***
Белое марево тумана, густое, удушающе-плотное, но одновременно спокойное и желанное. Он плавал в белёсом воздухе, как в ласковой морской воде, совершенно не беспокоясь, больше не боясь и не переживая. Где-то далеко, будто бы не в собственной голове, блуждала какая-то острая, жалящая мысль, но он упорно игнорировал её, не желая вслушиваться в ядовитый шёпот. В тумане было спокойнее, словно в большом пуховом одеяле или в свежевыпавшем снегу, что мягкой крупой нежно оглаживал кожу. Джек не знал, не думал, где он, даже не желал задумываться, полностью отдаваясь таким приятным ощущениям и долгожданной нирване. Его больше ничего не волновало, забылись все страхи, волнения, и посторонние звуки, где-то за пределами собственного сознания и тела, его не тревожили. Мутная дымка превратилась в нерушимое препятствие, не позволяя понять и осознать самого себя. Только он и это умиротворение. Где-то за пределами его личной, спокойной Вселенной звенели голоса, незнакомые, оттого настораживающие, но кажущиеся такими незначительными и второстепенными, что Фрост отмахивался от них, как от настойчивых мух. Всё равно он не мог выцепить ничего, кроме непонятного гула, что противно забивал уши, стоило только попытаться. И Джек плыл, узнавая свой новый мир, уносился на белых волнах всё дальше, наслаждаясь. Та самая шипящая мысль надоедливо пыталась залезть обратно в его голову, но он противился, эфемерно и совсем легко взмахивая руками и отплывая от неё всё дальше. Джек казался себе большим пушистым облаком на бесконечном небосклоне. Что-то ужалило его, что-то злое и иномирное, ужалило прямо в глаза, заставив досадливо поморщиться и глубже занырнуть в туман, в другие облака. Но глаза горели, хоть Джек даже не понимал, закрыты они или открыты, и горели с каждым мгновением всё сильнее, отвлекая, давая той самой мысли возможность подкрасться к нему. «Проснись!» Гулкое эхо пронеслось, кажется, на всю бесконечность, превращая штиль в шторм, унося с собой всё спокойствие, всю нирвану, и возвращая страх. Глаза сильнее обожгло болью, такой острой, оттого совершенно невыносимой, что Фрост стиснул зубы и застонал, стараясь достать до них руками, чтобы согнать жар родным холодом. Гул чужих голосов становился всё различимее, ярче, принося с собой головную боль, что мерзким комком скопилась в затылке, окончательно ломая, раздрабливая приятную иллюзию. В голову полезли другие мысли, похожие больше на скользких змей, что извивались внутри черепной коробки, усиливая боль. Туман, ветреный причал, спокойное море, Стена… Будто кто-то, не спрашивая разрешения, включил быструю перемотку его воспоминаний, желая скорее вернуть в реальность. Но Джек не хотел, знал, ещё не помнил, но чувствовал, что реальность ему не понравится, что там больно и очень страшно. Что-то мягкое и мокрое коснулось его лба, скользя на глаза, щёки, исследуя всё лицо. Ощущения были приятными, и он не сопротивлялся им, покидая уютный туман слой за слоем. Боль в глазах притупилась, перекрывшись чем-то другим, более пугающим, ужасающим. Перемотка дошла до конца, заставляя покинувшую его на время незабытья панику вернуться, и Джек резко распахнул глаза, тут же прижимая ладони к ним. Он не видел. Только алое марево под веками вместо привычной темноты. Боль вернулась, оглушая, пугая ещё сильнее, и Джек в ужасе шарахнулся в сторону, врезаясь во что-то плечом, напрочь отбивая сустав. Новая вспышка колющей боли, но Фрост даже не обратил внимания, осознавая свою полную беззащитность. Его сила, весь внутренний холод, всё ледяное нутро встрепенулись, тоже просыпаясь и грозя выморозить вокруг всё пространство. Та неясная, пугающая тень всё ещё ощущалась где-то поблизости, и опять был этот обжигающий взгляд, который плавил кожу на груди. Он помнил ярчайшую вспышку света, которая ослепила его, ранила глаза, въелась в само сознание. И снова слова. Чей-то голос, совершенно