Мы находим жизнь слишком трудной для нас; она навлекает слишком много боли, череду разочарований, неосуществимые задачи. Мы не можем обойтись без успокоительных средств.
На часах 6:55, мне удалось поспать довольно большое количество времени для своего состояния, поэтому сегодня я не чувствую себя так же вяло, как вчера. До подъёма есть ещё полчаса, а мне совершенно нечем заняться. В такие моменты я предпочитаю просто лежать в тишине и переосмыслять свои поступки, совершённые в прошлом, обдумывать хоть какие-то планы на будущее, и как всегда хандрить. Самокопание – вещь, конечно, полезная, но я очень быстро начинаю предаваться печали, и она поглощает меня всего и полностью. Ну вот, я снова морально опустошён. Всё как обычно. Мне уже семнадцать, а я так и не сделал ничего выдающегося или сумасшедшего в своей тупой и скучной жизни. За последние два года, по моему мнению, я вообще не сделал ни одной полезной вещи. Я просто лежу и изнываю днями напролёт. Кажется, будто жизнь специально смеётся надо мной: «Хочешь спокойно заводить новые знакомства и общаться с людьми? Пожалуйста, вот тебе боязнь любых социальных коммуникаций! Хочешь обрести верного лучшего друга? Ха-ха, смешная шутка. Его мы у тебя, пожалуй, отнимем! Хочешь хоть ненадолго почувствовать себя счастливым? Увы, тебе суждено провести свою молодость в психушке, страдая от дурацкого расстройства под дурацким названием дистимия!». К чёрту самокопание, мне снова хуже. Наконец настало время подъёма. Как обычно, в 8:30 зашла Джози и принесла таблетку имипрамина со стаканом воды. Надеюсь, хоть это поможет нормально продержаться сегодня. – Хэй, сегодня приезжает твой новый врач, ты помнишь, Фрэнк? – с улыбкой спросила Джози. Она всегда старалась выглядеть как можно приветливее и дружелюбнее с пациентами. – Ещё бы мне не помнить. Я буду скучать по миссис Кинли. – насупившись буркнул я. – Она уже уехала? – Да, пару часов назад. Но не переживай, думаю, месяц без неё ты точно протянешь! – девушка снова мило улыбнулась и поспешила покинуть мою палату. У неё таких пациентов, как я – хоть отбавляй. До завтрака остаётся минут 25, и я решил принять прохладный душ, чтобы окончательно взбодриться и настроиться на непростой для меня день. Наверное, сегодня стоит надеть что-нибудь особенное? Не плохо было бы произвести на моего нового психиатра хорошее первое впечатление. Если ты нравишься персоналу, то для тебя открываются некоторые новые возможности. Обычно это что-то по мелочи: они разрешают брать тебе добавочную порцию десерта или, например, задерживаться после отбоя, чтобы посмотреть фильм. А Фил, один из наших охранников, иногда закрывает глаза на то, что я курю. Интересно, что из моего скромного гардероба сможет оценить 26-летний практикант? Боюсь, у меня нет огромного выбора одежды здесь, в лечебнице, так что обычные чёрные джинсы и футболка Black Flag будут моим аутфитом на сегодня. Забавно, я ещё ни разу не подбирал себе одежду на день специально. Мне всегда было наплевать на то, как я здесь выгляжу, но сейчас я сам проявил желание сделать это. Неплохо, Фрэнки, уже неплохо! К моему удивлению, сегодня на завтрак давали не овсянку, а хлопья с молоком. Знаю, далеко не деликатес, но хотя бы съедобно. А мне нравится, как проходит этот день. Да, начался он с разговоров с самим собой о бренности моего бытия, зато уже сейчас всё налаживается. Никто не подсел ко мне за столик во время завтрака, что непременно является дополнительным плюсом. Мало того, что у меня никогда нет настроения и желания делить свой стол с незнакомыми мне людьми и вести с ними беседы, так ещё моя социофобия даёт о себе знать, включая режим «ПАНИКА. ПАНИКА. ПАНИКА», когда кто-нибудь пытается начать со мной разговор. Как хорошо, что сегодня обошлось без этого. Не торопясь доев свой завтрак, я поплёлся к себе в палату. Впереди меня ждали два часа невыносимо скучного ожидания моего врача. Думаю, у меня даже возможности покурить перед его приходом не будет. В это время идёт обход пациентов, а после него я вряд ли успею дотащить свою задницу до заднего двора и обратно, при этом не опоздав на первую беседу с ним. Ну ничего, вечером обязательно восполню свой баланс никотина в организме. А теперь можно расслабиться под хорошую музыку и постараться засунуть куда подальше свое подавленное настроение, желательно заперев его там и никогда не выпуская. Я