***
Едва ступив за порог злополучной квартиры, Янаги во весь дух припустил по лестницам, перепрыгивая через несколько ступенек, стараясь не касаться перил. Бахилы не слишком для этого приспособлены, поэтому он падает, больно ударившись головой. Тот час же встаёт, опять летит по лестнице и буквально перед выходом снимает перчатки с бахилами, но, поколебавшись, оставляет шапку и натягивает капюшон. Он выходит чуть расслабленно, потягивается и делает вид, что пересчитывает деньги, пока не уходит из поля зрения камеры. Мгновенно вздрагивает и жалеет, потому что гораздо лучше было бы выползти из этого гадюшника незамеченным. Парень остервенело трёт слипающиеся глаза, трясёт затёкшими ногами, старается прогнать сон и идти дальше. Из его маленьких четырёх слежек за Насу он подчерпнул немного, так что одной такой деталью стал ближайший «FamilyMart». Айши застыл в нерешительности перед комбини. Конечно, было бы неплохо, если при случае допроса его обнаружат лишь в минимаркете, а с другой — достаточно подозрительным казалось это появление в столь поздний час. Не придумав ничего лучше поверхностного стыдного вранья, он растягивает губы в улыбке и чуть ли не волочится по магазину, как нашкодивший ребёнок лукаво посматривая на кассу. Кассир это быстро замечает и жестом подзывает к себе. — Слушаю? Она уже в годах, наверно, за тридцать, если не больше. Круглое лицо с тщательно замаскированными косметикой морщинами смотрелось слегка растерянным, в сочетании с понимающими глазами и вовсе производило впечатление робкого, пугливого человека. Прикинув, что такая уж точно простит ему эту нелепую ложь, Янаги захлёбывается полушёпотом, как любой другой его невинный одноклассник: поминутно оглядываясь, потупив взгляд, неловко зажимаясь просит пачку сигарет. Продавец на секунду строит удивлённое лицо, после чего качает головой и с журящей полуулыбкой спрашивает паспорт. Он деланно рыскает по карманам, внутренне сгорая от стыда к этой дешёвой постановке, а женщина только вздыхает и смотрит почти жалостливо. — Молодой ещё ведь здоровье гробить, успеется. Вон какие круги под глазами, поспал бы лучше. Да и поздно уже, скоро четыре утра; родители поди обыскались. Иди-иди, не изводи им сердце попусту. Парень уклончиво что-то мямлит, пробегаясь взглядом по бейджу, напоминая себе придумать легенду и для ближних. — Эх, молодёжь... Ну, давай, шуруй отсюда. Ты поверь, табак наш смертный яд; не успеешь оглянуться, как всё здоровье до последней кровинки сожрёт. — она опять вздыхает и крутит головой. — А порой даже твоих близких... Второклассник покорно кивает и уходит.***
Сегодняшнее утро (впрочем, как и десяток предыдущих) Шуёна Кочо встретил в пресквернейшем настроении. Одной из причин служило то, что с некоторых пор оно теперь начиналось в пять. Мужчина угрюмо помешивал давно остывший кофе, копошась в совершенно неинтересных ему документах. Тут Кунахито снова не может унять душеньку за правонарушителей, там родители пострадавших от задир подключились, здесь Куша Кага очередной раз повредил имущество, а этому паршивцу Сайко якобы не понравилась школьная атмосфера... Да пошёл ты! Он едва не проливает кофе, но ему до этого нет дела. Атмосфера; да Сайко последний раз заботились об имидже школы в 1989-ом! А сейчас его, видите ли, не устраивает, что смерть ученицы не оплакали как следует. Лицемер, какой же редкостный лицемер... Кочо покосился на бумажки с миловидным личиком новой медсестры и поджал губы. Кина должна уже вовсю навёрстывать курс профессиональной подготовки, а вместо этого, судя по кислым лицам Рюгоку и Масуямы, крутит шашни со школьниками. Ну разве не могла Канкоши привести кого-нибудь