Тишину в столовой нарушал лишь резкий противный скрежет приборов о тарелки и редкий звон бокалов, наполненных дорогим вином из запасов губернаторского погреба. Одни гости, сидящие за столом, смотрели в свои тарелки почти не поднимая взгляда, другие же без стеснения рассматривали сидящих напротив господ, обмениваясь взглядами, как если бы искусно вели невербальный диалог. Неловкость, витающая в большой столовой, делалась почти осязаемой и не позволяла произнести и слова.
Просторная комната, отделанная деревянными панелями цвета махагони, украшенная массивным каменным камином с резными вставками, тяжелыми алыми портьерами, несколькими миниатюрными столиками по углам и большой картиной предка Аделаиды — Гарсии, — в золотой раме, не вызвали у посетителей особо восторга. В центре столовой, прямо на плотном узорчатом гранатово-кобальтовом ковре, возвышался длинный дубовый стол с изящными ножками — там, где, по обыкновению, обедали гости поместья.
Адель не до конца осознавала, но уж точно полностью ощущала, что причиной столь неловкой атмосферы являлась она. Девушка ловила на себе заинтересованные взгляды, но едва она выказывала необходимую вежливость, отвечая им натянутой полуулыбкой, легким наклоном головы или даже простым пересечением взоров, как гости отворачивались, старательно делая вид, что были очень увлечены разглядыванием картины на стене или поеданием блюд. Больше всего на свете в этот момент Адель желала оказаться в другом месте; где угодно, но лишь бы не под прицелом жадных до сплетен взглядов лицемеров. Минуты тянулись зыбучим песком, о котором она когда-то читала в книге, заставляя девушку то и дело нетерпеливо поглядывать на большие часы. Аделаида подавляла желание тяжело вздохнуть, когда она обнаруживала, что прошло в несколько раз меньше времени, чем она надеялась. Если бы за столом напротив нее не сидел хмурый Диего, то Адель уже давно покинула бы общество гостей, не дожидаясь времени, когда её уход мог быть расценен как жест неуважения и невоспитанности.
Еще вечность спустя (по крайней мере, по меркам доньи), стрелки часов приблизились к цифре девять. Девушка, с едва скрываемой торопливостью, наделась уйти, сообщив всем о своем утомлении сегодняшним долгим днем, но её планы вновь были нарушены.
Эленор де Барден, привыкшую к веселым празднованиям и оживленным беседам, эта тишина тяготила как никого другого: она с упорством мула искала в своей голове тему для беседы. К огромному разочарованию Адель, прыткий ум Эленор все же нашел неоригинальную, но вполне способную заинтересовать гостей, идею для дискуссии, которую она решила озвучить именно в тот момент, когда донья намеревалась распрощаться со своим окружением.
— Адмирал, — начала маркиза, отложив приборы и как бы привлекая этим жестом чуть больше внимания со стороны остальных. — Давно хотела спросить: как скоро вы планируете посетить столицу? Давненько мы вас не видели при дворе, — с досадой протянула девушка, и ее точеное лицо исказилось в некотором роде сожалении.
Адель, молча проклиная Эленор, Диего, да и вообще всех присутствующих, облокотилась обратно на спинку стула.
— Не думаю, что это дело не терпит отлагательств, — просто пожал плечами Диего, ловя на себе заинтересованные взгляды остальных гостей. Мужчина успешно скрыл ухмылку, которая тенью скользнула на его лице, от одного страдальческого вида жены.
— Как же так! У вас там столько друзей. Я, кстати, буквально пару месяцев назад узнала чудесную новость о том, что один ваш весьма близкий друг планирует посетить Испанию в ближайшие время, — вероятно, намеренно заинтриговала адмирала маркиза. Диего непонимающе нахмурил брови, но, вскоре, лицо его просветлело, и губы тронула едва заметная теплая улыбка.
— Думаю, в таком случае, граф сам удостоит нас с женой такой честью и заглянет в нашу скромную обитель. Однако сейчас в Санто-Доминго предстоит слишком много работы, чтобы покидать его в ближайшее время. Да и все при дворе, сейчас, сдается мне, заняты… — Диего прервался на долю секунды, как будто не желая заканчивать фразу, но через долю колебания, все же, произнес, — пиратами.
— Ах, да, я запамятовала про ваш недавний триумф… Если бы вам только удалось видеть нашу искреннюю радость и ликование, когда до нас дошли вести о взятии Тортуги, — Эленор широко, располагающе улыбнулась. — Ведь пираты, в самом деле, ужасная проблема для наших морей. Ума не приложу, откуда они только берутся! — как всегда чрезмерно эмоционально высказалась маркиза, тотчас же потеряв прежнюю нить разговора.
