мной? Девочка на секунду задумалась. Она всё ещё не доверяла этой женщине, но хуже уже быть точно не могло. Одиннадцать решила, если вдруг она почувствует что-то неладное, то камень всё ещё при ней, поэтому она утвердительно кивнула. — Замечательно, — облегченно вздохнув, произнесла женщина и завела машину. — Кстати, я ведь не знаю твоего имени. Как тебя зовут? — Эл, — не раздумывая ответила она. — Это, наверно, сокращение. А какое полное имя? — девочка не ответила, продолжая сверлить женщину взглядом. — Ясно. Тогда можно ты будешь Элеонор? — Одиннадцать кивнула. — Ох, всегда мечтала о дочери с именем Элеонор. С тех пор прошло шесть лет. Элеонор смогла рассказать всё этой обеспокоенной женщине и про себя, и про то, что случилось в городе Хокинс той осенью. Аннет была встревожена, но сделала всё, что только могла, чтобы скрыть настоящую личность Элеонор. Хотя, для Аннет де Фоссе, кажется, не было ничего невозможного. Она была очень влиятельной дамой в городе, дружила с высокопоставленными людьми, богатыми или подающими надежды, но несмотря на всё её величие и чопорность, она была очень понимающим, сопереживающим и просто добрым человеком. В жизни она повидала многое, а особенно потери. — Элеонор! Ужин подан, милая, ты там в порядке? — позвала Аннет, тихо постучав в дверь. — Да, мама, я сейчас подойду. Элеонор встала с кровати, собираясь уже выйти из комнаты, но внезапная мысль посетила её голову и девушка подошла к телевизору, что стоял напротив небольшого белого кресла, включила его, настроила на неработающий канал, а затем закрыла глаза, сосредоточившись на образе у себя в голове. В бесконечном чёрном пространстве перед Элеонор появилась белая дверь, за которой слышались голоса. Они были громкими, но разобрать о чём шел разговор было сложно. Элеонор медленно подошла к двери, вслушиваясь. Там точно были двое, девушка и парень. Голос у него стал намного грубее того, что она помнила. Элеонор вовсе не собиралась заходить внутрь, но любопытство взяло верх.***
Они сидели на широкой, железной кровати друг напротив друга, держа в руках лист бумаги. Элеонор шагнула к ним. — Да мне же не видно, я вверх ногами читаю. — Я для тебя читаю. — Ты читаешь слишком быстро, я ничего не успеваю понять. — Мы ведь читали письмо ещё в Хокинсе, Майк. — Знаю, но я забыл дату. Просто скажи, когда там у нас экскурсия, — Майк отпустил свой край бумажки. — Тридцатого августа в полдень, — ответила девушка. — Доволен? — Теперь — да. — Вот и отлично, а сейчас иди готовь нам ужин. — Макс, — протянул парень. — Ты ведь знаешь, что я нас отравлю. — Ничего не знаю, Уилер, ты проспорил, поэтому иди готовь, — Макс легонько толкнула его в плечо и встала с кровати. Майк тяжело вздохнул, но противиться перестал. Элеонор стояла за его спиной, а когда он встал с кровати, то оказывался по правую руку от неё, и она, наконец, действительно смогла оценить его рост. Сейчас рядом с ним она чувствовала себя крошечной, вблизи изменения в его внешности стали ещё заметнее. Сердце Элеонор билось с бешеной скоростью, она слишком давно не видела Майка. Конечно, она и раньше могла использовать свои способности, чтобы просто посмотреть на него, убедиться в порядке ли он, но она сдерживала себя, зная, что это причинит ей боль. А затем шли годы и она постепенно забывала Майка, поэтому связаться было бы просто невозможно. Он всё ещё стоял перед кроватью и смотрел на Макс, когда Элеонор сделала шаг к нему, пытаясь прикоснуться, но тут же отступила, когда он резко произнес: — Классно, что нас взяли в Калифорнийский. — Майк, ты уже миллионный раз об этом говоришь, — Макс закатила глаза. — Я просто очень рад, что могу быть вместе с тобой даже на учёбе. Паника. Элеонор вернулась в свою комнату, быстро выключила телевизор и опустилась на пол, прижалась лбом к уже нагретому экрану, не понимая, что ей теперь делать. Он будет учиться с ней в одном университете. Нет, конечно, эта мысль промелькнула в её голове ещё в торговом центре, но она не думала, что это окажется правдой. Что, если она встретит его там? Что она ему скажет? Узнает ли он её? Хорошо бы не узнал. — Элеонор, милая, ты там уснула?! — Иду, мама!