Калейдоскоп боли

В курилке хорошо фильтровали воздух. Здесь никогда не задерживался едкий сигаретный дым, да и за чистотой следили так же, как и в других помещениях; пахло скорее дезинфектором и лишь немного угадывался тот самый запах сигарет, что просто впитался уже в стены, не вымываясь даже ударной дозой спирта. Затяжка, по старой привычке чуть задержать тяжёлый дым внутри, и медленный выдох, наблюдая, как серое облако подсвечивается в приглушённом свете ламп. Это не успокаивало, не помогало разобраться с той мешаниной мыслей в голове, с тем, что жгло изнутри. Он и подумать не мог, что всё повернётся так. Поспешные выводы — табу, но сложно было закрыть глаза на столь очевидное. Кому теперь он может доверять? В голове проносится вереница имён, перемешиваясь с образами, и всё для того, чтобы с паршивым отторжением осознать, что доверять теперь и некому. Как вообще получилось, что у него под носом развернулась непонятно для чего созданная кампания, Питч даже думать не хотел. Хоть и злился уже теперь на самого себя, не желая всё ещё принимать реальность, что опять подло ударила его в спину. Как там говорилось давным-давно? «Доверяй, но проверяй»? Что ж, в данном случае это работало не совсем так, ведь он почти никому никогда не доверял, за редким исключением, и это самое исключение теперь и шибануло так, что выбило из колеи. А ещё вчера казалось, что он готов ко всему. Теперь же… Даже злость перегорела слишком быстро, оставив его наедине с какой-то опустошённостью на грани апатии. Он устал. Устал так, что впору было содрать с себя кожу, лишь бы только всё происходящее вокруг перестало закручиваться таким ебанутым образом. В последние годы усталость вообще превратилась в хроническую — Питч сумел так загнать себя, работая без законного отпуска, что это было закономерно. В жизни ведь больше ничего и нет, только она — чёртова работа, что выматывала все нервы, забрала у него сон, руку, собственное будущее без этих выбеленных стен и воя очередной зверушки. И дело тут вовсе не в чувстве долга перед Подразделением за спасение, буквально вытаскивание его шкуры с того света, нет. Он понимал это тогда, понимает и сейчас: он — результат удачного эксперимента по внедрению в человеческое тело сложного механизма. Просто удачно подвернулся, пока подыхал от потери крови и отравления спорами плесени. Не вышло бы — списали, сожгли в морге и забыли, прикрывшись бумажками. Это — данность: и работа, и чудесное спасение. Он тогда не злился, даже первое время, прекрасно понимая, что останься он инвалидом — действительно проще было бы сдохнуть. Не в их мире стоит рассуждать о морали. Микронная доля благодарности всё же была — как-никак эксперимент удался на славу. Рука прижилась, хотя в особо мучительные моменты заживления Блэк проклинал всех вокруг. Только вот в тот самый момент долгой реабилитации внутри что-то поменялось, будто стёрлось прежнее отношение к жизни. Да и ушла… Питч скривился. Прошлое он вспоминать ненавидел. Но с каждым днём всё чаще приходилось углубляться в собственные воспоминания, чтобы найти хоть какую-то нить из прошлого, что вела бы в настоящее. И ничего. Не получалось уцепить хоть какой-то момент, потому что в то время и относился он ко всему куда проще. Это сейчас у него лишь одна цель — забраться на самую верхушку, просто для того, чтобы не допускать такой вот хуйни, что творилась сейчас в Подразделении. И для того, чтобы не отправлять на очевидную смерть молодых парней, каким когда-то был он сам. Сигарета дотлела до фильтра, жар чуть обжёг пальцы правой руки, и Блэк затушил её об урну, тут же выкидывая бычок. Успокоиться всё же получилось. Без злости и даже раздражения думалось куда лучше. Например, о том, всё ли Руководство пляшет под чью-то дудку, или это только Сара переметнулась под чьё-то влиятельное, такое тёплое крыло? История была мутной, с какой стороны её ни рассматривай. Но здравая мысль всё же была: пойти сразу к главе Руководства — Николасу Норду. Уж тот точно увиливать не станет, не в его характере. Если замешан Норд — Питч поймёт сразу. Но пока делать выводы было рано. Но всё это — завтра. Сегодня Ник явно где-то на Первом уровне, а звать его бессмысленно — всё нужно было сделать тихо и незаметно для других членов Руководства. Питч не знал, сколько из них ещё замешано в этом странном деле. Поступок Сары ударил больно, но опускать руки он не будет. Землю жрать будет, но ответы найдёт, даже если придётся пожертвовать своим местом и понизиться в должности. Ведь Круп вполне могла осуществить угрозу — лишит уровня допуска и всё. Поэтому и следовало действовать так осторожно. Сейчас же ещё были другие дела, которые он и так отложил, позволив себе внеплановый перекур. Но так он хотя бы успокоился, и теперь Питч спокойно сможет переговорить с Джеком, с единственным связующим звеном. Правда вот, как это звено получилось, до сих пор понятно не было. Да и прояснить пару моментов хотелось. Не касаемо прошлого Джека, а того, что тот успел услышать. Не для успокоения совести, а просто для того, чтобы мальчишка перестал от него шугаться. Теперь его доверие было Блэку необходимо. Как и его память. Слишком уж большим был отрезок — целых три года, — чтобы закрыть на него глаза, отбросив в сторону. Что-то за это время явно произошло. Голова вновь заработала, а странное оцепенение с него наконец слетело, позволив вновь мыслить рационально. Уже завтра у него будут ответы на некоторые вопросы, да и сегодня он, как и хотел, прошерстит все старые бумаги по тому пожару, заглянет в дела о смерти всего прошлого Руководства. Да, опасно, за нарушение приказа члена Руководства его ждёт такое, что та нервотрёпка, когда