Калейдоскоп боли

Несмотря на приглушённое освещение, глаза всё ещё чувствительно реагировали на свет. Не особо большое помещение медицинского отсека было стерильно-белым, начисто вылизанным, местами неприятным, каким-то неживым. Странное оборудование, светлые стены и пол, его кушетка с такими же светлыми простынями, запах лекарств. Окон не было, только искусственное освещение. Лёгкий флёр спирта почти не раздражал. Джек вообще находился в состоянии, близком к апатии. Он пришёл в себя совсем недавно, в полном одиночестве и жутким бардаком в голове. Помнил, как задыхался, но сейчас дышалось свободно, не совсем обыденно-легко, но больше не было ощущения, что кислорода нет вообще. Болела голова, настолько, что он не мог подняться с плоской подушки, без особого любопытства разглядывая окружение. Раньше Фрост и не думал, что будет радоваться тому, что считал обыденностью всю жизнь: свободному дыханию и чёткому зрению. Его чуть подташнивало, отвлекая и не позволяя разобрать собственные мысли. Да и не хотелось этого. Полная внутренняя опустошённость больше не пугала. Стоило страху, боли и панике его отпустить, как пришли вялая апатия и нежелание делать хоть что-то. Джек чувствовал, словно он… проиграл. Проиграл в бессмысленной борьбе за свою жизнь и своё будущее. Не было больше сил сопротивляться, обдумывать всё происходящее, он даже не пытался заставить себя начать действовать. Хотя бы просто подняться, проверить, заперта ли дверь или внимательнее осмотреться. Бессмысленное занятие. Фрост больше вообще ни в чём не видел смысла. Неестественная усталость оставила его, но теперь он был погребён под собственной беспомощностью. Она связала его, сковала тело цепями, не позволяя даже шевельнуться. Не вызвало воодушевления даже то, что совсем скоро он узнает о себе хоть что-то новое. Джек и сам уже догадывался, что просто сбежал в пятнадцать лет отсюда. Хотя в голову закрадывались сомнения. Как он попал за Стену? Да ещё и в светлой рубашке. Кто проломил ему голову? Вряд ли агенты, если бы преследовали его, то просто ударили по голове и бросили в переулке. Да ещё и слова того доктора Дирна вносили сумятицу. Его не было в их базе, но его помнил какой-то агент. Мысли снова повернули в сторону того голоса, который он слышал, пока медленно задыхался. Знакомый, приятный мужской голос. Вот только то, что он был знакомым, не давало ничего. Стена, сдерживающая воспоминания, даже не пошатнулась. Просто ещё один факт, который следовало принять: у него теперь есть кто-то знакомый. Вот и получалось, что ничего он вспомнить не смог. Джек выгнал из головы эти глупые мысли и прикрыл глаза, натягивая тонкую простынь до самых ушей. Его переодели, сменили джинсы и кофту на белую футболку и серые мягкие штаны. Джек даже думать не хотел о том, что кто-то его раздевал и прикасался. Внутри почему-то просыпалось отвращение, и очень хотелось пойти в душ, чтобы позволить воде смыть чужие прикосновения. Его никто не касался все три года, за исключением того жуткого случая, когда неадекватный мужик ухватил его за руку на рынке и куда-то потащил. Тогда он с трудом вырвался. С тех пор Фрост успел настолько отвыкнуть от людей, что шарахался от любого проявления внимания. Исключением стала Элиза, которая своей искренностью и детской доверчивостью сломала какой-то его барьер. При воспоминаниях о маленькой девочке в груди больно резануло сердце. Джек больше её не увидит, не увидит Марту, ему банально не позволят, не выпустят. Только-только он нашёл людей, что искренне о нём заботились, как их у него отобрали. Да, он считал, что не имеет права находиться рядом с ними, не был им семьёй, но так приятно было ощутить, что ты кому-то нужен, и поддаться этой секундной слабости. Джек зажмурился и подтянул колени к груди. Он лежал на боку, спиной почти прижимаясь к стене. Спать не хотелось, а ожидание утомляло. Неясность собственной дальнейшей судьбы угнетала, а невозможность что-то узнать только напоминала о собственной беспомощности. Ещё хотелось есть и пить. О времени он мог лишь догадываться, но предполагал, что в последний раз ел вчера утром. И пил примерно тогда же. Но вокруг, на белых тумбах и письменном столе в противоположном углу, не стояло ни кулера, ни графина, ни обычной бутылки. Жажда и голод только усиливали головную боль. Фрост поджал губы, чуть сосредоточился и попробовал сконцентрировать немного своего холода на ладонях. Получилось. Простынь, которой он укрывался, тут же чуть подморозилась. Джек прижал руку ко лбу, надеясь холодом вытравить назойливую боль, раздражаясь на свою неспособность чувствовать температуру. Но стало даже немного легче. Боль действительно притупилась, а сознание чуть прояснилось. Ещё больше захотелось пить. Послышался щелчок, и серая дверь, что находилась в стене напротив, отъехала в сторону. Джек открыл глаза, откидывая простынь с лица и сжимая руки в кулаки. Приподнялся на локте. В отсек зашёл пожилой мужчина среднего роста, с тонкими очками на носу и короткими седыми волосами. Белый