— Эленор, не будь ты как дитя: всем известно, что в пираты и флибустьеры идут полные лентяи и отшельники общества, не способные принять цивилизованную жизнь и не желающие работать на благо своей страны, — несколько поучительно воскликнул Эдоардо.
Диего метнул беглый взгляд на Адель и увидел, как в одно мгновенье строго осунулось её лицо, как сильно она свела скулы и поджала губы, благоразумно удерживая острое высказывание на языке — горькое молчание. Донья опустила потемневший взгляд голубых выразительных глаз на бокал, пытаясь убедить не только всех, но и саму себя в первую очередь, в том, что затронутая тема была ей абсолютно безразлична.
— Полностью согласен с вами, Эдоардо. Эти люди — паразиты общества, которые плодятся быстрее тараканов. К сожалению, казнить весь остров вряд ли удастся, хотя видит Бог, — эти люди не заслуживают ничего иного. По крайней мере, публичные казни на Тортуге, я уверен, погасят это хлопотное бунтарство в их крови, — подал голос граф Сельдери, приглаживая свои изящные седые усы.
— Если бы это все было так просто, — произнес хрипловатым задумчивым тоном пожилой виконт, сидящей через два места от Адель, имя которого донья все никак не могла запомнить. — Вот уже сколько десятилетий испанские суда ходят по морям, пытаясь их истребить. Пиратов слишком много, чтобы уничтожать их по отдельности, но они слишком разобщены, чтобы уничтожить их разом.
— А самые ужасное, что пираты есть и среди нас!
Несколько дам ахнули и зашептались. Адель встрепенулась, — лишь выдержка спасла ее от заметной дрожи, — подняла испуганные глаза и встретилась с напряженным взглядом Диего.
— Что вы такое говорите, Хавьер? — возмутился дон Гербери.
— Разумеется, я выражаюсь фигурально, — мужчина снисходительно улыбнулся, едва заслышав облегченные вздохи некоторых впечатлительных дам. — История хорошо помнит случаи, когда даже весьма образованные дюки, маркизы, конде, виконты, бароны и сеньоры оставляли своё состояние и начинали заниматься флибустьерством и разбоем.
— Кажется, я догадываюсь, о ком идет речь, — Эдоардо задумчиво взялся за подбородок. — Вы о господине… де Фантазма, кажется. Не так ли?
Сердце Адель ухнуло вниз, и она откинулась на спинку стула, оставляя столовые приборы, которые, до того, неосознанно, сжимала до алых следов-полумесяцев от ногтей на внутренней стороне ладоней. Девушка снова бросила мрачный взгляд на мужа, но он не ответил. Адель отметила, что рука Диего сжалась на бокале хереса чуть сильнее при упоминании знакомого имени, однако, он ничего не сказал, ничем не выдал знакомство с названной персоной, и залпом осушил фужер.
— Случай с Хорхе де Фантазма и вправду получился довольно… неожиданным, — неоднозначно отозвался Эдоардо. — Однако, его судьбу повторили еще некоторые сеньоры.
— Например?
— Себастьян де Альдана — сын покойных дона Фернандо и доньи Марии, хозяев южных колоний, — внезапно вставил Модесто — его голос пророкотал по столовой сиплым эхом.
До этого момента, Варгас лишь наблюдал за беседой со стороны, не принимая в ней участие.
Адель, все-таки, вздрогнула всем телом, шумно втягивая воздух в грудь, но не была в силах выдохнуть его обратно — в горле образовался комок. Её сердце, казалось, остановилось на несколько долгих мгновений, кровь отлила от лица, а взор помутнел. Донья быстрым нервным движением сложила руки на коленях, чтобы не было видно, как сильно они тряслись. Диего не спускал с жены обеспокоенного взгляда, то ли опасаясь, что она не сумеет сдержать язык за зубами и прольет свет на всё свое прошлое, в попытке отстоять честь своего бывшего любовника, то ли и вовсе упадет обморок, что было бы вполне ожидаемо, судя по её побледневшему лицу и влажным глазам.
— Подумать только! — оживилась Эленор. — Что движет бедняками и рабочими, я могу представить, но чтобы быть человеком высокого звания и так опуститься, — она осуждающе покачала головой. — Просто уму непостижимо! А, вы, донья, как вы считаете? — обратилась к Адель маркиза, похоже, заметив её напряженный вид. — Вы встречали среди пиратов людей из высших кругов?
— Эленор! — одёрнул сестру Эдоардо, но было слишком поздно — взгляды всех гостей оказались прикованы к донье в ожидании её ответа.
