Калейдоскоп боли

Джек чувствовал, как медленно, но заметно его физическое состояние приходит в норму. Перестали подгибаться ноги при малейшем шаге, исчез тремор рук, позволив им нормально слушаться. Да и постоянная, ранее невиданная, но желанная сытость тоже сыграла свою роль. Он и не думал, что стоит перестать чувствовать хроническое чувство голода, как ему станет настолько лучше. Если настроение ещё нельзя было назвать даже приподнятым, не то что хорошим, то появилось некое воодушевление. Вернулось желание жить дальше, несмотря на все не самые приятные перемены в его жизни. Да и доктор Дирн весьма искусно смог вернуть ему банальный интерес к тому, что происходит вокруг. Дирн приносил ему статьи явно местного написания — слишком уж они отдавали официозом и научной точностью. Продираться через совершенно непонятные ему научные термины было сложно, но смысл уловить всё же получалось. Все статьи были об объектах, которые в данный момент находились на содержании Подразделения. Джек узнал ещё одну интересную вещь — каждому объекту или аномалии присваивали индикатор опасности. Зелёный, жёлтый или красный. Банально, даже очевидно, оттого и удобно. Доктор приносил ему только «зелёных», другие статьи, видимо, не одобряли. В основном это были какие-то обычные предметы вроде шариковой ручки или галстука, но вот их аномальные свойства удивляли. Джек помнил, как ёжился, пока читал, как та шариковая ручка вместо чернил использует кровь того, кто ей пишет. До тех пор, пока кровь не закончится совсем. Дирн сказал, что подобному поведению объектов никто не может дать достоверного объяснения — теории, и только. Когда Джек спросил, какой индикатор присвоили ему, доктор лишь улыбнулся и махнул рукой, ничего не ответив. Это не напрягло, скорее удивило. Весь свой досуг в течение трёх дней пребывания в палате он занимал чтением и разглядыванием вида из окна. Этот вид был довольно стабильным: голая асфальтированная площадка, сразу за которой начиналась посадка деревьев с уже полностью жёлтыми кронами. Ничего интересного. Только в безоблачные ночи он залезал на подоконник, довольно узкий, и смотрел на чёрное небо, усыпанное звёздами. Джек и раньше любил на них смотреть. Они казались такими далёкими и безучастными ко всему, что происходит на земле. Хотел бы и он быть таким. В ночной тишине, такой густой и звенящей, они, звёзды, несли какой-то покой, который помогал успокоиться самому. Его мучили кошмары. Стоило только провалиться в сон, как тело будто охватывало огнём, пока где-то внутри, под рёбрами, царил могильный холод. Сны были неясными, мутными, отдающими чужим присутствием рядом, нежеланным и пугающим до дрожи. Джек быстро просыпался, долго возвращал себе самоконтроль, ещё дольше убеждал себя, что он один, и чёртова тварь внутри сгинула навсегда. По ночам тишина вокруг пугала и нагнетала. Он вообще не привык, что вокруг настолько тихо; ему очень не хватало привычного шелеста волн и плеска воды совсем рядом. Оказалось трудно смириться с тем, что родной причал так далеко. Поэтому он и забирался глубокой ночью на этот подоконник, чтобы отвлечься и скинуть с себя липкий, мерзкий страх. Все три дня он сидел так почти до самого утра, пока глаза не начинали слипаться, и Джек не выдерживал, залезал обратно на кровать, укрывался с головой лёгким одеялом и проваливался в сон. Повторно кошмары не снились. Днём за окном ничего интересного не было. Да, непривычно было видеть большое скопление деревьев, но и на них он насмотрелся быстро. Вот Дирн и организовал ему досуг, принося статьи. Но было в его пребывании в больничном отсеке и кое-что совсем неприятное. Ему прописали курс витаминов, и если капсулы было глотать легко, то вот уколы он предпочёл бы не вспоминать. Достаточно болезненные. Но отрицать улучшение самочувствия Фрост не мог. Дирн и вовсе сказал, что его истощение могло значительно ухудшить и моральное состояние, вызывая навязчивые депрессивные мысли. Джек же думал, что всё наложилось друг на друга. Он больше не желал жалеть себя и забиваться в угол, отторгая всё происходящее. В конце концов, вернулись силы — родной холод, — вытесняя чувство беспомощности до конца. Джек наконец смог принять все перемены, и это принятие принесло облегчение. Да и интерес, вроде, не был поверхностным. Он будет жить дальше, будет учиться и развивать свои способности, как обещал ему Дирн, будет относиться ко всему проще. Джек перелистнул страницы, скреплённые вместе, и отложил их на тумбу. Скоро обед, и Дирн сказал, что сегодня он наконец сможет выйти из палаты. В четырёх стенах было сложно находиться, да и Джек не привык столько времени проводить в таком ограниченном пространстве. Так что скорый поход в столовую даже воодушевлял. Совсем немного. Фрост заправил совсем отросшую чёлку за ухо, раздражаясь. Ему срочно нужны были ножницы, потому что волосы вконец отросли, мешая. Жаль, что все его вещи остались в той маленькой комнатке общежития, где их с Мартой и Элизой поселили после перехода. У него не было ничего ценного, но тот же нож был скорее напоминанием о том, что он успел пережить. Или рубашка, которая подошла бы к этому месту. Наверное, ему стоило перестать гнаться за прошлым даже так. Фрост встал на ноги, немного потянулся и поправил сбившееся одеяло на кровати. Что-то ему подсказывало, что он сюда больше не вернётся. Хотя бы то, что чувствовал он себя хорошо, и не было смысла его и дальше тут держать. Да и сам доктор Дирн сказал ему нечто подобное сегодня утром после завтрака, когда принёс очередную статью. И расчёску, по личной просьбе Джека. Если у него нет ножниц, он хотя бы попытается унять беспорядок на голове. Было странно, что его вообще волнует то, как он выглядит. За эти три дня он действительно пересмотрел некоторые вещи. Даже непонятную, нелогичную обиду на своего куратора получилось затолкать внутрь, а после и вовсе подавить. Он не знал Блэка и мог только догадываться, какие именно отношения их раньше связывали. Да, Джек по-прежнему считал, что не заслужил такой грубости по отношению к себе, но… Даже злость прошла, оставив