они с Дирном ослепили Джека и стёрли Заместителя, покажется лишь прелюдией. Но на этот риск он готов был пойти. Питч вышел из курилки, кинул взгляд исподлобья на двух разгуливающих без дела бойцов второго уровня допуска и направился прямиком к кабинету Дирна, прекрасно зная, что тот его указания выполнит: оставит мальчишку дожидаться его у себя. Блэк пытался как можно глубже засунуть отдающим кислым на языке разочарование. Он думал, что многое повидал за свой тридцать один год, но вот удара со спины не ожидал. Особенно, от той, кому доверял несколько лет. Да они, чёрт возьми, вместе прошли самые тяжёлые годы службы, когда Сара ещё и не получила своё звание коммандера. Она карьеристка, каких поискать — хороший такой мотив устроить тут переворот и скинуть с насиженного места Норда. И наверняка знала, что Питч подобное не одобрит, потому и молчала, а теперь вообще связала ему руки, перед этим сунув в них Джека. Думает, что связала. Он тоже может играть не по правилам. К чёрту правила, когда всё привычное окружение летит куда-то в ад, перед этим скармливая всем им свою порцию дерьма. Только вот… Не получалось никак связать некоторые вещи. Круп не знала о Фросте, это ему доподлинно известно. По каким-то своим причинам, она отвратительно лгала только ему. В мыслях не желала укладываться простая логическая цепочка. Случается пожар, что уничтожает полностью базу Третьего уровня, оставив после себя лишь обугленные руины и пепел. Фроста, как и весь остальной персонал и объектов, записывают в число жертв. После один за одним из жизни уходят все члены старого Руководства, но уже после того, как их с позором сняли со своих должностей. Где-то между этим кто-то стёр мальчишку из всех правительственных баз, да и из базы Подразделения тоже, тогда как бумажную документацию уничтожил пожар. Будто кто-то всерьёз решил просто стереть Джека отовсюду, обставив всё так, будто его никогда и не существовало. В это не вписывался только сам Питч — всё-таки, он знал Фроста в тот момент довольно хорошо. Но, возможно, кто-то решил, что Блэк просто не переживёт, не выйдет из комы, развеявшись пеплом самостоятельно. Но прогадал. Вполне вероятно, что и другие агенты с других баз, видевшие Джека, тоже уже мертвы. Это тоже стоило проверить, просто для того, чтобы окончательно убедиться во всём. Было только три вопроса, весьма закономерных и прямых, на которые он и хотел получить ответы. Первый — зачем это вообще кому-то понадобилось? Второй, сразу вытекающий из первого — кому это понадобилось? Питч надеялся, что если вернуть Джеку память полностью, то ответы сразу найдутся. И третий, самый неприятный для него лично — как в этом замешана Сара? Никакой видимой связи. Он глубоко вдохнул, на время отвлекаясь от собственных теорий. По-хорошему, можно было попробовать аккуратно узнать у Банниманда, что он знает. Астер, конечно, та ещё заноза в заднице, но, в принципе, агент неплохой, отчасти даже надёжный, один из приближённых к самому Блэку. Теперь рядом требовались верные, надёжные люди, на которых можно было положиться и быть уверенным в их молчании. Он и подумать никогда не мог, что сам будет осознанно идти на саботаж. Но другого выбора ему просто не оставили. Однако всё это подождёт до разговора с Николасом. На данный момент главное — память Джека, да и держать мальчишку теперь следовало поближе к себе, создавая видимость исполнения приказа. Держать, в надежде вообще разобраться, что с этим бедствием ходячим не так. Да и просто присмотреть, чтобы с самим мальчишкой больше ничего не случилось. Но для этого… Отношения и вправду наладить придётся. Круп серьёзно ошиблась, предположив, что они будут нормально общаться, потому что были знакомы раньше. За эти шесть лет произошло так много событий, да и они оба изменились. Джек больше не ребёнок, даже не наивный подросток, и это было видно; Фрост явно многое пережил, пока жил за Стеной. Сам Блэк… кардинально поменял отношение к жизни и к людям, что его всегда окружали. То, что было в прошлом — так там и осталось. Нужная дверь показалась быстро, благодаря собственным размышлениям время пролетело незаметно. Питч вошёл внутрь, на ходу прислушиваясь: всё было тихо. Ни разговоров, ни какого-либо ещё шума слышно не было. Когда Питч открыл вторую дверь, то понял, почему: Доктор Дирн спокойно что-то писал в журнале, скорее всего, составляя письменный протокол эксперимента, пока Джек с отрешённым видом смотрел в стену. Туф уже не было. Стоило ему открыть дверь, как Дирн оторвался от записей, поднимая голову, а Фрост вздрогнул. — Есть какие-то результаты? — у него не было моральных сил сейчас устраивать долгие светские беседы с Дирном, которые обычно перерастали в спор. Они зачастую не сходились во мнениях. — Да. Я думаю, — доктор обернулся на всё такого же отрешённого, даже безэмоционального Джека, — вам стоит поговорить наедине об этом. Электронный протокол я уже составил, сможете ознакомиться с ним чуть позже. Блэк приподнял тонкую чёрную бровь. Ему не совсем было понятно, но против он ничего не имел, потому что сам хотел поговорить с Фростом наедине. Что такого тот мог вспомнить — оставалось только догадываться. Блэк знал, что предстоящий разговор будет сложным для обоих, и ему стоит пояснить мальчишке некоторые моменты, хоть и не хотелось этого делать совершенно. — Хорошо, — он перевёл взгляд на Джека, который по-прежнему сидел, но теперь как-то странно на него смотрел. Будто искал что-то. — Пошли, отведу тебя в твою комнату. — Джек, я зайду к тебе через час, — вмешался Дирн, — принесу лекарства. Фрост только плечами пожал, утыкаясь взглядом в пол. Что так прижало этого мальчишку, Питч не знал. Да и выглядел