хоть сколько-то компетентней? Зачем сама ушла, если путёвой замены не нашла... На самом деле, когда Канкоши с воинственным взглядом заявила о своём увольнении, его невольно будто ударили воспоминаниями о 2005-ом. Боже, какая текучка кадров тогда была... Однако нет; Насу переводилась в поликлинику Цумики, а сама весьма настойчиво предлагала запихнуть сюда эту Кину. Определить, что между этими двумя были напряжённые отношения, было не сложно, но лучше Шуёне от этого не становилось, ибо их битьё посуды его не трогало вообще, а вот потеря квалифицированного работника сильно напрягала. И какая замена, какая... Решив который раз переложить большую часть на Кунахито, он устало закрыл ноутбук, чиркнув в памяти поторопиться с увольнением Муджи. Воскресенье всегда было тяжёлым, но сегодня добавилось предчувствие, что грядёт... эдакое. И к сожалению, оно его не обмануло. — Шуёна-сан? Прошу прощения, не разбудила? — тихий сбивчивый голос Канкоши он узнал с превеликим разочарованием, поэтому приготовился к новой проблеме. — Вы прекрасно знаете, Канкоши-кун, что в такое время я уже давно не сплю. Ваше снотворное не особо помогает. — М-м, ясно. — рядом прошуршали обрывки чьих-то фраз и Насу что-то буркнула им в ответ. — Тогда, Шуёна-сан, не могли бы Вы... прийти в сорок седьмой кобан... Он едва сдержался, чтобы не закричать в трубку. Уже набрав воздух, чтобы в страхе протараторить в ответ, мужчина запнулся, прерванный незнакомым спокойным голосом. — Директор старшей школы «Акадэми», Шуёна Кочо-сан?***
В Полицейском Бюро Буразы было на удивление сыро. Казалось, ремонт тут не делали с несчастного 1989-го, когда сюда последний раз и обращались. Оно не ново, с того года тихонький Бураза совсем залёг на дно, чтобы больше никогда не привлекать внимание общественности. До сегодняшнего дня. Насу уже изрядно тошнило, но было ли то похмелье или бесконечный допрос, она не очень понимала. Молодой паренёк напротив уже как полчаса назад сдался и теперь пытался вытащить из неё признание. Только вот она никого не убивала. — Канкоши-сан, ну вы же были тогда пьяны, видно потеряли рассудок в таком состоянии, и копившаяся годами обида выплеснулась в таком трагическом виде... — Слышь, ты, психолог хренов, — она злобно зыркнула на него, продолжая мять кулёк. — ты мне в зубы не заговаривай. Выпили — да, неосторожно вколола — да, вышла, когда она начала терять сознание — видимо, тоже да. Но даже если б она замочила всю мою семью в сортире, я бы ни за что её не убила, потому что я сраный врач, я, сволочь ты такая, людей лечу, а не отправляю на тот свет! — Убийство по неосторожности в состоянии аффекта?.. — кажется, для него её слова пролетели мимо бессвязным потоком. Всё, что ему надо — выбитое признание и отметочка по службе. И как могли они нанять такого раздолбая? — Поверьте, вам же будет лучше, если чистосердечное напишите — признание и содействие полиции существенно скосит срок. Девушка уже думала, чем бы его приложить покрепче, как громогласный мужской голос сделал это за неё. — Вакахара. Паренёк подскакивает и мигом вытягивается по стойке, почти зажмуривается, когда в комнату входит на вид крепкий мужчина с грубым лицом. Чётко выверенными шагами, неизменно держа руки ровно за спиной, он подходит к бедному Вакахаре и пронзает его стальным голосом. — Что это такое? Парень растерянно бегает глазами по стенам, на секунду останавливаясь на Насу, но та лишь довольно ухмыляется. Пришедший, кажется, замечает это, потому провожает Вакахару ледяным взглядом, пока у того едва ли не пятки сверкают уже у выхода. Мужчина садится напротив неё и ставит локти на стол так, чтобы спрятать в сцепленных руках