***
Последующие несколько недель Диего был завален кучей бумажной волокиты и делами, связанными с недавним завоеванием Тортуги и оставленной на время плавания колонии, так что Адель, к собственной удаче, оказалась полностью предоставлена самой себе. Она могла не видеть мужа целыми днями: адмирал, зачастую, седлал своего андалузского скакуна ранним утром и возвращался домой лишь поздним вечером. Изредка донья встречалась с ним в залах или в коридорах, и тогда на лице Диего мелькало искреннее удивление, как будто он, погруженный в работу, и вовсе забывал о том, что в поместье, наконец, появилась законная хозяйка. В такие моменты, опомнившись, он кратко здоровался с ней, пытаясь завязать какой-то разговор, но Адель лишь окидывала его презрительным взглядом и молча удалялась. Диего никогда не шел за ней — слишком много было дел и слишком сильно он уставал, чтобы тратить силы еще и на пререкания с женой. Быть может, он просто решил дать ей немного времени свыкнуться со своим положением.***
Небо было затянулось пеленой облаков, через которые едва заметно сияло закатное солнце: мягкий розовый свет играл на черепицах городских домов, одаривая узкие улочки прощальным свечением. Аделаида наблюдала за тем, как податливо покачивались кроны деревьев в саду, слышала разномастный шум вечернего города и отдаленный плеск взволнованного океана. Она была очарована родным островом и ритмами жизни, — столь многообразными, но до простоты естественными, — которые протекали на нем. Донья сидела в мягком кресле на балконе второго этажа, укутанная в белую кружевную шаль, которая хотя бы немного защищала её от порывов влажного ветра. Платье цвета ротанга с привычно отсутствующим под ним кринолином шелестело в такт каждому ее движению. В руках она держала кружку чая, тепло от которой приятно расходилось по ее ладоням. Донье казалось, что вот так она могла просидеть целую жизнь, — лишь созидая окружающую ее красоту, — отстраненно погруженная в собственные мысли. Гулкий стук разрушил хрупкий мир Адель, и в этом раздражающем звуке она, без всякого удовольствия, смогла узнать многочисленный звон копыт. Девушка отставила чашку на блюдце, сильнее запахнула шаль, привстала, заинтересованно выглядывая из-за балконных перил, и увидела несколько подъезжающих на внутреннюю территорию поместья карет. На бежавшем впереди всех рысью роскошном андалузском скакуне ехал Диего в темном плаще — лишь привычная адмиральская шляпа с вьющимися перьями выдала в статной фигуре личность ее обладателя. Кареты остановились на мощенной брусчаткой площадке, из них вышли несколько громогласных дам, мужчины слезли со своих лошадей, и все они последовали за встречающим их дворецким. От взгляда Адель не укрылось, как адмирал, взяв за талию, аккуратно спустил одну даму в закрытом изумрудном платье — кажется, единственную, кто предпочел верховую езду комфортабельной карете, — с гнедой кобылы, и, галантно подав руку, направился с ней вслед за остальными гостями. У входа в дом, Диего, будто почувствовав на себе чужой взгляд, поднял голову, встречаясь глазами с Адель. Он слегка кивнул ей в знак приветствия, но Аделаида не удостоила мужа своим ответом, быстро пропадая из поля зрения мужчины. Донья опустилась в кресло, резким движением заправила выбившийся из высокой прически непослушный каштановый локон за ухо, отдернула съехавшую с плеч шаль и прикрыла глаза. Адмирал был в своем репертуаре — ни капельки стыда! Аделаида недовольно фыркнула, поджала губы, пытаясь успокоить неприятное чувство, стремительно разливающиеся в ее груди. Отвратительный в своей простоте жест — быть может, даже и не имевший никакого двойного дна, — казался донье просто недопустимой наглостью. Иного значения эта помощь могла бы и не иметь, но только не в случае Диего, что еще больше раздражало Адель. Вся недавняя прелесть созидания пропала, и расслабиться вновь у неё так и не получилось. В тот момент, когда