Матриархат

— Здравствуйте. Простите, что заставила вас ждать. — Катя вошла в конференц-зал Зималетто в пять минут одиннадцатого. Количество присутствующих по сравнению со вчерашним днём значительно уменьшилось. Павел Олегович с Маргаритой Рудольфовной ещё утром улетели в Лондон. Кате во время телефонного разговора Жданов-старший сказал, что всецело доверяет им с Кирой, и пообещал налаживать новые связи для компании с потенциальными британскими партнёрами и всегда быть на связи. В разговоре с Воропаевой Павел Олегович объяснил, что не хочет, чтобы Маргарита близко к сердцу принимала очередные перестановки в компании, а поскольку Катю Жданова не принимает, лучше варианта, чем увезти её, супруг не нашёл. Кира не стала спорить, так как действительно волновалась за здоровье старших Ждановых, у которых всё чаще шалило давление, а младшее поколение не давало старшему спокойно жить. Александр же сослался на оскорблённую гордость. Как это так: какая-то двадцатилетняя пигалица недовольна тем, как он управлял семейным бизнесом. Однако Кира со вчерашнего вечера убеждала Катю, что брат просто разыгрывает очередную сцену спектакля перед Андреем, а сам очень доволен, что компания, которая была нужна ему только как трофей в вечной борьбе с сыном маминой подруги, ушла из его жизни. Просто получать дивиденды — предел мечтаний Александра Юрьевича, убеждала Катю Кира. Перед тем, как возвращаться в министерство, Воропаев решил вместе со старшей сестрой улететь в какой-то очередной для Кристины ретрит с духовными практиками, поэтому от семьи Воропаевых на совещании была только Кира. Жданов и Малиновский, прибыв со дна Зималеттовской жизни, сидели за столом рядом. Перед ними стояли пустые чашки из-под кофе из бара административного этажа. Кира заняла место во главе стола, рядом с собой придерживая пустое кресло для Кати, хотя свободных мест в зале было предостаточно. Без пяти десять Пушкарёва попросила оставить её одну, чтобы настроиться, и Воропаева, не споря, удалилась из президентского кабинета. Катерина, борясь с призраками прошлого, открыла каморку и, робко войдя, будто боясь, что знакомый мужской голос из-за двери наполнит всё вокруг звуком её имени, опустилась на свой старый стул. Открыла верхний ящик стола и сдвинула дырокол. Под ним по-прежнему лежала маленькая чёрно-белая фотография Андрея, которую Пушкарёва оставила, убегая в Египет, в надежде на новое начало. Катя провела по снимку пальцем с красивым французским маникюром, который она теперь делала по наставлению Киры. — Послушай, Пушкарёва, — прошептала Катерина сама себе, — это уже несерьёзно. Когда ты, наконец, его забудешь? Когда перестанешь думать о нём? Зачем ты согласилась на Кирин план мести, если сама врёшь и себе, и ей, что разлюбила Жданова? Катя обречённо уронила голову на руки, закрывая глаза и тем пытаясь вытеснить из головы образ Жданова. Не получалось. Она знала, что он в нескольких метрах от неё, в конференц-зале, буквально за стеной. Знала, что рано или поздно Воропаева поймёт, что Катя вешает ей лапшу на уши. Но пока оставалось носить маску Снежной королевы, которая теперь ни чем не отличалась от маски Киры, и выводить компанию из кризиса, в который Катя вместе со Ждановым и Малиновским её и завела. — Через месяц, — вновь заговорила Пушкарёва сама с собой, поднимая голову. Её ждали люди, и надо было переставать разводить сопли. — Через месяц я его забуду. Даю себе месяц на то, чтобы распахнуть все двери в своей жизни для Ивана Хорошева. И выкинуть из головы Андрея Жданова, даже если придётся видеть его каждый день. Как бы Катя ни обманывала себя с этим склерозом по заказу, ей нужно было собраться и войти в конференц-зал так же уверенно, как и вчера. Что она и сделала, перед этим зачем-то вдохнув аромат от букета, подаренного Хорошевым. — Мы ещё кого-то ждём, госпожа президент и госпожа вице-президент? — поинтересовался Малиновский, когда Катя заняла место рядом с Кирой, но не начинала. — Да, — согласился с другом Андрей. — Нам вообще-то