— Все в порядке, маркиз, — попыталась успокоить смущенного и, одновременно, рассерженного молодого человека Адель, и, таким образом, несколько потянула время. Донья встретилась глазами с Диего, который еле заметно покачал головой в предупреждающем жесте, как бы предостерегая ее не творить глупости. — Маркиза де Барден, — Адель изобразила на лице улыбку-оскал, но даже не попыталась придать ей натуральный вид, — мне, действительно, доводилось встречать такого человека, — девушка заговорщицки склонилась, опираясь локтем на край стола, и лицо ее сделалось еще более напряжённым — на лбу заиграла тонкая жилка.
Глаза Эленор вспыхнули живым интересом, и она, казалось, вовсе не заметила холодное шипение доньи.
— Это, наверное, была ужасная встреча. Как это, должно быть, было страшно находиться такое длительное время с подобным отребьем, — маркиза тоже слегка наклонилась к Адель, поддерживая ее жест, и, видимо, пытаясь таким образом создать впечатление приватного разговора, несмотря на то, что любопытные взгляды всех присутствующих были по-прежнему обращены на них. — Я, признаю, пришла в полное изумление, когда узнала о том, что с вами приключилось…
Адель почувствовала, как стремительно кончалось её терпение, и как руки под столом начали трястись уже от едва контролируемой ярости. Сознание девушки вяло протестовало, прекрасно понимая факт банальной провокации со стороны Эленор, но ей самой было абсолютно плевать и на встревоженный взгляд мужа, и на жадные взгляды двух десятков лицемерных господ, и на их мнение, и даже на последствия открытия правды. В конце концов, если убрать всю роскошную мишуру, то ничем эти дюки, маркизы, виконты, сеньоры и доны не отличались от пьяниц в тавернах, и, не ведая ту сторону жизни, они лишь односложно осуждали жестокость и порочность, которой обладали и сами. Адель уже было набрала воздуха, желая возразить и высказать все, что думала о лицемерии собравшихся господ, о глупости и невежестве их рассуждений, однако её опередил Диего:
— Будет вам, господа! — весело воскликнул адмирал, однако в его суровом взгляде не читалось и капли того задора, с которым он говорил: глаза его горели огнем злости и раздражения, однако, как показалось Адель, гнев мужа был направлен вовсе не на нее. — Пора уже сменить тему разговора, совершенно нестоящую нашего внимания, — с легкой небрежностью бросил Диего, и многие гости согласно закивали. — Век пиратства подходит к концу и не…
— Лукавите, дон, — внезапно прервал адмирала скрипучий низкий голос. Присутствующие, мгновенно завлеченные вспыхнувшей конфронтацией, затаив дыхание, переводили взгляд то на одного, то на другого ее участника.
— Простите?
— Вы говорите о конце эры пиратов в то время, когда, буквально пару месяцев назад, близ берегов Валенсии, был затоплен пиратами испанский фрегат, — Модесто Варгас улыбнулся странной улыбкой, понятной лишь ему самому.
— Корсары здесь были не причем, — недовольно отрезал Диего. — Фрегат был затоплен в следствии полной некомпетентности нового капитана, не сумевшего оплыть рифы и, безусловно, получившего свою должность путем удачных связей.
— Вы говорите об этом так уверенно, — усмешка на лице графа стала еще неприятнее.
— Я всегда говорю лишь то, в чем полностью уверен, — подчеркнул Диего, и на его лице напряженно заиграли жевалки.
— Откуда же вам известны такие подробности?
— Вы на что-то намекаете? — глаза адмирала недобро сузились, а на губах проявился оскал.
— Что вы, дон, как я смею? — в тоне Модесто скользила ничем не прикрытая насмешка. —Просто мне очень любопытно, откуда вы обладаете такой информацией, несмотря на то, что уже как много лет отошли от дел.
— «Отошел от дел»? — голос Диего принял рычащие ноты. — Вы забываетесь, Варгас, — неприязненно выплюнул адмирал. — Да, с женитьбой и получением губернаторской должности, времени на плавания у меня весьма поубавилось, но флотилия по-прежнему при мне.
— Флотилия? Ах, да, прошу простить — у меня все время вылетает из головы, что флот все еще… пока еще — поправился граф, нарочно делая уклон на последние слова, — принадлежит вам.
— Позвольте полюбопытствовать, — Диего оправил внезапно ставший слишком тугим воротник мундира. — Какое вам дело до деятельности испанского флота?
— Не будь так строги в своих суждениях — все мы с интересом впитываем все, что нас окружает. Как-никак грядут темные времена, — произнося эти слова, Варгас впервые прямо взглянул на Адель, растягивая губы в кривом подобии усмешки. — Назревает война, а флот, вместо того, чтобы защищать берега страны, плавает в далеких водах вот уже… шесть лет, полагаю? Так еще и производит весьма странные и даже неуместные маневры. Не мне судить, но в столице многие поговаривают, что флот используется в… личных целях, — граф вновь остановил взгляд на донье, и его темные глаза опасно сверкнули.