Фрост как-то… Бледно. Он и так мог посоревноваться белизной кожи и волос с цветом здешних стен, но сейчас и вовсе казалось, что Джек едва ли не прозрачный, тонкий, открыто-хрупкий, как фарфоровая статуэтка. Блэк тряхнул головой, делая пометку, что парню следует есть побольше, чтобы в его голове не возникали настолько странные аллегории. Лохматый, какой-то болезненный, тощий. Питч молча вышел из кабинета, прекрасно зная, что мальчишка послушно поплетётся за ним, молча и не возражая. Это послушание отчасти нравилось, только что-то подсказывало, что оно напрямую зависит от терпения самого Джека, и за этим следовало бы следить. Ведь действительно, если Фрост выкинет какой-то фокус, то его вполне могут запереть в камере. Морозильной, блядь. Внутри что-то шевельнулось, напомнив давно забытое чувство лёгкого волнения напополам с предвкушением. Хорошо, что нужный им отсек здания находится довольно близко, и совсем скоро он узнает, какое именно воспоминание вернулось к мальчишке. Едва ли можно было надеяться на полезность, но это уже было прогрессом: они пошатнули стену, что сдерживала его память. Однако по Фросту не было заметно, что вспомнилось ему что-то приятное. Скорее наоборот, и шёл Джек ещё тише обычного, не поднимая головы и не интересуясь тем, что находится вокруг. Лишь раз дёрнулся в сторону, когда им навстречу из-за угла вышел другой агент. Такая зашуганность удивительной не была — всё же, такому мальчишке, как Джек, за Стеной наверняка приходилось трудно. Им действительно стоило поговорить наедине. Без вездесущих камер, что записывали и звук, и весьма чёткую картинку всего происходящего, без лишних ушей другого персонала, без опасения, что кто-то этот разговор таки услышит. В комнате — зоне содержания — Джека камер не было. Как и прослушки. Отчасти просто потому, что Дирн, который и принимал все решения по поводу этой самой зоны, о Джеке ничего не знал, как об объекте. Сложно было создать правильные условия, не зная ничего, кроме вездесущего холода, что мальчишка распространял даже своим дыханием. Другими словами, никто просто не знал, а следует ли на Фроста вообще тратить весьма чувствительное к скачкам температуры оборудование. Свой прошлый браслет с маячком Джек смог выморозить так, что все микросхемы не то что сгорели — осыпались мёртвой чёрной крошкой. Внутри всё сильнее нарастало ощущение, что он теряет время. Предчувствие чего-то плохого уже и так не оставляло его несколько дней, но теперь и вовсе затопило сознание, заставляя щуриться на каждую тень. И повод для осторожности был весьма увесистым: кто бы ни стоял за всем тем, что происходило, возвращение Джека в стены Подразделения ему не понравилось. На кой чёрт было шифровать данные, Питч так и не понял. С ними будто играли, но Блэк уже представлял, как перевернёт всё в свою сторону, а после лично разберётся с тварюшкой, что вздумала устанавливать свои порядки на его территории. Фрост, что шагал рядом, обнял себя за плечи, будто пытаясь согреться. Голову так и не поднимал, всем своим видом показывая что-то среднее между обречённостью и полным смирением. Честное слово, будто на голгофу ведут. Тонкие руки покрылись инеем, что дополз даже до локтей, ярко бликуя в свете мощных ламп. Питч подумал, что неплохо бы напомнить Дирну, что стоит начать учить Джека это контролировать. Тут же пришла мысль, что и он сам должен будет в этом участвовать. Разветвления коридоров наконец закончились; они пришли, Блэк достал карту, которую до этого убрал в карман кителя, и открыл дверь. Встал, пропуская Джека вперёд. Нужно было собраться с мыслями, отфильтровать то, что нужно сказать, и сделать это первым, ведь сам мальчишка, судя по всему, начинать разговор явно не собирался: отстранённо огляделся, прошёл через всю комнату и одёрнул светло-голубой, полупрозрачный тюль в сторону, открывая окно. Стало немного светлее — день ещё не клонился к вечеру. Забрался на узкий подоконник, теперь сидя к Питчу полубоком, по-прежнему не глядя в его сторону и что-то явно усиленно обдумывая. Блэк прикрыл за собой дверь, привалился к ней спиной и замер, скользя взглядом по профилю Джека. Белая чёлка упала на глаза, и Джек тут же попробовал убрать её за ухо, почти справляясь, но пара непослушных прядей всё равно опять упала на лицо. Тишина давила недосказанностью. Да и то, что Фрост его игнорирует, витая в своих мыслях, немного раздражало. — Что ты вспомнил? — собственный голос грубо прорезал тишину, звуча как-то неуместно. Но всё же, требовалось начать хоть с чего-то, не теряя больше времени впустую. Плохое предчувствие никуда не делось, лишь больше разрослось, отравляя пространство где-то под лёгкими. — Ничего особенного, — Джек в его сторону даже не повернулся, продолжая пялиться в окно и нервно сжимать край своей серой футболки. — Дядя Питч. Он никогда не думал, что его могут прижать всего два слова, сказанные так небрежно. Это шутливое обращение того самого шкодливого ребёнка, что теперь вырос, да и голос заметно сломался, отдавая взрослой хрипотцой. То самое обращение, на которое он первое время постоянно закатывал глаза, пока не привык и не начал принимать обыденно, даже ожидаемо. Так Джек называл его тогда, шесть лет назад, в те частые моменты пересечения в длинных коридорах, в его смену, когда Фрост из природной любознательности и лёгкого дурачества подмораживал стены, покрывал пол льдом, за что после и получал наказание в виде недельной изоляции в камере. Питч всегда его прикрывал, сам не понимая, почему и зачем. Было что-то в этом пацане, что цепляло. Собственные воспоминания того куска прошлого, такого приятного и уже недостижимого, пришлось гнать силой. Он и не думал, что