медицинский халат, чёрные брюки, стопка каких-то бумаг в руках. Мужчина остановился, скользнул по парню взглядом, дружелюбно улыбнулся. — Рад видеть тебя в добром здравии, Джек, — он неспешно подошёл к столу, сгрузил туда документы и выкатил стул на колёсиках. — Мы с тобой уже знакомы, — он подкатил стул к кушетке и уселся напротив, — я — доктор Дирн, твой ведущий специалист. Как ты себя чувствуешь? — Голова болит, — честно ответил Джек, принимая сидячее положение и свешивая ноги; голые ступни едва коснулись пола. Напряжение вернулось в тело, сила вновь взбунтовалась, грозя начать выплёскиваться наружу короткими импульсами. Ладони покрылись инеем. — Можно воды? — Да, конечно, — доктор Дирн достал из кармана халата какой-то непонятный предмет, похожий на прямоугольный кусок чёрного пластика с кнопками. Раньше Джеку не доводилось таких видеть. Раздался электронный писк. Мужчина что-то набрал, постукивая пальцами по маленьким кнопкам, а затем засунул прибор обратно в карман. — Сейчас принесут завтрак. Ты наверняка голоден. Джек кивнул и стушевался ещё больше. Он не чувствовал никакой угрозы от сидящего напротив него человека, на уровне интуиции понимая, что сейчас ему ничего не грозит. А доверять себе Фрост привык, потому и заставил себя немного расслабиться и взять силу под контроль. Он потёр руки о простынь, стряхивая с них иней. Ладони закололо от впивающихся в кожу кристалликов льда. — Тебе не стоит переживать, — доктор Дирн поправил очки и сцепил руки в замок, — никто не причинит тебе вреда. Вчера ты пережил сильный стресс вследствие множества факторов. Видишь ли, при захвате сбежавшего опасного объекта агенты были вынуждены действовать наверняка, поэтому тебя ослепили высокомощными переносными прожекторами. Тебе повезло, что объект не успел оказать полноценное воздействие, иначе мы бы уже ничего не смогли сделать. — А что бы случилось? — Фрост обхватил себя руками, пытаясь не вспоминать жуткую тень и невыносимое ощущение плавящего взгляда. Физическое ощущение, будто тень невидимыми глазами забиралась прямиком под кожу, под рёбра, жгла лёгкие, медленно подбираясь к сердцу. Отвратительное, страшное ощущение. — Этот объект на содержании уже очень давно, — охотно начал рассказывать мужчина, про себя радуясь, что Джек пошёл на контакт, — примерно лет двадцать. Условия содержания соблюдать довольно сложно, так как объект не является материальным телом. И буквально три дня назад он сбежал с базы Четвёртого уровня, где и содержался до этого. По рассказам агентов, тебе просто не повезло оказаться в поле его воздействия. Хорошо, что всё обошлось, — Дирн ещё раз поправил соскользнувшие с носа очки. — Ещё давно объекту дали имя — Заместитель. Весьма говорящее, надо сказать, имя. Он буквально заменяет сознание своей жертвы на своё. Настоящий паразит, который цепляется к живому человеку, чтобы в последствии полностью поглотить сознание. Фрост поёжился. Он слабо представлял себе подобный сценарий, но всё равно звучало жутко. Получалось, что его спасли, и если бы он не выдал себя всплеском холода, то ему бы всё равно ничего не сделали. Но об этом жалеть было поздно, да и не винил он себя за ту волну холода — просто хотел защититься. Рефлекс, да и только. — Заместителя вернули на базу Четвёртого уровня, — дополнил Дирн спустя минуту молчания. — А что он такое? — от сухости в горле голос хрипел. Интерес был вялым, но он был, да и не хотелось, чтобы разговор свернул на самого Фроста. Головная боль вернулась, и что-то будто изнутри резануло по глазам. Джек зажмурился. — Некая метаморфная сущность. Когда-то, ещё в первый год постановления на содержание, была история, не знаю, насколько подлинная. Будто бы Заместитель не всегда был отдельным живым организмом, а являлся тенью другого человека, который умер, позволив объекту отделиться. Сам понимаешь, проверить это невозможно. Но такая байка ходила, мол, Заместитель просто ищет себе нового хозяина, чтобы вновь стать тенью. Джек протёр пальцами глаза, удивлённо приподнимая брови. — Ещё даже легенда наша местная появилась: у нового хозяина будет две тени, — Дирн улыбнулся, глядя на удивлённого Джека. — Не самая жуткая байка, что ходит между сотрудниками. К слову, — он почесал густую широкую бровь, — сегодня после завтрака ты всё-таки встретишься со своим куратором. Фрост не успел ничего ответить. Вновь послышался тот щелчок, и дверь отъехала в сторону, пропуская мужчину в странной серой форме внутрь. В руках он держал поднос, видимо, с завтраком: виднелись пластиковая бутылка воды и тарелка. Мужчина аккуратно прошёл к столу, кивая им с Дирном в знак приветствия. Джек напрягся. — Ещё будут указания, доктор Дирн? — это был один из тех голосов, что надолго в памяти не откладывались. Внешность, в том числе, тоже соответствовала голосу. Никакая. — Нет, Джордж, ты свободен, — доктор кивнул ему, — если понадобишься — позову по пейджеру. Мужчина кивнул и, приложив карту к сенсорной панели, вышел из отсека. Они вновь остались одни. Дирн поднялся со стула, откатил