***
Звонкий смех вырвал Адель из недавних воспоминаний, и она вернулась к созерцанию веселящихся гостей. — Почему ты никогда не говорил ему обо мне? — вопрос вырвался сам собой. Не поворачивая головы и лишь бросив на жену краткий небрежный взгляд, Диего вопросительно приподнял бровь. Его взор тоже был устремлен на преисполненных энтузиазмом гостей, обступивших Эдгара плотным кольцом: кто-то пожимал ему руку, кто-то по-отечески хлопал по плечу, а кто-то — подавал миниатюрную ладонь в перчатке для поцелуя. Несколько минут назад, когда радостная Адель потащила старого друга поприветствовать остальных обитателей дома, оказалось, что многие из них уже прекрасно знали Эдгара, и, более того, были невероятно рады его видеть. Казалось, Джорджианна Гатри с превеликим трудом сдержалась от того, чтобы броситься в объятия Левингстона. — О чем ты? — небрежно спросил Диего. — Эдгар сказал, что ты никогда не упоминал обо мне. Я ни на что не претендую, но мне казалось, что я играю в твоей жизни достаточно важную роль, чтобы бы озвучить лучшему другу хотя бы мое имя… Адмирал хмыкнул слишком выразительно — голоса нескольких стоящих позади них господ заметно притихли, выдавая их желание услышать хотя бы часть разговора супругов. Диего предусмотрительно понизил тон и слегка склонился к жене. — Дорогая, позволь спросить, как ты себе это представляешь? «Любезный друг, моя жена — само послушание и очарование, и я непременно познакомлю тебя с ней, если она, конечно, не сгинет в глубинах моря»? Или, может, стоило бы добавить: «мы с ней хорошо поладили, несмотря на то, что она сбежала в первый день нашего знакомства на первом попавшемся пиратском судне, едва ли не лишив меня глаза»? Адель театрально закатила глаза, недовольно скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась, скрывая легкую улыбку. — Держу пари, что он бы не удивился. — Гоняясь за тобой по Карибам, времени на болтовню оставалось не так много, как ты, скорей всего, догадываешься. К тому же, Эдгар — не самый большой любитель переписок, он, скорее, сторонник… — Живого общения, — опередила слова мужа Адель. — Именно. Женские губы тронула улыбка, которую она уже не попыталась скрыть, и донья перевела взгляд на Левингстона. Эдгар сухо кивнул стоящему поодаль ото всех графу Варгасу, однако Адель была слишком увлечена собственными мыслями, чтобы придать этому должное значение. — А ты ему… — тихо, с легкой опаской спросила Адель, чье настроение заметно омрачилось от одного только предположения о том, что её, скорей всего, придется лгать Эдгару на счет её почти шестилетнего отсутствия так же, как и остальным. — Нет, — резко оборвал ее Диего. — Я не расскажу. Молчи и ты. Ни к чему ему все знать. — Боишься осуждения? — в голосе Адель мелькнула тень презрительной насмешки. — Боюсь за твою репутацию. Девушка неоднозначно хмыкнула, встречаясь с озорным взглядом Эдгара, который, улыбнувшись, подмигнул ей, снисходительно позволяя гостям вновь утащить себя в плен рукопожатий и нескончаемых вопросов. — Я серьезно, Адель, — по-прежнему не поворачивая к ней головы более мягко произнес Диего. — Кем бы он ни был… — Эдгар умеет хранить секреты. — Знаю, что умеет, но не водружай на него эту ношу. — Неужели мне придется молчать и лгать о произошедшем всю оставшуюся жизнь? Диего с трудом сдержал смешок. «Всю оставшуюся жизнь» — подумать только! — Не стоит так драматизировать, любовь моя. Не столь тяжелое это бремя — хранить воспоминания, как сдается мне, счастливые. — Диего поймал мимолетный взгляд вспыхнувшей в раздражении Адель и довольно улыбнулся, как если бы только такого ее состояния и добивался. — Если хочешь, напиши роман и расскажи в нем все, что пережила. Быть может, он станет последнем писком моды во Франции. — Я и не надеялась, что ты поймешь… Сомневаюсь, что тебе приходилось хоть что-нибудь хранить в