Калейдоскоп боли

Джек скривил губы, когда увидел помещение, в которое его привели. Помимо того, что оно было отвратительно-белым, так ещё и почти пустым, однако достаточно большим. Один письменный стол в правом углу от двери, и всё. На бликующем полу была нанесена красная разметка. Он вообще не понял, что они здесь забыли, но вопросов не задавал, всё ещё внимательно вслушиваясь в чужой диалог, который почему-то вели прямо при нём. — Боюсь, что от частого термического воздействия Пожиратель вскоре выработает к нему иммунитет, — доктор Дирн печально вздохнул и отложил бумаги, с которыми будто сросся, на стол. — Как это уже было с огнестрельным оружием любого вида. Джек поморщился. Он вообще не понимал, как можно приобрести иммунитет к пулям, но снова промолчал. — В прошлый раз холод подействовал на него так, как не действовало ничто другое, — Питч уселся на свободный стул, цепко оглядывая помещение. Сегодня у Блэка с самого утра было странное настроение. — Проверить стоит. — Рискованно, — тут же возразил Дирн, а Джек всё стоял, чувствуя себя глупо. И лишним. — Мы можем лишиться существенного козыря, если он вновь нарушит условия содержания. К тому же, в тот раз на него воздействовал Джек, а не простая криопушка. Это тоже стоит взять в расчёт. «Нарушит условия содержания». Фрост вздрогнул. Чёртова тварь пугала куда сильнее таинственного недоброжелателя, который её и выпустил. Джек до тряски в пальцах боялся ещё одной встречи. Его бесил этот страх, но он ничего не мог с собой поделать, каждую ночь боясь темноты так, как не боялся её никогда. Что с ним — он не знал. Странное предчувствие после скупого рассказа Блэка его всё ещё преследовало по пятам, мешая расслабиться даже в собственной комнате. Джек был благодарен той заботе, тому предупреждению, но как же паршиво было осознавать, что каждый встречный в коридоре агент мог быть предателем. Джек бросил взгляд на напряжённого Питча. Ему, доктору Дирну, Туф и Сэнди. Не слишком большой список для круга доверия, однако это было на целых четыре человека больше, чем все три года до этого. Он не знал, чего опасался больше: Пожирателя или своих воспоминаний, в издёвку подкидывающих каждый раз самое больное. Единственное приятное, что он вспомнил, было под влиянием Туф, которая и пробила эту стену. Чёрт его знает, почему, но подсознание каждый раз вытаскивало то, что было одновременно и бесполезным, и самым ранящим. По крайней мере, Фрост думал так. Он и понятия не имел, сколько ещё травмирующего хранилось в его скрытых пластом бетона чертогах разума. — Вы правы, — неожиданно сказал Питч и посмотрел прямо на него. Джек не смог понять этот взгляд. — Но этот объект в последнее время ведёт себя странно, а поэтому способом его… Умерщвления стоит заняться вплотную. Но без участия в этом Джека. Облегчённый вздох едва не сорвался сам собой. Видеть эту тварь… Да и ни в чьём умерщвлении он участвовать не хотел, даже если это опасный объект, который убил уйму народа. Но из-за этой сволочи становиться убийцей он не хотел. Хотя Пожирателя едва ли можно было назвать человеком, но внутри что-то активно противилось. А когда к этому сопротивлению сверху наложилось явное предчувствие чего-то плохого… Получилась гремучая смесь. Доктор Дирн тоже ходил непривычно мрачный, и это действительно было удивительно. Почему-то Джек ошибочно думал, что Дирн всегда сохраняет оптимизм. Незнание всей ситуации играло с ним злую шутку. Он не мог понять, что так омрачало доктора, хотя спрашивал уже неоднократно, но в ответ получал лишь вымученную улыбку и заверения, что всё хорошо. Джек ведь видел, что отнюдь не хорошо. И вся эта напряжённая атмосфера за пределами собственной комнаты чувствовалась в разы сильнее, словно все вокруг к чему-то готовились, и лишь он один ничего не знал. Да та же Туф, которая сегодня за завтраком выглядела куда мрачнее обычного, но ему ничего не сказала. Сослалась на недосып из-за вернувшихся плохих снов. Сэнди же было спрашивать абсолютно бесполезно: Фрост зачастую вообще его не понимал, путаясь в жестах и многих не зная. Хотя насчёт ночных кошмаров Джек был