его обратно к столу, на котором теперь стоял белый поднос, вновь поправил спадающие очки. — Садись есть, Джек, а я пока найду агента Блэка. Он ещё вчера к тебе заходил, но поговорить у вас не получилось. Приятного аппетита. С этими словами он вышел. Джек ещё некоторое время сидел, прислушиваясь. Тишина стояла такая, будто за пределами этого небольшого помещения не было абсолютно ничего. Только звук собственного дыхания разрезал её. Джек поднялся на ноги и тут же чуть не упал — подкосились ноги. Стоило только встать, как слабость в теле снова напомнила о себе, да и голова отозвалась пульсацией боли. Он не помнил, чтобы хоть раз до того, как попал в это место, чувствовал себя настолько паршиво. У него никогда не дрожали ноги, он не испытывал ранее головной боли, а слабость в теле и вовсе была чем-то мифическим. Раньше собственные способности как-то справлялись со всем этим. Хотя, нет. В тот день, когда он очнулся с пробитой головой, с напрочь отбитыми коленями и ладонями — тогда Джек чувствовал себя даже хуже, чем сейчас. Или первые три дня своей новой беспамятной жизни, во время которых он скитался, пугливо прячась. Тогда от чувства голода и жажды Джек едва держался на ногах. Да ему не раз приходилось голодать, а недоедание и вовсе стало чем-то обычным, к чему он всё никак не мог привыкнуть. Судя по всему, если Фрост и сбежал отсюда три года назад, его здесь хотя бы хорошо кормили. Сейчас он сам себе напоминал скелет, обтянутый кожей. Кое-как заставив ноги работать, Джек подошёл к столу и сразу сел на стул. В тарелке была какая-то сероватая из непонятной крупы каша. Она слабо, но вкусно пахла, и у него опять заурчало в животе. Джек никогда не привередничал по отношению к еде. Но сначала он открыл бутылку и залпом выпил половину, чувствуя, как вместе с водой по пищеводу растекалось удовольствие. Фрост выдохнул, оставил половину из старой привычки экономить и отставил бутылку в сторону. Головная боль как-то сразу утихла, оставив лишь лёгкий отголосок. Каша оказалась вкусной. Или это он был слишком голодным, что, впрочем, не сильно волновало. Джек с удовольствием ел, на эти минуты признавая, что всё пока не так уж плохо. Это не принесло принятия ситуации, но стало немного легче на душе, словно от огромного валуна откололся кусок. Фрост быстро доел и отодвинул тарелку в сторону. Хотелось ещё. Потянулись утомительные минуты ожидания. Джек перебрался обратно на кушетку, завернув босые ноги в простынь, что до этого клубком валялась на самом краю. И вновь пришла тоска напополам с безразличием. Уже совсем скоро Фрост узнает о себе если не всё, то уж точно многое, но… Будущая встреча страшила. Не просто же так он оказался в Подразделении? Хотя, как показывала практика, все его рассуждения не имели и грамма истины или смысла. Сколько он напридумывал, нафантазировал за все три года полного одиночества? Сколько было неверных домыслов, предположений, пустых надежд. И всё для того, чтобы оказаться здесь и наконец узнать о себе всё. Только вот картинка в голове не желала складываться. Если он сбежал, то почему его не искали? Почему его не было в базе? Как вообще попал на Пятый уровень? Оставалось надеяться, что сегодня, совсем скоро, Джек получит ответы на эти вопросы. И попробует после этого выживать дальше. Только уже не в жестокой реальности чудом выжившего мира, а в стерильной чистоте организации, из которой его наверняка никуда не выпустят. Джек прикрыл глаза, откидывая голову на стену. Отросшие волосы запутались, и он попытался пальцами их расчесать и хоть немного привести в порядок. Он ехидно усмехнулся, понимая, что до сих пор понятия не имеет, как выглядит. А казалось бы — столько локаций, мест сменил за последние три дня, но ни одного зеркала так и не нашёл. Забавность этого граничила с истерикой. Но факта того, что волосы жутко мешали и раздражали, это не отменяло. Пусть и мягкие, снежно-белые, но неровно подстриженные. Наверняка выглядел он как чучело. Не то чтобы его это волновало. Ожидание — одна из самых мучительных вещей. Он понял это ещё тогда, сидя на родной пристани и ожидая, пока спадёт туман. Потом пока ждал Марту с Элизой у Стены. И сейчас, когда до долгожданной истины оставалось так мало, его мучили этим проклятым ожиданием. Апатия с каждой минутой сменялась на волнение. Как бы Джек ни желал доказать себе, что ему совершенно не интересно собственное прошлое в этих стенах, всё равно с огорчением понимал, что врёт самому себе. Что бы он ни узнал сегодня — это явно многое изменит. Уже знакомый щелчок заставил вздрогнуть и замереть. Джек сглотнул и закусил губу. Первым вошёл доктор Дирн, снова с какими-то бумагами в руках. А вот вторым… Высокий, стройный черноволосый мужчина, что даже не взглянул на него, сразу выкатывая из-за стола стул и резко подкатывая его к кушетке. Сразу сел напротив, обжигая взглядом жёлтых безразличных глаз. Не светло-карих, именно жёлтых, и Джек готов был поклясться, что знакомых. Дыхание застряло в глотке, а сердце тяжело бухнуло в груди. От этого