себе. Аделаида, не скрывая удивления заметила, как что-то резко — слишком заметно, чтобы проигнорировать, — переменилось в лице мужа. Девушка вопросительно приподняла бровь, и последующий резкий тон Диего действительно заставил её вздрогнуть: — Делай что знаешь, Адель, и думай что хочешь, но если еще хоть одна живая душа узнает о твоих морских похождениях — начинай искать себе место в монастыре. Донье только и оставалось проводить исчезающую в толпе гостей фигуру Диего озадаченным взглядом. — Господа, — с наигранным укором он развел руками, ловя благодарный кивок Эдгара. — ужин ждет!***
— Господин Левингстон, скажите, почему же вы оставили свою милейшую супругу дома? Вы и представить не можете, как я соскучилась по Аерин! Когда мы были у вас в последний раз? Год назад? Или, быть может, два? — Да, вы правы, мисс Гатри. Вы посещали наше поместье около двух лет назад, и мне жаль, что вы не застали меня, а Аерин тогда пришлось принимать вас в одиночку, — Эдгар извиняюще улыбнулся, и вышло это так очаровательно, что едва ли возможно было держать на него обиду. — Сказать, по правде, семьянин из меня вышел не важный. Порой кажется, что моя жизнь состоит из сплошных перемещений, и на брак остается не так много времени, как мне бы хотелось… — Не стоит извинений, — беспечно отмахнулась Джорджианна, тактично игнорируя некоторого рода откровение своего собеседника. — Мы с Аерин тогда прекрасно провели время, хотя признаюсь, что мужского общества нам действительно не хватало. — Вам и правда невероятно повезло с женой! — подала голос Эленор, перенимая всеобщее внимание на себя. — Что же касается вашего брака… Вы знаете, я твердо убеждена, что он выглядит намного прочнее и искреннее, чем многие… другие в наши дни. Адель, криво усмехнулась, не глядя на маркизу и продолжая с задумчивым видом крутить в руке бокал. Слева от себя она услышала тихий мужской смешок — Диего намек был тоже понятен. Донья надеялась, что ужин пройдет достаточно быстро для того, чтобы ей удалось выкроить хотя бы немного времени для разговора с Эдгаром, однако ее ждало разочарование: изголодавшиеся по сплетням и новым лицам гости буквально накинулись на Эдгара, позабыв обо всем кроме своего ненасытного интереса. Молчаливый Диего, как казалось, Адель, разделял её чувства — он лишь изредка вносил свое замечание в в общий ход беседы и сочувствующие улыбался Эдгару всякий раз, как представлялась такая возможность. Левингстон, что стоило отметить, держался под гнетом излишнего внимания весьма легко и непринуждённо. Казалось, Эдгар за тридцать лет своего существования успел прожить не одну, а сразу несколько жизней. Никаким иным образом объяснить такое количество потрясающих, забавных, изумляющих, а иногда пугающих, но всегда безумно интересных историй, которым как будто не было конца, не получалось. Эдгар поведал всем самые свежие новости о Войне за французское наследство, о сложностях и тонкостях переговоров, о новейшей моде в столице, о здоровье короля и о крутом нраве супруги Его Величества — королевы Изабеллы Фарнезе. Рассказал он и о своем новом корабле, о планах продажи семейного поместья и близлежащих территорий, об ожидающих его в Англии делах и о забавном акценте ирландцев, с которыми ему, вообще-то сведущему в этом деле в виду происхождения Аерин, довелось пообщаться. Гости были в полном восторге, находя в Эдгаре и долгожданное спасение от образовавшейся скуки, и причину остаться в Санто-Доминиго подольше. — Тебе не кажется это странным? — прошептала Адель, слегка склонившись в Диего. — Что именно? — Модесто, — Адель кинула взгляд на заметно напряженного графа, что сидел, глядя в пустоту, бледный и, казалось, постаревший на несколько лет за раз. — Он такой с того момента, когда мы привели Эдгара. Ты не знаешь, они знакомы? — Эдгар — весьма известная личность, так что они почти наверняка