только въевшееся равнодушие. Чего он действительно хотел, так это узнать об этих самых отношениях. Ему было мало всего рассказанного. Если есть шанс, то почему бы им не воспользоваться? Хотя теперь думалось, что ему и вовсе больше не нужна никакая правда о себе. Слишком велик шанс обжечься, больно обжечься, как это случилось совсем недавно. До сих пор во сне казалось, что его раз за разом поджигают. Вымороженные простыни — обыденность, как в попытке защититься от собственного разума, что, издеваясь, подсовывал в сны ту боль из реальности, которую он предпочёл бы забыть. Три года жизни с едва видимой целью — узнать себя — пошли по наклонной. Теперь и вовсе казалось, что никакой цели у него никогда и не было. Простое существование и жалкие попытки угнаться за тенью прошлого, что собственная память услужливо стёрла. Он чувствовал какие-то изменения внутри, знал, что едва не сломался окончательно. Слишком всё стремительно менялось. Так что не будет он въедливо пытаться дорваться до истины просто для того, чтобы оставить хоть частичку себя самого. Того, кто вырос в закоулках Пятого уровня, того, кто окреп, только увидев, как жесток может быть этот мир, но вместе с тем, где-то глубоко внутри, в душе, остался добрым и верящим в лучшее. Сейчас, вспоминая самого себя, все свои мысли, и вовсе казалось, что его недостаточно потаскала жизнь там, за Стеной, иначе не осталось бы внутри даже флёра той доброты и веры. Зато с этим отлично справилось Подразделение. Здесь его вывернули наизнанку, показали наглядно, что собственные идеалы лишь пустой звук, особенно если надавить посильнее. Что-то внутри надломилось, чтобы перестроиться, измениться в угоду защиты самого себя. Не будет он больше тосковать по былому, особенно теперь, когда поменялась лишь локация для выживания. Он верил Дирну, чувствовал, что тот искренен с ним, но этого оказалось недостаточно для того, чтобы почувствовать себя в безопасности. И Джек принял это, позволяя спокойствию себя окутать, просто для того, чтобы окончательно не сломаться. Фрост не знал, что его ждёт дальше. Ещё одна истина принялась безболезненно и верно: настоящее важнее прошлого. Да, он обязательно узнает, есть ли у него семья, но фанатично гнаться за воспоминаниями больше не будет. Важнее было то, что происходило сейчас. А с собственной головой он как-нибудь справится, избавится от надоевших кошмаров, от всех неверных иллюзий разума, постарается забыть все колкие слова, что неплохо так пошатнули его изнутри. Хватит с него жалости к себе. Расчёска, плоская и небольшая, легко скользила по волосам. Но всё же те укладываться не желали и лезли в лицо, чуть щекотали шею, вызывая глухое чувство раздражения. Джек прошёл к одной из дверей — там скрывалась ванная с душем, туалетом и раковиной. И зеркалом. Вокруг всё было стерильно-чистым, не таким кипенно-белым, но запах средств для дезинфекции был слишком непривычен. Да и смущало его, когда сюда заходили для того, чтобы вымыть полы и протереть вонючей тряпкой каждую поверхность. Находиться с незнакомым человеком в таком ограниченном пространстве он не привык, да и вряд ли когда-нибудь привыкнет. После каждой такой уборки приходилось открывать окно, чтобы удушливый запах выветрился, заменяясь чистым, пахнущим осенью воздухом. Дирн немного ворчал, что в его палате всегда очень холодно. Джек вообще заметил, что тот стал под свой белый халат надевать объёмные свитера. На зеркале тоже не было ни единого развода. Следили здесь за чистотой исправно. Волосы, как и ожидалось, торчали в разные стороны. Сейчас были уже не так заметны неровные, откровенно кривые срезы ножом. Но расчёска всё равно ничем не помогала, от неё недавно вымытые пряди только больше пушились и электризовались. Джек плюнул и отбросил кусок бесполезного пластика на раковину. Расчесал пальцами, заправил всё мешающее за уши, вздохнул и едва рукой не махнул. Бесполезно. За две недели, почти три, нездоровая худоба никуда не делась. Может, дело было в том, что почти всё это время он провёл в бессознательном состоянии, близком к коме. Дирн, сомневаясь, назвал это анабиозом — смутно знакомым, явно слышанном раньше словом. Объяснил, что Джек, вроде как, заморозил сам себя, замедлив все жизненные процессы настолько, что едва прощупывался пульс. Абсолютно абсурдная защитная реакция его тела. Впадать в спячку при большой опасности — идиотизм. Хотя, может, было лучше просто заснуть, больше не чувствуя, как боль от жара плавит внутренности. Оставалось надеяться, что это первый и последний такой случай. Джек вышел из ванной и сел на кровать, мучаясь ожиданием. Делать было совершенно нечего, да и читать почти беспрерывно уже наскучило, приелось. Каждый раз он забывал спросить, почему объектам присваивали зелёный индикатор, если они могли наносить вред людям. Во время чтения это не желало укладываться в голове, но почему-то быстро забывалось. Ещё он обязательно спросит у своего куратора, какой всё-таки индикатор присвоили ему, хоть и желания разговаривать с Блэком по-прежнему не было. Пусть и не было обиды, но желание общаться с ним подохло точно. За всё это время Блэк ни разу к нему не заходил. Это немного удивляло, потому что каждый раз Джек внутренне подбирался, стоило услышать щелчок перед тем, как дверь откроется. Он не хотел встречаться взглядом с холодными жёлтыми глазами. Не хотел вновь ощущать давящую атмосферу, что волнами расходилась от этого мужчины. И уж тем более не хотел вновь слышать о себе что-то неприятное, когда он только-только успокоился и примирился со всем. Когда-то давно Джек слышал странную фразу: «Мысли материальны». Теперь, стоило двери открыться, он ясно понимал, что она значит. За ним сегодня пришёл не Дирн, хоть Джек и ждал его. Услышав ожидаемый щелчок, Фрост тут же поднял глаза. И замер. Всё лёгкое воодушевление тут же схлынуло с него, не оставив и следа. На его место пришло такое знакомое внутреннее напряжение. Блэк не стал заходить, так и остался стоять в дверном проёме, скрестив руки на груди. С нечитаемым лицом скользнул по всему Джеку непонятным взглядом