будет настолько тяжело. — И что конкретно? — вопрос получился обрубленным, но хватило его только на такой. Задавал с пониманием, что ответ слышать совершенно не хочет. Не хочет даже мысленно возвращаться туда, назад, и вспоминать то, что теперь вызывало внутри лишь чувство горечи. Оказывается, внутри ещё не всё сдохло и перегорело. — Ты обещал мне показать какую-то башню, — Джек наконец повернулся к нему; солнечный свет красиво подсветил его голубые глаза. — Показал? — Не успел. Они смотрели друг другу в глаза, будто пытаясь что-то найти. Джек явно искал отличное с тем, что вспомнил, а Питч… Он старался затолкать поглубже всё то, что поднялось на дыбы внутри. Заткнуть собственную память, что подкинула чёткое, верное до самых мелких деталей воспоминание того дня. Как раз перед той самой миссией, с которой двум людям он обещал вернуться живым. И почти выполнил это чёртово обещание, правда вот… На Джека успели повесить ярлык мертвеца. Фрост вновь отвернулся к окну; даже в солнечном свете его волосы переливались платиной без намёка на желтизну. Что-то неотвратимо поменялось между ними, но в какую сторону — сказать было трудно. Сегодня определённо один из самых дерьмовых дней за последнее время. — Это всё? — опять прорезая густой занавес тишины, на злобу самому себе. Разговор не клеился, да и не хотелось теперь что-либо обсуждать. Ни чужие воспоминания, ни тот чёртов подслушанный Джеком разговор. Выйти и забыться, оставить всё в таком подвешенном состоянии, наконец заняться кипой бумаг, что ждала его на столе уже который день, узнать, будет ли здесь завтра Николас. Лишь бы не тревожить больше едва превратившуюся в рубец рану внутри. — Да, — Джек чуть скосил на него глаза, глядя с каким-то странным выражением лица. Что ж, несоответствий с его воспоминанием было явно много — та же бионическая, поблёскивающая рука, что металлом выглядывала из-под длинного рукава чёрного кителя. Вряд ли Джек хоть раз видел его торс — не смог бы понять, что теперь там целое полотно из шрамов, что перекрывали здоровую кожу весьма заметно. Ебучая тварь успела его погрызть. — Почему… И замолчал, но, к удивлению, резко развернулся к нему полностью, теперь источая что-то вроде не пойми откуда взявшейся уверенности. Словно воспоминание дало ему ключ к принятию и осознанию. — Почему ты услышал то, что услышал? — Блэк знал, что Фрост его поймёт. И тень удивления на бледном лице подтвердила все домыслы. Мальчишка и впрямь его слышал, наверняка ещё и запомнил все уничижительные слова, прокручивая их в голове раз за разом. Но достоверно он не знал, лишь пытался предугадать, делая скидку на эти шесть лет, что они не виделись. Кивок, как просьба продолжать. — Потому что… — переступать через себя он никогда не умел, ставя собственные принципы и убеждения выше всего остального, не обращая внимания на чужую пометку на нём «эгоист». Потому что только такие и выживают, и ради этого осознания пришлось пройти через свой собственный, любезно подкинутый ад. — Я был зол. И оправдываться не собираюсь, даже не жди. Потому что до сих пор считаю, что скидывать на меня обязанности куратора было весьма тупым решением. То, что ты вспомнил — осталось в далёком прошлом. Мы оба изменились за это время. Я не желаю тебе ничего плохого, но и нянчиться не буду. Наверное, это были не совсем те слова, которыми стоило бы пытаться наладить изрядно попорченные отношения. Было паршиво осознавать, что всего этого не было бы, не отпусти он самоконтроль на каких-то пару минут. Джек ведь изначально отнёсся к нему с куда большим доверием, нежели сейчас. И рассказал открыто о себе, и смотрел прямо. Сейчас же напоминал лохматого, забитого жизнью щенка. Фрост вновь отвёл взгляд, проводя ладонью по подоконнику, будто стирая несуществующий слой пыли. Питч заметил, что по белому пластику расползался иней. Специально или от нервов. Сейчас по мальчишке вообще нельзя было сказать, о чём тот думает. Только брови нахмурил, словно что-то усиленно сопоставляя в своей голове и приходя к каким-то выводам. Блэк решил дождаться, когда тот озвучит хоть что-нибудь. Пришло чувство бессилия, которое он, видит Вселенная, ненавидел всем естеством. Бесполезно спрашивать у мальчишки хоть что-нибудь: ничего полезного он не вспомнил. Отношения, кажется, тоже не пожелали прийти в норму. И ему не по силам исправить это. Первое — просто потому, что голова Джека — не его собственная, да и как вернуть память, он не знал. Второе — собственная гордость и непринятие ситуации грызли изнутри, мешая пойти на мировую первым. Да и не обязан он распинаться перед восемнадцатилетним мальчишкой, разжёвывая тому все свои мотивы поступков… И слов тоже. — То есть, — наконец выдавил из себя Фрост, вновь поднимая на него глаза. На фоне окна, что светом рисовал контур его фигуры, он выглядел как-то странно. Сверхъестественно. Послышался глубокий вздох. — То есть ты… Мальчишка явно не мог собраться с мыслями. Теперь настал черёд Блэка вздыхать. Немного подумав, он оторвался от двери и подошёл ближе, буквально на пару шагов. Пожалуй, сейчас Фрост давал ему возможность, видимый такой шанс всё повернуть в нужную им обоим сторону. — Не имел в виду то, что ты успел себе надумать, — закончил за него Питч, понимая, что лучше всё равно уже не выйдет. А так… Хоть какой-то итог этого странного со всех сторон разговора. Взгляд Джека больше не пытался исколоть его, становясь спокойным. Этого вполне было достаточно. — Я надеюсь, что больше мы к этому не вернёмся. Сейчас у меня есть дела, но я зайду за тобой вечером. И да, Фрост, — он остановился прямо перед дверью, кидая на склонившего голову набок Джека, — даже не думай морозить здесь стены.