встречались раньше, — голос Диего прозвучал спокойно, однако несколько смягчился, когда его обладатель осмотрел донью с большим вниманием, чем до того. — Выглядишь уставшей. — Интересно с чего бы это? — поинтересовалась Адель с легкой иронией. Диего хотел было что-то ответить, однако маркиза де Барден прервала его: — Что вы думаете по этому поводу, адмирал? — Прошу прощения? — Господин Эрнест заметил, что счастливые браки в наше время случаются все реже, а несчастье супругов всегда видно со стороны. — Глупец тот, кто выставляет личную жизнь на обозрение публике. Показывая вид, можно не иметь самой сути, — ответил Диего без малейшей запинки, без тени сомнения, и своеобразная провокация потерпела крах. Сидящая рядом Аделаида могла только изумиться подобной выдержке супруга. — Значит ли это, адмирал, что вся ваша жизнь окутана тайнами? — с наигранной загадочностью спросила Эленор. В ответ Диего лишь усмехнулся, а среди гостей прошлась волна тихого смех. — Жаль одно, — внезапно раздался скрипучий голос Варгаса — он мгновенно перехватил инициативу так ощутимо, что не нужно было даже следить за тем, куда теперь были направлены взгляды преимущественно всех гостей. — Все тайное, рано или поздно, становится явным. Сердце Аделаиды ухнуло вниз, когда серые, как будто безжизненные глаза Модесто остановились на ней. Диего хотел было ответить, однако встретился с остерегающим взглядом Эдгара, и, стиснув зубы, накрыл ладонь жены своею. Пытался ли этим он успокоить её, или же хотел успокоиться сам, осталось неясным. Напряженная и, судя по взгляду, даже напуганная Адель, не ожидавшая прикосновения адмирала, вздрогнула и инстинктивно отдернула руку, случайно задев ею бокал — он, к счастью, не разбился, но, издав жалобный звон, ударился о кайму тарелки. Этого оказалось достаточно для того, чтобы гости мгновенно притихли, и Адель ощутила на себе с десяток пытливых взглядов, сверкающих и интересом, и любопытством, и… злорадством. Стервятники. Щеки девушки в тот же миг вспыхнули румянцем, и донья поспешила отпить вина, старательно делая вид, что лишь неуклюже взяла бокал. Адель избегала осуждающего взгляда мужа, и Диего, вскоре, отвернулся с непринужденной улыбкой, задав какой-то вопрос графу Сельдери. Уловка сработала, и внимание гостей быстро переключилось на заданную адмиралом тему беседы, что дало Адель возможность и облегченно выдохнуть, и в тысячный раз упрекнуть себя за несдержанность. Позднее, донья встретилась взглядом с Эдгаром, что смотрел на нее, задумчиво держась за подбородок.***
Утро выдалось солнечным, ясным и тихим. Потянувшись в теплой постели, Адель бросила взгляд на карманные часы: стрелка неумолимо приближалась к отметке «7». Было очевидно, что гости, допоздна сидевшие за беседой прошлой ночью, еще долго не покинут свои покои, а значит и не потревожат донью с ее желанием прогуляться в необходимом одиночестве. «Как странно быть дома столь редко, не покидая его стен…» — задумчиво подметила Адель, прогулочным шагом следуя за опережающей её собственной тенью на полу. Мрамор холодил кожу ступней несмотря на надетые на них мюли. Аделаида наслаждалась и этой тишиной, и красотой залитых золотом солнца комнат, и прелестью нахождения в желанном одиночестве. Сейчас девушка отчетливо ощущала, как ей мешали чужие взгляды, как устала она от фальши на чужих лицах (и на своем собственном), как отягощало ее лукавство в речах, и теперь, ранним утром, пока все спали и дом был полностью в её распоряжении, она, наконец, могла полностью сбросить маску столь ненавистного ей притворства и стать на несколько часов самой собой. Просто человеком, заново исследовавшим свой дом, свои чувства и мысли, саму себя. До слуха Адель, откуда-то неподалеку, донёсся знакомый звук лязга металла, звенящий бодрым эхом в утренней тишине. Донья непонимающе нахмурилась и по наитию ускорила