сверху вниз, после чего они вновь встретились глазами. Фрост чувствовал, как в груди становится всё тяжелее и тяжелее, как дыхание и вовсе замерло, а сердце наоборот ускорило свой бег, ударами отсчитывая время, которое будто замерло. Джек понятия не имел, в каком настроении Блэк, даже предположить не мог, почему они играют в эти странные гляделки, не знал, почему не хватает духу первым отвести взгляд в сторону. Посмотреть на что-то ещё, лишь бы это ощущение внутри исчезло. Полное оцепенение. Собственный разум быстро проводит противную, нежеланную параллель с событиями годовой давности. — Здравствуй, Джек, — Блэку первому надоело возникшее, такое давящее молчание. От звука его голоса Фрост вздрогнул. Звучало даже как-то мягко. — Как ты себя чувствуешь? Дежавю, чёртово дежавю. Хотя ничего такого в ближайшем прошлом не происходило, всё равно было ощущение, будто он уже проживал этот момент. И Блэк, во всём чёрном, с идеально прямой спиной и сложенными на груди руками на секунду показался таким знакомым… Оцепенение спало, хотя до сих пор казалось, что от взгляда этих глаз он не может дышать. — Нормально, — получилось как-то чересчур хрипло. Джек попытался скинуть с себя ощущение какой-то растерянности. Глупо было ожидать, что на него с порога начнут рычать, но Фрост успел настолько накрутить себя, выстраивая модель поведения этого человека… Не зная о нём абсолютно ничего. В голову закралась мысль, что Блэка он не видел с того самого момента, как тот оставил его дожидаться доктора Дирна. А потом случился тот подслушанный разговор, который и перевернул, вывернул наизнанку всё отношение к этому человеку. Больше они не виделись. Нет, Джек помнил, что Блэк был рядом, пока его разум медленно поглощал Заместитель, но это тоже не было значительным. Блэк вновь скользнул по нему взглядом, зацепившись за браслет на ноге. Дирн и правда принёс ему новый, куда тяжелее прошлого, но вместе с тем более прочный браслет. Он уже более свободно болтался куском твёрдого пластика на ноге, мигая синей лампочкой. Больше эксцессов не было, и Джек его не вымораживал даже во время ночных кошмаров, когда знатно портил простыни своим льдом. — Тогда пойдём, — Блэк выглядел безразлично вообще ко всему. И вместе с тем весьма уставшим. Может, его выдавало что-то в позе, может, излишнее безразличие… Джек не понимал, как у него получается угадывать что-то подобное. Но обычно настроение других он чувствовал непонятным для себя образом. Он оторвался от косяка, который чуть подпирал плечом, и развернулся к нему спиной. Вот и поговорили. Хотя Джек не особо горел желанием. Почему-то вспомнились те самые слова, которые и резанули его так сильно, всё вывернув. Им не о чем разговаривать. Всколыхнулась злость на самого себя. Какого, спрашивается, чёрта он пялился на Блэка, как на чудо чудесное? Почему один только вид этого человека наводил на него оцепенение, слова и вовсе заканчивались, оставляя после себя только рубленные огрызки? Джек резко выдохнул носом, скрипнул зубами и встал. Ничего нового — он опять будет хвостиком следовать за своим куратором, который опять не расщедрится и на несколько слов. Закономерная и злая обыденность. И нарушать её почему-то не хотелось. Фрост понял, что его устраивает то, что у них есть сейчас — дистанция в пару шагов. И в передвижении, и в общении. Коридоры были совсем одинаковыми. За всё это время Джек успел отвыкнуть от того, что бликующий пол может ослеплять. От едкой белизны вокруг вновь захотелось спрятаться обратно в палату. Или в свою комнату — «зону содержания». Он ещё помнил, что там светло-голубые стены и тоже есть окно. Разукрасить бы все эти коридорные стены голубым морозным инеем, что красиво бы бликовал и переливался от яркого света. Вряд ли ему это позволят сделать. И опять тишина между ними, гулкий стук от подошвы чужих ботинок, собственное дыхание. Они шли не быстро, но Фрост всё равно ещё чувствовал лёгкую слабость в ногах, да и отвыкнуть успел за такой большой промежуток времени от ходьбы. Взгляд зацепился за бликующий металл левой руки Блэка. Без резких изгибов кисть серого металла с длинными, чуть заострёнными пальцами по-прежнему привлекала внимание. Джек понимал, что если спросит, то ему вряд ли ответят. Почему-то он был твёрдо уверен, что в то время, когда они были знакомы, этой модификации не было. Сегодня было более оживлённо. Он помнил, как его удивляло почти полное отсутствие людей вокруг в самом начале, теперь же им по пути постоянно встречались то агенты, то учёные. Джек понял, что их можно различать по одежде: если все агенты были одеты в серую форму, отдалённо напоминающую форму Блэка, то учёные не снимали своих халатов, сливаясь с белизной вокруг. То, что его куратор носил отличающуюся от остальных одежду, наверняка о чём-то говорило, но гадать не было никакого желания. Как и спрашивать. Лестничные пролёты, вновь коридоры, и если изначально Джек и пытался запомнить все повороты, то на середине пути забил. Всё равно он не сможет без карты доступа куда-либо попасть: даже на двери, что вела к лестнице, стоял электронный замок. Да и ему вряд ли разрешат в ближайшее время самому передвигаться. Закоулки Пятого уровня было проще запомнить: они хотя бы отличались друг от друга. Джек тихо вздохнул, понимая, что вместе с воодушевлением у него пропал и аппетит. Они уже подходили к столовой, по крайней мере, этот коридор он узнал: более широкий, не такой длинный, без дверей по бокам и заканчивающийся массивной, серой дверью. Пожалуй, он до сих пор с трудом представлял себе размер этого здания. Оно казалось огромным, даже просто побродив по коридорам, а Фрост был уверен, что они не обошли даже половину. Он и не думал, что база окажется настолько большой. Хотя, сравнить всё равно было не с чем. В столовой было ослепительно-ярко, даже после хорошо освещённого коридора. Да и людей здесь сегодня было значительно больше, нежели в прошлый раз. Другие агенты, тот самый Железный Роджер, что возвышался на целую голову над остальными, парочка учёных, уже знакомые глазу другие объекты. Джек сразу подметил