***
— Ты опоздал на шесть минут и двадцать четыре секунды, — Хлоя хмурила свои аккуратные бровки в попытке показать, насколько она все-таки возмущена. Но стоило Коннору улыбнуться, как девушка сразу успокоилась и улыбнулась в ответ. Рядом с Хлоей сидел доктор Рид, и это даже несколько удивило хирурга. Вряд ли Гэвин не знал, что Хлоя позовет Коннора. Значит, Рид от него больше не бегал. Скорее всего дело было в том, что Хлоя все прекрасно видела и просто устала терпеть это ребячество. Поговорила с Гэвином, как строгая мамочка, и объяснила на пальцах, почему не стоит вести себя как ребенок. Замечательно. — Это что, собрание моих любовников? — Коннор сел на стул напротив Гэвина, который сейчас подавился чем-то вроде маслины. Хлоя засмеялась, прикрывая маленькой ладошкой рот, и пару раз хлопнула Рида по спине. И стоило только доктору откашляться, как он кинул на хирурга крайне злобный взгляд. И Коннор бы даже вздрогнул, если бы не видел этот самый взгляд каждый день на протяжении уже нескольких лет. — Мне, блять, пожрать присесть нельзя уже? — Да не заводись ты так, — Коннор вздохнул, прикрыв глаза. С Гэвином всегда так. Слишком вспыльчивый, слишком дерзкий. Слишком для отношений. Хирург снова поднял веки, но теперь он смотрел на Хлою. — Но если вы захотите предложить мне тройничок — встретимся в мужском душе. Гэвин снова закашлялся. Коннор с улыбкой подмигнул подруге и встал со стула. Хлопнув Рида по спине, хирург направился в сторону стола раздачи. Что-то ему подсказывало, что Гэвин сейчас прожигал его спину самым испепеляющим из своих взглядом.***
— Это вообще сложно назвать ногой, потому что там торчит одна кость и повсюду свисает разорванная кожа. Он как будто в мясорубку ее засунул. Жуть, конечно, — Хлоя в красках рассказывала о том, что увидела сегодня в одной из палат. Напротив сидел жующий сэндвич Коннор. — Он сейчас в операционной у Нильсона. Там все интерны собрались посмотреть на это блядское шоу. Как же они меня бесят, — отозвался Рид. — Сложно сказать, кто тебя не бесит. Рид как по щелчку вскочил с места, схватил Коннора за грудки и, рывком притягивая к себе, заставил подняться со стула. Коннор смотрел на доктора и улыбался. Этот взгляд он знал. Видел его так же часто, как и улыбку Хлои. Гэвин был в бешенстве, и это уже стало походить на его постоянное состояние. — А вот ты, уебок, бесишь меня сейчас больше всего. Хоть раз закрой свой поганый рот и помолчи, — Гэвин выпустил хирурга и легким толчком вернул его на стул. Никто в кафетерии даже не обратил на них внимания. Такие стычки были еще малым из того, что делал Гэвин, когда злился. Это считалось чем-то таким же обыденным, как и поставка новых лекарств. Гэвин плохо контролировал свои эмоции, но в целом был парнем неплохим, да еще и отличным специалистом в области челюстно-лицевой хирургии. Об этом знали все. Точно так же, как и Коннор. Но поддевать своего коллегу при любом возможном случае стало какой-то по-детски глупой привычкой, и ничего с собой он поделать не мог. Да и не хотел, если честно. У них с Ридом просто был особый, свой собственный вид отношений. И Коннор в очередной раз задумался о том, что эти отношения, возможно, могли бы выйти когда-нибудь и на новый уровень, не будь Гэвин таким редкостным говнюком. — Гэвин, успокойся, Коннор шутит, — Хлоя погладила доктора по руке, призывая таким образом сесть на место и не привлекать к себе лишнее внимание. Рид цокнул, но на место все-таки сел. Хлоя с Коннором ещё какое-то время обсуждали странное шоу, которое совсем недавно посмотрели по ТВ. И пока они в очередной раз смеялись над какой-то глупостью, Гэвин исподлобья поглядывал на хирурга своим притворно злобным взглядом. Коннор ему чертовски нравился, но признаваться в этом