Аделаида собиралась покинуть своё уютное место и узнать что-либо о неизвестных ей господах, которых муж самовольно приволок в ее поместье, за спиной прозвучал спокойный голос последнего: — Приятный вечер, не находишь? Адель слегка вздрогнула, тяжело вздохнула, и, поднявшись с кресла, вознамерилась умчаться прочь, как делала всегда при появлении адмирала, однако Диего разрушил ее план, преградив дорогу. — Брось, Адель, ты же не можешь избегать моего общества вечно. — Ну почему же? Мне кажется, у меня отлично получается, — натянуто улыбнулась Адель и была вынуждена вернуться обратно в кресло — только бы не стоять под пытливым взглядом серых глаз. Диего склонился над ней, вероятно, собираясь поцеловать в щеку, но девушка ловко увернулась от этой попытки. Адель почти неестественно вывернула шею — так, что могла смотреть на находящегося несколько позади адмирала снизу-вверх, — и обожгла его убийственным, полным возмущения взглядом. Мужчина усмехнулся ее очаровательной горячности. Этого недолгого зрительного противостояния было достаточно, чтобы Диего капитулировал, оправил воротник мундира и оперся локтями о перила балкона, осматривая сад. Спустя некоторое время он вновь повернулся к притихшей Адель. — Очередной роман? — мужчина кивнул в сторону небольшой книги, что лежала на столике возле чайного сервиза. — Дай угадаю… про море, свободу и пиратов? — К сожалению, — нехотя отозвалась Адель, ежась от особенно сильного порыва ветра и плотнее запахивая платок. — Это еще почему? — Автор едва ли знает, что такое море и кто такие пираты, — почти без раздумий поделилась она своей маленькой печалью. — Раньше я любила эту книгу, а теперь и страницы прочесть не могу. — Все в этом мире меняется, Адель, и все познается в сравнении, — Диего пожал плечами, извлекая простую истину. — И чем же ты занималась, пока меня не было? Аделаида решила оставить вопрос мужа без ответа. — Кто с тобой приехал? Неужели решил насладиться компанией друзей? —Что за дурная привычка отвечать вопросом на вопрос? — адмирал недовольно нахмурил брови, однако его лицо, вскоре, несколько смягчилось. Он отвернулся и вновь устремил задумчивый взгляд на открывающийся с балкона вид. — Эти люди — одни из типов друзей, которых я в принципе способен иметь, — мои враги. Однако нам всем превосходно удается делать вид, что нас не отягощает общество друг друга. — Никогда бы не подумала, что ты будешь изображать дружбу. — Положение обязывает… впрочем, тебе ли не знать. — И зачем ты их позвал? — Необходимо обсудить кое-какие вопросы, — уклончиво ответил Диего. Он едва заметно напрягся, однако Адель была слишком задумчива, чтобы это заметить. — Меня уже замучили вопросами о тебе. Некоторые чиновники взяли с собой жен, развлекать которых, впредь, твоя прямая обязанность. У тебя было достаточно времени привыкнуть к прежней жизни, а теперь следует привыкнуть и к обществу. Не беспокойся: все устали от дальней дороги, так что сегодня, наверняка, предпочтут отужинать в своих комнатах. Однако завтра, будь добра, спустись хотя бы к обеду. — Это еще к чему? — вскинула брови Адель, все же, удостоив мужа кратким взглядом. — Думаю, всем будет очень интересно посмотреть, на поиски какой женщины я тратил года и огромные средства. — Я — не зверь в клетке на ярмарке, которого выставляют на потеху публике, — возмущенно взвилась Адель, складывая руки на груди и намеренно избегая издевательского взгляда Диего. — Ну, что ты, любовь моя, ты не зверь, нет. Ты — произведение искусства, — усмехнулся адмирал, и попытка польстить, ожидаемо, провалилась. Аделаида промолчала, поджав губы. — Я привез тебе новые платья, так что ты оденешь одно из них. — Я не просила об этом, — по-бунтарски возразила донья — слишком неблагодарно, как на вкус мужа. — А я и не спрашивал, — резко ответил Диего. — Ты — моя супруга, и должна выглядеть подобающе своему статусу. — А что еще подобает моему статусу? — девушка