Туф, что сегодня сидела не одна, а в компании какого-то низкого, непонятного мужчины. Он будто бы светился странным золотым светом, его жёлтые волосы причудливо переливались. В компании яркой Туф он смотрелся гармонично. Блэк не дал ему время на разглядывание: сразу взял на пункте раздачи его поднос и всунул в руки, указывая на один из свободных столиков. Фрост раздражённо выдохнул: уж выбрать себе место он в состоянии. Вот она, та нить, за которую едва ли стоит цепляться: раздражение. Он ведь не маленький ребёнок, не калека и уж тем более не опасный преступник. Но протестов Фрост устраивать не стал и сел на указанное место спиной к пункту раздачи. Джек вообще думал подсесть к Туф и порасспрашивать её о всём интересующем. Он не был уверен, что сейчас стоит показывать характер, ведь от его поведения зависит дальнейшее пребывание в Подразделении. Чего Фрост точно не ожидал, так это того, что Блэк со вторым подносом бесцеремонно усядется за один с ним стол прямо напротив него. На явно выраженное недоумение в ответ он получил лишь приподнятую бровь и острый взгляд. Наверное, ничего удивительного в этом не было: Блэк, всё же, тоже человек, ему тоже нужно есть, но всё происходящее настолько выбивалось из уже привычного сценария общения между ними, что Джек поспешил опустить глаза обратно в тарелку. Есть расхотелось окончательно. Как он вообще запихнёт в себя хотя бы кусок, если внутри всё сковало напряжением и странного рода смущением? Блэк таких проблем явно не испытывал, хоть на него Джек глаза и не поднимал. Блэку, похоже, вообще было плевать на всё, что происходило вокруг. Джек заметил, что с их появлением агенты, которые сидели слева от них, стали вести себя гораздо тише. С чем это связано, он не понял. В тарелке лежал кусок хорошо прожаренного мяса и какая-то зелень. Джек лениво потыкал его вилкой, чувствуя, что не выдерживает эту давящую тишину. Он вообще привык есть в одиночестве, исключением стал Дирн, который не воспринимался… так. Джек ещё раз тыкнул мясо, почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и перестал себя мучить. Отложил вилку и взял стакан с чем-то красным; упавшая на лицо чёлка почти полностью закрывала обзор. Забавно, ещё месяц назад он бы никогда не отказался от кусочка приготовленного мяса, а теперь так спокойно воротит нос. Это удивило и заставило задуматься. К сытости привыкаешь быстро. Так же быстро, как и к мягкой кровати, к нормальному душу, туалету, даже зеркалу. То, что он пренебрегал сейчас едой говорило только о том, что внутри что-то окончательно перестроилось. Джек бросил ещё один взгляд на мясо. Если он и дальше продолжит так делать, то точно умрёт от истощения. Нож удобно лёг в руку, а Фрост только задумался, кто именно учил его пользоваться приборами. Родители, если они у него вообще были, или этим занимались в Подразделении? Есть ли здесь ещё дети? Все эти вопросы он мог задать человеку, сидящему напротив, что сейчас спокойно ел, лишь изредка кидая на Джека ощущаемые взгляды, напрягающие даже больше, чем тишина. Глупо было игнорировать и играть в молчанку, особенно учитывая, что Блэк единственный, кто знал о нём хоть что-то, но собственное упрямство не позволяло и рта раскрыть. Это тоже раздражало, учитывая, что у него накопился целый ворох вопросов. Нарезая мясо на более мелкие куски, Фрост кое-как пересилил себя, едва выдавив внезапно прозвучавшее: — Какой индикатор мне присвоили? С этого было проще всего начать. Он был уверен, что хоть что-нибудь Блэк ему ответит. Было странно, что это скрыл Дирн. — Жёлтый, — ответ последовал тут же. — Почему? — Джек вскинулся, наконец глядя Блэку в глаза, удивлённо приподнимая брови. Его считают опасным? Жёлтый индикатор — нечто нейтральное, но всё же было странно, что обычным предметам, которые могут наносить реальный вред, присваивали зелёный. Хотя, если подумать, Фрост вполне мог нанести серьёзный вред. Только вот он этого не хотел, никогда не стремился. — Потому что ты живой человек, а не предмет, который можно убрать в ящик и забыть, — объяснил Блэк, приподнимая уголок губ в ухмылке. Кажется, сегодня он был более словоохотливым. Только вот стало ещё непонятней, да и выдержать взгляд жёлтых глаз было выше его сил. — Эта система давно уже изжила себя, но наши учёные цепляются за неё. Зелёный — не значит безопасный. Это просто значит, что содержать такой объект легко. Ты живой, перемещающийся человек, а значит, и содержать тебя сложнее. И вроде тон спокойный, поза расслабленная, но всё равно Джек улавливал какое-то пренебрежение. Только неясно было, к чему именно: к нему или к устоявшимся порядкам. Зато теперь он понял полностью всю систему. Ему даже стало интересно узнать, кто скрывается за красной пометкой в документах. — А, — он прочистил горло и отложил нож в сторону; мясо и так превратилось в груду мелких кусочков, — а Заместитель? — Красный, — мужчина небрежно пожал плечами, но Джек буквально почувствовал, как тот напрягся. — Нарушал условия содержания, нападал на персонал. Сейчас эта проблема удачно разрешилась. Что удачного в подобном стечении обстоятельств Джек спрашивать не стал. Не вовремя накатили надоевшие, отдающие жаром на коже воспоминания. Стало понятно, что дела Подразделения волнуют Блэка в первую очередь. Это можно было понять, если отбросить в сторону эмоции, но вот… Не получалось. Стало как-то паршиво на душе от осознания, что его куратору на него совершенно наплевать. Будто бы ему для этого осознания требовалось ещё одно подтверждение. — То есть, если я нарушу… — всё же выдавил из себя Джек, желая разобраться со всем до конца, просто для того, чтобы узнать последствия. — Посадят под замок, а я лично за этим прослежу. Как последний гвоздь в крышку гроба их нормального общения. Желание говорить окончательно исчезло, не оставив и следа. Джеку невдомёк было, что если он вытворит нечто подобное, то шкуру первому спустят именно Блэку, а за ним и доктору Дирну. На этом их короткий разговор действительно закончился. Особенно, когда Блэк с явным намёком посмотрел на его тарелку. Только вот… кусок в