непонятный, ненужный сейчас, въедался через уши прямо в мозг, но не нёс ничего ясного, только путая ещё больше. Стоило едкой дымке выпустить его сознание, как Джек тут же захотел обратно в то спокойствие и умиротворение, захотел обратно вернуть свою Вселенную, где не было выжигающей боли в глазах и той паники, что скручивала всё тело. Он не знал, где находится, понятия не имел, почему потерял сознание, не узнавал голос, что продолжал слышаться где-то совсем рядом. Стоило прислушаться, и Джек понял, что голос был спокойным, не несущим в себе каких-то угрожающих ноток, но всё равно не получалось разобрать ни слова. Словно его уши очень плотно забили ватой, а невозможность открыть глаза только больше вносила сумятицу. Фрост начал дышать глубоко, ровно, вдыхая полной грудью, чтобы немного сбить градус паники внутри. — Тише, вот так, дыши, — внезапно чётко уловил он мужской, спокойный и тихий голос. — Твоё зрение восстановится через час, полностью — через два. У тебя удивительная регенерация, должен сказать. Меня зовут доктор Дирн, я буду твоим ведущим врачом и специалистом. Фрост медленно потёр ушибленное плечо, чувствуя, что собственная сила всё ещё курсирует по телу, покалывая то руки, то голые по ощущениям ступни ног. Интуитивно понял, что создаёт аномальный холод, и испугался заново. Но потом собственная память внезапно подкинула последние минуты перед тем, как сознание покинуло его. Люди в странной одежде, дротик и яркий свет. Он попался. Произошло то, чего он так боялся все эти три года. — Где я? — собственный голос хрипел, срывался, и Джек прочистил горло, стараясь взять себя в руки. От напряжения он уже порядком устал, и пришло какое-то странное смирение. Добегался. — Ты находишься на Втором уровне, Джек, — тот, кто назвался доктором Дирном, судя по всему, сидел прямо напротив него. — На базе Подразделения. — Откуда Вы знаете моё имя? — Фрост выдохнул, ощупывая руками окружающее его пространство, чувствуя, как из-под пальцев вырывается морозный иней. Он полулежал на какой-то кушетке или кровати, и мягкие простыни под ладонями сразу леденели. Собственный вопрос теперь казался глупым: он же сам дал представителю власти внести себя в базу. Пробили по какому-то признаку. По волосам, например. По крайней мере, Джек думал, что это работает как-то так. — Хм, — послышался странный скрип. Джек дёрнулся, чуть сжался, понимая, что не видеть ничего, что происходит вокруг — просто отвратительно. От чувства собственной беспомощности сила бунтовала, импульсами выплёскиваясь наружу, всё понижая и понижая температуру в комнате. — Пожалуйста, успокойся, тебе никто не причинит вреда. Ты же уже находился на попечении Подразделения, не стоит так бояться. А твоё имя… — Что? — Джек в шоке замер, резко перебивая мужчину, не давая ему закончить. — Что значит «уже был на попечении»? Новая информация не желала укладываться в голове, и поток собственных мыслей, спутавшись в клубок, и вовсе оборвался, оставляя после себя звенящую пустоту. Джек не мог понять, что именно чувствует, какие эмоции, помимо шока и неверия, испытывает. — С тобой связана очень интересная история, Джек, — доктор Дирн шумно выдохнул, и Фрост не мог видеть, как он зябко ведёт плечами; в медицинском отсеке становилось просто невыносимо холодно. — О тебе нет совсем никаких данных в нашей базе, но тебя помнит один сотрудник с высочайшим уровнем допуска. С ним, кстати, ты встретишься чуть позже. Он и назвал нам твоё имя и некоторые данные. Но всё это может пока подождать, сейчас меня больше интересуют твои глаза и общее состояние. Как ты себя чувствуешь? Внутри что-то со звоном оборвалось. Жар под веками усилился, доставляя новую боль, и Джек опять потёр их пальцами, чувствуя, как слёзы, выступившие от жжения, подмораживаются. Он проигнорировал вопрос, не в силах сказать хоть слово, а глотку будто скрутило спазмом, не пропуская даже воздух. Джек не