встала с кресла, повернулась к мужу, не пытаясь скрыть издевательского пренебрежения в голосе. Ее глухая непокорность действительно осточертела адмиралу, и он, охваченный раздражением, в два размашистых шага оказался рядом с ней. — Не вынуждай меня демонстрировать, Адель, — низко прорычал Диего, хватая девушку за запястье. Донья аж задохнулась от возмущения, оторопела и не попыталась вырваться из грубой хватки. — Помнится мне, что мы заключили с тобой договор, условия которого, если ты еще не заметила, я выполнил, — прошипел адмирал, усиливая хватку на тонком женском запястье — Аделаида безуспешно дернула рукой, морщась от боли, однако ни на мгновенье на отвела воинственный взгляд выразительных голубых глаз. — Так что, будь добра, выполни и свою часть договора, если, конечно, твоё слово хоть что-то значит. — Не тебе говорить мне о верности слова! — пренебрежительно воскликнула девушка, недвусмысленно намекая на обычную беспринципность мужа. — Не тебе спорить со мной, Адель! — вернул ей Диего. — Тебя нравится считать себя жертвой, так ведь? — Диего попытался подойти ближе, как бы напирая на донью, подчиняя хотя бы физически, однако девушка даже не шелохнулась, не отпрянула ни на дюйм — гордость не позволяла. — Возомнила себя невинной овечкой, а всех вокруг считаешь дикими волками?! Да вот только дьявольская сущность есть в каждом из нас, и в тебе её не меньше, чем во мне, уж поверь. Ты так отчаянно бежала от своего будущего, что позабыла прошлое. Ты упрекаешь меня в том, что я разрушил твою жизнь, но вот только когда появилась возможность вернуть все на круги своя, ты вдруг увидела оскал на дружелюбных лицах? Приди же в себя и делай то, что положено! Быть может, рычащий голос мужа, а может, и правдивая суть его слов, пробудили в девушке еще большую злость, большее непокорство духа. Она вырвала руку из его цепкой хватки и быстро направилась прочь с балкона, с трудом сдерживая внезапную улыбку от пришедшей ей в голову безумной идеи.***
—За короля! — За победу! В комнате зазвенел хрусталь бокалов, и раздались одобрительный возгласы. — За Испанию! — И пусть победа герцога Вандомского покажет французам всю мощь нашей страны! — Диего поднял свой бокал, поддерживая тост. Компания приглашенных гостей, расположившихся в богато обставленной гостиной, вновь зашумела. Женщины, сгруппировавшись, сидели на небольших софах у низких столиков, о чем-то тихо переговариваясь, а их мужья стояли чуть поодаль, с воодушевлением обсуждая политику Филиппа V и военную стратегию. Вполуха слушая глупое высказывание Модесто Варгаса, трепетно восхваляющего испанскую армию, де Очоа, в сотый раз, бросил взгляд на часы, отмечая про себя, что такая непунктуальность жены ужасно его раздражала. — А я считаю, — подал голос один из господ, — герцогу просто повезло. Уж слишком банален был план, и сам факт того, что он сработал, является лишь результатом удачного стечения обстоятельств. — Одна победа, быть может, и была везением, но вторая явно говорит о немалом мастерстве, — возразил другой. — Да что вы? Я имел честь беседовать с герцогом Вандомским. Этот человек не произвел на меня абсолютно никакого впечатления. — Неужели? А мне он показался очень перспективным, — возмутился сын испанского чиновника. Беседа несколько накалилась, обещая перерасти в жаркий спор двух господ, однако этому, к счастью, воспрепятствовала темноволосая девушка — та самая, что приехала вчера на лошади. — Опять вы всё о политике, да о политике! — она страдальчески закатила глаза и элегантно поднялась с облюбованного кресла, подходя к мужчинам. — Мы, дамы, мало что смыслим в этом, знаете ли. — Действительно, господа! Не стоит забывать о наших чудесных дамах, — Диего обаятельно улыбнулся, ловя заинтересованные взгляды некоторых представительниц прекрасного пола, которые, покраснев, мигом сделали вид, что адмирал вовсе не являлся объектом их пылких обсуждений. — Тебя послушать, Эленор, так