горло не лез вообще. Джек для вида нацепил на вилку кусок и отправил его в рот, но не почувствовал даже вкуса. В голове крутились совершенно глупые и неуместные мысли. Чего он вообще ожидал? На какое отношение рассчитывал, если сам прекрасно слышал все те слова? Что ж, он хотел ответов — он их получил. Осталось только понять, что именно ему теперь делать. Полностью исключить общение ведь не выйдет. Из самокопания его выдернуло яркое пятно, что мелькнуло сбоку. Джек резко повернул голову и увидел Туф, что уже усаживалась на соседний от него стул. С её появлением стало сразу как-то легче. Она определённо распространяла вокруг себя какую-то ауру. — Привет, — она улыбнулась, откинув часть разноцветных волос за спину, повернулась к нему, — Джек, рада видеть тебя. Я волновалась, но к тебе не пускали. Как ты? — Хорошо, — у него даже получилось слабо улыбнуться. Удивительно, как её присутствие смогло так быстро выгнать из головы всё неприятное, негативное. Как лучик света, что разрезал тьму. Джеку подумалось, что это тоже аномальные способности Туф, потому что невозможно вот так просто одним присутствием поднимать настроение с самого дна. — Ты-то мне и нужна, — внезапно подал голос Блэк, — сейчас вы оба пойдёте со мной к доктору Дирну. — Всё ещё злишься на меня? — Туф, никак не среагировав на его слова, привалилась на локти, складывая ладони под подбородком и укладывая на них голову. Она, похоже, совсем не чувствовала стеснения. Джек удивлённо на неё посмотрел. — Запрет есть запрет, что бы тебе там ни показалось и ни привиделось, — с холодом его интонации мог соревноваться только родной холод Джека. Он вообще не понимал, что происходит. — Злишься, — Туф улыбнулась куда шире, — зануда. Ты одним своим видом распугивал всех, вот я и решила помочь. — В следующий раз держи свои руки при себе. Блэк зло сузил глаза, взглядом прожигая совершенно расслабленную Туф. Он не повысил голоса, но всё равно прозвучало, как скрытая угроза. Возможно, потому, что так оно и было. Однако Туф на это только фыркнула, не растеряв ни грамма своего хорошего настроения. Фрост удивлённо слушал эту перепалку, не зная, как реагировать. Ему было странно осознавать, что кто-то может вот так просто говорить с его куратором, не реагируя ни на тон, ни на лёгкую злость или угрозы. Стало интересно узнать, какие именно отношения связывают этих двоих. То, как Туф легко ему перечила, как с ним разговаривала было действительно удивительно. За всем этим Джек совершенно забыл про то, что должен был съесть своё мясо. Только вот не хотелось совершенно. Он наглядно отодвинул от себя тарелку, как бы намекая, что больше он не будет. Блэк кинул на него нечитаемый взгляд, но ничего не сказал. Он просто встал со стула, жестом велев следовать за ним. Джек бросил взгляд на Туф: та улыбнулась ему и подмигнула. Что примечательно, подносы за собой никто не убирал, просто оставляя их на столе. Это тоже показалось странным. Теперь они шли втроём, и не было больше этого удушающего ощущения в груди. Туф что-то мурлыкала себе под нос, Блэк вновь стал мрачнее тучи, а Джек просто ощущал себя каким-то сторонним наблюдателем. Он решил, что обязательно выспросит потом, что это вообще такое было. Коридоры теперь не так давили своей белизной, а неприятное чувство внутри после разговора с куратором и вовсе рассосалось. Стало интересно, зачем их вдвоём куда-то ведут. Блэк, уже обыденно, не стал никому ничего объяснять, да и Туф не спрашивала, молча следуя за ним рядом с Джеком. Она была его ниже на полголовы. Коридоры, узкие и чуть шире, два лестничных пролёта, снова коридоры. Чем дольше они шли, тем сильнее Фрост задавался вопросом, как здесь вообще можно ориентироваться. Всё вокруг было слишком уж одинаковым. Нужная им дверь тоже ничем не отличалась от других таких же. Блэк приложил карту и пропустил их внутрь вперёд, так и оставшись стоять на пороге. — Сидите и ждите здесь доктора Дирна, он скоро подойдёт. И просто закрыл дверь, оставив их одних. Джек осмотрелся: комната один в один напоминала ту, где он подслушал тот чёртов разговор. Но всё же, это было другое помещение, хотя бы потому, что в этот раз они, вроде как, шли в другую сторону. Туф свободно подошла к кушетке и села на неё, начиная чуть болтать ногами. Джек немного замялся, но всё же сел рядом, обдумывая, как лучше спросить. Вдруг это что-то личное? — Я его коснулась, а он этого терпеть не может, — совершенно спокойно ответила Туф на так и не прозвучавший вопрос. Смотреть в её удивительно-сиреневые глаза было легко, не создавалось ощущение, что тебя хотят подавить морально. — Агент Блэк вообще не любит, когда его трогают. — Из-за твоих… Способностей? — Джек зацепился за нить разговора, понимая, что лучшего шанса узнать как можно больше, вряд ли представится в ближайшее время. Да и интерес начал подгрызать его изнутри, уж больно необычным казалось то, что он видел совсем недавно. — И из-за них тоже, — Туф легко пожала плечами, — но он вообще в последние недели кошмарит всех вокруг с утроенной силой. За два года, что я знакома с ним, научилась просто не реагировать, да и повод у него есть. — Какой? — Джек почему-то был уверен, что дело не только в нём. — Хм, — Туф хитро прищурила глаза, постукивая длинными красными ногтями по мягкой обивке кушетки, — я знаю не особо много. Но слышала, что поймали объект на Пятом уровне, с которым у агента Блэка что-то вроде личных счётов. Ему ещё позывное такое дали… Что-то на латыни. Сейчас, — она чуть нахмурилась, — вспомнила! Мукор. Не помню, что это значит. Джек замер. В голове быстро пронеслись воспоминания о том, как поменялся Блэк, стоило ему только услышать о плесневелой твари, от которой Фрост чудом унёс ноги. Теперь вырисовывалась вполне чёткая картинка, хоть Джек и не представлял, какие личные счёты могут быть с такой неразумной тварью. — Поговаривают, — Туф начала говорить чуть тише, будто бы их мог кто-то услышать, — что именно этот объект оторвал ему руку и перебил весь его отряд. Но это только слухи. Ты наверняка понимаешь, что доступа к достоверной информации у меня