понимал, не верил, не мог даже позволить себе осознать все услышанные слова. Столько лет лжи самому себе, столько неверных домыслов, бесполезных пряток от агентов. Фрост ощутил простое, но такое сильное желание забиться в какой-нибудь угол, обнять себя и пожалеть. Глупое, недостойное желание. Он никогда не жалел себя, принимал всё происходящее с ним как нечто временное, но неизбежное, потому и выживал, принимая реальность как данность. Со странным отчуждением принимал все изменения, но сейчас… Сейчас вся его жизнь, все три года, наполненные только бродяжничеством и боязнью того, что кто-то узнает его секрет, полетели в бездну. Даже в самых безумных предположениях он не мог себе вообразить подобного. Всё думал, что однажды всё разрешится само собой, что кто-то окликнет его, или что память сама вернётся, воспоминания пробьют бетонную стену в его голове. Глупый, он такой глупый. Джек подтянул колени к груди и обнял их руками, сжимаясь в комок. Он многое повидал за Стеной, много жестокости, несправедливости, людской подлости, даже чужие смерти видел, но ничто никогда не могло настолько выбить его из колеи, настолько огорошить и выбить почву из-под ног. Джек так долго ждал ответов на все свои вопросы, но сейчас оказался совершенно к ним не готов. Не был готов услышать, что ещё ему могут рассказать, не хотел принимать такую правду о себе. Не хотел оказаться в клетке. Его не просто поймали, его вернули обратно. — Джек? — вновь воззвал доктор Дирн, видимо, ожидая ответ на свой вопрос. Проблема была только в том, что Фрост вообще ничего не желал говорить. — Я понимаю, ты ещё не отошёл от транквилизатора и тебя пугает временная слепота, но я хочу тебе помочь. Пожалуйста, позволь мне осмотреть твои глаза. — Глаза, — еле выдавил Джек, сжимаясь ещё больше, — глаза болят, не могу открыть. — У тебя травмирована сетчатка глаза, и боль, которую ты сейчас испытываешь — психологическая. Тебе стоит успокоиться и послушать меня внимательно. Ты только недавно пришёл в себя, до этого пять часов спал. У тебя по-настоящему удивительная регенерация тканей, другой человек остался бы слепым на всю жизнь. Порезы на ладонях уже затянулись, так что с твоими руками всё в порядке. Не моё дело — спрашивать у тебя, где ты пропадал и что с тобой произошло, поэтому мы оба дождёмся агента Блэка, который, скорее всего, станет твоим куратором. — Куратором? — Джек нахмурился, чувствуя, как усталость с каждой секундой всё больше наваливалась на плечи. Сознание было мутным, и из всего монолога доктора он едва ли уловил половину, цепляясь за отдельные, не особо понятные слова. — Агент Блэк? Имя тоже не вызвало никаких эмоций или ассоциаций. Слишком уж он был растерян, даже опустошён, чтобы задумываться об этом. Усталость медленно, но верно становилась какой-то неестественной, чужеродной, погребая под собой. Самочувствие ухудшалось. — Куратор — это человек, который будет за тобой присматривать первое время, — спокойно пояснил Дирн, но Джек по-прежнему не мог видеть, как мужчина обеспокоенно нахмурился, наблюдая за своим новым подопечным, — я — твой ведущий специалист. По сути, вместе с тобой мы будем исследовать уникальные способности твоего тела. Ты плохо себя чувствуешь? — Да, — голос сорвался на шёпот, и Фрост запустил пальцы в волосы, сжимая пряди и чуть оттягивая, ноющей болью пытаясь хоть немного привести себя в адекватное состояние. Сознание уплывало, но он всё равно зацепился за словосочетание «уникальные способности». Значит, опыты на нём всё же будут ставить. Сидеть стало невыносимо тяжело, и Джек завалился на бок, начиная глубоко дышать. Кажется, ему что-то ответили, но туман уже плотно заволакивал сознание, утягивая обратно в ту безопасную реальность бессознательного. Джек успел только подумать, что было бы неплохо не просыпаться больше вообще.***