взгляда Джеку почти стало холодно. Острые, немного резкие черты лица, но по-своему приятные, даже привлекательные; тёмные, даже чёрные на вид жёсткие волосы, прямой треугольный нос и тонкие губы. И этот пробирающий до самых костей взгляд. Джек не посмел отвести глаза в сторону. Мужчина оставил доктора Дирна стоять, и как-то сразу стало ясно, кто здесь главный; исходила какая-то невероятная аура силы и уверенности. — Готов поговорить? — прозвучало, как приказ. Фрост кивнул, всё ещё не имея сил отвести взгляд. Это давило, напирало так, что мысли, спутавшись, и вовсе покинули его голову. — Меня зовут Питч Блэк, и я твой куратор. Я задам тебе пару вопросов. Джека опять хватило только на кивок. Он наконец чуть опустил глаза, давая себе рассмотреть чёрный китель с непонятной нашивкой на груди. Нашивку было рассматривать легче, чем смотреть своему куратору в глаза. Серая, с непонятной фигурой какого-то смутно знакомого существа и аббревиатурой «ПОК». Фрост быстро скользнул взглядом по груди мужчины, коленям, затянутым в плотные чёрные штаны. Что-то в его облике было не так, но он всё никак не мог понять, что именно его смущает. — Когда тебе было двенадцать лет, ты содержался на базе Третьего уровня, — голос ровный, какой-то чересчур бесчувственный, безразличный. Как и взгляд. — Потом там случился пожар, который уничтожил всю базу. Поэтому первый вопрос: как ты выжил? Его словно ударили по голове. Он вновь поднял взгляд на глаза Блэка, не веря, что всё услышанное не какая-то глупая шутка. Жёлтые глаза были серьёзными. Джек ощутил такую растерянность, беспомощно ища хоть какой-то ответ на чужом лице. Все домыслы о самом себе вновь разбились, осыпавшись острыми осколками и в который раз раня душу. — Я… — Джек запнулся; по ладоням вверх пополз острый иней. — Я не помню. Приподнятая бровь в ответ и всё то же безразличие, что начинало уже смущать. Джек понял, что проще ему всё рассказать с самого начала: с переулка и пробитой головы. Теперь он прекрасно понимал, что не сможет ответить ни на один вопрос. И даже вникнуть не попробовал в то, что каким-то чудом уцелел в пожаре. Хотя то, что эти слова вообще не вызвали никаких эмоций, кроме растерянности и недоумения, было странно. — Три года назад, — начал Джек, сцепляя руки в замок и морщась от колкого льда на пальцах, — я очнулся в грязном переулке Пятого уровня с раной на голове. Я не помню ничего, что было до этого. Он хотел сказать что-то ещё, но замолк, опустив глаза на собственные руки. Теперь ничего не складывалось вообще: Джек готов был поклясться, что три года назад ему было явно не двенадцать лет. Он вообще перестал что-либо понимать. — Травма головы действительно могла стать причиной полной потери памяти, — сказал доктор Дирн, начиная задумчиво расхаживать по не слишком большому помещению. — Нужно сделать томографию головного мозга, — он достал из кармана халата маленькую книжку, взял со стола ручку и начал что-то писать. — Регенерация? — сухо бросил Блэк, даже не оборачиваясь на увлечённого доктора. Джек медленно, но верно начинал терять нить разговора. Слово «томография» страшным не показалось, но и понятным ему не было. — Не думаю, что ускоренная регенерация могла бы помочь в данном случае, — ответил Дирн, — рана наверняка затянулась быстро, но… После томографии предоставлю полный отчёт, чтобы не строить бессмысленных предположений. Блэк на это только кивнул, всё ещё внимательно сканируя Джека взглядом. То ли во лжи уличить хотел, то ли ещё что, но от этого прямого взгляда с каждой минутой становилось всё неуютнее. Фрост по-прежнему разглядывал морозный узор, что красиво вился по тонким пальцам; действительно красиво, но неприятно-колко. И, кажется, он опять понижал температуру в комнате. Каждый раз он думал, что удивить сильнее его уже ничего не сможет, но ему с невиданным упорством доказывали обратное. Вместо какой-либо определённости Джек опять получил ещё больше вопросов. От этого нервы вновь натягивались тугим канатом, а истерика, что всё никак не могла найти выхода, клокотала внутри. От абсурдности ситуации хотелось закрыть лицо ладонями и рассмеяться — настолько хотелось дать неясным эмоциям выплеснуться. Кажется, его куратор разделял чувство удивления, хотя почти и не показывал этого. — Три года назад тебе должно было быть пятнадцать лет, — собрался с мыслями Блэк, всё ещё держась официально. Джек кивнул, не понимая, почему мужчина ведёт себя с ним так, если ранее они хоть немного были знакомы. Хотя, опять же, он понятия не имел, какие именно отношения их связывали. Да и он сам был тогда всего лишь ребёнком. Блэк мог просто видеть его раньше. Но внешность и голос куратора такие знакомые, оттого и вызывающие какое-то подсознательное доверие, говорили об обратном. — И ты не помнишь, где находился с двенадцати до пятнадцати лет? — кивок. — И как попал на Пятый уровень, миновав Стену? Опять кивок. Официальный тон немного напрягал, коробил, да и Джек вообще не помнил, чтобы кто-то когда-то его допрашивал. А всё происходящее