шаг, ведомая влекущим шумом. Пройдя по террасе первого этажа, величественно возвышающейся над ухоженным садом, Аделаида подошла к краю и свесилась с перил, с по истине детским любопытством рассматривая происходящее: на коротко постриженной траве мелькали две фигуры. Они — скрестившие шпаги с бою, — двигались так быстро, что, порой, выглядели размытыми пятнами. В дуэлянтах Адель безошибочно узнала Диего и Эдгара. Сердце екнуло от страха, но разум мгновенно ответил чувствам нахождением существенных доказательств, которые ясно указывали на то, что дуэль являлась лишь тренировочным боем, а никак не настоящим конфликтом. Льняные рубахи то подрагивали в такт рваному дыханию и резким движениям своих хозяев, то невесомой тяжестью прилипали ко взмокшим телам. Мундир Диего и камзол Эдгара одиноко висели на перилах лестницы. Слегка влажные волосы обоих мужчин были собраны в хвосты на затылке, а напрочуд легкая поступь их босых, что примечательно и забавно, ступней безжалостно сминала влажные ростки травы. Фехтовальщики сражались спокойно и уверенно, очевидно не желая нанести вред друг-другу, но при этом не собираясь и проигрывать, поддаваться. На сосредоточенных лицах подрагивали едва заметные улыбки, когда кому-нибудь из оппонентов удавалось удачно использовать определенный маневр. Адель невольно залюбовалась отточенными движениями, которые мгновенно выдавали и мастерство, и немалый военный опыт дуэлянтов, и темпераментную испанскую школу фехтования. Однако также было заметно и превосходство Диего, который, в отличие от своего друга, с иррациональной легкостью, как бы играючи, наносил череду ударов, ловко уворачиваясь от атак соперника. Внезапно, Эдгар, явно желая провернуть нечто замысловатое, резко отскочил в сторону, и оба мужчины комично столкнулись, с трудом удержав равновесие; оба рассмеялись, весело, совсем по-мальчишески. Диего снисходительно покачал головой, отходя на необходимое расстояние и жестом призывая друга продолжить. Казалось, дон де Очоа во мгновенье помолодел лет на десять: ни тени возрастной усталости, суетливого беспокойства или грузной озабоченности не читалось на его лице. Едва ли было возможным признать в нем адмирала, готового в любой момент направить свою флотилию на истребление пиратов, войну с французским флотом, или же губернатора с жёсткой рукою и сводом составленных им же законов. Не тиран, не узурпатор, не монстр — человек. Всего лишь человек, самый настоящий и самый обычный. Адель, наделенная пламенным интересом к происходящему и не менее пламенным темпераментом, не смогла ни сдержать улыбки, ни остаться в стороне. Однако она, все же, задержалась, втянутая в путанные мысли и тоску о другом, не менее искусном фехтовальщике. Тяжелое дыхание и скрежет клинков — столь характерные звуки, — ненамеренно отнесли её мысли к недавнему прошлому, время от времени кровоточащему свежей раной. Донья, невольно, сравнивала двух наилучших фехтовальщиков из всех, кого ей приходилось повстречать на своем длинном, но таком не долгом веку. Фехтование для обычно хладнокровного и сосредоточенного Себастьяна было, пожалуй, единственным занятием, в котором он выплескивал все глубоко похороненные эмоции и внутреннюю горечь от воспоминаний о прошлом. У него была своя манера сражения, вбирающая в себя как и элементы классической дуэли, так и истинно пиратские приемы. Он дрался с первобытной яростью, такой яростью, что при каждом ударе металл шпаги высекал сноп искр. Противники, зачастую не ожидающие такого напора, как правило, очень быстро выбивались из ритма дуэли, и, вскоре, проигрывали. Диего же, что иронично, фехтовал совсем по-другому. Несмотря на темпераментность адмирала, каждое его движение было спокойным и уверенным, а иногда даже ленивым, отчего создавалось впечатление, что он буквально угадывал намерения противника, каждый его