половину лица. — Прошу простить его, он наш местный придурок; за столько лет работы так и не научился идти до конца. Она вскидывает брови, припоминая весьма молодую физиономию паренька. Мужчина будто читает её мысли и спокойно говорит. — Через три месяца ему сорок, он женат и у него есть шестнадцатилетняя дочь. — Как люди только сохраняют такое лицо в такие года... Боюсь представить, сколько же тогда Вам, тоже сорок? — Почти. Пятьдесят четыре. Насу неосознанно придвигается ближе, стараясь разглядеть его как можно лучше. Правильные, хоть и строгие черты лица, прямой нос, жёсткие, но ухоженные волосы, холодные блёкло-синие глаза. Очерчивая его фигуру, она не могла не заметить, что тот весьма недурно сложен для своих лет; безупречная осанка, высокий рост, широкие расправленные плечи — в этом мужчине всё было создано буквально ради того, чтобы дурманить женщинам головы. — Дэмура Кента, глава отдела. Моя дочь, Дэмура Куми, учится в той же школе, в которой Вы работали. Канкоши Насу-сан, верно? Вам уже разъяснили права и порядок производства следствия? Девушка кивает, наконец отодвигаясь от него. — Хорошо. Тогда давайте ещё раз проговорим случившееся с Вашей точки зрения. Все показания записываются на аудио- и видеорегистраторы, а после переносятся на письменные носители. Всё по новой. «Вчера вечером, около одиннадцатого или половины двенадцатого часа я пришла по собственной воле к потерпевшей, Кине Мудже. Целью визита для меня служили две причины: во-первых, мы раньше с ней собирались субботним вечером выпить, потому что в остальные дни работали, во-вторых, именно вчера она должна была рассказать мне, прекратила ли крутить шашни с Ямада. Это ученик старшей школы «Акадэми», в которую она недавно устроилась, около недели назад, в субботу. Если бы администрация узнала об этом, её бы уволили, а мне дали плохие рекомендации на новой работе. Мы не сразу приступили к разговору о Ямаде, наверное, через час-два. Кина не собиралась от него отступаться, но доводов больше, чем просто росказней о его доброте, она не дала. Интересно, что она даже собиралась выйти замуж за него, но, думаю, это просто пьяный бред. Позже, когда уже было двадцать пять минут четвёртого, у нас закончилось спиртное, поэтому я пошла в ближний «FamilyMart». Телефон у меня был разряжен, так что я взяла её на всякий случай. Уже на выходе она сама, сама, прошу заметить; всучила мне шприц. Видите ли, Кина принимала у меня лечение АСИТ, и тогда был день очередного принятия её препарата. Но не спешите делать выводы! Я вам предъявлю все лекарства, можете даже их проверить — сочетание с алкоголем не смертельно! Она сказала, что сама заполнила шприц, а я была так пьяна и зла, что даже не проверила его. Как только я ввела всё до конца, сразу выскочила из квартиры, потому что иначе выцарапала ей глаза. До комбини две минуты, там я была около пяти, выбирала напитки. После этого зашла в курилку, которая в ста метрах от магазина, постояла там минут десять и вышла. Но я подумала, что шприц был очень лёгкий. Сразу домой и... ну, увидела её. Может, минуты три не могла оправиться от шока, но потом позвонила Фуюхико, потому что не знала, что ещё делать... да и честно, я испугалась. Он приехал быстро, минут за десять, так как на время переехал в Буразу из Шисуты. Там он вправил мне мозги и позвонил вам. Это всё.» Дэмура смотрел так же холодно, поэтому еле заметная усмешка на губах очень выбивалась. Он выпрямился и чуть жутковато улыбнулся. — Интересно, почему же, если Кина сама заправила шприц, отпечатки на использованных ампулах были лишь Ваши?***