напоминало именно допрос, хотя Фрост искренне не знал, виноват ли он хоть в чём-то. Но могло всё быть куда проще: в Подразделении наверняка существовали свои чёткие правила, касающиеся даже разговоров. Разговоров с объектами. Он именно объект, новый экземпляр, а не обычный человек, даже не сотрудник. Фрост почему-то посмел об этом забыть. Блэк резко выдохнул, будто бы раздражённо, и более свободно откинулся на спинку стула. Сбросил на некоторое время официоз, запуская правую руку в волосы. Широкое запястье с длинными, ровными пальцами. Внезапно в голове что-то и перещёлкнулось, и до Джека дошло, что именно его так смутило в этом человеке. Его левая рука, до самого запястья скрытая рукавом кителя. Длинные, заострённые пальцы в искусственном освещении отливали серым металлом. Джек в изумлении разглядывал полностью металлическую кисть левой руки, подмечая плавные изгибы согнутых пальцев. Он никогда не видел ничего подобного. Ему ни разу не встречались люди с заменёнными частями тела. От шока Фрост даже не заметил, как на него вновь начали смотреть, внимательно считывая реакцию, а по тонким губам скользнула тень усмешки, тут же пропав. — Томографию сделаем сегодня же вечером, — подал голос Дирн, останавливаясь у стола и начиная перебирать принесённые им ранее листы бумаги. — Не беспокойся, Джек, это абсолютно безболезненная и безвредная процедура. Просто посмотрим, всё ли в порядке. Тебя не мучили ранее головные боли? — Нет, — Джек заставил себя оторваться от разглядывания чужой левой руки и посмотреть на доктора Дирна, который теперь подошёл ближе, — только сегодня утром. А так нет, никогда. — Вот тут, как мне кажется, свою роль сыграла регенерация, — доктор вновь поправил очки на чуть крючковатом носу, пока светло-голубые, почти прозрачные глаза с интересом его рассматривали, — потеря памяти может быть вызвана множеством факторов. Но об этом по-прежнему говорить пока рано. — Я вас понял, доктор Дирн, — Блэк встал со стула, небрежно отодвигая его ногой. Джек невольно поднял на него глаза — пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в лицо мужчины, слишком уж его куратор был высоким. — Вставай, обувь под кушеткой. Провожу тебя до твоей комнаты. Его состояние удовлетворительное? Последний вопрос уже был адресован не ему. — Да, вполне. Наблюдается гиповитаминоз, кахексия, поэтому я уже начал составлять индивидуальный рацион питания и расписание уколов витаминов групп В и С. Но, в общем и целом, держать Джека в медицинском отсеке больше не имеет смысла. Под кушеткой действительно нашлись тряпичные кеды серого цвета, с белыми шнурками и лёгкой подошвой. Фросту даже стало интересно, что стало с его одеждой. Да и некомфортно он себя чувствовал с открытой головой и голыми руками. Слишком привык к своей безразмерной кофте с широким капюшоном. Кеды оказались как раз. Джек не особо вслушивался в то, что говорил доктор Дирн. Он совершенно не смыслил в медицине, потому и не понимал всего, что прозвучало. Зато у его куратора таких проблем явно не было, и он имел чёткое представление, о чём ему говорит доктор. Пока Джек обувался, Блэк отошёл к столу, позволив Джеку вдохнуть более свободно. Да и разговор с этим человеком получился на редкость бестолковым. У обоих появилось только больше вопросов, ответов на которые никто не знал. И опять воскреснувший интерес был похоронен, чтобы смениться полной опустошённостью. Только он успел поверить в то, что ему на блюдечке принесут его прошлое, так эту веру в который раз растоптали. А больше и не хотелось ничего. Ни сопротивляться своей участи стать чужой подопытной мышкой, ни искать ответы дальше. Он устал. Устал от того, что его чувствами, переживаниями вертели, как хотели, устал от одиночества, которое рядом с другими людьми ощущалось только сильнее. Устал быть особенным, не таким как все — белой вороной. Не будь у него этих чёртовых способностей, наверняка и этого всего бы не было. Именно из-за них он и попал сюда. Джек вяло поднялся на ноги, теперь уже сам безразлично посмотрел на агента, ожидая хоть каких-нибудь указаний. Моральная усталость надавила на плечи, ссутуливая его спину. Безумно хотелось остаться одному, желательно в тишине, и хорошо подумать. Не о прошлом, которое уже не вернуть, похоже, никогда, а о будущем, которое теперь не пугало, а вызывало лишь беспросветную тоску. — Пойдём. Головная боль неожиданно вернулась, на секунду потемнело в глазах, но Фрост глубоко вдохнул, и медленно поплёлся за Блэком, который на него даже не оглянулся. Блэк приложил карту к панели, дождался Джека. Кажется, он был раздражён. Хотя можно было лишь догадываться о его эмоциях — лицо по-прежнему напоминало неподвижную маску. Только глаза были чуть прищурены. За дверью оказался длинный коридор с высоким потолком, яркими лампами, что тут же резанули светом по глазам, и блестящим полом. Глаза опять запекло, они заслезились, и Джек потёр их пальцами, впрочем, продолжая следовать за своим куратором по коридору. Эхо от поступи высоких ботинок Блэка раздавалось