нет. Фрост медленно сглотнул и перевёл взгляд на стену. Он и не думал… Если всё рассказанное правда, то становилось понятно, почему Блэк так среагировал, почему так злился. Но что-то внутри тут же зашептало, что в его бедах виноват не Джек. Не было понятно, почему он вообще пытается оправдать подобное к себе отношение. Да, пришло понимание ситуации, но всё же это вовсе не отменяло того, что Блэк тогда сказал. И сегодня тоже. Лучше бы они вообще не разговаривали. — Знаешь, он иногда, — она вздохнула, — почти всегда бывает излишне резок и прям. Этого не отнимешь. Но он не плохой человек. Здесь работают личности в разы хуже, тебе просто повезло с ними не пересекаться. Если бы я намеренно коснулась против согласия кого-то из них, меня бы ждали весьма неприятные последствия. — Ты давно здесь? — перевести тему на более нейтральную казалось правильным. Не хотелось больше рассуждать на тему того, кто плохой, а кто хороший. Слишком уж был мал его опыт пребывания здесь, так что судить было трудно. Да и касаться Блэка в разговоре оказалось весьма… болезненно. — Честно? Я не помню. Лет пятнадцать, наверное, — Туоф вновь улыбнулась, — не считала. Попала я сюда в двадцать восемь лет, кажется. В этом месте будто само время течёт по-другому. — Подожди, — Джек быстро подсчитал и в шоке ещё раз осмотрел Туф с головы до ног. В сознании не желало укладываться. — Тебе что, сорок три года? — Да, — она звонко рассмеялась, — как оказалось, я практически не старею. Весьма полезно, знаешь ли. Я здесь не одна такая, так что ты сильно не удивляйся. Есть люди с куда более необычными способностями. Взять тебя, хотя бы. Я никогда раньше не видела, чтобы человек мог замораживать вещи простым прикосновением. Столько лет здесь живу, а всё равно удивляюсь. Джек молча привалился к стене. С каждым днём всё чудесатее и чудесатее. Он поверить не мог, что Туф настолько его старше. На вид ей было не больше двадцати пяти. В самом деле, удивительно. Его размышления прервал знакомый щелчок. Дверь открылась, и вошёл чем-то довольный доктор Дирн. — Добрый день, Туоф, рад тебя видеть, — он улыбнулся, останавливаясь напротив них, — Джек, я надеюсь, ты не будешь против, если мы сегодня кое-что попробуем. Я долго думал над тем, что именно вызвало твою потерю памяти. Мы не сможем вернуть её каким-либо… научным методом, но можем попробовать кое-что другое. У Туоф, как ты уже наверняка знаешь, есть способность пробуждать в людях самые приятные воспоминания. Быть может, ей удастся пошатнуть блок в твоей голове хоть немного. Фрост замер. Кажется, ему давали выбор. Ещё час назад он сидел и думал, что больше не хочет гнаться за воспоминаниями в попытке не обжечься, но… Это был шанс вспомнить что-то приятное. Не может же быть так, что у него нет ни одного приятного воспоминания из прошлого? — Хорошо, — трусливо прятаться от собственного прошлого он тоже не хотел. Будь что будет, Джек это выдержит. А ведь Блэк и словом не обмолвился, хотя точно знал, что его сегодня ожидает. Он вздохнул. И почему у него не получается вообще не думать о нём? — Тогда давайте пройдём в соседний отсек, — Дирн подошёл ко второй двери и приложил карту к замку, сразу же повернув ручку. Джек и Туф встали, сразу проходя за ним. Они оказались внутри небольшой комнаты с письменным столом, множеством различных стеллажей с какими-то папками, склянками и другими малоинтересными вещами. Окна здесь не было, зато был большой монитор, что сейчас был выключен. — Это мой кабинет, Джек. Постарайся запомнить сюда дорогу, тебе это понадобится, когда тебе разрешат передвигаться по зданию самостоятельно. Джек только кивнул, с лёгким трепетом представляя, как наверняка заблудится, запутавшись в одинаковых коридорах. Действительно было заметно, что это личный кабинет, а не очередное безликое помещение: на столе стояли кружка, рамка с фотографией, которую Джек не смог рассмотреть, на стул был накинут какой-то плед, а стены и пол не были белыми, скорее приятно-бежевыми. Своеобразный отдых для глаз. Дирн выкатил стул и указал на него Фросту. Тот послушно сел на него, не совсем понимая, что именно сейчас будет происходить. — Туоф, положи, пожалуйста, руки ему на голову и попробуй сконцентрироваться, всё-таки это не совсем обычный случай. — Без проблем, — Туф обошла его и встала прямо за спиной. Джек немного напрягся, но виду не подал. Он закусил нижнюю губу и сжал пальцами край серой футболки. Нежное, лёгкое прикосновение у самых висков было ожидаемо, но он всё равно вздрогнул. — Закрой глаза, — её мягкий, отчего-то тихий голос обласкал слух. Джек опустил веки, понимая, что для него самого такой акт доверия — ранее что-то совершенно невиданное. Сейчас он как никогда чётко ощутил, что вот так спокойно отдаёт себя в чужие руки. Фрост почувствовал нечто странное, будто голову окутывало такое незнакомое… тепло. Не выжигающий болью жар, а что-то ласковое, давно забытое, даже желанное. Под веками пронеслись удивительные цветные пятна, что постепенно начали складываться в один образ, воскрешая в памяти забытую сцену. Джек полностью растворился в этом ощущении, уплывая туда — назад во времени, проживая этот момент заново. Губы тронула лёгкая улыбка.