Начищенный до блеска светлый пол длинного коридора бликовал, раздражая уставшие глаза. Привычный запах лёгкого моющего средства с дезинфектором заполнял всё пространство, действуя на нервы. Он не спал нормально двое суток, подгоняя отчёты и прочую бумажную муть, от которой уже тошнило. Казалось бы, пятый уровень допуска должен давать больше привилегий, например, отсутствие бумажной волокиты, что мотала нервы на вилы похлеще бессонницы, что тоже стала постоянным гостем в его спальне. Но хрен там, и теперь он лишь подгонял, выверял ненужные бумажки для Руководства, куда метил сам последние два года. Благо, место для него недавно освободилось. От того клубка эмоций, что взбунтовался внутри, хотелось начать рвать и метать всё вокруг. И ведь теперь придётся давать целых три отчёта: устный, письменный и электронный. Злость, постоянная спутница, поднялась на дыбы, мешая оценить ситуацию объективно. Он слишком устал за последнюю неделю, чтобы пытаться держать себя в узде хотя бы с идиотами-подчинёнными. Понятное дело, Устав никто не отменял, поэтому перед составом Руководства всё ещё следовало вести себя подобающе. Хотя сейчас его ожидала скорее личная встреча. Электронный замок пискнул, стоило приложить к нему карточку, и дверь бесшумно открылась. Внутри был приятный полумрак, на высоком потолке горела только половина лампочек. Привычный круглый стол и восемь стульев, экран на всю левую от него стену и больше ничего. Минимализм. — Агент Блэк, — мягко прозвучало из угла. Надо же, какой официоз. Он усмехнулся, закрывая за собой дверь. — Коммандер Круп, — принимая правила игры, ответил Питч, прищурившись и окидывая сидящую за столом женщину взглядом. Сара отзеркалила его ухмылку и жестом указала на рядом стоящий стул. — Интересная история получилась, — дождавшись, пока он сядет рядом, начала Сара, покручивая в руках бумажный стакан с кофе. — Сначала ты мне говоришь, что этот парень числился в нашей базе, но погиб во время пожара на базе Третьего уровня. А сейчас я выясняю, что нет в базе никакого Джека Фроста. Ни живого, ни мёртвого. Объяснишь? Питч сцепил пальцы в замок, чувствуя успокаивающий вечный холод левой руки. Он уже ни черта не понимал. — Шесть лет назад я служил на Третьем уровне, где и получил «командира», — начал Блэк, устало прикрывая глаза и понимая, что и сегодня нормальный сон ему не светит, — меня перевели туда с Четвёртого, и к тому моменту, как я прибыл туда на постоянную службу, мальчик уже был там. — Мальчик? — Круп большим глотком допила кофе. — Ему было двенадцать. Поэтому да, мальчик. Необычная внешность и ещё более необычные способности. Я интересовался, откуда он такой вообще взялся, но мне не хватало уровня допуска. Спокойный, но шаловливый. Я… присматривал за ним, — пришлось усиленно отгонять от себя воспоминания. Ничего хорошего они не несли. — Чуть больше года. Потом случилось это, — он поднял левую руку вверх, — и тот пожар. Тогда мне сказали, что погибли абсолютно все, кто находился на базе Третьего уровня. Учёные, агенты, объекты. Это всё, что я могу тебе сказать. Сара вздохнула, задумчиво уставившись на выключенный чёрный экран. Там, в мягком искажении, отражался весь кабинет. В последнее время в Подразделении происходили даже по здешним меркам странные вещи. Начиная с пожара пятилетней давности, недавним побегом нескольких опасных объектов и заканчивая этим загадочным пареньком. — Ты знаешь, как я к тебе отношусь, — начала она, постукивая ногтями по деревянной столешнице. О да, он знал. Ещё помнил, как полтора года назад она пыталась засунуть свой язык ему в рот в порыве пьяного откровения на праздничном собрании руководства. Они оба никогда об этом не вспоминали. — И я тебе верю. История на самом деле весьма… необычная: пожар, пусть и уничтожил всё здание и даже окрестные пристройки, но коснуться нашей электронной базы он не мог. Вот и получается, что твоего нового подопечного кто-то любезно стёр из базы, и из общего регистра, кстати, тоже. — Нового