***

Всё теперь казалось таким странным, отчасти непривычным, даже неправильным. Один. Всего один кусок, и тот маленький, воспоминаний, один урывок из собственного прошлого, но теперь казалось, что всё совершенно изменилось. Этого отрывка было мало, и его как никогда раньше бесила белая простыня в голове. Как можно забыть всё, что ты пережил? Забыть то, каким ты был, с кем общался, как смотрел на этот мир. По тому мизерному отрывку было понятно — смотрел весьма позитивно, доставая «дядю Питча» ничего не значащими фразами и морозным узором на тёмно-сером рукаве. Бесконечная привязанность, симпатия и доверие, вот что он чувствовал в то время, глядя в эти жёлтые, тогда не такие безразличные, даже злые глаза. Это настолько диссонировало с тем, что он чувствовал сейчас, теперь же было невероятно сложно отделить одно от другого. Шесть лет назад он был всего лишь ребёнком, непонятным для него образом попавшим в Подразделение. Нашедший себе друга в грозном, взрослом агенте, что улыбался ему одними уголками губ. Но даже такую улыбку вспоминать было дико: всё, чего удостоился Джек в настоящем — ухмылка, язвительная и насмешливая. Будто два разных человека. У Джека с ним разница в памяти не шесть лет, вовсе нет. Целых пятнадцать лет собственной жизни канули в небытие, оставив лишь слабый отголосок. И тут целое, такое яркое, детальное воспоминание, приправленное даже запахами — тогда от Блэка не пахло сигаретным дымом. Несмотря на то, что одного кусочка целой мозаики было ничтожно мало, Фрост всё равно сделал пару выводов. Пока Дирн записывал результаты этого «эксперимента», когда Туф упорхнула по своим делам, Джек успел хорошо так обдумать всё, что с ним произошло в этих стенах за эти недели. Стала понятна своя реакция, самая первая, на Питча. То подсознательное доверие, вызванное одним лишь образом, то приятное чувство внутри от звука его голоса. Стало понятно то чувство предательства и горького разочарования после подслушанного разговора. Даже стала понятной такая зацикленность на Блэке в собственных мыслях: он первый за все три года, кто по-настоящему смог задеть его за живое. Задеть, резануть, больно надавить, вызывая праведную злость. Первый, кто вызвал в нём настоящие, не приглушённые эмоции. Первый и единственный, кого Джек вообще вспомнил. Вспомнил сразу, пусть и не полностью, ещё задолго до того, как позволил Туф себя коснуться. Образ, голос, даже цвет глаз, такой странный, даже неестественный. Впрочем, ему ли рассуждать о естественности. Первое воспоминание за все три года — как новая точка отсчёта для чего-то нового. Он надеялся, что теперь память вернётся к нему сама, наконец приоткрывая завесу того, кто же он такой. Было немного тоскливо осознавать, что прошлое больше никогда не станет настоящим. И Блэк, окончательно очерствевший, более озлобленный и эгоистичный, ему вряд ли улыбнётся хотя бы краешком губ. Между ними теперь целая пропасть, и Джек не знал, хочет ли её преодолеть. Не мог найти для этого причину, а может, и не искал. Но отрицать, что теперь их отношения поменялись, не было смысла. Поменялось само отношение Джека к Питчу, хоть и паршиво, даже обидно было думать о том, что всё это — лишь кадр из их прошлого. Он безвозвратно, кажется, потерял дорогого, близкого для себя человека, снова оставшись один. Лучше бы он не вспоминал ничего. Час назад заходил Дирн, принёс ему витамины, что в стеклянных баночках теперь стояли на тумбе возле кровати. Джек вздохнул, чуть сдвигаясь на подоконнике, и вновь прислонился к стеклу. В прошлый раз он не успел посмотреть, какой вид открывался из его окна. Да и, если честно, смотреть было особо не на что. Всё та же асфальтированная площадка и деревья, что росли позади неё. Тучи ветер угнал куда-то на север, позволив едва ли греющему солнцу выглянуть. Лучи не обжигали, попадая на кожу, просто игриво скользили по инею, что почему-то не желал таять. Джек даже попробовал содрать его ногтями, но загнал одну из тонких, но прочных льдинок себе под ноготь, поранив палец. Чертыхнулся, бросил это занятие и вновь уставился в окно. Дирн вновь принёс ему статьи, которые не было никакого желания открывать. Интереснее было то, что творилось в собственных мыслях. Фроста вводила в недоумение одна вещь: воспоминание было чётко очерченным, даже обрубленным, словно кто-то специально рамки поставил. Не было ясного начала: они с Питчем просто шли по коридору. Джек не помнил куда, зато помнил сам разговор, собственное чувство веселья и желание напакостить. Ему действительно обещали ознакомительную экскурсию по старой каменной башне, что была неким памятником от давно развалившегося на куски мира. Что это значит, Джек тоже не знал, хотя давно следовало бы расспросить о том, что такого случилось с их миром. Да и интересно было, как именно раньше жили люди. Прокручивать недавно появившийся кусок в голове было странно. Будто ему просто приснился реалистичный сон. Возможно, так бы Джек и подумал, если бы всё вспомнившееся не подтвердил Блэк. Мешанина в чувствах, эмоциях и мыслях утомляла. Он не знал, как теперь стоит себя вести с тем же Питчем. Недавний разговор показал, что они вполне могут говорить спокойно, пытаясь понять друг друга. Если Джеку это было нужно для того, чтобы разобраться в себе, то Блэк по-прежнему был объят ореолом какой-то чёрной таинственности. И капля, огромная такая, чистого сволочизма тоже прослеживалась. Джек терпеливо ожидал, прекрасно зная, что время ужина наступит уже скоро. Может, они опять обменяются парой фраз, и Джек окончательно сможет понять, какие именно эмоции он теперь испытывает. Внутри