и вовсе решишь, что вы, дамы, только в танцах, да в моде и разбираетесь. За некоторыми исключениями, разумеется, — усмехнулся схожий с ней темноволосый молодой дон. — Ты слишком критичен, мой милый брат. Если уж тебя отвергла Джорджианна, то не стоит держать зла на всех девушек в этом мире, — с легкой издевкой воскликнула девушка, основная «изюминка» которой заключалась, пожалуй, в острых высоких скулах и густых длинных бровях с плавным изгибом. Ее голос был высоким, задорным, а маленькие карие глаза — живыми, искрящимися весельем. Эленор была похожа на греческую богиню: молочный цвет тонкой кожи, очаровательное лицо с аккуратными чертами и легкий стан. Среди гостей послышались смешки и одобрительные возгласы, а молодой человек демонстративно отвернулся от сестры. — В мире полно прекрасных дам, — ободряюще улыбнулся Диего, — так что весьма глупо беспокоиться из-за отказа одной из них. — Вам-то откуда знать об этом, адмирал? Не думаю, что на свете найдется хотя бы одна девушка, способная вас отвергнуть, — с сомнением протянула Эленор, как бы приглашая Диего к краткой, но, непременно, заманчивой дискуссии. Девушка оправила свои темно-коричневые густые волосы, собранные в незатейливую прическу, и заинтересованно взглянула на адмирала, слегка склонив голову. — Представьте себе, Эленор, одна все-таки нашлась, — с долей иронии протянул мужчина и лицо его изумленно вытянулось — не иначе, чтобы привлечь внимание остальных гостей. — И что же вы тогда сделали? — с искренним любопытством спросила девушка, невольно подаваясь вперед. Диего усмехнулся, выдерживая интригующую паузу, осматривая каждого заинтересованного слушателя, а после ответил, вызвав у друзей волну не сдерживаемого смеха: — Женился на ней. Дамы на диванчике вновь оживились: некоторые них разочарованно вздохнули, как будто и вовсе позабыв о том, что адмирал женат. В темных глазах Эленор мелькнул некий азарт, и она, поднявшись с кресла, медленно подошла к Диего, как-бы невзначай кладя миниатюрную ладонь ему на плечо. —Ах, да… Постоянно забываю, что вы, с некоторых пор, перестали считаться холостяком и стали женатым мужчиной. Знаете, это ужасная потеря для женского общества! — Эленор! — возмущенно отдернул её брат, хватая сестру под локоть и отводя подальше от адмирала. — Веди себя прилично, — прошипел он ей на ухо, под смеющемся взглядом Диего. — Пока мы здесь, я за тебя отвечаю. Будь уверена — родители лишат наследства нас обоих, если ты попадешь в неприятности… «Или в чью то постель…»— подумал Диего. — Я всего лишь пытаюсь разрядить обстановку, — девушка разочарованно закатила глаза, и на лице ее мелькнула тень обиды. Безо всякого усилия вывернув руку из хватки брата, и, состроив гримасу всемирной скуки, она вернулась в женскую компанию. Опустившись в кресло и заученным движением разгладив складки темно-вишневого платья, Эленор с большим удовольствием отметила, что адмирал, так же, как и большинство мужчин в комнате, не спускал с неё глаз. — Я думаю, мы сможем воздержаться от политических высказываний и поддержать разговор с нашими милыми дамами. Вы только скажите, какая тема вам больше интересна? — снисходительно предложил Эдоардо. — Воздержаться от политики? — наигранно изумилась донья. — О, нет! Во век такому не поверю! Чтобы мужчины воздержались от политики! Какой вздор! — Так и что же нам делать, любезная сестрица? — Слушать музыку! Я как раз собиралась сыграть, — Эленор поднялась с кресла, подошла к одиноко возвышавшемуся в углу комнаты роялю и села на банкетку, обернувшись на Диего: — Адмирал, какую композицию вы предпочитаете? — Увы, в музыке я не силен, — уклончиво ответил мужчина, и губ его коснулась хитрая ухмылка. — Тогда давайте попробуем подобрать мелодию под стать вам, — деловито заключила Эленор и, открыв крышку инструмента, начала играть. — Может быть эта? — миниатюрные девичьи пальчики заскользили по клавишам, и помещение наполнилось