«Понятия не имею. Я спокойно спал, никого не трогал, и тут без двадцати пяти четыре мне звонит Насу, вся в слезах, соплях, слёзно просит приехать. Я по голосу слышу, что у неё настоящая истерика. Сначала я подумал, что она так из-за нашего недавнего разрыва. Но потом, прикидывая, что она бы не стала так изгаляться, чтобы вернуть меня, заволновался и решил поехать. Дорога около пятнадцати минут заняла. Приезжаю и... ну, тело. А я не научен профессионально доставлять трупы в больницу, так что, конечно, первым делом взялся за телефон. Насу поначалу была в ужасе, боялась, что ей никто не поверит. Но знаете, теперь я сам её немного боюсь. Ведь эта девушка, Кина Муджа... Знаете, у неё с Насу были очень неприязненные отношения. Вернее даже так: Насу её ненавидела, а эта бедняжка всё пыталась подружиться. Видите ли, Канкоши раньше училась вместе с ней, и была у неё собака. Но однажды, будучи совсем детьми, Насу с одноклассникам поспорили, кто съест ягоды фудзи, не зная, что те ядовиты. В ходе их умяла ещё и собака, так что скорая увезла обеих. Животное умерло, а вот Кина добросовестно выхаживала Насу... но той почему-то взбрело в голову, что Муджа каким-то образом подстроила это всё, и с тех пор взбеленилась на неё за это. Та, добрая душа, с того времени так и бегает за ней; и Вы ведь видели её, да? Красавица, как ни крути. Поэтому все мужчины Насу так или иначе пытались подкатывать к Мудже, что её вымораживало. И вот, три месяца назад мы стали встречаться. Казалось бы, живи да радуйся, но на мой телефон с неизвестной почты стали приходить фотографии Кины. Не знаю, кто и зачем их присылал, но Насу тогда взбесилась не на шутку, закатила мне скандал, мол, она мне не нужна и так далее. В этот четверг мы де-юре расстались, хоть и планировал я помириться с ней в понедельник. Ну, сейчас... Видимо, не суждено. Я просто чувствую, что это дело рук Насу. Кто ещё находился в той квартире кроме них двоих, и кто ещё кроме них двоих мог убить Кину?» Дэмура потягивается на стуле, не сводя глаз с Мэичи. — Покажите-ка мне эти сообщения.***
«Мало что о ней знаю. В понедельник Канкоши подала заявление об увольнении и тогда же предложила на своё место Кину. По личному делу смотришь — приличная девушка, с опытом работы, с образованием, красным дипломом... Единственной моей притензией поначалу было лишь отсутствие у неё боевой подготовки. Вы, скорее всего, знаете, что в «Акадэми» все так или иначе прошли курсы самообороны, так что и Муджа была назначена на них же в ускоренном порядке. Не сказать, что она преуспевала, но на тот момент более подходящего специалиста мы не могли найти. И вот, в субботу она поступила к нам. Тем не менее, как рассказали мне ученики нашей школы, Рюгоку и Масуяма, которых я назначил время от времени наблюдать за медкабинетом, к Кине чуть ли не каждую перемену заглядывал Ямада. По их заверениям, двери никогда не были заперты и любой мог беспрепятственно зайти, так что правила не сказать что были нарушены, поэтому я толком ничего не мог ей противопоставить; тем более, я узнал об этом лишь в четверг. Сие могло существенно подпортить в глазах учеников нашу компетентность, потому Кунахито, наша методист, в пятницу провела с ней воспитательную беседу. В тот же день, кстати, они не встречались с Ямада, но и она отработала лишь полдня, а вчера взяла больничный; по её словам, её матери было невыносимо плохо, вот и отпустили по семейным обстоятельствам. Сегодня же мне в пять утра позвонила Канкоши и вызвала сюда, но это Вы и так должны знать, Рокубунги-сан.» — Я давно сменил фамилию на Дэмура. — Но с 89-ого Вы сами не изменились. — Пригласите методиста для беседы. Шуёна медленно поднимается, следя за выключением инструментов. Как только они