***

Слишком маленьким было тело на столе. Хотя и телом-то это уже назвать нельзя — груда обглоданных, переломанных костей с остатками гниющего мяса. — Это ребёнок. Да что ты? Блэк настолько красноречиво посмотрел на патологоанатома, что тот тут же стушевался, нервно поправив тонкие очки. И так ситуация дерьмовей некуда, а его ещё и за идиота считают. — Точнее… — он подошёл ближе к столу, — мальчик, лет восьми-десяти, европеец, в раннем детстве ломал ногу. Этих примет хватит для опознания или мне заняться реконструкцией черепа? — Стоит заняться, — Питч мрачнел с каждой минутой. От стола противно несло сладковато-едким, несмотря на хорошую фильтрацию воздуха. Труп, а точнее то, что от него осталось, явно пролежал больше трёх дней возле аллеи, где его и нашли. И это на Втором-то уровне, где мышь не проскочит, не попав в объектив вездесущих камер наблюдения. Чёрт знает, что творится. — Я уже передал ваши записи группе ищеек, они сделают запрос. Это точно наш случай? Наивно было надеяться на то, что всё это сотворил человек. Диких животных на Втором уровне не водилось, хоть и существовало некое подобие зверинца у местного богатого чудилы. Но гораздо легче было признать, что у них завёлся маньяк-каннибал, что не попадал под их юрисдикцию. Или что из зверинца сбежала какая-то голодная зверушка. Но факты говорили об одном: на Втором уровне, не пойми откуда, взялась новая тварь со склонностью к поеданию людей. Детей, в данном случае. Питч прикрыл глаза. К некоторым вещам сложно привыкнуть даже за столько лет службы. — Определённо, — мужчина покивал и приподнял одну из костей. Огрызок, всё, что осталось от небольшой детской ручки. — Я точно могу сказать по следам зубов о необычном строении челюсти и колоссально длинных клыках. В длину не меньше семи сантиметров. Также тело поедали весьма избирательно: некоторые внутренние органы не были затронуты. В основном объекта интересовали сердце и печень, отсутствует правое лёгкое, не хватает двух нижних рёбер. Ну и головной мозг полностью выеден. — Причина смерти? — от запаха начинала тяжелеть голова. Да и вид белеющих на фоне кровавого месива костей угнетал. С них спустят шкуру. Со всего Подразделения, ведь это их вина, что такой объект вообще каким-то образом смог попасть на хорошо защищённый Второй уровень и убить чьего-то сына. Сожрать, если быть точнее. — Сложно сказать, особенно учитывая состояние тела. Полностью раздробленный череп, полное отсутствие кожного покрова… В крови сильно повышенное содержание адреналина. Что-то мальчик точно успел увидеть. Или почувствовать. На данном этапе могу сказать ещё кое-что: тело обгладывали несколько дней. Но вот… был ли ребёнок в это время уже мёртв, я не могу. Блэк стиснул челюсти, резко выдыхая через нос. На каждой базе любого уровня содержались разные объекты. Этот новый, пока неизвестный, даже сейчас не казался страшнее некоторых других. Но всё равно было паршиво. Да и то, что это случилось буквально у них под носом, не давало покоя. Будто специально подбросили. Потому что он лично вчера выезжал на то место, где нашли тело. Ни следов, ни большого количества крови вокруг… Вообще ничего. Для полноты картины им только саботажа не хватало. Хотя что-то подобное Питч и так подозревал уже некоторое время. Сначала выходящий за рамки побег Заместителя, после и других опасных объектов в таком сценарии, будто их кто-то выпустил. А вся эта цепочка странностей тянулась с того самого пожара и, как ни странно, с Джека. И куда только влез этот чёртов мальчишка? — Расследованием займутся, — Питч понял, что больше ему здесь делать нечего. Да и надоело пропитываться трупным зловонием. — Уже занялись. Нужен полный отчёт для ищеек, да и реконструкция лишней не будет, хоть я и уверен, что пропавшего неделю назад ребёнка мы найдём по базе быстро. За последние две недели внутри Подразделения росло какое-то напряжение, что было сродни всеобщему плохому предчувствию. Когда столько лет работаешь, изучаешь всяких прожорливых тварей, то невольно начинаешь прислушиваться к себе. А сейчас внутри что-то ясно нашёптывало, что всё происходящее — только начало. Чтобы распутать этот клубок, придётся начать с самого начала. У него полный завал с собственной работой, да и Фрост оклемался, а значит на него вновь взвалились обязанности куратора, но разобраться со всем хотелось, чтобы в дальнейшем… Питч кинул ещё один, последний взгляд на объеденные останки — чтобы в дальнейшем не повторилось ничего подобного. Он кивнул патологоанатому и быстро вышел из морга, пребывая в отвратительном настроении. Единственная нить к тем событиям, что положили начало всему этому кошмару — Джек Фрост. Который так удачно для кого-то всё забыл. Мысли о причастности Джека ко всему этому Питч даже не допускал. Просто потому, что знал, что подобные мальчишке личности с пацифистским взглядом на этот гнилой мир не могли приложить руку к гибели стольких людей. Вариант того, что Фрост просто каким-то чудом уцелел благодаря своим способностям казался куда более логичным и правильным. В Джеке не было ничего злого ни тогда, шесть лет назад, ни сейчас, хоть и смотрел на Блэка он странно и говорить не желал. Сегодня вечером, после ужина, он пойдёт в архив, в очередной раз наплевав на сон. Поднимет уцелевшую документацию о том пожаре, прошерстит на предмет несостыковок, ещё раз просмотрит дела о гибели всего состава предыдущего Руководства. Хотя, туда им и дорога. Ведь именно из-за этих мразей они с отрядом и угодили… Питч передёрнул плечами, ускоряя шаг. Он сбросил белый халат в урну для утиля, придирчиво обнюхал рукав кителя, с раздражением понимая, что зловоние всё же успело въесться в ткань. Но и это подождёт. Сейчас его ждала Сара, которой он и должен был доложить о результатах. Хорошо, что она сегодня ожидала его одна: присутствие других членов Руководства означало для него излишний официоз, а расшаркиваться не было ни малейшего желания. Круп ждала его в зале для совещаний, и с этим тоже нужно было покончить как можно скорее. Ещё одно важное дело на сегодня: узнать, получилось ли вернуть Фросту хоть часть воспоминаний. Теперь это тоже стало первостепенным, если он всё же хочет докопаться до истины. Если Джек сможет вспомнить, что именно тогда произошло, будет хотя бы от чего оттолкнуться. Сам он очнулся спустя месяц после пожара на базе Четвёртого уровня после трёхмесячной комы, а после ещё месяц сходил с ума от боли в плече и фантомного зуда в левой руке. Металл зудеть не может. За долгие годы он сумел даже привыкнуть к нездоровой белизне вокруг, не обращая на неё совершенно никакого внимания. Хотя хорошо помнил, как в первое время его это раздражало. Сейчас всё это окружение воспринималось обыденно, хоть и немного злобно; темнота ему всегда была больше по душе. Нужная ему дверь показалась быстро, как в награду за терпение, которого внутри осталось очень мало. Хотелось быстрее отчитаться и узнать наконец, удалось ли Туф сдвинуть дело с мёртвой точки. Так