От Диего такая игра взглядов не скрылась, а пропитанная намеками речь графа послужила отличным огнивом, поднесенным к стопке сухих дров. Варгас давно славился как искусный интриган, и ему явно доставляло удовольствие вести речь, утратившую тонкий смысл для всех гостей, и остающуюся понятной лишь для дона и доньи. Диего терпеть не мог таких людей, как Варгас. Они были остры на язык, их невозможно было запугать или пытаться угодить, и потому, адмирал, более не желавший сохранять холодный рассудок и замечать остерегающие взгляды жены, ответил со всем присущим ему красноречием:
— Пираты, как вам должно быть известно, представляют не меньшую опасность, чем французы и англичане. Я любезно напомню, что совсем недавно под моим командованием была взята Тортуга, если уж вам изменяет не только собственная жена, но и память.
Гости изумленно ахнули, и Адель стало понятно, что Диего полностью потерял над собой контроль. Лицо графа Варгаса вмиг побагровело, и всем показалось, что еще чуть-чуть, и он бросится на адмирала, забыв обо всех правилах этикета. Впрочем, будучи натурой куда более уравновешенной и хитрой, а также явно уступая дону и ростом, и телосложением, и ловкостью, он сдержал свой гнев и, сощурив глаза, едко ответил:
— Боюсь, что я не тот человек, который удерживает свою жену, но и не тот, кого она будет презирать больше, чем грязного пирата, — весьма однозначно уязвил Модесто Диего.
Недвусмысленный намек понял не только тот, на кого он был направлен, но и все присутствующие в комнате. Адмирал аж задохнулся от возмущения, а гости и вовсе попытались слиться с интерьером.
Изящная конфронтация грозила перерасти в настоящую кровавую стычку.
— Вы забыли, на чьей земле находитесь!
— Отчего вы так взволновались, дон? — брови Варгаса издевательски взлетели вверх. Он помедлил, скрыл усмешку в бокале вина. — Правда глаза колет?
В глазах Диего вспыхнуло что-то дикое: он рывком вскочил со стула, отточенным движением метнув руку к поясу с ножнами.
— Диего! — Адель подорвалась с места, с громким звуком уперев руки на край стола. Адмирал, несколько выведенный из пелены гнева звонким голосом жены, взглянул на нее. — Остановись, — прошептала донья, уверено качнув головой.
Немая борьба продолжалась достаточно долго: строгий взгляд одних выразительных глаз, остужающих своей холодной голубизной, против темного серого неба с молниями в других.
Рука Диего постепенно разжала рукоять шпаги и опустилась на стол, взгляд его несколько прояснился, а лицо теперь выражало лишь угрюмость. Адель облегченно выдохнула, а затем, тоном абсолютно ровным и не терпящим возражений, объявила:
— Ужин окончен. Благодарю за компанию, господа. Ваши комнаты уже готовы.
Гости, получившие не только незабываемый повод для сплетен, но и прилив адреналина, еще несколько секунд сидели, явно не желая упускать предстоящий разговор хозяев дома, однако подчинились вежливому требованию доньи. В густой тишине столовой зазвучали звуки шума платьев дам и скрежет отодвигаемых стульев. Варгас также поднялся вместе с остальным гостями, окинув дона и донью поместья задумчивым взглядом; глаза его задержались на Адель чуть дольше положенного, и по ее спине пробежался неясный холодок. Адель коротко кивнула попрощавшимся с нею нескольким дамам и их мужьям перед тем, как комната полностью опустела, оставив её наедине с Диего.
Адель не сдвинулась с места, наблюдая за тем, как Диего подчеркнуто-безразлично пытался засунуть шпагу обратно в ножны, однако из-за по-прежнему трясущихся от злости рук у него это вышло сделать лишь с четвертой попытки. Он устало прикрыл глаза, опёрся кулаками о столешницу и склонил потяжелевшую голову.
— Ты потерял контроль, — констатировала факт Адель, медленно подойдя к мужу. Не было в ее движениях привычных опаски, напряжения, нет, лишь некоторая осторожность.
— Ты тоже, — справедливо вернул ей адмирал.
— У меня были на то причины, но как ты поддался на такую провокацию со стороны Варгаса? Он же этого и добивался, — не то, чтобы Аделаида укорила мужчину, но совершенно искренне изумилась произошедшему.
— У нас с ним свои счеты, — уклончиво ответил Диего. Адель недовольно покачала головой, ощущая, как ее накрывает волна возмущения.
— Но зачем ты его тогда пригласил? Ты ведь знал, что так будет.
Диего чуть приподнял голову, сверкая серыми глазами из-под черных прядей-завитков, обрамлявших его лицо.
— Врагов лучше держать при себе.
***
— В пираты и флибустьеры идут полные лентяи и отшельники.