подопечного? — этого, конечно, стоило ожидать, но волна злости всё равно поднялась внутри. Будто ему и без этого мальчишки работы не хватало. Он надеялся, что Фроста скинут на кого-то другого. — Да, это приказ, — Сара усмехнулась, с явным удовольствием наблюдая злость в жёлтых глазах. — Дослушай сначала. Джек Фрост вчера добровольно прошёл процедуры инициации во время пересечения военного поста. По пропуску попал с Пятого уровня на Четвёртый. Интересно, не правда ли? Пожар случился пять лет назад на Третьем, в результате которого погиб весь персонал, знающий твоего подопечного, — она знала, как провести наждачкой по его нервам, — потом кто-то стёр любое его упоминание из нашей и правительственной базах вместе взятых. И спустя пять лет Джек вновь попадает в базу во время перехода. Возникают некоторые вопросы, не правда ли? — Он всё это время был за Стеной? — безэмоциональный тон получался на радость хорошо. Столько лет ничто не могло вывести его из себя, ничто не вызывало давно забытых эмоций, но сейчас опять всё пошло через одно место. — Сам у него и спросишь, — Сара встала, показывая, что больше ей говорить нечего. Они давно работали вместе и хорошо понимали друг друга. — Заполнишь протокол, немного покурируешь его и забудешь как страшный сон. — Подожди. Ещё одна вещь всё никак не даёт мне покоя, — Питч тоже поднялся, с раздражением ощущая, как заныла спина. Сказывались двое суток без отдыха. — После пожара состав Руководства полностью сменили, — он дождался её кивка, — ты когда-нибудь интересовалась, что с ними стало? — Все мертвы, — Круп безразлично пожала плечами, откидывая светлую прядь волос со лба. Ничего интересного она в этом не видела, хотя череда несчастных случаев так или иначе вызывала подозрения. Но это дело было закрыто вот уже как три года. — Верно, — Блэк повёл плечами, размял шею. Под гнётом усталости отступала даже злость, да и интерес был вялым, потому что воспалённый недостатком сна мозг всё равно не выдавал никаких нормальных идей или домыслов. Сухие факты, и только. — В течение года после пожара, один за одним они покидали этот бренный мир в результате несчастных случаев. Один из них поразил меня своей оригинальностью: Мэтью Фоллс дважды сам упал головой на лестничную ступеньку. Круп удивлённо посмотрела на него. Видимо, таких подробностей она не знала. Неудивительно, ведь информация не была официальной. Старый знакомый подсобил; уволенный криминалист, похоже, всё же хотел поделиться несколькими теориями. Всё происходящее не нравилось Блэку совершенно. Непонятная цепочка событий, что началась давно и поднимала из могил давно похороненное им прошлое. Тихое «блядь» его почти насмешило. Если бы не противный клубок в груди, что всё никак не желал развязываться… С того самого времени, как он увидел мальчишку. Живого, повзрослевшего, напуганного. Он запрещал себе думать о том, что Джек с двенадцати лет выживал за Стеной. — Что ты хочешь этим сказать? — она провела ладонью по лицу, чертыхнулась, случайно задев розовую помаду и чуть смазав её по губам, и перестала скрывать внешнюю усталость. Светлые волосы чуть растрепались, портя идеальную причёску, а зелёные глаза оттеняли круги под глазами. Сейчас никому не было легко. Настало совсем какое-то странное время. Он пожал плечами и выдохнул сквозь зубы. Никаких теорий не было. Что бы ни происходило, он разберётся с этим потом. На сегодняшний вечер его ещё ждали скучные бумажки и… встреча с Джеком. Последнее особенно давило, как прямое напоминание о давно забытом и где-то глубоко в душе похороненном. — К слову, твой подопечный попал под воздействие Заместителя, как ты знаешь, — о, он знал. А вот кто этой твари придумал такую ублюдскую кличку — нет. — Надеюсь, всё обойдётся. Джек действительно интересный… экземпляр.***