себе, не то что самому хирургу, Рид отчаянно отказывался. Они были разными до самых мелочей, и доктор раз за разом отгонял от себя мысли о том, как круто они могли бы смотреться вместе. Из размышлений Гэвина вывели восторженные возгласы откуда-то сбоку. Парень поднял взгляд и понял, в чем все-таки была причина всеобщего оживления. — Ого, ебать, — только лишь произнес хирург. Коннор посмотрел на него с непониманием, хмуря брови, а затем проследил за его взглядом, обернулся и так же, как и его коллега, впал в ступор. У входа стоял высокий мужчина в черной водолазке и в тон ей брюках. Он мило беседовал с медсестрой, а та заливалась краской и не могла отвести взгляда от чужого лица. Она неловко кивала головой, и Коннор даже не был уверен, слушает ли девушка, что ей говорят. И хирург, в общем-то, мог ее понять. Издалека плохо видно, но мужчина был красив до чертиков. Он выглядел так, будто только что сошел с подиума и в больницу забрел совершенно случайно. А эта чертова водолазка, в которой он был, вы вообще видели ее? Она сидела на нем в обтяжку и подчеркивала каждый изгиб этого тела. Что ж, сегодня Коннор в очередной раз понял, насколько он все-таки не натурал. — Он определенно модель. Или актер. Боже, он выглядит просто великолепно, — Хлоя восторженно тараторила, смотря на мужчину в дальнем углу кафетерия. — Не могу понять, это ангел спустился на землю или дьявол прибыл из самых горячих мест ада, — Коннор машинально закусил губу. Казалось, будто все в кафетерии напрочь забыли, о чем только что беседовали, и пожирали мулата взглядами. И, конечно, сам парень делал вид, будто ничего странного не происходило. Продолжал беседовать с медсестрой, решал свои проблемы и совершенно не волновался о том, какой фурор произвел. Коннор понял, что сам, как и девушка возле мулата, не может отвести от него взгляд. — Ничего хорошего не будет, если хоть одна из этих тварей на самом деле прибыла к нам в человеческом обличье. В тот момент доктор Рид еще и понятия не имел, насколько был прав. А Андерсон просто глупо улыбался, продолжая рассматривать фигуру незнакомца.***
Коннор стоял у кофейного автомата, который вот-вот должен был отдать ему второй стаканчик. Оба стаканчика были с крепким американо: самое то в нагруженный день. Ещё минута, тихий звон и хирург направился к стоящему за стойкой регистрации Гэвину. Он увлеченно просматривал какие-то документы, и Коннор даже не был уверен, заметил ли Рид его приближение в принципе. — Господи, ну и перекосило же ему хлебало, — в одной руке доктор держал карточку пациента, а во второй пару черепных рентгенов. И Коннор оказался прав: Гэвин совершенно не заметил, как справа от него встал хирург. — Гэвин, — Андерсон заметил, как доктор дернулся и чуть не уронил из руки снимки. Коннор усмехнулся, — я принёс тебе кофе. — Ебаное приведение. Прекрати так подкрадываться, говнюк, — Гэвин забрал стаканчик из чужих рук, слегка поморщился, обжигая пальцы, и пробормотал куда-то в чёрный напиток кроткое «спасибо». — Я не подкрадывался, ты просто был очень увлечен документами, — хирург бросает взгляд на бумаги. — Что с ним? — Гнал бухой, вылетел на встречку, разбарабанил пол-лица. Через тридцать минут буду приводить его рожу в божеский вид, — Гэвин морщился от крепкого напитка, но отставлять его, похоже, не планировал. — Сахар ты решил не добавлять? — Ага, — Коннор пожал плечами и отвел взгляд. В его руке была та самая злосчастная карточка «напыщенного ублюдка», и хирург просто никак не мог себя заставить подняться на пятый этаж, чтобы поговорить с пациентом. А еще он надеялся, что Кэра уже собрала необходимые анализы и ему не придется тратить на них лишнее время. — Погоди. Ты хочешь сказать, что у нас есть тридцать минут? — задумчиво произнес Коннор. — Уже двадцать семь, и все потому что кто-то слишком долго соображает. Коннор прикусил губу. Двадцати семи минут им более чем достаточно. Они даже вовремя придут к своим пациентам. Хирург залпом выпил оставшийся кофе и кинул стаканчик в урну. Рид проследил за чужими движениями и сделал так же. Коннор подождал ещё минуту, пока Гэвин убирал важные документы на место, а после подхватил доктора под локоть и повёл в свободную палату на третьем этаже.***