лежу на кровати, глаз закрыты, голова качается в такт музыки, играющей в моих наушниках, как вдруг кто-то слабо трясёт меня по плечу. Глаза распахиваются, я поднимаю корпус и опираюсь им о спинку кровати, принимая полулежачее – полусидячее положение. – Эм, привет? – с вопросительной интонацией обращаюсь я к незнакомцу, что сейчас сидит на краю моей кровати. Это парень среднего телосложения, с чёрными и спутанными волосами, что спадают на его лицо. На нём рубашка с черной жилеткой и галстуком, вещи помятые, видимо, собирался в спешке. На ногах джинсы и кеды, что, по идее, никак не должно вписываться в его образ, однако на нём они смотрятся весьма лаконично. – Здравствуй, Фрэнк. Меня зовут Джерард. Уэй. – с запинками проговорил парень. – Кажется, в ближайший месяц мы будем довольно часто видеться, не так ли? – Оу, извините, я не узнал Вас. Вы выглядите… довольно молодо, эм, мистер Уэй. – Фрэнку стало неловко за то, что он так неуважительно поприветствовал своего будущего "наставника", с которым ему предстоит работать целый месяц. – Нечего извиняться парень, это я приехал гораздо раньше, чем должен был. Можешь спокойно обращаться ко мне на "ты" и называть меня по имени. И вообще, не настолько я и старше тебя для, чтобы ты использовал все эти глупые формальности. – Джерард искренне улыбнулся и забрался поудобнее на мою кровать. До этого он, видимо, боялся напугать меня и сидел на самом краю, чуть ли не падая с него. – Хэй, мне нравится твоя футболка! О, да. Прямо сейчас, где-то далеко в своём подсознании, я танцую победный танец. – Спасибо! Видимо, у тебя неплохой музыкальный вкус. – ухмыльнулся я. – Да, вкус у меня отменный, не поспоришь, – всё также с улыбкой продолжал Джерард, – однако скоро нам нужно будет приступить к терапии, и мне многое надо о тебе узнать. Конечно, мне давали почитать твоё досье, и я довольно долго готовился к встрече с тобой, но услышать всё от первого лица будет гораздо лучше. Поэтому даю тебе пару минут на сборы, если тебе это необходимо, и жду тебя в кабинете миссис Кинли, который щедро предоставили мне на этот месяц. – парень встал с кровати и направился к выходу из моей палаты, а я пробормотал что-то вроде «ага» и, потянувшись, встал с кровати. Собираться мне, конечно же, не было необходимости, но и следовать сразу за Джерардом было как-то неловко. Поэтому, выждав минуты три в палате, я направился в сторону такого знакомого мне кабинета. Когда я зашёл, Джерард уже разбирал какие-то бумаги на столе. Он посмотрел на меня и жестом показал на стул. Я молча последовал его указаниям и стал ждать мучительных расспросов, которые, к сожалению, были необходимы. Джерард наконец расположился в кресле миссис Кинли и внимательно смотрел на меня. – Ты наверняка думаешь, что я какой-то недостудент, приехавший попытать удачу стать психиатром у подростка. – начал он,– Но хочу сразу обговорить этот момент, чтобы у тебя не возникало недомолвок в мою сторону из-за сомнений в моей компетентности. Уже с 16 лет я начал увлекаться психоанализом, в 18 поступил в университет на факультет психиатрии, а в 22, окончив универ, перешёл на резидентуру, успешно окончив её буквально недавно. Я не говорю, что я какой-то супер врач, наоборот, я признаю, что в этом деле я считаюсь новичком, но мне искренне хочется помочь тебе, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы добиться какого-то прогресса. Я смотрел на него удивлёнными глазами. Во-первых, я и не сомневался в его компетентности, ведь миссис Кинли никогда не наняла бы плохого человека на своё место, пусть и временно. Во-вторых, вау… Уже в 16 лет человек понял, чего хочет от жизни и добивался этого всеми силами. И вот я: бесполезный и никчёмный 17-летний подросток, который только и умеет, что испортить себе и другим настроение. Я опустил взгляд и теперь смотрел куда-то сквозь него, а в глазах появились слёзы. Молодец, Айеро, ты полный придурок. Не хватало только расплакаться на первом же сеансе у нового человека, который ещё, по сути, не начал задавать дебильные вопросы. – Фрэнк, я сказал что-то не то? – Джерард выглядел обеспокоенно и, по всей видимости, не мог понять, что было не так. Мне пришлось выйти из своего транса, протереть глаза и натянуть самую неестественную в мире улыбку. – Всё в порядке, я просто задумался о своём. – Фрэнк, если ты думаешь, что все годы моего обучения прошли