перестают записывать, что-то шипит сквозь зубы и грузными шагами уходит из комнаты. Кента устало потёр виски. Н-да, такого переполоха не было давненько... Кочо, конечно, пригрозил, чтобы всё оставалось между ними, но он и не собирался трубить об этом на всю округу. Куми должна учиться в хорошей школе, в спокойной обстановке, чтоб ничего не мешало ей, ведь этого желала дорогая Юми. Украдкой посмотрев на фотографию жены, он тут же аккуратно положил её обратно во внутренний карман пиджака. Ну уж нет. Не таков идеальный мир, о котором она мечтала. Убийцам, лжецам, взяточникам, помешанным — никому в нём нет места, никто не имеет права существовать в её прекрасной утопии. — Не волнуйся, Юми, я сделаю всё.***
Айши Катаба отличалась редкостным чутьём, поэтому её внук ничуть не удивился, встретившись с ней на пороге дома. — От тебя разит куревом за километр, мальчик мой. — Это для дела. Она хмыкнула, но пропустила без вопросов. Янаги чувствовал, как ноги рассыпаются от каждого шага, но не мог позволить себе завалиться в кровать — впереди предстояло много работы. Бабушка цокнула языком, вызвалась сама отстирать его вещи и заставила вымыться несколько раз. Душ немного растормошил его, так что к школьному мусоросжигателю парень зашагал слегка бодрее. Всё, чем он пользовался, было решено сжечь от греха подальше, хоть за паранойю Катаба и проводила его неясным бурчанием. Он шёл быстро, на ходу размышляя, что бы такое придумать отцу. «Пап, я тут проволындался до четырёх утра в чужом районе, пытался развести кассира на сигареты. Не получилось; ну, ты ж сам понимаешь, молодость, хочется гулять больше, пробовать всякую дрянь.» Редкостно никчёмная отговорка. Сработало бы лишь в том случае, если у него была компания оторв, вроде их задир, но он особо и не контактировал ни с кем, кроме Ямада, а те были паиньками в высшем виде. Ударив себя на всякий случай по лицу, парень быстро набрал сообщение Инфо-сан. Скрипя зубами, он молился, чтобы эта девчонка уже бодрствовала в такое время, иначе придётся перелезать через такие стены, через какие не карабкалась его мать. На счастье, она через минуту открыла ворота, присовокупив, что мусоросжигатель стоило бы запустить при помощи рычага в щитке. Говорилось об этом явно издевательски, но причиной он решил интересоваться после работы. Несколько секунд подождав её сигнала, Янаги ужом шмыгнул по дорожкам и уже за углом перешёл на обычный шаг. Горело хорошо, а главное, если верить Инфо-сан, незаметно другим. Дым почти терялся на фоне тёмного неба, люди же в такое время видели ещё десятый сон, так что о его скромном дельце знали только двое. Дождавшись окончания цикла, он не без удовольствия запустил тот ещё раз, чтобы наверняка, после чего на ватных ногах помчался в комнату бывшего кружка информатики. Дверь открыла взлохмаченная, изрядно уставшая хозяйка суда. — В последнее время ты слишком много просишь, Айши. — прошипела она, мгновенно защёлкивая по привычке замок. — Интересно, когда же ты собираешься расплачиваться. Сделаешь пару снимков Вакахары... скажем, в душе или хотя бы её нижнего белья... — Будет надо — сделаю. — угрюмо пробубнил тот, буквально падая на стул и устало потирая виски. — Давай быстрее, я сейчас сдохну, если не приволочусь домой и посплю хоть два часа. Девочка хмыкнула, села за стол и начала быстро тараторить по клавишам, поминутно обращаясь к его телефону.***