больше не было ни грамма былой обиды или отрешённости. Фрост прикоснулся кончиком пальца к прозрачному стеклу, наблюдая, как бело-голубой узор вырывается наружу, раскрашивая практически всё окно. С его силами что-то происходило, и Джек никак не мог понять, что именно. Фрост чувствовал себя странно всё это время, будто… Сильнее. Словно внутри прорвало какой-то барьер, что сдерживал его способности, не позволяя им расти. Он даже знал, в какой именно момент произошёл слом — тот подслушанный разговор стал чем-то вроде точки отправки. В тот раз он действительно выплеснул наружу столько силы, столько родного холода, что едва позже мог устоять на ногах. А после и явно неравная внутренняя борьба с Заместителем, на которую он тоже истратил критическое количество своих сил, стараясь выморозить тварь, что пыталась его поглотить, внутри себя. Теперь казалось, что собственного холода стало значительно больше. Он то и дело пытался выбраться наружу: покрывал тонким инеем руки, охлаждал воздух вокруг, расползался по всем предметам, что его окружали. Было странно ощущать в себе столько силы и при этом не понимать, куда её можно выплеснуть. Блэк, будто что-то почувствовав, запретил подмораживать стены, которые так и просили красивого морозного перелива. Джек приподнял руку, наблюдая, как по пальцам пробегает знакомое голубоватое свечение. Сорвались сверкающие искры, что тут же закружились вокруг него, танцуя и переливаясь в дневном свете. Фрост не знал, что они такое, просто наблюдал, чувствуя, как спокойствие медленно укрывает его с головой. Стоило прояснить все эти мутные моменты, избавиться от недомолвок, как стало понятно, что злился и обижался он зря. Его больше не мучил фантомный жар, больше не было того иллюзорного присутствия чего-то тёмного внутри. Забавно было осознавать, что одно воспоминание способно так поменять всё его отношение к жизни. Он даже не знал, хочет или нет вспоминать дальше. Всё опять закручивалось вокруг Блэка, который ясно дал понять, что лучше им держать спокойный нейтралитет, но на расстоянии. Джек ведь умел читать между строк, хотя откуда — понятия не имел. Что-то явно крылось в том куске времени, в котором он жил в стенах Подразделения. Он теперь боялся, что воспоминания поднимут внутри него все те эмоции, что испытывались раньше, и захочется вновь узнать, каково это, когда ты кому-то небезразличен в самом невинном понимании этого слова. Питч ведь точно не просто терпел рядом, позволяя всё, что вспомнилось. Было странно потерять кого-то, едва вспомнив. Бетонный блок в голове дал трещину, и Джек знал, чувствовал, что нужно дать ещё немного времени, и тот и вовсе разлетится на куски, выпуская наконец его прошлое наружу и позволяя узнать самого себя. Блэк был прав ещё в одном: они оба сильно изменились. И если эти изменения в мужчине он видел весьма отчётливо, то в самом себе — практически нет. Да, стал взрослее, успел увидеть и почувствовать на своей шкурке всякое, успел узнать, что такое хронический голод и въедливое чувство одиночества, страха того, что у него так никогда никого и не будет родного и близкого. Успел разочароваться, едва пожив на Пятом уровне, где чужая жизнь ценилась едва ли больше банки консервов. Вспомнилась история, рассказанная Мартой во время их перехода. Ради провианта кто-то смог пойти на то, чтобы оставить хрупкую женщину с маленьким ребёнком в одиночестве. Немыслимо. Джеку стало интересно, как там Марта и Элиза, смогли ли они устроиться и наладить новую жизнь. Он лишь надеялся, что они на него не злились, не думали, что он просто сбежал. Хотя, кто он им, чтобы они за него переживали? Чувство сожаления отдавало горечью. Джек лишь надеялся, что с ними всё в порядке. Искры медленно затухали, развеваясь в воздухе, и Фрост вздохнул, вновь прислоняясь лбом к стеклу, через которое из-за витиеватого белого узора не было ничего видно. Прикрыл глаза, попробовал успокоить разросшуюся силу, стараясь не раздражаться на щекочущие кожу шеи и лица волосы. День оказался каким-то чересчур насыщенным, и Джек был рад, что его наконец оставили в покое. Только вот прокручивать мысли по кругу уже надоело, да и ничего нового он придумать не мог. В подарок за недавний обед к нему пришло лёгкое чувство голода, намекая, что отказываться от еды не следовало. Но это было терпимым. Джек уже давно возвёл в абсолют свою способность не зацикливаться на ощущении того, как собственный желудок начинает переваривать самого себя. Ленивая сонливость тоже постучалась, затуманивая сознание. Джек открыл глаза и спрыгнул с подоконника, прогоняя дрёму. Что ни говори, а по ночам спит он мало, мучаясь от кошмаров. Всё-таки, Заместитель устроил знатную встряску его сознанию, вывернув наружу все те страхи, что до этого крылись где-то глубоко в душе. Подсознательный страх жара и огня, что причинял боль даже на расстоянии; страх того, что кто-то поглотит, насильно вытеснит из тела, был новым, но уже въевшимся в подкорку. Как с этим бороться, он пока не знал, но надеялся, что после сегодняшнего дня и нового принятия изменится хоть что-то. Оглядевшись, Фрост заметил скреплённые белые листы, что принёс ему Дирн, и понял, что ему всё равно больше заняться нечем, да и сонливость согнать хотелось. Джек взял небольшую стопку бумаг и уселся на кровать, забираясь с ногами и облокачиваясь на стену спиной. Перелистнул страницы, взглядом пробегаясь по тексту и ища что-нибудь особенно интересное. С удивлением увидел жёлтую пометку на титульном листе в деле очередного объекта, и тут же понял, с чего именно он сегодня начнёт. Пока он читал, его брови ползли вверх