размеренно. Фрост шёл сбоку, чуть отставая, и ненароком заметил, что макушкой едва достаёт Блэку до подбородка. Они шли молча. Коридор резко повернул и вновь потянулся далеко вперёд. По бокам были разные двери, все до единой закрытые, только один раз Джек заметил что-то вроде окна. То ли пластик, то ли стекло широким пластом должно было показывать какое-то помещение, но было занавешено шторами с той стороны. А больше в стерильной белизне смотреть было не на что. Пол отражал свет, бликуя в глазах, раздражая и вызывая не самые приятные ощущения для больных глаз и головы. И какой только гений придумал делать полы такими? Опять поворот, ещё одна дверь, за которой оказался лестничный пролёт. У Джека не было сил даже удивляться, он всё так же молча начал подниматься за Блэком наверх, с трудом перебирая ногами. Ещё два лестничных пролёта вверх, под всё теми же лампами и белизной вокруг. Было немного странно, что им на пути ещё никто не попался. Джек думал, что за дверью его будет ждать кортеж из охраны. На нужном этаже было так же безлюдно, только в самом конце коридора стоял мужчина, но из-за дальнего расстояния Фрост даже не пытался его разглядеть, да и повернули они в другую от него сторону. Всё пространство слилось в какое-то белое пятно без каких-либо ярких красок или деталей. Джек перестал оглядываться, низко опустив голову. Безразличие всё сильнее опутывало его своими скользкими щупальцами, грозя уже не выпустить никогда. Внутренний голос что-то там шипел о том, что стоит бороться, что нельзя ставить на себе крест, нельзя поддаваться апатии, но Джеку было плевать. Они куда-то пришли. Очередная дверь, такая же серая, как и все остальные. И уже знакомый, въевшийся в память щелчок. — Заходи, — опять абсолютно безэмоциональный голос, — до обеда пробудешь здесь. Комната, небольшая, но хотя бы не белая. Светло-голубые стены, серый пол, одноместная кровать у дальней стены с железной спинкой, небольшая тумбочка там же. Узкий шкаф, стул и ещё одна дверь в стене по правой от входа стороне. Вот и всё убранство. Хотя было ещё кое-что, что действительно порадовало — окно. Не особо широкое, сейчас занавешенное светлыми шторами, но именно оно создавало приглушённое дневное освещение. — Я зайду за тобой через четыре часа, — Блэк так и остался стоять, не заходя внутрь, — отдохни пока. За дверью — ванная комната. В тумбе — бутылка с водой. Более обстоятельно поговорим, когда я вернусь. Сделаю о тебе пару запросов и попробую узнать хоть что-то. — Как я попал в Подразделение? — вопрос вырвался сам собой, и Джек, до этого стоявший в середине комнаты спиной к Блэку, обернулся. — Я имею в виду, в первый раз. — Не знаю, — после недолгого молчания ответил Блэк, складывая руки на груди. Фрост усилием воли старался не смотреть на его левую руку, что слегка блеснула на свету. — Когда я только перевёлся на службу на Третий уровень, у меня был третий уровень допуска. А вся информация о тебе была засекречена пятым уровнем допуска. С тобой связана самая интересная история за все годы моей службы. — То есть, — голос чуть просел, — обо мне вообще никто ничего не знает? — Все люди, даже члены состава предыдущего Руководства, которые хоть что-нибудь о тебе знали — мертвы. Я расскажу тебе всё, что знаю, но позже. Раздался какой-то странный писк, и Блэк, резко выдохнув носом, кивнул ему и вышел, позволив двери плавно закрыться самой. Оставшись в полном одиночестве, Джек резко обхватил голову руками, запутавшись пальцами в волосах. Его желание исполнилось — он остался один, в тишине. Но вот никакого облегчения это не принесло. В ушах стоял гул крови, заглушая даже внутренний голос. Фрост опёрся ладонью на стену, глядя, как вырывается наружу иней, быстро распространяясь и морозным узором украшая светлую стену. Внутри было совсем пусто. Выжженное чужими стараниями поле, на котором сгорело всё, оставляя после себя только пепел. Нужно было взять себя в руки, хотя бы для того, чтобы совсем не развалиться на куски. Захотелось плеснуть себе в лицо воды. А ещё лучше — принять душ, и по словам его куратора, времени для этого у него было предостаточно. Дверь справа от окна была обычной, деревянной, выкрашенной белой краской и с круглой ручкой. За ней действительно оказалась небольшая ванная комната. Душевая кабинка, раковина и унитаз. И, о чудо, зеркало. Джек медленно подошёл к нему, впервые за очень долгое время глядя на своё отражение. Волосы действительно были подстрижены очень неровно, криво, они сильно отросли, немного обрамляя лицо. Худое, бледное лицо, со слишком острыми скулами, с синими кругами под глазами, что придали ему оттенок какой-то мертвечины. Не очень пухлые, почти бесцветные губы, огромные из-за худобы голубые, сейчас какие-то тусклые глаза, прямой, немного вздёрнутый нос, впалые щёки. Его всегда удивлял контраст собственных тёмных бровей и ресниц с белыми волосами. Но смотрелось даже как-то гармонично. На лице читалась усталость. Джек долго разглядывал своё отражение, понимая, что с прошлого раза, как