шаг, каждый удар. Серые глаза во время сражения были слегка прищурены, но на лице то и дело мелькала едва заметная ухмылка-насмешка, с легкостью выбивающая уверенность оппонента. Де Очоа не только ловко отражал все атаки своего противника, но и сам успевал наносить быстрые и точные удары. В своих плавности движений, ловкости и поразительном изяществе, неожиданных для столь сильного и мощного тела, с гривой вьющихся волос и хитрым взглядом, Диего был похож на льва с его истинно кошачьими повадками: он не убивал свою жертву, а лишь забавлялся от скуки. Громом раздался заливистый хохот, и Адель, до того отвлеченная собственными мыслями, вновь прильнула к перилам. Эдгар вновь сделал неожиданный выпад вперёд, но Диего, с неуловимой скоростью и ловкостью, отскочил, пропуская клинок мимо, и, в момент замедления, направил шпагу к шее не удержавшего равновесие и, закономерно, комично распластавшегося на земле друга. Левингстону потребовалось всего несколько мгновений, чтобы осознать собственное поражение — он восторженно улыбнулся, поведя головой, и принял протянутую руку друга. Адмирал сильным, но мягким рывком поднял поверженного соперника на ноги и ободряюще похлопал того по плечу, дав ему время на то, чтобы прийти в себя и отдышаться. Эдгар деланно струсил стебельки травы и грязь с помятой льняной рубахи, взъерошил волосы, и в момент, когда он приподнял голову, их с Адель взгляды пересеклись. Осознав, что она оказалась обнаружена, девушка хотела было сдаться, покинув свое импровизированное укрытие, однако Левингстон, игриво подмигнув ей, сделал вид, что никого не видел. — Да, похоже, у тебя и правда замечательный ангел-хранитель… — начал Эдгар как бы издалека, метнув на Адель заговорщический взгляд. — Ангелов не существует, друг мой, есть лишь опыт, — Диего неспешно подошёл к лестнице и взял со ступеньки фужер с водой. — Не существует? — Эдгар поднял брови в наигранном возмущении. — А как же твоя жена? Как по мне, Адель — вылитый ангел! Девушка тихонько прыснула в кулак, а Диего чудом не подавился водой. — Если она и ангел, то только внешне, уж мне можешь поверить, — адмирал протянул второй бокал другу, облокачиваясь на перила и даже не подозревая об относительно близком присутствии Адель. — Моя жена обладает характером истинной фурии, — Диего сделал небольшой глоток и задумчиво посмотрел вдаль; в серых глазах, все же, сверкнула озорная искорка, и он изрек с усмешкой: — Ну, или кракена… Адель возмутилась, однако с трудом подавила приступ смеха, обменявшись многозначительными взглядами с Эдгаром. Молодой человек, не ожидавший такого сравнения от своего друга, неуверенно улыбнулся, словно опасаясь, что станет виновником семейной ссоры, но когда понял, что замечание Диего не вызвало в Адель бури негодования, быстро взял себя в руки, продолжая игру. — Кракен говоришь? Прямо под стать тебе, — покачал головой Эдгар, натягивая на босые ноги сапоги — они, как и обувь де Очоа, стояли в стороне, дожидаясь своего хозяина. Диего распустил растрепавшиеся волосы и вскоре вновь слегка неуклюже затянул их, придерживая ленту зубами. — Под стать мне, — утвердительно кивнул он, выпуская из зуб черный атлас. Адель закатила глаза. — Но, тем не менее, твой кракен приносит тебе немалую удачу. Сдается мне, ты всегда выигрываешь в её присутствии? Диего насмешливо фыркнул, разминая шею. — В данном случае Адель никак не влияет на мой успех. Ты всегда мне проигры… — адмирал запнулся на полуслове, воспроизводя в памяти совсем недавние слова своего друга, которые не принял так, как стоило. Эдгар прикусил губу когда понял, что проболтался, но, все-таки, не выдержал и искренне рассмеялся, наблюдая за тем, как Диего растерянно оглядывался, ища взглядом упомянутое «присутствие Адель». — Боюсь, что мой муж прав, — подала голос девушка, наконец выходя из своего укрытия. Она нарочно медленно