— Казнить весь остров вряд ли удастся, хотя видит бог, — эти люди не заслуживают ничего иного.
— Быть человеком высокого звания и так опуститься…
— Эти люди — паразиты общества.
— Страшно находиться такое длительное время с подобным отребьем.
В голове по-прежнему звучали чужие голоса, перед глазами мелькали фальшивые улыбки — Аделаида искренне
ненавидела это. Свободная от свечи ладонь была напряженно сжата в кулак, оставляя на мягкой коже следы-полумесяцы от ногтей. Блики слабого света пламени дрожали, вторя поспешной ходьбе, и отбрасывали сложные тени на стены коридора. В умиротворяющий мрак ночи было погружено все, кроме беспокойных мыслей доньи.
Когда Адель, наконец, свернула в последнюю часть коридора и подошла к двери своей спальни, чья-то прыткая тень мелькнула у высокой колонны.
— Боже! — Адель вздрогнула, обернулась слишком резко, почти до хруста в шее, подловив себя на том, что её рука рефлекторно потянулась к ножнам за шпагой, которой, разумеется, у нее не было. Испуг несколько отступил, когда в пространство, освещаемое одиноким огоньком маленькой свечи, вышел мужчина, бледное лицо которого девушка незамедлительно узнала. — Вы меня напугали, граф, — бросила Аделаида с легкой укоризненной.
— Уверяю вас, это было ненарочно, — косо улыбнулся краем губ Модесто Варгас, подойдя чуть ближе. Донья не отшатнулась, и хотя ее сердце все еще продолжало отбивать бешеный ритм испуга, она холодно посмотрела на мужчину.
Адель ожидала, что граф заполнит неловкую тишину, но он молчал.
Модесто был худым мужчиной с широким лицом грубых, даже небрежных, очертаний, выразительно впалыми щеками, мелкими темно-карими глазами, тонкой и кривой линией губ, хмурыми светлыми бровями, выдающимся носом, высоким лбом и жидкими волосами мышиного цвета, обычно, собранными в хвост. Его крючковатое тело и испещрённое морщинами лицо выдавали его несколько старше, чем Модесто, вероятно, хотелось бы. Было в его карих, почти черных, глазах, в пристальном взгляде, что-то поистине пугающее. Вся внешность этого человека, выражение его лица, жеманные движения и жесты некоторым неведомым образом отталкивали донью, хотя здравого объяснения этого факта она найти так и не смогла.
Пауза затянулась, и Адель была вынуждена заговорить первой, с безотчетной силой сжимая похолодевшую ладонь на рукояти канделябра.
— У вас что-то строчное? Уж слишком поздний час для бесед, — невозмутимости девушки, на самом деле, мог позавидовать кто угодно — ее голос не дрогнул ни на йоту, а лицо не переменилось.
Варгас опустил взгляд, искривил тонкие губы в жутковатой улыбке, и, через некоторое время вновь посмотрел на донью, слегка склонив голову набок. Модесто как будто над чем-то раздумывал, и это «что-то» неплохо забавляло его.
— Я лишь хотел сказать, что не имею ничего против вас. Все мои высказывания были направлены лишь в сторону дона. Я не хотел задеть вас своими словами и тем более не желал спровоцировать семейный конфликт.
— Я настоятельно рекомендую вам вспоминать об этом всякий раз, когда вы пожелаете отпустить очередную колкость. По крайней мере, пока вы находитесь в
моем доме, я очень надеюсь на то, что вы сдержите и свой длинный язык, и яд своих речей, — четко обозначила Аделаида, как бы давая Варгасу понять, что ее милость по отношению к нему несколько пошатнулась. Девушка отвернулась, не удостоив его прощанием, и потянулась к дверной ручке, однако граф опередил ее:
— Я заметил некую… отстранённость между вами и мужем, — с интересом подметил Модесто, сложив руки на груди. Он как бы размышлял над собственными словами вслух, но этого было вполне достаточно, чтобы задержать Аделаиду.
— Наши отношения с адмиралом касаются лишь нас двоих, граф, — категорично отрезала Адель.
— Разумеется, донья, разумеется. Я только предположил, что вам понадобится поддержка в случае, если вы решите прибегнуть к более… радикальным мерам, — туманно изъяснился мужчина.
— Радикальным мерам? — с налетом возмущения переспросила Адель, понимая, что дальнейшее объяснение не обрадует ее. — О чем вы говорите? — и все-таки она решила выслушать Варгаса.
— Адмирал — весьма неоднозначная натура, и он далеко не так высок в своих идеалах, как может показаться, — будто впервые заметив и недовольство, и скепсис на лице Адель, Варгас, видимо, решил упустить некоторые фрагменты заготовленной речи и перешел к самой сути: он достал из внутреннего кармана камзола письмо, опасливо оглянулся по сторонам, и после протянул его донье.