Катаба рыскала по всему району почти час, потому найдя этот несчастный комбини, не смогла сдержать ликующего оскала. За секунду отыскав взглядом камеру, она нацепила на лицо маску панического страха и с ровного места помчалась внутрь. Деланно беспокойно пробежав глазами по прилавкам, женщина уцепила напряжённые движения продавца и рваным шагом двинулась к ней. — Прошу прощения, девушка, душенька! — надтреснутый, сиплый голос, ссутуленная спина, глаза на мокром месте, жалостливый вид в целом. — Вы не видели тут мальчика? Молодой совсем, шебутной, ушёл, видимо, гулять пошёл и не вернулся. Кассир растерянно покрутила бейдж. — Ох, ну... Тут много кто был. Хотя, заходил тут один в четвёртом часу утра, сигареты просил. — Вот, вот, погодите, сейчас покажу... Вот; он приходил? Женщина нервно осмотрела фото и робко кивнула. Айши едва сдержалась от улыбки. — Ах, мой мальчик! Скажите, а куда ж он потом пошёл? — Поверьте, не знаю. Тут рядом есть курилка; раз он хотел сигарет, может, туда и пошёл? Вы бы в полицию вообще обратились, куда Вам в Ваши-то года так волноваться, здоровье тратить... Катаба ей что-то залепетала-заохала о своём несчастном внуке, внутренне содрогаясь от смеха. Курилка было ожидаемо полна духоты, вони и разной степени опьянения людей. Айши это не остановило, так что не сменяя образа, она обошла всех присутствующих, лишь бы те убедили себя, что тут два часа назад был «бедный внучек», который позже ушёл восвояси. — Ой, так это он сейчас домой пошёл? Вот непутёвая голова, совсем родню не ценит... Спасибо, люди добрые! Довольная своим из рук вон плохим спектаклем, она точно так же умчалась домой, скорей рассказывать дочке легенду. Да-а, Янаги, конечно, наворотил делов, но она списала это на отсутствие опыта и обучения. Говорила же Рёбе, не скрываясь давай уроки сыну! Нет, они же все «нормальные, цивилизованные, Канэшо расстроится...» Канэшо расстроится, если будет говорить с сыном через стекло под конвоем. Решив оставить воспитательную беседу на потом, Катаба заторопилась пуще прежнего. Наверное, Рёба смотрела на своего ненаглядного уже несколько минут. Ведь прерывать сон измотанного сына ей было даже слегка стыдно, но как иначе приготовиться разыграть сцену перед милым Канэшо? Протянутую руку Рёбы перехватил зловещий звонок матери. Будет действовать по ситуации, да? Что ж, она постарается ему помочь на месте. Сейчас дела.***
Признаться честно, его трясло от гнева. Шуёна наворачивал круги по своему кабинету уже не первый раз, но унять бушующие эмоции не мог. Кунахито даже не отвлекалась на него, сосредоточенно смотря в монитор и быстро перебирала пальцами по клавиатуре, попеременно распечатывая физические копии и раскапывая всё, что только записывалось об Айши Рёбе в 1989 году. Кочо резко сел рядом с ней, яростно вперившись в фотографию милой девочки, каким казалось это чудовище тогда. Опять. Опять эта девчонка, даже выпустившись, умудряется портить ему кровь. — Это ведь ты приняла его. Не вопрос — осуждение. — Откуда мне было знать, что это тот самый Айши? Он выглядел весьма прилично, его табель был безупречен, отец мил и учтив. К тому же, даже если бы мы поняли, то отказать ему по уважительной не смогли. А это уже отчёт. Он ничего не ответил; был занят сравнением их фото. Одно лицо, одни глаза, одни волосы, одни руки. Единственным отличием служили только образы — если мать играла милую весёлую девчушку, то её сын даже не удосужился притвориться, что испытывает что-то, кроме отчуждения ко всему миру. С отвращением отложив снимки, мужчина внимательней присмотрелся к Генке. Пожалуй, из кучки пяти несчастных людей, знавших истинную личину рода Айши, она больше всего была не уверена, хоть её мать в прошлом и старалась, чтобы как можно больше людей узнало о том. Наследница Кунахито, стараясь походить на родительницу в роли идеальной копии, так и не смогла уловить одну из важнейших мыслей её — приверженности к свершению