полностью солидарен с Туф. — Само собой, никакого участия Джека и быть не может, — доктор Дирн наконец достал нужную ему бумажку. — Джек, сегодня мы будем учиться контролю, который по-прежнему тебе плохо даётся. В рамках эксперимента, разумеется, — он замолчал, явно пытаясь подавить зевок. Да и выглядел каким-то уставшим, даже осунувшимся. Вровень Питчу, который ещё после вчерашнего разговора начал распространять вокруг себя своё раздражение всем подряд. — Вы подумали насчёт его памяти? — Блэк сцепил руки в замок. Больная тема поднялась сама собой. — Вы же знаете, что это непросто, — Дирн прижал кулак ко рту, всё же зевая. — У вас есть какие-нибудь намётки насчёт этого? — Есть, — неожиданно для него отозвался Питч и скользнул по нему мрачным взглядом. — Поедем на Третий уровень. Изумление граничило с чем-то непонятным внутри. Фрост и не думал, что его отсюда хоть когда-нибудь выпустят даже на короткий срок, а сейчас… С одной стороны в душе всколыхнулся интерес, действительно живой интерес, граничащий с предвкушением, с другой же было немного тревожно. Да и осознание, что он сможет вспомнить, только увидев это пепелище, словно сгоняло тучи над головой. — Зал славы? — с явным пониманием уточнил Дирн, ещё сильнее запутывая Джека. — Да, — только и сказал Блэк, вынимая пейджер. Уже привычно скривился. — Уложимся здесь в полчаса? — Конечно, — доктор кивнул и подошёл ближе к Джеку, который теперь только и мог, что глазами хлопать. — Вернёмся тогда сразу к делу. Джек, видишь разметку? — Фрост кивнул и проследил за красными линиями, которые были начерчены матовой краской; она не бликовала в свете ярких, продолговатых потолочных ламп. — Всё довольно просто. Тебе нужно только покрыть своим льдом участок от начала до конца. Но только его, Джек. Старайся не выходить за пределы линий. Попробуй полностью сконцентрироваться. И да, ещё одно усложнение: ты должен это сделать, не касаясь пола руками. Конечно, Джек рассказал Дирну о его новой способности… Как доктор это назвал? Бесконтактного воздействия на физические тела. Вот и расплачивался теперь за свой не в меру длинный язык. Было бы проще с руками, он знал, что это было бы очень легко, да и холод внутри в последнее время не бунтовал, наконец успокоившись и позволив взять себя под контроль хотя бы днём. Ночью же… Внутренний раздрай из-за кошмаров и проблем ощущался куда явственнее. Все эти проблемы словно встали в очередь, и стоило разрешиться одной, как тут же появлялась другая. Наверное, навались они скопом, он бы и правда не выдержал. — Хорошо, я понял, — Джек вздохнул и попробовал сосредоточиться. Наверняка это упражнение и правда поможет его контролю, но даже мысленно это было трудно. Дирн отошёл на другой конец разметки, достал диктофон и уже как-то привычно для слуха озвучил порядок эксперимента. Дата, термины, короткие, но ёмкие пояснения — всё это уже ощущалось какой-то обыденностью, и Фрост впервые осознал, что действительно привык к этому месту. По крайней мере, сейчас, в этом помещении, было спокойно. Прямо за его спиной сидел чем-то недовольный Питч, Дирн ему приободряюще улыбался, и Джек именно в данную минуту хорошо понял, что внутренняя борьба вконец угасла. Он ещё не знал, хорошо это или плохо, однако смирение принесло облегчение. Это было странно, но даже ожидаемо. Ещё раз вдохнув поглубже, он сосредоточился. Иней привычно покрыл ладони, но было заметно в ярком освещении, как короткий островок льда покрыл пол у самого начала разметки и теперь переливался. Лёд полз всё дальше, пока Джека трясло от сильного напряжения внутри, от того, как он из раза в раз пытался не потерять контроль; Фрост каким-то незанятым участком мозга понимал, что совершенно не хочет облажаться… Перед Питчем. Что это и откуда взялось, он решил оставить на потом. Но покоробило так, что лёд-таки заполз на красную линию, но за неё на зашёл. Оставалось ещё два фута. Напряжение всё росло, и Фрост чувствовал, как бешено на виске бьётся венка. Иней на ладонях разросся, покрывая теперь даже локти. В прошлый раз это не было настолько сложно и выматывающе. Тогда всё получалось