— Что это? — в блеклом свете свечи Адель старалась разглядеть сломанную печать на желтоватом, без сомнение старом конверте.
— Это — послание вашего мужа, отправленное одному моему знакомому, с весьма интересным содержанием.
Глаза Адель загорелись, и ей с трудом удалось подавить в себе природное любопытство. Она не спешила брать предложенное письмо, а скептически спросила:
— С чего вы взяли, что оно может мне пригодиться?
— Потому что, оно несколько… компрометирует вашего мужа, — спокойно сказал Варгас, и выражение его лица осталось непроницаемым.
— И именно поэтому вы решили отдать его мне? — протянула Адель с иронией, и брови ее удивленно дрогнули. — Как вы уже заметили, мы с супругом довольно отстраненны друг от друга.
На лице Варгаса вновь появилась странная — Аделаида почти заклеймила ее «фирменной», — улыбка, не выражающая абсолютно никаких положительных эмоций. Адель сделала шаг назад, повторяя попытку безмолвно вернуться в свою комнату, но её остановила несильная мужская хватка на запястье.
— Не лукавьте, донья, — недовольно зашипел граф, едва дернув девушку на себя. — Мне известны причины вашего отсутствия все это время. Я видел вас там, на Тортуге…
— Немедленно отпустите меня! — девушка предприняла нервную попытку отшатнуться, не то до глубины души возмущенная столь нетактичным прикосновением, не то от осознания того, что Варгасу была известна правда.
— Тише, — мужчина вновь опасливо огляделся, проверяя отсутствие в округе незваных «гостей», и только потом, тяжело вздохнув, отпустил руку Адель. — Не бойтесь, я вас не обижу. Я лишь хочу помочь. Мне все равно на ваши увлечения, тайны и разногласия с мужем. Мне важны лишь ваши намеренья по отношению к Диего. В этом вопросе я с вами на одной стороне. Я лишь хочу открыть ваши глаза на дона. Возьмите, — Модесто едва ли не насильно всучил пожелтевший конверт в руку оторопевшей девушки. — Доброй ночи, донья, — бросил Варгас на прощанье, и, развернувшись на каблуках, торопливо пропал в темноте коридора.
Еще некоторое время Адель смотрела туда, где недавно стоял Модесто, а затем скрылась в комнате, заперев дверь. Она, почти не мучимая сомненьями, бросила письмо на стол и поспешила зажечь свечи в канделябре. Пламя быстро перебралось на остальные свечи, и донья, все-таки, замерла в раздумьях, отстраненно следя за нервным покачиванием бледных огоньков. Сердце Адель по-прежнему учащенно билось. Она смотрела на сложенный в конверте пергамент с сомнением: он выглядел на её столе каким-то лишним и неподходящим. Адель, почему-то, не хотелось вскрывать письмо, однако и непрочитанным оставить его она тоже не могла.
Собственная неуверенность перед клочком бумаги позабавила Аделаиду, и она, опустившись на стул, решительно раскрыла конверт с уже сломанной сургучовой печатью с неизвестным ей гербом. Письмо выглядело несколько помятым: пожелтевшая бумага была даже порвана местами, а многочисленные сгибы и надломы едва позволяли прочесть многие предложения. Тем не менее, некоторые строчки — без сомнения, самые значимые, — удалось разобрать:
Я обращаюсь к Вам, Аполинар, с уважением и надеждой на то, что Вы разделяете мои взгляды… поддержите в случае неудачи.
Настоятельно прошу Вас отправлять письма более надежным путём. Английские перехватчики давно бороздят нашими морями…
В прошлом письме Вы подробно изложили план, и ждали моего ответа…
….король глуп и беспечен — сияние короны ослепило его взор, и он, более, не видит ничего дальше дворцовых ворот. Мы уже потеряли Неаполь, а вскоре лишимся и колоний. Нельзя сидеть сложа руки, доверившись рукам безумца, не знающего ничего о войне…
….герцог де Кассано хитер и расчетлив, а двор отказывается видеть в нем предателя и лжеца… все его речи направлены лишь на одну низкую цель…
…положение короны достаточно шатко, а репутация власти монарха трещит по швам…
Нет никаких сомнений, что революция доберется и до нас….
Франция давно утопает в собственной крови, и нас потянет всех нас за собой. Нельзя более медлить…
С надеждой на Ваше понимание,
Адмирал… флотилии,
Губернатор Санто-Доминго,
Ваш верный союзник и друг,
Дон Диего де Очоа.