спускалась по лестнице, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Я действительно абсолютно никак не влияю на навыки фехтования адмирала, а твое печальное поражение, Эдгар, могу объяснить лишь отсутствием импровизации в твоих действиях. — Сговор значит? — Диего наигранно-строго сощурил серые глаза, как бы журя названных заговорщиков. — Ловко! — Кракена я вам еще припомню, — с не меньшей наигранной воинственностью отозвалась донья, скрестившись взглядами с Диего и, таким образом, начав новую «дуэль». Эдгар поспешил перевести тему: — Ты сказала про отсутствие импровизации? Не в первой слышу, но будь добра, поясни. — Понимаешь, — девушка растянула губы в хитрой, игривой улыбке. — Адмирал отлично разбирается в человеческой натуре, легко понимает каждое последующее действие соперника, когда дело касается разнообразных сражений. Боюсь, что импровизация это единственный способ… выбить его из седла, — острота Аделаиды пришлась по душе всем присутствующим — доказательством сверкали широкие улыбки. — Говоришь так, как будто знаешь об этом не понаслышке, — с оттенком сарказма вернул Левингстон, но затем поражено округлил глаза, замечая, как многозначительно переглянулись супруги. — Интересная у вас семейная жизнь, господа, — протянул он. — Хотел бы я посмотреть, как проходят ваши разногласия. — Осторожнее с желаниями. Думаю, это слишком жестокое зрелище, — усмехнулась Адель, проходя мимо мужчин. — В чем дело, адмирал? Хотите что-то сказать? — донья остановилась под игривым взглядом Диего и поинтересовалась, вложив в тон всю елейность, что имела. — Нет, ничего, — Диего разгладил пальцами усы, стараясь скрыть рвущуюся сквозь напускную серьезность улыбку. — Вот и славно, — донья жеманно улыбнулась, как бы давая понять, что разговор окончен, и решительной походкой направилась вглубь сада по мощенной дорожке. Попыталась, по крайней мере. — Так сразу и сказала бы, что боишься. Адель остановилась, резко развернувшись к Диего. — Боюсь? Я?! — В этом нет ничего постыдного, — адмирал даже не подумал скрыть провокацию, а, напротив, разгорячился и продолжил. — Все обычные девушки не умеют фехтовать. Да и не женское это занятие! Быть покорной мужу, рожать детей, следить за хозяйством — вот единственные задачи любой молодой, или не очень, особы. План, разумеется, сработал. А как иначе могло быть, когда дело касалось темпераментной воительницы, какой была Аделаида? Конечно, она видела и усмешку в серых глазах, и улыбку за темными усами, и понимала, что все эти слова — лишь очередная уловка, но разве могла она просто игнорировать это? — Эдгар, одолжишь на пару минут? — не дожидаясь ответа Адель выхватила из руки удивленного друга шпагу и мысленно похвалила себя за удачный выбор платья: простого, удобного и не пышного, явно неподходящего для фехтования, но, в любом случае, лучшего среди всех имеющихся. Девушка, поддерживая несерьезность поединка, сбросила с ног высокие мюли, ни капли не заботясь о дальнейшей участи белоснежных накрахмаленных чулок, в которых и осталась стоять на траве. Адмирал весело хмыкнул — такое пренебрежение женским гардеробом было вполне в стиле его жены. — Дон де Очоа. — Донья де Очоа, — Диего почтительно поклонился, обнажая свой клинок и уже не пряча довольной улыбки. — Так, погодите-ка, вы сейчас серьезно? — Эдгар недоуменно переводил взгляд широко распахнутых глаз с одного дуэлянта на другого. — У твоей подруги было весьма темное прошлое, — загадочно отозвался адмирал, даже не глядя на друга. Он сделал приглашающий жест рукой, предоставляя тем самым право первой атаки Адель и как бы говоря «Дамы вперед!». Зазвенел острый металл — адмирал ловко парировал первый удар девушки. На лице Диего, вторя напряжению, тенью скользнуло изумление, когда он с трудом успел защититься, дезориентированный быстро последующей череды ударов. Женские