есть, чем заняться на производстве. — А мы на этом этаже только кофе попиваем, а больше ничего не делаем, — парировала Кира, прожигая обоих мужчин холодным взглядом. — В кофе, я вижу, — Катя выразительно кивнула на кружки перед Андреем и Романом, — господа экс-президент и экс вице-президент себе тоже не отказывают. — Хоть какое-то удовольствие должно оставаться, — заметил Малиновский. — А то вы обе в любой момент за все наши злодеяния отлучите нас от церкви, предадите анафеме и во дворе Зималетто под дружные крики Женсовета сожжёте на костре. — Кстати, о Женсовете, — начала Катя, в остальном проигнорировав хохму Романа. — В одиннадцать я встречаюсь с ними, чтобы огласить кадровые перестановки. А поскольку из акционеров сегодня здесь только вы, сначала познакомлю с ними и вас. — А зачем? — вдруг взорвался Андрей. — Будто если мы вдвоём будем не согласны, это что-то изменит в вашем, Катерина Валерьевна, с Кирой Юрьевной решении? Есть в этой очной ставке на четверых какой-то извращённый садизм, не находите? — Не нахожу, — отрезала Пушкарёва. — Просто каждый видит в любой ситуации то, что сам себе не простил. Я же в данный момент и впредь требую к себе уважительного отношения. Хватит этих эмоциональных нападок. Каждый из присутствующих имеет много поводов напасть на любого в этом зале и даже вцепиться тому в горло, но мы всё же взрослые и цивилизованные люди. В конце концов, постоянно в компании теперь из высшего административного состава будем работать только мы, остальные акционеры абстрагируются от дел, так что не превращайте наши отношения в цирк перед нанятыми с сегодняшнего дня управленцами высшего звена. И перед всеми работниками компании, которые уже долгое время смотрят за вашей и, к сожалению, моей жизнью, как за мыльной оперой. — Это условие? — Жданов вопросительно выгнул бровь, дослушав Катину тираду. — Скорее рекомендация, — ответила она, а Роман и Кира даже не пытались встрять, такие холодные стрелы летали между бывшими любовниками. — Итак, насчёт секретариата. Со мной будет работать Мария, пора раскрыть её потенциал. — О, поверьте, я уже давно с этим справился, — не сдержался Малиновский. — Помолчи, не мешай слушать! — неожиданно осадил лучшего друга Жданов. — Секретарь — лицо компании, — взяла слово Кира, — а особенно секретарь президента. Оно должно производить приятное впечатление. — Видимо, она сама не понимает, как иронично всё это звучит с оглядкой на прошлое, — шепнул на ухо Андрею Роман, чтобы ещё раз не прерывать новоиспечённых начальниц, однако Жданов только ударил его локтем в бок. Обе девушки обратили на это внимание. — Поэтому, — продолжила Кира, — Мария будет первым секретарём нашей компании, над изменением образа которой, приближением его к офисному, поработает Милко со своей командой. — А что думает Милко насчёт того, что формы Тропинкиной не подходят под модельные? Мне-то это доподлинно известно, — всё же не выдержал и спросил вслух Роман. — Этим утром мы уже лично встретились с Милко и обговорили с ним новую концепцию развития Зималетто, — объяснила Катерина. — Теперь мы будем расширять размерный ряд и работать не только с клиентками модельной внешности. — И как же вам удалось убедить маэстро на такие кардинальные перемены и не оскорбить его чувство прекрасного? — с неподдельным интересом поинтересовался Жданов. — Работать над преображением наших секретарей с ним будут Вертинская и Строгая. Милко давно хотел посотрудничать с Сашей и Ташей, так что сразу же согласился, — объяснила Кира. — Итак, — продолжила Катя, не обращая внимания на то, как Малиновский удивлённо присвистнул, — Маша будет моим секретарём. С Кирой, — Пушкарёва намеренно не использовала отчество, — будет продолжать работать Амура, у которой появится больше обязанностей и, соответственно, изменится должность: с секретаря до личного помощника. — А будет ли Кира успевать совмещать работу вице-президента с работой начальника отдела? — поинтересовался Роман. — Но ты же успевал, — ответила ему