он видел себя, немного повзрослел внешне. В прошлый раз ему удалось увидеть своё отражение год назад, когда, желая получить вознаграждение в виде сухпайка, согласился принести в лавку дельца Пятого уровня какой-то свёрток. Он помнил, как тогда еле совладал с любопытством, но свёрток всё же не развернул, за что награду получил в полном размере. В той лавке и висело зеркало, где он осмотрел своё лицо внимательно, желая впаять в мозг собственную внешность. Только тогда белых волос он не увидел — всё ещё боялся при чужих людях снимать капюшон. А сейчас были заметны небольшие изменения, вроде синяков, которых раньше не было. Да и просто он словно стал старше. Джек медленно стянул белую чистую футболку. Слишком выпирающие рёбра, впалый живот, острые ключицы. Даже не худой — тощий. Оставалось надеяться, что здесь его хотя бы откормят. Фрост привык чувствовать постоянное чувство голода из-за экономии еды. В последний раз он действительно наелся, когда они вместе с Элизой сидели на его балке. Тогда он просто хотел хоть немного порадовать ребёнка хотя бы сытостью в животе, потому и привычно не экономил. В тот раз он и правда наелся. Джек повесил футболку на раковину, следом снимая и серые штаны вместе с нижним бельём (тоже, к слову, новым). Расшнуровал кеды и полностью обнажённым залез в кабину. Выкрутил вентиль с синим обозначением, с удовольствием принимая упругие струны. Его мышцы и до этого не были особо напряжены, но всё равно было приятно. Волосы тут же намокли, немного серея, и Фрост с наслаждением смывал с себя всю эфемерную грязь. Чужие прикосновения, все волнения, даже усталость. На маленькой полочке он увидел бутыльки, которые, при ближайшем рассмотрении, оказались шампунем и жидким мылом. Настоящая роскошь. Джек ещё помнил, как стащил кусок воняющего щёлочью мыла. И какими жёсткими после него стали волосы, но тело буквально скрипело от каждого движения. Не самые приятные ощущения, но зато он тогда действительно чувствовал чистоту, которую всегда любил. Это даже было немного забавно: быть чистюлей и жить на грязном, заброшенном причале. Вода окончательно смыла всё беспокойство, вводя в какое-то медитативное состояние. Он по-прежнему не чувствовал температуры, потому с удовольствием принимал мягкий массаж струй. Вылез из кабинки Джек полностью успокоившимся. Внутри всё ещё было пусто, но внешнее спокойствие себе вернуть удалось, как, впрочем, и внутреннее. Полотенце нашлось в шкафу в комнате, и Фрост чертыхнулся: одежду он решил натягивать прямо на влажное тело. Из-за этого футболка и штаны мгновенно стали влажными, неприятно прилипая. В шкафу был всего ещё один комплект одежды, не особо отличающийся от первого. Только футболка разве что была серой. В итоге Джек решил себя не мучить, и, хорошо вытеревшись полотенцем, переоделся, прошлую одежду относя обратно в ванную и стараясь её развесить, чтобы высохла. Он вернулся назад и залез на кровать, ногами сбивая покрывало к краю. Мягкая подушка манила, и Джек, полностью разморенный, улёгся на неё, прикрывая глаза. Его наконец полностью оставила головная боль, и облегчение от этого — от чувства того, что назойливая пульсация прекратилась, — его окончательно расслабило. Никаких мыслей не было, и он решил, что лучше дождётся своего куратора, которого почему-то не получалось даже в собственных мыслях называть по имени. Хотя Джек хорошо его запомнил — Питч. Немного острое, какое-то шипящее. Пусть лучше он ему расскажет всё, что знает. Гадать — бессмысленно. Фрост глубоко вдохнул, чувствуя, как его утягивает в лёгкую дрёму. Уснуть или подремать — лучшее решение в данной ситуации.

***

Та тварь его нашла. Запах плесени заполнял всё сознание, вызывал тошноту, путал мысли. Страх разносился кровью по всему телу, парализуя. Он лежал на кровати, едва укрытый тонкой простынёй, и смотрел в эти безжизненные чёрные глаза. Круглые, большие и такие хищные. От ужаса он не мог даже вдохнуть, воздух застревал в лёгких, не пропуская наружу такой нужный выдох. Джек не понимал, как эта тварь оказалась здесь, как оказалась в его комнате, миновав охрану Подразделения. Нашла по запаху. Длинные руки волочились по полу, острые колени подгибались, пока тварь непростительно медленно приближалась к нему, с каждой секундой отравляя смрадом всё больше. Споры плесени забивали нос, гортань, вместе со слюной растекаясь по всему горлу. Джек знал, чего стоит ждать. Тварь прыгнет на него и тут же начнёт рвать его плоть на части, заливая кровью кровать, пол. А потом начнёт со смаком жрать, пока он будет ещё жив. Медленно отрывать кусок за куском и отправлять в рот, пережёвывая, пока Фрост будет умирать от потери крови и болевого шока. Тихий щелчок резанул по нервам. Парень резко подскочил на кровати, распахивая глаза. Сердце бешено билось в груди, оглушая, а дневной свет ослеплял. Он в панике огляделся, не понимая в своём ужасе, что ему всего-навсего приснился кошмар. Комната была пуста. Щелчок, который разбудил его, позволив вынырнуть из душного марева сна, оказался