непринуждёнными звуками, напоминающими трели птиц. Мелодия была несколько торопливой, отрывистой, и к поставленной задаче не имела абсолютно никакого отношения. — Неужели я настолько сантиментален в ваших глазах? — искренне возмутился Диего. — Да, вы совершенно правы — это явно не «ваша» композиция. Но прошу снисхождения, ведь первая попытка всегда неудачна. Дайте-ка подумать… а что на счет этой? — девушка вновь заиграла, и эта музыка была намного задорнее и мелодичнее предыдущей, однако Эленор сама прервалась, оглянулась на адмирала, оценивающе осматривая его статную фигуру. —Эта тоже совсем не подходит, — заключила она. — Какая досада! Вы слишком страстная натура для подобных композиций. А что если… Точно! Девушка вновь повернулась к инструменту, и на этот раз раздавщаяся музыка была совсем иной: в меру мрачная, стремительная, окрашенная эмоциональными и резкими переходами, иногда затухающая в звенящую тишину, а иногда, напротив, взлетающая до высоких звуков — такая, которая хорошо подходила натуре Диего. — Это совсем другое дело, не правда ли? — Эленор бросила быстрый взгляд на адмирала, не отвлекаясь от игры. — И правда, вам, многоуважаемый дон, эта композиция подходит как ни к кому другому! Особенно названием, — подал голос Модесто, безуспешно пытаясь скрыть за добродушной усмешкой неприязнь. — Вы так считаете? И какое же название у этого произведения? — без особого интереса спросил Диего. Модесто сверкнул глазами, и, после небольшой паузы, строго ответил: — Стыдно не знать, дон. «Танго смерти» давно пользуется большой популярностью в столице. Диего недобро улыбнулся и хотел было ответить Варгасу не менее острым замечанием, но звучащую музыку прервал скрип распахнувшихся дверей. Три дюжины пар глаз, наполненных мгновенно вспыхнувшей жадной заинтересованностью, обратились к фигуре дворецкого. Слуга слегка поклонился и торжественно произнес: — Госпожа Аделаида де Очоа. Среди гостей волной прошелся взволнованный шепот. «Не прошло и века, » — подумал Диего, мигом забыв и про дерзость Модесто, и про затихшую Эленор. Недовольно закатывая глаза, адмирал поднес бокал хереса к губам, делая глоток — алкоголь по-особенному обжег его горло, стоило ему лишь метнуть взгляд ко входу в гостиную. У Диего перехватило дыхание, и он чудом не подавился от вида Аделаиды, одетой в кроваво-красный мундир. Его мундир. Мужчина взмолился о том, чтобы ему это лишь почудилось. Её каштановые волосы были убраны в аккуратную высокую прическу, поверх которой красовалась адмиральская треуголка, а ушитый до женского размера мундир сидел на ней как влитой. Плотная алая ткань ярким пятном выделялась среди темных костюмов мужчин и сдержанных платьев женщин, а золото вышивки сияло в свете полуденных лучей дороже любых украшений. Бриджи цвета слоновьей кости обтягивали изящные ноги доньи, а темно-серые широкие сапоги несколько «заземляли», отягощали ее военный образ. Адель чувствовала на себе взгляд каждого из присутствующих, обжигающий своими возмущением и удивлением, однако взор самой доньи был бескомпромиссно обращен лишь к одному человеку в этой комнате. Она смотрела на Диего, гордо вздернув подбородок; в её выразительных голубых глазах ясно читалась столь ненавистная ему с недавнего времени непокорность. Вместо ожидаемой девушкой ярости на лице Диего растянулась усмешка-оскал, а в глазах заискрилось странное восхищение. Складывалось впечатление, что он давно ожидал чего-то подобного от Адель. Продолжая улыбаться, и получая немыслимое удовольствие от всеобщего замешательства, он поставил бокал на столик, и размеренным шагом, смакуя экстравагантность выходки больше самой ее виновницы, подошел в жене, воинственная уверенность во взгляде которой быстро сменилась смятением. Диего вновь внимательно оглядел Адель с ног до головы, улыбнулся ее очаровательному смущению, и, едва заметно приобнимая девушку за талию, торжественно произнес, обращаясь к