зря, то ты ошибаешься. По тебе видно, что ты действительно чем-то огорчён, так что можешь не скрывать этого и просто выговориться мне. – Просто Вы… – после рассказа Уэя о его обучении трудно было обращаться к нему на "ты". Хотелось показать всё своё уважение к этому человеку, который проделал такой огромный путь в становлении себя, как профессионала за такой короткий период времени. – …Ты в 26 лет добился того, чего хотел, в 16 лет у тебя уже присутствовала определённая цель в жизни. Мне 17, а я так ничего и не привнёс в этот мир и вряд ли когда-нибудь привнесу. Я жалок. – Вот поэтому я здесь. Я докажу тебе, что ты заслуживаешь лучшей жизни, но для этого нам понадобится немало времени, а также твоё собственное желание. Очень надеюсь, что ты сможешь это предоставить. – Джерард заглянул мне в глаза, ожидая ответа. Я сглотнул и сказал: – Я постараюсь. Что ты хотел узнать у меня сегодня? Джерард расспрашивал меня о том, когда я стал наблюдать у себя странное поведение, как это проявлялось и что я предпринимал в те моменты. Когда я дошёл до смерти Генри, я не смог сдержать слёз. Естественно, ведь это была самая больная для меня тема. Но то, что сделал Джерард дальше поразило меня. Он встал со своего кресла, подошел к моему стулу, сел на корточки и обнял меня. Просто обнял. Так не делал ни один специалист, работавший раньше со мной. Я и не знал, насколько успокаивающим является данный жест до этого самого момента. Я уткнулся лицом в его плечо, и так мы просидели еще несколько минут. Когда я успокоился, Джерард потрепал меня по голове и вернулся на своё место. Я продолжил рассказ о том, как мне поставили диагноз лишь спустя полтора года ужасного и непонятного состояния, о том, как я оказался здесь, и о том, как продвигается моё лечение сейчас. Время сеанса подходило к концу, я чувствовал себя лучше после того, как выговорился, а Джерард сидел с удовлетворённым выражением лица. Видимо, он оценил мой порыв открыться ему и сам был счастлив это осознавать. По окончании сеанса он встал со своего кресла, наклонился ко мне и прошептал: – У меня перекур. Не составишь компанию? Только никто не должен об этом узнать, а то, боюсь, я ненадолго задержусь здесь, позволяя подросткам гробить своё здоровье. – и снова эта тёплая улыбка, которой он одарил меня. – Стоп. Что? Но как ты узнал? И вообще, я несовершеннолетний, мне нельзя курить. – Я не мог понять, что всё это значит, и нёс полный бред. Вдруг Джерард просто проверяет меня? В таком случае нельзя показаться заядлым курильщиком со стажем, не думаю, что ему будет приятно со мной работать после этого. – Боже, Фрэнк, расслабься, у тебя чуть ли не на лбу написано «я втайне ото всех курю на территории психиатрической лечебницы». Я и сам курю, поэтому узнавать в людях курильщиков довольно легко. – И ты типа никому не расскажешь? И ругать не будешь? – Никому не расскажу. А вот поругать могу, только толку от этого никакого. Ты главное сильно не увлекайся! Честно говоря, сегодня я ожидал увидеть перед собой ботана, который вместо терапий читал бы скучные лекции, не проявлял никакого интереса и сострадания ко мне и лишь монотонным голосом твердил, что "всё наладится" и что надо быть сильнее этого. Джерард же оказался полной противоположностью придуманного мной образа, что не могло не радовать. А сейчас мы вдвоём стоим на заднем дворе главного здания лечебницы, курим его сигареты и спорим какой альбом The Smashing Pumpkins по праву можно назвать лучшим. Безумие? Определённо. На какое-то время я даже смог отвлечься от своих слишком уж навязчивых и не самых оптимистичных мыслей и неподдельно посмеяться над историями о студенческой жизни Джерарда. Вечером он покинул территорию лечебницы и поехал в сторону квартирки, предоставленной ему на время практики. Резидентам часто предоставляют жильё, чтобы те без проблем могли добираться до больницы и обратно. Аппетит сегодня больше не хотел появляться, но я не мог не съесть хотя бы кусочек прекрасной шарлотки, которую изредка подавали в буфете. Перед сном я снова стал обдумывать события, происходящие в моей жизни, моё состояние и чувства. Обычно я либо не чувствую ничего, либо чувствую лишь тоску и уныние. Но сегодня мне показалось, что среди этих серых чувств и эмоций промелькнуло что-то яркое. Я почти уверен, что это была радость.Ограниченность удовольствия только увеличивает его ценность.