знакомым звуком открытия двери. Блэк вернулся. Джек в облегчении выдохнул, тяжело дыша. Фантомный запах плесени всё ещё ощущался где-то на фоне, путая и пугая. В глазах плясали чёрные мушки. Кошмар, это всего лишь кошмар. Никого длинного, покрытого зелёно-чёрной гадостью здесь нет. Никто на него не напрыгнет, никто не будет жрать его живьём. Только вот тошнота не хотела уходить вслед за последним мутным мгновениям сна. Фрост сел на кровати, чувствуя, как сила бурлит в крови, льдом покалывая кожу изнутри. Лучше бы он вообще не спал. Ему и раньше снились кошмары, так что новыми эти ощущения не были, но вряд ли к подобному вообще можно привыкнуть. — Всё нормально? — Блэк вошёл внутрь, ставя стул, что до этого стоял у стены, прямо перед ним. Прямо как в медицинском отсеке. Время и вовсе слилось воедино, и Фрост пару секунд пытался осознать, что и правда, похоже, прошло пару часов. — Да, — хрипло ответил Джек, пытаясь привести себя в порядок. Не внешность, а внутреннее состояние, что буквально сошло с ума. Дрожь еле удалось успокоить, и Джек ещё раз глубоко вдохнул, до конца осознавая реальность. Присутствие Блэка тоже успокаивало. Было в этом мужчине что-то такое, что действительно внушало доверие. Кажется, чтобы перестать доверять — недостаточно потерять все воспоминания. Блэк чуть поджал губы, внимательно осмотрел его, безуспешно пытаясь заглянуть в глаза. Джек наконец поднял на него взгляд. — История складывается совсем непонятная, — начал Блэк, в привычном жесте сцепляя пальцы в замок, — в двенадцать лет ты каким-то образом смог уцелеть в пожаре. Допустим, тебе помогли твои способности. На тот момент ты весьма недурно владел ими. Я лично наблюдал за тобой, но потом произошло одно… событие, заставившее меня отлучиться надолго с Третьего уровня. Поэтому я ничего не могу тебе сказать о том, что именно там случилось. Но ты выжил и каким-то образом попал на Пятый уровень, где тебя ударили по голове, что привело к потери памяти. — Я не думаю, что находился за Стеной с двенадцати лет, — Джек закусил сухую, чуть обветренную губу, — я был… слишком странно для этого одет. Да и знакомых у меня там не было. Джек теперь куда спокойнее смотрел в жёлтые глаза, не чувствуя больше давления. Да и общаться стало значительно легче, хотя он и не понимал почему. Возможно, он просто ещё не отошёл от сна. — Что значит «странно»? — Ну, — Фрост замялся, — вы были когда-нибудь на Пятом уровне? — Конечно, — с лёгкой ухмылкой ответил мужчина. — На мне была белая, почти новая рубашка из лёгкой, приятной ткани, — поделился Джек, понимая, что это действительно первый раз, когда он кому-то рассказывает о своих домыслах, — такую за Стеной почти невозможно достать. Да и если бы я раньше там находился… Я бы прятал свои волосы, как делал последние три года. Блэк задумчиво чуть откинулся на стуле, отводя взгляд в сторону. Воцарилась не особо уютная тишина. Джек не знал, куда девать руки: то комкал в пальцах простынь, то наоборот расправлял складки на светлой ткани, то вовсе спохватывался и сжимал в кулаки. Ему отчего-то было неловко. Он банально не знал, как себя вести рядом с этим человеком. — То есть ты думаешь, что провёл там только последние три года? — наконец до чего-то додумался Блэк и, дождавшись кивка, продолжил: — Я, как и говорил, сделал запрос. Видишь ли, три года назад в Стене было что-то вроде бреши. Довольно долгая история, может быть, узнаешь как-нибудь потом. Через официальный проход ты не проходил, вот и получается, что каким-то образом оказался в свои пятнадцать лет на Четвёртом уровне и пробрался за Стену через эту самую брешь. Но интересно даже не это, а то, что из нашей и правительственной баз тебя кто-то стёр, уничтожив все данные. А потом, сразу после пожара, когда весь состав Руководства сняли со своих мест, и который тоже о тебе знал, этот самый состав начал по одному погибать при весьма загадочных обстоятельствах. Чем дольше Джек слушал, тем меньше что-либо понимал. Как не мог понять, обвиняют его в чём-то или нет. Опять же, ни по взгляду, ни по выражению лица Блэка ничего нельзя было прочитать. — Я, если честно, впервые сталкиваюсь с подобным. И перед тем, как я отведу тебя на обед, я хочу, чтобы ты подумал и постарался вспомнить: где ты пропадал с двенадцати до пятнадцати лет? — Я не помню, — тихо ответил Джек, невольно сжимаясь, — первое, что помню — это тот грязный переулок и боль в затылке. Мне казалось, что за мной кто-то гонится. Все три года я пытался вспомнить хоть что-то, но ничего не получилось. — Понятно, — Блэк встал, — тогда дальнейший разговор отложим, а сейчас пошли, по дороге объясню тебе твоё собственное положение. Фрост уже начал подниматься, когда что-то внутри больно сжалось. Он вспомнил свой сон, пугающий кошмар, как реальный отголосок пережитых событий. Настоящие воспоминания пронеслись в голове: запах, длинное тело, чёрные глаза. Его окатило новой волной страха. И решение пришло как-то само собой. — Я должен рассказать ещё одну вещь. На Пятом уровне я видел кое-что.