Было действительно сложно определить, где заканчивается собственный сон и начинается реальность. Опять вязкая дымка, что окутывала всё тело, непонятный гул в ушах и тяжёлое чувство в районе груди, будто кто-то давил руками прямо на солнечное сплетение. Каждый вдох удавался с трудом, словно его удушали весьма необычным способом. — Джек. Голос. Опять его пробуждал чей-то голос, но в этот раз что-то отличалось, но затуманенный разум не позволял понять, что именно не так. В этот раз не было страха, не было боли в глазах, лишь та самая тяжесть, из-за которой было сложно дышать. И какое-то жгучее ощущение, уже знакомое и совершенно неприятное, навевающее пугающие воспоминания. Джек вздрогнул, крупно и всем телом, когда внезапно понял, что именно не так. Он знал, помнил этот голос, чуть хриплый, но мягкий и приятно-низкий. Фрост распахнул глаза, тут же жалея: приглушённый свет всё равно резанул так, что слёзы покатились по щекам. Он потёр их пальцами, размазывая влагу по лицу, и попытался сесть. Тело было тяжёлым, будто бы и вовсе не своим, и совершенно не слушалось. Неестественная усталость никуда не делась, хотя, судя по ощущениям, он спал довольно долго. Хотя сложно было назвать то жуткое состояние полной потери сознания сном. — Снизьте освещение на тридцать процентов, — вновь этот голос, спокойный и уверенный, раздался совсем рядом, будто мужчина сидел совсем близко. Что-то в нём, в тембре, было такое успокаивающее, отдалённо, но приятно знакомое. Кто бы ни сидел сейчас рядом с ним — они действительно были знакомы раньше. Но, кажется, когда-то совсем давно. Воздух вдыхался со свистом, его было ничтожно мало, будто кто-то медленно выкачивал кислород из комнаты. Джек не понимал, что происходит. С ним, с его телом, с собственными мыслями, что путались, обрывались, не желая становиться понятными ему самому. — Это из-за воздействия Заместителя, — это уже сказал доктор Дирн, — объект не успел оказать полное воздействие, вы с группой успели вовремя. Некоторое время, Джек, ты будешь ощущать слабость, головокружение, будет присутствовать заторможенность реакций. Возможны редкие потери сознания. Это, по моим расчётам, закончится завтра ближе к обеду. — Дышать не могу, — Фрост захрипел, чуть прогнулся в спине, стараясь получить хоть немного больше кислорода. Паника ударила в голову, выбивая здравый рассудок окончательно. — У него дыхательная гипоксия, — доктор Дирн заметался, раздался странный, непонятный шум, — абсолютно нетипичная реакция. Кто-то что-то говорил, а Фрост до ужаса боялся открыть глаза, боялся задохнуться вот так нелепо. Дрожь прошлась по всему телу. Все звуки слились воедино, пока кровь гудела в ушах, путая, насыщая ещё большим страхом. Что-то коснулось его лица, прижалось к переносице, чуть врезаясь в кость. — Дыши! И Джек дышал. Глубоко, отчаянно, с силой втягивая в себя вновь поступающий кислород, отдалённо чувствуя, как сильно его трясёт то ли от ужаса, то ли ещё от чего. Он так устал. От отчаяния, от неведения, от непрекращающегося страха. Чем он заслужил подобное? Над ним будто кто-то искусно издевался, проверяя, когда же любимая игрушка наконец сломается. И он был близок к этому. Но дышал. Не ради чего-то, а просто потому, что по непонятной причине хотел жить, хотел до тремора рук и разрывающейся души. И постепенно становилось легче. Джек смог осознать, что к его лицу плотно прижимали кислородную маску, через которую и поступал живительный газ. Джек почувствовал, как опять, в который раз проваливается куда-то глубоко, только сейчас в спасительную черноту. — Он весь покрылся инеем, — кто это сказал, он разобрать не смог. С ноткой истерики захотелось на последних силах усмехнуться. Но мешала маска, да и сознание ускользало всё дальше, растворяясь во мраке. Но теперь пришло какое-то странное спокойствие. Страх наконец разжал острые клешни, отпуская его на свободу. Ушла боль, притупились окончательно звуки, позволяя дышать легче. Фрост вдохнул особенно глубоко и потерял сознание.