Андерсон шел по коридору пятого этажа в крайне приподнятом настроении. Спасибо большое Гэвину Риду и всем его умениям. Они все-таки немного задержались, пока приводили себя в порядок, но подняться на пару этажей выше долгим делом не было. К тому же Кэра с анализами ещё не пришла, а значит он мог оправдаться тем, что искал её. Главное — чтобы потом он не узнал, что его помощница подняла на уши всю больницу, потому что Коннор задержался на десять минут и она не могла его найти. Прошло ещё минуты три, и Коннор решил ещё раз просмотреть карточку. Вообще-то он пролистал её от начала до конца уже, наверное, раз пять, но ощущение, будто что-то он все-таки упустил, все никак не покидало. «Маркус Манфред. Тридцать восемь лет. Место рождения… Детройт?!» Коннор нахмурился. Фамилия Манфред ему и до этого казалась жутко знакомой, но теперь он был буквально в ступоре. Конечно, Детройт это не какой-то посёлок, чтобы каждый друг друга знал, но у них была совсем небольшая разница в возрасте, и они запросто могли уже пересекаться в общей компании. Андерсон делает себе мысленную заметочку спросить у Манфреда, где тот учился. — Маркус, — Коннор произнес имя вслух и попытался понять, вспомнить, а не произносил ли он его когда-то раньше? Слоги перекатывались на языке, и хирург горел исключительно нетерпением, никаких старых воспоминаний или дежавю. — Это я, — доктор обернулся на звук голоса слева и нервно втянул воздух через нос. Прямо сейчас к нему шёл тот самый мужчина из кафетерия. Шёл к Коннору, который стоял у двери в его палату, хмурился и просто так произносил его имя. Похоже, только что в жизни хирурга произошло самое ужасное знакомство. Маркус подошёл ближе, и Коннор все-таки решил, что человек перед ним не меньше, чем воплощение дьявола. Глаза напротив были разного цвета (один голубой, другой зеленый) и горели жизнью. Доктор глупо пялился и понимал, что тонет, проваливается в самую глубину этого взгляда. — Ох, мистер Манфред, прошу прощения. Меня зовут Коннор Андерсон, и я буду следить за тем, как проходит ваше лечение, — хирург сполз взглядом с глаз и ухватился за россыпь веснушек. Коннор даже попробовал вспомнить созвездия, которые учил в старшей школе, чтобы сравнить с точками на чужом лице, но только в очередной раз потерялся, засматриваясь. — Приятно познакомиться, доктор Андерсон, — они обменялись крепким рукопожатием. Тёплая рука Маркуса мгновенно покрылась мурашками от холодной ладони Коннора, — мне кажется, я видел вас сегодня в кафетерии с очаровательной белокурой спутницей. Коннор залился краской. Прекрасно, значит Маркус их видел. Видел, как Коннор на него пялился. Что ж, теперь это знакомство ничего не испортит, ведь ничего хуже уже произойти не может. — Я… эээ… — Доктор Андерсон, я принесла, что вы просили. «О пресвятая Кэра, что бы я без тебя делал!» — Спасибо, мне это определенно пригодится, — он быстро прошелся взглядом по бумагам. — Думаю, нам стоит пройти в палату и более детально обсудить все там. Коннор улыбнулся, открыл дверь в палату и пропустил сперва Маркуса, а затем и Кэру вперед. — Вас рекомендовал мой отец, доктор Андерсон. Вы оперировали его около трех лет назад. Карл Манфред, — Маркус медленно прошел и присел на небольшую больничную койку. И сейчас Коннор наконец-то