суда независимо от безупречности репутации преступника. Генка, как и прочие ослеплённые маской, не была абсолютно убеждена в греховности этого поганого цикла жестоких убийц, не имея больше шатких с виду доказательств с громкими речами матери. — Его допросят, без сомнений. Но сможет ли он выкрутиться? — Если ничего не найдём — конечно. Его мать одурачила всю страну, он наверняка уже бегает по городу, заметая следы. Кунахито поджала губы и закрыла ноутбук. — Мы должны услышать всё, что бы он ни сказал. — Рокубунги об этом позаботится. — Что насчёт Канкоши? — Ничего определённого; но я уверен в её невиновности. — А если Дэмура докажет обратное? — Решаем проблемы по мере их поступления.***
По скромному мнению Ямады, сегодня наступило потрясающее утро. Вернее, половина двенадцатого, что делало этот почти-что-день лишь краше. Мать с отцом отсыпались после тяжёлой рабочей недели, сестра валялась в кровати с телефоном, а сам он наконец распахнул кухонное окно. Пожалуй, жизнь всё-таки хороша. Восемнадцатое апреля, воскресенье, единственный выходной на неделе. Предстояло сделать домашнее задание, желательно, всё наперёд. Таро потянул чай, не без удовольствия жмурясь от лёгкого ветра. Ещё немного и будет май. Впереди июньские экзамены, которые определят его дальнейшее будущее, последняя тренировка перед вступлением в новую университетскую жизнь. Педсовет его наверняка не заставит переучиваться, но... на самом деле хотелось. Ещё бы год, ещё бы чуть-чуть времени... Он понятия не имел, чем хотел заниматься. Куда идти? Какая работа лучше? Где он будет полезен? Парень вздохнул, украдкой глянув на разделяющую стену между ним и родительской комнатой. Они говорили, говорили не раз, чтобы он задумался о грядущем. А Таро всё откладывал эту ответственность, задвигал в долгий ящик. Простите, мама, папа, вы были правы. Наверно, просто выучусь на юриста, а там посмотрим. В информатику он мог, в случае чего можно было упросить Такагаки Гему подтянуть его. А если очень-очень постараться, то и идеально знающая всю математику Курусу Хому, пусть и без охоты, но дала ему пару уроков. Возможно, неплохо податься бы к Куше Каге, который смотрел на всю школьную и коледжную программу сверху вниз... но вспоминая происшествие шестого апреля, старшеклассник поморщился. Спасибо, не надо. Да и Куша явно отправит его в баню за вмешательство в царские покои сего всезнайшества. Солнце залезло за облака, милостиво разрешив людям не сгорать от зноя. Светло, сухо, слегка ветрено, не холодно, не жарко. Потрясающая погода. Сделает уроки и вернёт Ханако с Янаги заслуженный должок по прогулке; ботанический сад обещал быть не хуже оранжереи. А с милой Киной теперь всегда можно было встретиться украдкой после школы. После он навестит Осану. Наконец всё стало на свои места. Тихо, спокойно. Он уже хотел идти в комнату, как зазвонил телефон. — Добрый день. Ямада Таро, учащийся старшей школы «Акадэми»? Незнакомый голос привёл его в замешательство. — А, эм, да, Ямада... Извините, а Вы зачем звоните? — В соответствии с уголовно-процессуальным кодексом Государства Япония Вам надлежит прибыть сегодняшнего числа в двадцать минут первого часа в Полицейское Бюро города Бураза, сорок седьмой кобан, пятнадцатый кабинет к старшему следователю Вакахаре для допроса в качестве свидетеля. При себе иметь паспорт или иной документ, удостоверяющий личность. В случае неявки без уважительной причины в указанный срок Вы можете быть подвергнуты приводу, либо возможно наложение денежного взыскания. — П-подождите... какой кобан... Зачем, я же ничего не сделал, что случилось?.. — Причины и детали следствия будут объяснены непосредственно при дознавании. Пожалуйста, объявитесь в указанное время. Всего доброго, ждём Вас в сорок седьмом. Трясущимися руками он положил телефон.***