гостям: — Господа, — он одарил взглядом группу мужчин, с которыми вел беседу, — дамы, — учтиво повернулся к их женам и подругам, игнорируя мрачный взгляд Эленор. — Позвольте представить вам потрясающую женщину, верную жену настоящего тирана, — среди гостей послышались смешки, — мою обворожительную донью, госпожу Аделаиду де Очоа. В комнате повисла звенящая тишина, и Адель подумала, что никогда не чувствовала себя так неловко и неуместно. Вся ирония заключалась в том, что она по собственной инициативе оказалась в такой ситуации. Но разве могла донья предположить, что Диего так отнесется к ее выходке? Конечно, нет! Девушка ожидала от него ярости и гнева; она была просто уверена, что мужчина смутится и попытается оправдаться перед гостями или взбесится и накричит на нее, со скандалом выводя из гостиной, наконец, открыв перед всеми этими людьми свою эмоциональную и несдержанную натуру. Однако адмирал вел себя как ни в чем не бывало. Как будто и не было на ней мужской одежды и треуголки! Адель в очередной раз изумилась способности Диего переводить стрелки в свою пользу. Ведь это она, она хотела смутить его своим поступком, так почему сейчас неловко ей, а не ему?! Адель с едва сдерживаемым страхом смотрела на гостей. В её голове промелькнула абсурдная мысль о том, что именно так, должно быть, ощущает себя приговоренный, которому узел виселицы не сломал шею, а оставил болтаться в петле на глазах у толпы в полуживом состоянии. Только вот в ситуации Адель в качестве этой самой веревки выступала она сама, а Диего просто нажал на рычаг спуска, чтобы воображаемые деревянные прогнившие доски под ее ногами провалились. Гости переглянулись, на их лицах просияли добродушные улыбки и зал разразился аплодисментами и искренним смехом. — Что происходит? Почему они?.. — прошептала Адель, скорее себе, чем Диего, который, все же, ответил, склонившись к её уху. — Ты показала себя очень модной и гостеприимной особой. Не каждая из этих кукол осмелилась бы одеть мундир и выйти к гостям, чтобы развлечь их. Они восприняли это как весьма остроумную шутку, — Диего саркастически улыбнулся и подмигнул жене. — Ты ведь именно с такой целью сделала это? — Нет, я вовсе не… — Не переживай, Адель. Конечно, я понял, что ты разрядилась для меня. Ну что я могу сказать? Я польщен! Адель одарила довольно улыбающегося мужа раздраженным взглядом и уже хотела как можно быстрее ретироваться, но поняла, что любопытные гости окружили их. — Донья де Очоа! — произнес мужчина, слегка склонив голову, и видимо, не заметив, как вздрогнула девушка при таком обращении — лишь рука Диего отпрянула от ее талии. — Как я рад, что, наконец, имею честь быть представленным вам! — Граф Сельдери, — официально произнес Диего, с беззлобной усмешкой наблюдая за тем, как краснела Аделаида в момент, когда седовласый граф оставил поцелуй на её руке. — Дон и донья Гербери, — продолжил Диего, представляя подошедшую пару. — Мы бесконечно рады видеть вас, — воскликнула женщина средних лет, держа под руку мужа. — Спасибо вам за это, — она неопределенно кивнула на внешний вид Адель. — Признаться, вы очень оживили наше уже было заскучавшее общество. — Это действительно очень экстравагантно! Теперь, дон, я понимаю, что двигало вами в выборе супруги. Такая смелость! Адель совсем растерялась от количества новых знакомств с окружившими её людьми, едва успевая кивать головой и подавать руку в знак приветствия. Голос Диего, представляющего господ, смешался с десятками других голосов. Если раньше подобное не представляло для Аделаиды никакой проблемы, а такое внимание льстило и доставляло удовольствие, то сейчас девушка просто чувствовала себя не в своей тарелке, и уже тысячу раз пожалела, что была одета столь неподобающим образом, несмотря на восторг представительниц женского пола. Окруженная вниманием, Адель была столь напряжена, что даже не замечала, как сильно сжимали её пальцы рукав мундира Диего.