что открывал дверь Питч порывисто, отчасти раздражённо. Всегда чуть приглушённый свет в этом зале дал необходимый отдых глазам. Сара действительно сидела одна за овальным столом, перелистывая стопку бумаг. Она кинула на него короткий взгляд и вновь уткнулась в чтение. Питч знал, что это — напускное. Они слишком хорошо друг друга знали. Он прошёл внутрь и уселся рядом, беглым взглядом пробегаясь по бумагам в её руках. Полный отчёт о проведённом расследовании. Значит, осталось рассказать лишь детали. — Я только что из морга, — начал он, не желая больше тянуть резину. У него было слишком много работы. — Правда? А выглядишь неплохо. — Очень смешно, Круп, — он раздражённо закатил глаза. Нашла, называется, время. — Могу тебя порадовать: кажется, у нас завелась крыса. Которая не только подчищает базу данных, но ещё и помогает осуществлять объектам побег. И труп ребёнка, что едва не подкинули к нашим дверям, тоже кое о чём говорит. Причём чем дальше, тем эта крыса действует смелее. Отловить нужно в ближайшее время, иначе всё окончательно пойдёт по пизде. — Смелые выводы, — она наконец оторвалась от чтения, откидывая скреплённые листы на стол, — что насчёт доказательств? Я не могу поднять всех на уши только из-за твоих догадок. — Какие ещё тебе доказательства нужны? — едкое раздражение медленно перерождалось в самую настоящую злость. — Труп к аллее возле дороги подкинули — это факт. Объекты раз за разом нарушают условия содержания без видимых накладок с нашей стороны. Это тоже факт. И то, что наша база интереснейшим образом перестроила все данные о Фросте, это тоже факт. Достаточно, или мне развить мысль и потерять ещё больше времени? Что-то внутри подсказывало, что всё завязано на Джеке, только вот совершенно не получалось увидеть хоть какую-то связь. Неделю назад действительно все данные о мальчишке зашифровались сами собой, и чтобы разгадать этот шифр, ушло три дня. Какого чёрта происходит, он не понимал. Всё закручивалось совершенно дерьмово и нарастало, как снежный ком. Того и гляди, снесёт их всех. — Я не хочу, чтобы ты в это влезал. Пока, — она, увидев его взгляд, небрежно махнула рукой. — Оставь это нам, Питч. Я хочу тебе напомнить, что у тебя имеется подопечный, с которым пора бы уже наладить отношения. — Какие ещё отношения? — Блэк зло сузил глаза, теряя всякую логическую составляющую этого разговора. — Какого чёрта, Сара? — Такого, — она фыркнула, тоже начиная раздражаться. — Мальчик от тебя шугается, и не надо мне говорить, что это не так. Что ты успел ему наговорить? Как это относится к делу, он не знал, да и теперь вообще не понимал, что происходит. Вместо того, чтобы дать ему добро на любые действия в ходе расследования, ему прямым текстом сказали наладить отношения с тем, кого до сих пор было трудно даже просто видеть. Живое ходячее напоминание. Да и не говорил он Фросту ничего такого, принимая все его взгляды и молчание за извороты психики. — Ничего я ему не говорил, — озвучил он свои мысли, с каждой секундой впадая в состояние, близкое к ледяному бешенству. — Уверен? Блэк уже хотел ответить, что да, уверен, но в голову заползла одна противная догадка, вырывая кусок воспоминаний и прокручивая его в сознании. Он хорошо помнил ту злость, что вылил на Банниманда, да и мальчишку приплёл, не особо размениваясь на выражения. Джек в тот момент ведь и мог его услышать — находился ведь довольно близко. Если и слышал тогда, то становились понятны все эти детали, что от него не ускользнули: и взгляды, и пересиливание себя в общении с ним, и угрюмый, откровенно подавленный вид. Даже то, как свободнее вдохнул Фрост, стоило Туф к ним подсесть. Стало как-то досадно. В состоянии ярости он действительно наговорил лишнего. — Ты мне скажи, — он быстро выкинул всё лишнее из головы, возвращаясь к теме, — для чего мне пытаться наладить с ним контакт? Что-то я не припомню, чтобы это было обязательным к исполнению пунктом в обязанностях куратора. — Это приказ. — Чей приказ, Сара? — Блэк подался ближе, как учуявшая кровь акула. Внутри стало совсем паршиво. — Я сомневаюсь, очень сомневаюсь, что всё Руководство приняло это решение. Если надо будет, спрошу у Николаса, он врать мне не станет. Так что ответь, чей это приказ, и зачем он вообще нужен? — Это мой приказ, — она резко встала, забрала со стола бумаги, теперь тоже едва сдерживая гольную злость. Вот тебе и военная выправка. — И я хочу напомнить, агент Блэк, что приказы от старшего по званию не обсуждаются. Наладь эти чёртовы отношения, чёрт возьми. На экскурсию его своди, расспроси про любимое животное, твою мать. Мне плевать, как ты это сделаешь, но ты это сделаешь. А в это дело, — она наглядно подняла листы бумаг, — ты больше не лезешь без соответствующих распоряжений. Не заставляй меня лишать тебя допуска к нему, пока это только предупреждение. Бешенство уверенно перетекло в ярость. Только вот… холодный анализ не оставлял его даже в таком настроении. Не сложно было сопоставить некоторые вещи, чтобы понять то, во что верить совершенно не хотелось. Он тоже встал на ноги, опираясь руками в столешницу. Хотелось начать огрызаться, рычать, только бы не получить подтверждения собственной догадке. Мерзкой и противной. Но этой догадке и не нужны были больше никакие подтверждения: всё и так было очевидно. Вместо бессмысленной ругани на грани оскорблений, он лишь спросил тихо, но с расстановкой: — На кого ты работаешь, Сара? Круп только поджала губы, даже не изменившись в лице. Блэк почувствовал, как внутри что-то опускается. Стало противно. Она, так и не ответив, просто вышла, оставляя его наедине со всей той злостью и… чувством предательства. Он ведь доверял ей, считал за друга, а теперь получалось, что ударили со спины. С тем, что творилось внутри, нужно было разобраться. Хотя бы выпустить часть злости, чтобы кого-нибудь не прибить. А уже после он пойдёт за мальчишкой. Но сейчас Питч ясно осознал, что впервые сделает то, чего не делал никогда за все годы службы — нарушит приказ. Он залезет в это проклятое дело и будет копать, пока не выяснит всё. Хватит с него лжи.