Родители явились с ним, но помощник прокурора с кислой миной уткнул их на скамейку. Вялые протесты остались позади, поэтому парень, цепляясь за паспорт как спасительный круг, неуклюже топтался по коридорам. Что им нужно? Во что он вляпался? Чего натворил? Мать с отцом впервые за долгое время казались такими взбудораженными, волновались даже, расспрашивали. Однако что он мог им ответить? Было страшно. Какой-то парень заметил его и молча повёл вперёд. Неудивительно, что тут знали Ямаду, такое преступление казалось давно канувшим в лету. Но старшеклассник того не понимал, оттого единственной его надеждой была хрупкая мысль, что полиция обозналась. Ему велели дождаться своего времени, усадив на стул около кабинета. Оттуда доносились глухие голоса: один чуть выше, другой явно принадлежал следователю. Таро буквально впился глазами в дверь, от напряжения до крови закусывая губы. — Ну, чего ж ты так, не надо. Женский голос рядом застал его врасплох, да так, что он чуть не пролил своим резким разворотом стаканы. Парень виновато посмотрел на женщину. — Тебя тоже вызвали? У полиции в последнее время слишком много свободного времени — только подростков и допрашивают! Проблема во все времена, в моё такое же. Она протянула воду и Ямада покорно отпил немного. — Спасибо. Я понятия не имею, почему именно меня, даже причины не сказали. Если честно, то страшно. Вдруг они меня в чём-то обвинят? А я ничего плохого не делал! Рёба не смогла сдержать смешка. — Совсем как ребёнок! Ну-ну, чего ты, не волнуйся. Старые хрычи и не такое выкидывали; отпустят, как только поймут, что ты божий одуванчик. Таро не смог сдержать робкой улыбки. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла давешняя прямая фигура. — Айши-кун! — Сэмпай? Парень подскочил к Янаги, радуясь хоть одному знакомому лицу. Тот выглядел уставшим, потрёпанным. Второклассник оглянулся назад и нахмурился. — Главное не волнуйся и без конкретных вопросов ничего не говори. Не ври, рассказывай по существу, имей в виду, что могут надавить. — Айши-кун... Ты-то здесь почему? — Я расскажу обо всём позже. Хочешь, подожду тебя? — Конечно! Тогда давай, пока. Парень неуклюже помахал ему рукой и развернулся, не замечая сверкнувших глаз друга. Пятнадцатый кабинет колоритом не отличался: просторный из-за больших окон, при том забитый всевозможными папками, бумажками, ручками, канцелярией и прочим барахлом. Напрягали только видеокамера со стареньким диктофоном. Вакахара с недовольным лицом убирал в файл какие-то документы, попутно доставая новые. Заметив Ямаду, он жестом указал ему на стул. Старшеклассник неловко сел, придвигая несчастный паспорт к следователю. — Ита-ак, — протянул мужчина, освобождая стол от ненужного. — думаю, перед записью и нудным объяснением порядка надо тебя просветить так, в неформалке. Познакомимся или сразу причину? — Понять бы, зачем я вообще тут. Вакахара потёр нос, без особого энтузиазма начиная заполнять бумаги. — Тогда слушай: тебе ведь знакома Кина Муджа? Парень побелел на глазах. — Да, мы... А она что, в таких делах замешена?.. Вакахара скользнул по нему сочувствующим взглядом, после чего тихо бросил. — Сегодня ночью она была убита. Солнце вышло из-за облаков и ярко ослепило стёкла. Ветерок радовал детей непринуждённым лепетом. Где-то заливались радостной трелью птицы. Подростки задорно хохотали, прерываемые шумом проезжающих машин. Стук каблуков торопящихся перетекал в равномерную работу метлы дворника. Весь город продолжал жить без Кины Муджи и Наджими Осаны.