всё сильнее. Он, конечно, ожидал, что в Подразделении много всяких… Объектов, но и подумать не мог, что тут встречается подобное. На фразе: «Во время особо острых приступов шизофрении, часто сопровождающейся шизофазией, объект пытается доказать, что он — Бог. Единственный сотворитель Вселенной, вечный среди невечных (полный письменный протокол интервью представлен ниже). Рекомендуется назначить галоперидол в расчётных дозах». Джек уже не знал, как реагировать. Этот объект напоминал обычного сумасшедшего, но позже выяснилось, что: «Объект действительно может создавать вещи из ничего, буквально меняя пространство. Также было замечено, что речи объекта о восхвалении его личности пагубно влияют на психику персонала. Рекомендуется сократить вербальный контакт до минимума». Иронично, что «позывное», как говорила Туф, у объекта было весьма говорящим: «Всевышний». Джек так зачитался огромной статьёй, где были и протоколы экспериментов, и письменные записи интервью, что не замечал течение времени. Надо же, а ведь это всего лишь один объект, которых в Подразделении наверняка огромное количество. Было гораздо увлекательнее читать о живых людях, что могли рассказать о себе и своих способностях, чем о бездушных вещах разной степени интересности. Фрост в который раз за все эти дни задумался, что и о нём тоже напишут такую вот статью. Скорее всего, писать будет именно доктор Дирн, который является его ведущим специалистом. Да и на данный момент наверняка уже что-то есть. Хотелось прочитать всё то, что о нём уже успели написать. Он надеялся, что ему дадут такую возможность. Наверное, вместо биографии поставят прочерк. Уже дочитывая последнюю страницу, он услышал такой знакомый щелчок. Теперь стало понятно, что время ужина подкралось незаметно; за окном начало темнеть, солнце вновь закрыли серые облака, да и в комнате стало сумрачнее. Джек не знал, как здесь включить свет. Да и не нужен он был ему: за годы жизни без электричества вечерний сумрак воспринимался как родной, был даже желанным. Джек поднял голову, глядя на Питча, что опять не стал проходить, так и оставшись стоять в пороге. Блэк сменил свой китель с нашивкой на чёрную куртку, сейчас расстёгнутую, и вновь сложил руки на груди. — Пошли, — что ж, другого он и не ждал. Фрост отложил листы обратно на тумбу и встал, чувствуя зуд недосыпания в глазах. От продолжительного чтения спать захотелось ещё сильнее. Джек не спеша подошёл к Блэку, который не сдвинулся с места. — Пока мы не вышли, я хочу, чтобы ты кое-что мне пообещал. Если ты что-то вспомнишь, не важно, что именно, ты говоришь об этом не Туф, даже не доктору Дирну, а мне. Причём как можно быстрее. — Почему? — Фрост удивлённо приподнял брови. С близкого расстояния на Блэка было неудобно смотреть — приходилось чуть задирать голову. — Потому что так надо, — Питч скользнул по нему быстрым взглядом и вышел в приоткрытую дверь, показывая, что он всё сказал. Джеку уже начинала надоедать такая манера общения, но он только вздохнул и поплёлся следом, негодуя лишь внутренне. — И всё же? — на пробу воззвал он. Появилось странное желание… Отыграться, потрепать своему куратору нервы в отместку за всё. — Что не так с моими воспоминаниями? — Всё так, — Питч на него даже не обернулся, но Джек буквально почувствовал, как тот напрягся. Последовавшая тишина была весьма красноречивой, но он лишь упрямо вздёрнул подбородок, с лёгким прищуром рассматривая бесстрастное лицо мужчины. — Тогда почему? Почему только тебе? — Джек, конечно, догадывался, что зря это всё затеял, но ничего с собой поделать не мог. И откуда только нашёл столько внутренней смелости? Ещё во время обеда он едва мог выдавить из себя пару слов, зато теперь почти злился на показательное игнорирование. Ему точно следовало подумать об этом. Послышался громкий выдох, и Фрост понял, что кое-кто начал злиться. — Потому что можешь вспомнить что-то важное, — едва не рыкнул Питч и, предугадывая новые вопросы, смерил Джека раздражённым взглядом. — Я не собираюсь тебе ничего объяснять. И с этим, о ужас, придётся смириться. Из него явно бы вышел хреновый дипломат. Джек вздохнул ещё раз, успокаивая своё собственное раздражение и всерьёз задумался над тем, почему теперь так себя ведёт. Это было странно, особенно то, что он думал, что имеет на все эти вопросы право. Даже не на вопросы, Фрост имеет право получить на них ответы. Было немного дико требовать от Блэка хоть чего-то. И думать, что имеешь на это право. Определённо, что-то поменялось в его мировосприятии. Вне стен его комнаты было по-прежнему светло, ослепляюще-ярко, и Фрост с каким-то безразличием понял, что начинает привыкать к этой белизне вокруг. Возможно, совсем скоро он и вовсе начнёт здесь ориентироваться. Разговор больше не клеился, да и неудобно было разговаривать вот так, на ходу, особенно, когда Питч шёл достаточно быстро. Будто спешил куда-то. Или, что вероятнее, просто хотел побыстрее от него отделаться. Джек ещё раз недовольно на него посмотрел и отвернулся, уделяя внимание коридорам. Как бы он ни старался найти хоть какой-то отличительный знак, у него ничего не получалось. Попробовал считать повороты, запоминать, в какую сторону они сворачивают, но это тоже оказалось довольно сложно. Двери тоже были одинаковыми, только окно, которое он уже видел, снова привлекло его внимание. По-прежнему зашторенное. Ему было интересно, что же там такое находится. — А что там?.. — Кладовка. — С окном? — Да. Джек ещё раз оглянулся на поблёскивающее стекло или пластик, уже ничего не понимая. Он не заметил, что Питч усмехнулся, едва приподнимая левый уголок губ.