Воропаева. — Хотя, спорное, конечно, утверждение, учитывая, как всё закончилось. Но я справлюсь, Роман Дмитриевич. — Татьяна, — продолжила Пушкарёва, — займёт место Георгия Юрьевича. Он не справился с подавлением любовного чувства и покидает нас по собственному желанию, потому что планирует устроиться в министерство, чтобы быть ближе к секретарше Александра Юрьевича. — Но Татьяне же скоро рожать! — удивился Жданов. — Это обманчивое ощущение. На самом деле у нас в запасе есть ещё несколько месяцев, — пояснила Пушкарёва. — За это время мы найдём нового человека, и Таня успеет передать ему все дела кадрового отдела до своего декрета. На ресепшене будет работать Фёдор. Хватит ему с его-то головой носиться по всей Москве на мотоцикле, он и так часто выполнял работу Маши за неё. Теперь займётся этим официально. — А Шурочка? — Малиновский спросил с нескрываемой надеждой, что его бывшую секретаршу приставят к ним с Андреем на производственном этаже и жить там станет хоть как-то легче. — Надеюсь, в вашем голосе, Роман Дмитрич, не надежда на её ссылку за вами на минус второй? — спросила Катя с насмешкой. — Что вы, Катерина Валерьевна! В конце концов, Шура не жена декабриста! — И то верно, — согласилась президент. — Если вам с господином Ждановым нужна секретарша, то я могу предложить связаться с Клочковой, которую Александр Юрьевич, как я знаю, уволил сразу же, как попал в президентское кресло. Даже несмотря на то, что она не выплатила все долги компании. — И правильно сделал, — буркнул себе под нос Жданов, но поскольку в зале почти никого не было, его услышал каждый, но никак не прокомментировал. — Что вы, Катерина Валерьевна, — вместо этого обратился к Кате Малиновский, — какая Клочкова? Нам не нужна никакая секретарша, мы и вдвоём с Палычем там отлично справляемся. — Вот и мы так думаем, — заметила Катерина и метнула в мужчин очередной ледяной взгляд. — Шура и Светлана будут работать с новыми менеджерами высшего звена, которые появятся в Зималетто на должностях финансового директора и начальника отдела маркетинга. — Кстати, они должны быть здесь с минуту на минуту, — сказала Кира, посмотрев на часы. — И кто же это? — заинтересовался Жданов. — Мы их знаем? — Знаете, — решила не томить Пушкарёва. — Новым финансовым директором Зималетто вместо Ветрова станет Николай Зорькин, а маркетингом будет заниматься Юлиана. — Виноградова? — удивился Андрей. К Зорькину он был подсознательно готов, чуял, что этот хлюпик, с которым, Жданов был уверен, у Кати никогда ничего и не было, кроме дружбы, обязательно появится. — Но как ты... простите, Катерина Валерьевна... как вы уговорили её оставить собственное агентство? — Что лучше, Андрей, — Катя выдержала паузу, — Павлович: собственное маленькое рекламное агентство с командой из нескольких человек, пусть и с парой больших клиентов, или маркетинговый отдел в гиганте российского модельного бизнеса, переживающем ренессанс? — Ренессанс? А вы, я смотрю, в себе уверены, — Жданов снял очки и привычным жестом бросил их на стол. — Если бы я не была в себе уверена, то не вошла бы опять в эту реку. А теперь прошу меня простить, надо встретить Юлиану и Николая. Кира пока познакомит вас обоих с нашим планом по развитию производства. — Ах, с вашим планом? То есть у нас, уже второй месяц там торчащих, никаких планов нет, да? — Этот вопрос вновь закипающего Жданова прилетел Кате уже в спину, однако она захлопнула дверь конференц-зала, ничего не ответив, и направилась к лифтам, уверенная, что Воропаева отлично справится с их бывшим и его лучшим другом. Кире не нравилось появление Виноградовой в Зималетто, потому что Юлиана была откровенно умной женщиной, а Воропаевой не нужно было, чтобы рядом с Пушкарёвой была ещё одна умная женщина. Это могло помешать Кириному плану. Когда Катя после встречи с Женсоветом, во время которой рассказала им не только о перестановках в штатном расписании секретарей, но и том, что новым вице-президентом Зималетто будет Кира Юрьевна Воропаева, замены мебели в