Матриархат

Вторая бутылка на двоих была лишней. Определённо. Может, даже первая не должна была быть выпита полностью. Маша позвонила и отрапортовала, что добралась до дома, а Катя всё сидела на полу и перебирала содержимое пакета, что днём принёс Андрей. Она показала открытки Тропинкиной, даже прочитала некоторые вслух, распаляя в сердце злость на Жданова, на Малиновского и даже на себя. Только отвечать самой себе на вопрос, почему в пакете не все открытки, Катерина не хотела. Даже не позволяла в мыслях предполагать вариант, который был правдой: Андрей уничтожил все открытки, которые переписывал за Малиновским, и оставил только свои. Когда телефон завибрировал и она увидела, от кого пришло сообщение, Катя даже не поняла, как реагировать. Подумала, что показалось, и крепко-крепко зажмурилась. Но нет, когда она открыла глаза, в Нокии по-прежнему висело сообщение от Жданова. Алкоголь замедлял все реакции, особенно мыслительные процессы давались с трудом, так что Пушкарёва, не сформулировав ответ ни для него, ни для себя, решила задать свой вопрос — тот, который волновал её больше всего. Почему, чёрт возьми, Жданов не искал её, когда она улетела? Андрей на её вопрос не ответил, и Катерина набрала ему ещё одно сообщение. А потом, не найдя на кухне такого алкоголя, который можно было бы пить, не меняя градус, ещё одно. И ещё одно. Но в ответ от Жданова ничего не приходило. Наконец, он позвонил. — Чего ты хочешь, Жданов? — Она прижала телефон плечом к уху. — Понять, насколько ты пьяна, — просто ответил он. — Буквы в твоих сообщениях не находятся на своих местах. И у меня встречный вопрос, Катенька: чего хочешь ты, закидывая меня смсками в ночи, так ещё такими, но при этом при свете дня запрещая подступаться к тебе? — Хочу, чтобы ты не мешал моему подвле... подавле... подавлению. — У неё заплетался язык. — Стараясь подавить воспоминания и мысли о ком-то, ты всё больше и больше думаешь о нём. Подумай об этом, пока я еду. — Куда едешь? — Катя сразу немного протрезвела. — Андрей?! Однако Жданов уже повесил трубку. Она вскочила, запихала в пакет открытки и игрушки и унесла его в шкаф в той комнате, в которую даже не заходила. Потом умылась холодной водой и начала расхаживать по квартире, думая, стоит ли звонить родителям — Жданов, если она его правильно поняла, ехал на Сокол. Однако будить отца и маму не хотелось, особенно с бутылкой вина в организме. Катя понадеялась, что Андрей приедет, посмотрит на явно тёмные окна квартиры Пушкарёвых и не станет подниматься. Оценив риски, Катерина рухнула на диван и прикрыла глаза. Пара секунд, и она провалилась в сон. Разбудил её звук дверного звонка, наполнивший всю квартиру. Неутихающая трель готова была вот-вот разорвать голову изнутри. Катя попыталась встать, но всё в теле отдалось волной сопротивления. Пушкарёва обратила внимание на то, что за окном ещё темно, и прокляла Киру, приехавшую так рано. Наконец, с трудом поднялась и пошлёпала к двери, еле перебирая босыми ногами. Про последние слова Жданова и их разговор в целом Катя вспомнила только тогда, когда, распахнув дверь, увидела перед собой Андрея. — Откуда... Откуда ты...? — залепетала Катерина, но он приложил палец к её губам и протянул пластиковый стаканчик. — Выпей, — скомандовал, и Пушкарёва как-то сразу же подчинилась. — Что это? — спросила она, осушив стакан в несколько крупных глотков. — То, что позволит выветрить алкоголь из тебя и убережёт от очередной присланной мне смски. Катя залилась краской, стоило ей вспомнить, что она ему написала. — Впустишь? — спросил Андрей и упёрся рукой в дверной проём. Первым желанием было рвануть дверь на себя, но тогда бы она придавила его пальцы, поэтому Катерина посмотрела Жданову прямо в глаза и коротко выдала: — Нет. — Хорошо, — неожиданно согласился он. — Меньше соблазнов. И, резко развернувшись, сбежал вниз по лестнице. Уже сев в машину, Андрей почувствовал, как в кармане завибрировал мобильник. Пришло ещё одно сообщение от Кати: «Только не надо Кире говорить, что ты сюда приезжал. Это ни к чему». Жданов наклонился к рулю и посмотрел на окна квартиры Воропаевых, в которой он провёл много времени в детстве. Катя стояла у одного из окон, сжимая в руках свой телефон, и смотрела на его машину. Утром Андрей рассказал, где теперь живёт Катерина, Малиновскому. Тот присвистнул и выдал огромный монолог о том, как тесно сплелись в один клубок бывшие Жданова и как этот клубок им ещё устроит. Не проходило ни дня после Катиного возвращения, чтобы Малиновский не озвучивал чего-то подобного. Андрей же после встречи с захмелевшей Катей наоборот успокоился. Дуэт Пушкарёвой и Воропаевой больше не казался ему опасным, но для объяснения своей позиции ему нужно было рассказать Ромке про Катины сообщения, а этого Жданов делать не собирался. Такая Катя — только его. Малиновский, воспользовавшись вернувшимся к нему правом на долгий монолог, пожурил лучшего друга за то, что он так быстро разыграл свой козырь — знание нового адреса Пушкарёвой. — А вообще, Жданчик, я ревную. Оставил тебя на один вечер, а ты сразу же нашёл мне замену в лице Фёдора... — Так это ты предпочёл мне тружениц лёгкой промышленности, Малина! — парировал Андрей. — Да и в планах у меня, ты же знаешь, оставить тебя на ещё больший срок, так что привыкай. Роман, конечно же, не рассказал Жданову о своей просьбе к Кате по поводу Андрея и франшизной командировки. Мужчины осмотрели цеха и вызвали лифт. Катя Пушкарёва умела удивлять. Когда казалось, что удивить ещё больше она не может, госпожа президент справлялась и вновь ошеломляла. Андрей был поражён уже тем, как идеально она выглядела, будто меньше двенадцати часов назад алкоголь в её крови не довёл Катерину до тех сообщений в его телефоне. Вторым выстрелом было то, как она даже не вздрогнула, когда Жданов с Малиновским вошли в конференц-зал. Андрею даже показалось на долю секунды, что ночная встреча у неё на пороге ему приснилась, потому что Катя никак не реагировала на него, он же буравил её взглядом неотрывно. Но третий выстрел был контрольным. Когда все собрались, президент заявила, что в первые пять городов продавать франшизы она поедет сама. По реакции вице-президента было понятно, что даже Воропаева не знала о таком плане. — Когда ты едешь? — спросила Кира. — Завтра.