Несколько раз прочитав подпись, Адель, до того напряженная в спине, откинулась назад с пораженным вдохом. Девушка с пренебрежением отбросила письмо в сторону и прикрыла рот ладонью, с тяжестью сомкнув веки. По обрывкам фраз понять общий смысл письма было несколько затруднительно, однако Адель ясно было одно: Диего участвовал (или же участвует?) в настоящем заговоре против короны, и судя по всему, это предательство он скрывал уже достаточно долго.
Адель предстояла бессонная ночь, полная тяжелых размышлений, но выбор был очевиден с самого начала: оставлять подобное упущение, такую очаровательную в своей разрушительной силе ошибку мужа, донья, конечно же, не собиралась.
Нет, она намеревалась
выиграть у него на этот раз.
***
— Вы неплохо играете в карты, донья, — в приятном удивлении приподнял брови граф Сельдери, когда женская рука положила поверх его карт свои, куда более выигрышные. — Кто же научил такую юную сеньору подобной игре?
— И все-таки вы — настоящий льстец, граф! — с напускным возмущением воскликнула девушка на манер придворного этикета. — Не так уж я хорошо и играю, — Адель обаятельно улыбнулась, поправляя «веер» из карт в своей руке. — В любом случае, не все же мне на рояле играть, да романы читать… вот
мой дорогой дон меня и научил, чтобы я составляла ему компанию скучными вечерами, — Аделаида выделила эту фразу, как и ее обращение к мужу, так, чтобы ее, невольно, услышали многие гости в зале.
Диего иронично хмыкнул, не переставая удивляться странными переменам в поведении жены. Безусловно, он мог бы подумать, что донья, после неприятного инцидента на ужине, просто решила отвести от себя лишнее подозрение, направляя все своё обаяние на гостей в качестве отвлечения внимания. Не меньше удивило Диего и то, что Адель ответила согласием на шуточное предложение Эдоардо сыграть в покер, но и это вполне можно было объяснить нежеланием девушки составлять компанию женской половине гостей: они без устали сплетничали о чем-то на террасе, в то время, как мужчины находили развлечение в азартных играх. Все это, вне всяких сомнений, имело логическое основание; все, кроме её горящих глаз и милой улыбки, адресованной Диего.
В этом абсолютно не было смысла.
Конечно, адмирал мог бы просто наслаждаться происходящим, наивно полагая, что его дорогая жена одумалась и прислушалась к нему, однако ничего, кроме очевидного подвоха, что было вполне справедливо, Диего заметить не мог. Тот факт, что Адель, сидя за карточным столом, не только добродушно улыбалась окружающим её мужчинам, но одаривала и его глубокими взглядами, полными,
благосклонности, никак не укладывался в голове Диего.
— Довелось бы мне встретить такую женщину! — и с восхищением, и с легкой досадой воскликнул Эдоардо, устало облокачиваясь на спинку стула.
— Встретите, мальчик мой, у вас все еще впереди, — ободряюще произнес граф, по-отечески похлопав юношу по плечу. Он сидел по соседству от проигравшего маркиза, прямо напротив Аделаиды. — А вы, дон, — обратился он к Диего, — берегите такую жену: она у вас, без всякого сомнения, одна на миллион, — казалось, не лукавил Сельдери.
— Разумеется, граф, — Диего попытался улыбнуться, однако не утихающее чувство тревоги не позволило придать его выражению лица привычную благодушную игривость.
Естественно, карточные игры интересовали Адель едва ли не меньше сплетен среди молодых особ, но она мысленно поблагодарила Вильяма, который научил ее играть в лучших традициях
лондонского шулера английского джентльмена удачи. Сегодня Адель собиралась вести куда более изощренную игру, и ей, непременно, понадобиться вся ее ловкость.
— Граф, не сочтите за грубость, но вас не хватятся в столице? Как же так получилось, что вас отпустили на такое длительной время?
— Ох, дорогая донья, — Сельдери привычным движением пригладил свои роскошные усы, — если бы вы знали сколько писем оттуда приходит мне каждый день. Не дают ни минуты покоя! — с досадным возмущением воскликнул граф. — Впрочем, мы собрались здесь не отдыха ради: нам с доном Диего и другими господами, безусловно, есть и что обсудить, и что подписать. Так что моё отсутствие в столице более, чем оправдано, тем более учитывая тот факт, что в Санто-Доминго я проездом.
— Правда? И куда же вы собираетесь отправиться после?
— Прямиком в Париж! — нараспев произнес граф, хрипло рассмеявшись. — Если, конечно, меня не вызовут в сердце Испании — наш солнечный Мадрид. Полагаю, королю, в скором времени, может понадобиться мое непосредственное присутствие.
— Вот оно как, — Адель восторженно вскинула брови, на самом деле радуясь лишь тому, что ей удалось подвести разговор к нужной теме. Она, недрогнувшим голосом, произнесла написанную в письме Диего фразу — донья искренне надеялась на его хорошую память. По крайней мере, у нее будет несколько попыток, в которые она сполна сможет вложить все то, что задумала. — А вы не считаете, что
положение короны достаточно шатко?