руки, не так давно управляющие абордажной саблей, еще не успели забыть ни одного приема, ни одного движения. Азарт и предвкушение нахлынули на девушку, и она, одурманенная, забылась в ритме дуэли. Что-то было в этом положении странное, волнующее — после всего произошедшего сражаться с Диего, хоть и ради забавы. Шаг. Отступление. Маневр. Нападение. — Так держать, любовь моя! Все не так плохо, как я представлял. Не сказать, что Диего больно поддавался жене, но явно фехтовал не в полную силу своих возможностей и лишь иногда предпринимал попытки нападения. Удар. Еще удар. Защита. Пируэт. — После столь долгого времени… а то я уж думал, что не вспомнишь, с какой стороны клинок держать. Удар. Разворот. Нападение… промах. Аделаида мысленно чертыхнулась от допущенной грубой ошибки, но тот час же взяла реванш. Изящные легкие пируэты Адель, и четкие, выверенные движения Диего сливались в какой-то особенно мелодичный и ритмичный танец, понятный лишь им двоим. Они не прикладывали особых усилий, не имели цели ранить друг друга, а, наоборот, поддерживали дуэль, которая веселила получше любого светского развлечения. Разные школы фехтования, стили, комплекции — все было настолько очевидно различным, что каждый последующий удар был непредсказуем, а потому и интересен. Кровь бурлила не только от веселья, азарта и нежелания проиграть, но и от, хоть и затравленного, теневого страха навредить. Адель, впервые за долгое время, почувствовала себя не гордой хозяйкой колонии, не женой губернатора, не доньей, не пираткой, а просто девчонкой, которой, порой, так не хватало ребячества и озорства. Серые и голубые глаза смеялись, высекая снопы искр, всякий раз, когда скрещивались подобно шпагам. Глупо до невозможности. Невозможно до глупости. Оттого и так притягательно. Дуэль могла бы продолжаться еще очень долго, если бы не неуклюжесть Адель. Донья, в попытке увернуться от очередной атаки Диего, сделала резкий назад и случайно наступила на подол платья. Ритм дуэли сразу же был потерян, впрочем, как и её равновесие. Аделаида почувствовала сильную хватку на своей талии и рывок, отделяющий ее от неминуемого падение в дорожную грязь. Диего, как всегда, предугадал событие до его непосредственного свершения. Женская грудь, закованная в тугой корсет, тяжело вздымалась, прижатая к мужскому торсу, обтянутому тонкой льняной рубахой; голубые глаза, не находя ориентира, растерянно бегали по блестящему от влаги лицу Диего. — Это все платье, — недовольно проворчала Адель, переводя дыхание. — Так сними его, — прошептал адмирал с привычной насмешкой. Дон, безо всякого стыда, рассматривал лицо, находившееся в непозволительной близости от него. — Я не стану возражать. Выпрямившись, Диего не разомкнул объятья до конца: он продолжал придерживать жену за талию, желая то ли вывести ее из себя, то ли смутить. Однако, Аделаида была не из робкого десятка и с невербальным вызовом поддалась навстречу мужу. — Может, этим лучше займешься ты? — заигрывающе прошептала она, приблизившись к мужчине почти критически, едва заметно касаясь губами его уха. От этого тона и невесомого прикосновения в груди Диего что-то встрепенулось. Подобные слова из уст этой девушки казались просто невозможными, а оттого не могли не вызвать изумленного оцепенения мужчины. Диего дорого заплатил за это помутнение, когда предприимчивая Аделаида, легким, но быстрым движением выбила саблю из рук мужчины и направила и свой, и его клинки в шею дона. Она остановила наконечники шпаги совсем близко от выдающегося кадыка мужчины. В стороне послышался восторженный возглас Эдгара, но супруги не обратили на него совершенно никакого внимания, поглощенные взглядами друг друга. Аделаида, гордо вздернув подбородок, с наигранным высокомерием повела бровью, а Диего… Диего смог лишь покачать головой, прогоняя из мыслей восхищенное «Какая женщина!».