***

К удивлению, в столовой Блэк усадил его за один стол с Туф и тем самым необычно-золотистым мужчиной, что приветливо им улыбался. — Присмотри за ним, — сказал и сразу ушёл, оставляя Джека в некой прострации. И что, спрашивается, это было? Он некоторое время смотрел на спину Питча, пока тот не вышел, закрывая за собой дверь. Неловко повернулся к Туф и к этому мужчине, что с интересом его разглядывал. — Джек, я хочу познакомить тебя со своим другом, — Туф улыбнулась, — это Сэнди, Сэнди Сандерсон. Сэнди, это Джек, я тебе про него рассказывала. — Привет, — Фрост сконфуженно улыбнулся. Этот мужчина выглядел старше Туф, но всё равно казался каким-то… лёгким, да и добрые улыбка и взгляд подкупали. Сэнди в ответ только кивнул ему. — Сэнди очень… молчаливый, — девушка взяла в руку вилку, — общается в основном жестами, не удивляйся. Как прошёл разговор с агентом Блэком? Спросила так легко и непринуждённо, а Джек только больше стушевался. Он как-то и забыл, что перед тем, как уйти, Туф слышала все подробности, включающие пересказ его нового воспоминания. Она и посоветовала поговорить им наедине. Фрост всё равно не был готов вот так просто делиться чем-то настолько… Личным. Тем более, сидя за столом с абсолютно незнакомым ему человеком. Он выбрал наиболее нейтральный ответ: — Нормально. Не было желания говорить об этом вообще с кем-либо. Он просто хотел отставить эту тему в сторону, поэтому опустил взгляд в тарелку, принимаясь за свой ужин. Джек только сейчас вспомнил, что, в общем-то, голоден. Даже не особо задумываясь, что именно он ест, Джек уплыл в свои мысли и пытался разобраться, что именно имел в виду Питч, когда сказал Туф за ним присмотреть. Хотя у самой девушки никаких вопросов, судя по всему, не возникло. Чёртовы волосы, казалось, специально старались залезть в глаза, неприятно пощекотать лицо или полностью закрыть ему обзор. Фрост раздражённо заправил чёлку за ухо, прекрасно понимая, что это бесполезно. Ещё немного, и он начнёт огрызаться от раздражения. В груди образовался тяжёлый комок, который вызывал лишь волну какой-то бессильной злости. Даже не получалось понять, на что именно он злится, но копаться в себе надоело настолько, что Джек просто продолжал ковыряться в тарелке, стараясь удержать свой холод под контролем. Было немного досадно от того, что все вокруг настолько чувствительны к низкой температуре. — Джек, — Туф мягко позвала его, отвлекая, — я не хочу показаться грубой и знаю, что лезу не в своё дело, впрочем, как и всегда, но скажи: кто тебя стриг раньше? Просто это… Весьма оригинально. Фрост едва подавил смешок. — Я сам себя стриг, — он наконец поднял на неё глаза, следя за реакцией, — ножом срезал. — Ножом? — большие глаза Туф округлились ещё больше. Джек кивнул. — Ну да, — Фрост пожал плечами, всё же признавая, что ему по-прежнему тяжело общаться с другими людьми вот так просто. — За Стеной довольно сложно достать ножницы. Воцарилось недолгое молчание. Фрост успел полностью опустошить свою тарелку и теперь сидел, наблюдая за эмоциями на чужих лицах. Туф и Сэнди переглянулись, явно не зная, как реагировать на всё сказанное. Джек тоже не понимал, что именно чувствует сейчас. Не было смысла скрывать то, где он жил столько времени, да и не стыдился он этого. — Ты жил за Стеной? — Туф немного подалась вперёд, всё ещё выглядя очень удивлённой, даже изумлённой. — На Пятом уровне? — Ну да, — Джек поджал губы, понимая наконец, что рассказывать о себе не хочет. Не потому, что хочет скрыть, а просто потому, что вести с кем-то диалог было невероятно трудно. Только сегодняшний разговор с Питчем несколько отличался от скользнувших в голове мыслей. — Три года, но это те, что я помню. Может быть, больше, не знаю. Он окончательно стушевался, опустил глаза, только сейчас осознавая, что немного отпустил контроль, и теперь его сила маленькими импульсами выходит наружу, наверняка понижая температуру вокруг. Хотелось просто попасть в свою комнату и побыть в одиночестве, думая о всём, что сегодня произошло. Сумасшедший во всех смыслах день. Впрочем, с тех самых пор, как он попал в Подразделение, очень редко дни были по-настоящему спокойными. — Никогда там не была, — Туф сбросила с себя удивление и опять ему улыбнулась. Сэнди тоже помотал головой. Странный он, да и про его способности узнать хотелось, но Джек понял, что пока не решится спросить напрямую. — Всю жизнь до того, как попала в это место, жила на Третьем уровне. Работала зубным врачом. Сэнди жил на Втором. Тот активно закивал. Фрост вымученно улыбнулся им. Наверное, здорово помнить самих себя и то, какой была их жизнь. Была лишь одна вещь, которая уже давно его интересовала. — И вы так легко позволили себя запереть здесь? — он с любопытством наблюдал, как лицо Туф принимает озадаченное выражение. Взглянул на Сандерсона, понимая, что и тот тоже теперь выглядит немного сбитым с толку. Джек считал свой вопрос весьма логичным. — В то время, когда мы оба сюда попали, — начала Туф, красным ногтем вырисовывая круги на белой столешнице, — здесь были вообще другие порядки. Неправильно будет сказать, что нас никто не спрашивал. Потому что и тебя тоже не спросили, я в этом уверена. Но тогда… Узкие камеры содержания без возможности их покинуть, почти полная изоляция от других людей, ну и, конечно же, эксперименты, — она заметно поёжилась. — Я лучше не буду тебе рассказывать о том, что происходило в случае попытки побега. Потому что сейчас этого нет. Сравнивая то, как живётся сейчас и как жилось лет десять назад, я могу тебе точно сказать, что попал ты сюда вовремя. Подразделение не всегда было так сговорчиво со своими объектами. По её лицу скользнула тень, а Джек уже успел пожалеть, что вообще поднял эту тему. Сэнди тоже опустил голову, явно вспоминая что-то отнюдь не приятное. Стало совсем паршиво на душе. — Знаешь, — она встрепенулась, снова открыто улыбаясь, — не важно, что было раньше, потому что сейчас это не самое плохое место. К тому же, мы помогаем людям. Наши с Сэнди способности влияют в основном на ментальное здоровье, но нам и этого хватает, верно? Сэнди быстро закивал, теперь тоже улыбаясь только губами. Джек понял, что перед ним сидят два самых оптимистичных человека, которых он когда-либо встречал. Это было… Удивительно. Фрост, конечно, слышал, что раньше порядки в Подразделении были куда жёстче, но чтобы настолько… Если бы его вот так вот заперли, то он гарантированно сошёл бы с ума. Вспомнились слова доктора Дирна о том, что он тоже приложил руку к подобным изменениям, когда начал здесь работать. Джек не был уверен в собственной полезности. Сила холода разрушительна, беспощадна, и как её можно направить во благо, он не знал. — Хм, раз уж агент Блэк столь любезно попросил меня присмотреть за тобой, у меня появилась одна идея, — Туф расправила плечи и чуть сощурила сиреневые глаза. — Давай тебя подстрижём?