Диего, и до того накрутивший себя донельзя, невольно напрягся, прислушавшись к разговору, в то время, как Сельдери опешил, однако, нервно рассмеявшись, все же, снисходительно улыбнулся, умело переводя двусмысленную фразу в шутку.
— Трудно об этом говорить сейчас. Всегда существует угроза переворота, но я глубоко убежден, что Его Величество сумеет удержать власть при себе.
— Вы, безусловно, правы. Однако, я слышала, что
репутация власти и короля трещит по швам, — тяжело вздохнула донья, словно и правда сожалела о собственных словах. На деле же, выученные строки письма с легкостью отскакивали от зубов, и Адель оставалось лишь надеяться на то, что ее муж еще не был настолько пьян, чтобы не узнать собственные изречения. Хмельное чувство превосходства захватило ее, и донья, более, не желала ничего, чем, хоть и банально, но одержать верх над адмиралом.
Не все же Диего рычать и кусать — у нее тоже имелись клыки.
Все сидящие за столом спокойно продолжали играть, кладя и забирая все новые, и новые карты; все, кроме Диего, который, абсолютно позабыв о игре, прожигал Адель убивающим взглядом. Девушка поймала шторм в его глазах, и, на этот раз, не ответила улыбкой, нет, — лишь взгляд ее опасно пылал огнем торжества, предвкушения, и это пламя застелило ее взор.
Адмирал, глядя на Аделаиду, заведомо знал, что она, опьяненная эфемерным превосходством, уже не сможет остановиться.
— А вы, оказывается, интересуетесь политикой, донья, — с любопытством спросил Эдоардо, забирая несколько карт со стола к себе в колоду, как бы даже физически перехватывая инициативу в беседе.
— Не особо, — небрежно отмахнулась Адель. — Как-то услышала от одного сеньора интересную мысль.
— Да? И какую же? — искренне заинтересовался де Барден — все-таки, политика была его излюбленным полем для дискуссий.
— Он сказал, что
Франция уже утопает в собственной крови…
Адель краем глаза увидела, как нервно сжались пальцы Диего вокруг бокала с хересом — приложи мужчина еще немного усилий, и тонкий хрусталь, непременно, рассыпался бы в его хватке в мелкую крошку.
Адмирал осушил его залпом.
— Очень смелое высказывание, — довольно усмехнулся граф Сельдери, — И, сдается мне, довольно точное.
— Граф, а вы не боитесь, что и
нас она потянет за собой? — с опаской спросила Аделаида, и брови ее тяжело нахмурились — никому из присутствующих и в голову не пришло, что едва ли донью на самом деле волновал данный вопрос. Она по-прежнему выглядела достаточно легкомысленной, как и любая другая женщина, по неосторожности или же глупости влезшая в политику.
Для всех, кроме одного.
— Не буду таить: такая вероятность, к сожалению, есть. Позвольте полюбопытствовать, с кем же это вы вели такую содержательную беседу? — вопрос, который должен был непременно прозвучать еще с самого начала, и который выжидающий граф теперь мог тактично задать.
— К сожалению, не могу назвать его имени, однако, скажу, что этого человека вы знаете очень хорошо, — хитро улыбнулась Аделаида, и глаза ее загорелись очаровательным лукавством.
— Вот оно как. Вы меня заинтриговали, донья!
Адель заметила, как Диего пригладил усы и, словно осознав некоторую резкость этого движения, сжал руку в кулак и отнял от лица, чтобы не выдать в этом нервного жеста.
— А что вы думаете о выступлениях герцога де Кассано? Вам не кажется, что
все его речи направлены лишь на одну низкую цель?
Еще более точный удар.
Карта в дрожащих от злости руках Диего превратилась в бесформенный клочок бумаги. Адель удовлетворенно хмыкнула, прячя торжествующую улыбку в поджатых губах — лицо ее по-прежнему оставалось спокойным, но только не глаза — нет, в них плясало
удовлетворение происходящим.
Если бы взглядом можно было бы поджигать, то, — Адель была уверенна, — все вокруг нее уже давно полыхало бы адским пламенем; все бы трещало и взрывалось. Если Дьявол и впрямь существовал, то он имел именно такие глаза, какие сейчас были у Диего.
— Боюсь, дон, — улыбка победителя — столь широкая и многозначительная, — расцвела на губах Адель, что это, в связи с серьезной темой беседы, даже выглядело несколько неестественно. Донья накрыла карты Диего, и ее набор английского джентельмена удачи, разумеется, оказался более выигрышным. — На этот раз вы, кажется, проиграли.