начал вспоминать. В его голове появился приятный старик, который, вроде как, был художником, и всегда говорил о том, что когда-нибудь он обязательно нарисует Коннора и заставит главврача повесить его портрет в холле больницы. От этих воспоминаний Андерсон улыбнулся. — Да, я помню вашего отца. Как он себя чувствует? — Просто отлично. Именно поэтому я и приехал к вам, — Маркус внимательно смотрит на Коннора, и ему становится как-то не по себе. — Хорошо, тогда я вас очень внимательно слушаю. Коннор записывал все, о чем рассказывал ему Маркус. Всю важную (и не очень) информацию он расписывал у себя в блокноте. Хирург узнал, когда у Манфреда первый раз сердце напомнило о себе дикой болью в груди, когда был следующий приступ и чем его лечили в клинике Детройта. Доктор кивал и не сводил взгляда с чужих глаз. Маркус хмурился, и Коннору нравилось замечать перемены на его лице. Как тот смотрит вверх, когда пытается что-то вспомнить, или как улыбается, когда, забываясь, начинает говорить про своего отца. А ещё глаза Маркуса создавали просто сногсшибательную комбинацию с цветом его кожи. Хирург делает последние заметки в карте и отдаёт их в руки помощницы вместе с рецептом. Кэра мило улыбается, пока прощается с пациентом, а потом выходит из палаты. — Доктор Миллер сообщит вам о всех необходимых процедурах, а мы с вами, мистер Манфред, встретимся только после результатов. — Маркус, — Коннор вопросительно посмотрел на пациента, — зови меня просто Маркус. Не думаю, что у нас большая разница в возрасте. «Мы уже на "ты"?» — Да, хорошо, — хирург неловко улыбнулся. — Думаю, ты тоже можешь звать меня Коннором. Увидимся позже. Доктор уже повернулся к выходу, как в голове всплыла та самая заметка. Коннор замедлил шаг и попытался вспомнить лицо Маркуса, попробовал понять, не пересекались ли они все-таки. Эта мысль не давала покоя с самого утра и, раз уж они уже перешли на «ты», Коннор мог позволить себе вопрос без дела. Всего один. Андерсон разворачивается на пятках и сталкивается взглядом с цветными глазами пациента. Маркус уже лежал на койке и точно заметил чужое замешательство. — Извини за не совсем корректный вопрос, но, — Коннор облизнул губы, — какую школу ты окончил? — Вальдорфская, — Маркус с интересом смотрел на доктора, чьи глаза расширились в размере от удивления. — Ты тоже там учился? — Да, верно, — Коннор все ещё немного неловко улыбнулся. Было чутка странно знакомиться с кем-то из школы, когда ты ее закончил столько лет назад. Интересно, а Хэнк знает Маркуса с Карлом? Коннор кивает на стул, как бы спрашивая разрешения. В ответ он получает кивок поувереннее, что определенно заставляет обрадоваться. — Просто твоя фамилия казалась мне очень знакомой. Но не из-за твоего отца. Такое ощущение, что мы, возможно, пересекались, но я тебя совсем не помню. Коннор садится напротив кровати, а Маркус поворачивается на бок и подкладывает руку под голову. — Я расписал всю лицевую стену школы граффити. Это был мой выпускной класс, и меня тогда чуть не выгнали, — Маркус улыбнулся. Было видно, что ему нравится вспоминать о своем детстве. — Обо мне из каждого кабинета было слышно. Я думал, что отец прикончит меня. Коннор засмеялся. Маркус был прав. Сейчас, вспоминая эту ситуацию, Коннор отчётливо понимал, почему эта фамилия кажется ему такой знакомой. Об этой ситуации говорили до самого конца года, и он слышал, что ученика отстранили от занятий, а после и вовсе заставили перекрасить всю стену, но, чем все-таки закончилась вся эта история, он не был в курсе. — И ты все-таки выпустился? — А тебе интересно? Коннор прикусывает губу, смотрит на часы в конце комнаты и снова возвращается взглядом к Маркусу. — Думаю, у меня есть минут двадцать, чтобы послушать твой рассказ.