президентском кабинете и проверки того, как устроились на новом месте Зорькин и Юлиана, собралась с ними на обед, Кира разозлилась и набрала Ивану. — Ну как цветы? Не сплоховал? — спросил Хорошев вместо приветствия. — Нормальные. Не максимально шикарные, но для этого раза сойдут. — Сойдут? — удивлённо спросил мужчина. — Кир, ты в порядке? — Не совсем. Что делаешь? Давай пообедаем? — Буду в нашем месте через пятнадцать минут. Успеешь? — Да, еду. — Неужели ты уже успела пожалеть о своём плане? На второй-то день основных действий? — спросил Хорошев, стоило Кире сесть напротив него за столик. — Нет. — Односложно ответила Воропаева и погрузилась в меню, хотя отлично знала его и всегда делала заказ по памяти. — Хватит читать меню, которое знаешь наизусть, — через минуту не выдержал Иван и накрыл её руку своей. — Что случилось? Жданов? — Нет, — Кира помахала головой, но его руку не убрала. — Катя. — А что Катя? — удивился Ваня. — Неужели она не сводит глаз с Андрея? — Нет, здесь я спокойна. Между ними летают ледяные молнии, и меня это очень радует. Такой лёд протопить за шесть месяцев не получится. — Тогда в чём дело? — Юлиана, — объяснила Воропаева. — Я не уверена, что не просчиталась, разрешив Кате пустить в компанию её. Когда Катерина вернулась с обеда с Николаем и Юлианой, то решила пройтись по всем новым местам работы секретарей, чтобы быть уверенной, что все обжились на новых местах. К её удивлению, все девочки и Федя были на месте, будто и не бегали в привычную "Ромашку". — Вы обедали вообще? — спросила Катя, дойдя уже до своей приёмной, у Маши. — Угу. Но без лишних разговоров. Двадцать минут на еду, Василиса сегодня моментально всё принесла нам, десять на дорогу, и сразу же сюда. Мы же сказали тебе утром: мы тебя не подведём. Особенно я, Кать. — Тропинкина смотрела на подругу и начальницу своими глазищами, в которых читалась огромная благодарность за всё, что она с сегодняшнего дня имеет: новое скромное, но представительное офисное платье от Милко в бежевом цвете и прибавку к зарплате. Однако Мария не знала, что пока она была в мастерской у Милко и встречалась с приехавшими Ташей и Сашей для обсуждения дальнейших изменений, в президентский кабинет пробрался Жданов. Катя закрыла за собой дверь и вздрогнула, когда у неё за спиной с красного кресла поднялась мужская фигура. — Андрей, что ты здесь делаешь? — припечатала его Катя, узнав по запаху и решив, что лучше сделать первый ход самой. — Нам надо поговорить, — произнёс Жданов где-то совсем рядом с её ухом. — О чём? Мы обо всём уже поговорили на собрании, — выдохнула она полушёпотом. — Я был президентом компании, когда это всё... В общем, я не могу просто смотреть, как ты сама исправляешь наши общие, даже больше мои ошибки. — Я не одна, со мной Кира. — Катя отмерла и сделала несколько шагов к новому столу, подальше от Андрея. — И ты на все сто ей доверяешь? — спросил он о том, что второй день не давало ему покоя. — А кому доверять? Тебе? — Катя набралась смелости и повернулась к нему, посмотрела прямо в глаза. Её голос прозвучал звонко и даже разозлённо. Жданов был уверен, что Тропинкина в приёмной услышала Катины слова. — Нет, об этом я просить тебя не могу. От той девушки, которую я любил, фактически ничего не осталось. Та, что сейчас передо мной, — совсем другой человек. Чужой. — Поздравляю, Андрей Палыч, это ваша заслуга. — В голосе Кати появились металлические нотки, хотя она вновь говорила тихо, поняла, что за дверью Тропинкина, и помнила, какие в Зималетто тонкие стены. — Если тебе нужно подвергать меня бичеванию за все ошибки в прошлом, делай это хотя бы наедине, а не прилюдно, как сегодня утром. — Боюсь, если я буду делать это наедине, ты можешь решить, что это прелюдия. — Да нет, зачем мне. — Он кивнул на букет на президентском столе. — Судя по цветам, ты уже нашла другого для прелюдий. И пока Катя придумывала, что ему ответить, Жданов крутанулся на каблуках туфель и вышел из кабинета, где они, Андрей и Катерина, пережили столько всего.