само собой, но и рамки Джек себе тогда не ставил. Управлять собственным холодом ещё никогда не было так трудно. Едва лёд дополз до ног Дирна, Джек резко выдохнул и сделал шаг назад, чувствуя тупую пульсацию в затылке. — Молодец, ты хорошо справился, — Дирн опять достал диктофон и начал говорить что-то там про завершение эксперимента. Фрост критично окинул взглядом пласт наращенного льда на полу, что теперь искрился в свете, и свободнее выдохнул. Такая ерунда, а сил отняло столько, сколько он не тратил уже давно. Только тот случай с Пожирателем… Джек мотнул головой, не желая даже вспоминать об этом. Он отвернулся, глядя на Блэка, который уткнулся в пейджер. Джек вздохнул, злясь на самого себя. Чего он ждал? Похвалы? От Блэка? Это даже мысленно было смешно. — Всё, — в облегчение ему сказал Дирн, — на сегодня достаточно. Думаю, уже завтра мы перейдём непосредственно к самому интересному. А пока вы вдвоём можете идти. Блэк тут же поднялся на ноги, кивнул, но взгляда от маленького экрана так и не оторвал. Фроста грызло любопытство — что же такое он там видит? Хотя доподлинно знал: ответа не услышит, если спросит. Они молча вышли, Джек лишь тихо попрощался с Дирном, прекрасно зная, что доктора он уже сегодня не увидит. От его тёплой, но такой вымученной улыбки становилось не по себе ещё больше. Если уж Дирн и Туф пребывают в подобном настроении — всё действительно плохо. Питч наконец сунул свой пейджер в карман, но по коридору они шли молча. Ещё одна обыденность: Блэк сам себе на уме, а его изнутри подъедают разные вопросы, которые он не может задать. — Что такое зал славы? — Джек решил начать с чего-то безобидного, да и его до сих пор не отпустила мысль, что его куда-то повезут отсюда. — Громкое название, — Блэк едва заметно скривил губы. — В одном помещении в заново отстроенной базы Третьего уровня собрали все вещи, уцелевшие в огне. Мало ли что тебя натолкнёт на новые воспоминания. Фрост задумчиво покусал губу. Он и не знал, что ту базу снова отстроили. Даже зная теперь, что он увидит не пепелище, его всё равно немного напрягала предстоящая поездка. Ещё два месяца назад Джек и представить себе не мог, что его будет так пугать собственное прошлое. — Ты не надейся, — внезапно первым прервал молчание Питч, — я понятия не имею, когда смогу тебя куда-то вывезти. И вроде ничего такого он не сказал, да и загруженность его была видна и понятна, но Джек ощутил тревогу. Он сам не понял, почему. Дурное предчувствие никуда не делось. — Всё, — он прочистил горло, — нормально? — Нет, — Питч слегка приподнял уголок губ и посмотрел на него сверху насмешливо, — всё паршиво, привыкай. Естественно, на более полный комментарий он не расщедрился. Джек только ещё раз вздохнул, силой выгоняя из себя всю тревогу, но, ожидаемо, потерпел поражение. В голову лезли совсем уж бестолковые мысли. Фрост ещё раз глянул на Блэка, который в очередной раз ушёл в свои мысли. Понимание того, что боится сейчас даже не за себя, его задевало. Он действительно переживал за Питча, даже боялся за него, хоть и знал, что Блэк отнюдь не беспомощный. Это тоже коробило, а ведь Джек даже не знал, какие между ними отношения. Дружеские? Что-то подсказывало, что нет. Питч хоть и ответно беспокоился за него, даже оберегал, но до дружбы это явно не дотягивало. Хотя что он вообще об этом знал? Да и не хотелось, на самом-то деле, вешать какой-то ярлык. Просто… Он в очередной раз запутался в том, что чувствует, а обращаться за помощью к той же Туф не спешил. Слишком уж личным это было. Так, варясь в собственных мыслях каждый, они дошли до его комнаты. Джек знал, что теперь не покинет её до ужина. На тумбе лежало досье на Пожирателя, которое он так и не прочёл, трусливо перевернув листы так, чтобы даже мимолётно не видеть жуткое фото на первой странице. Однако больше досуг занять было нечем. — Зайду перед ужином, — только и сказал Питч, едва повернув голову, и скрылся за поворотом. Фрост поджал губы и вошёл внутрь, понимая, что не знает, чем занять освободившееся время. К его ужасу, листы на тумбе перевернулись в его отсутствие, и немигающие красные глаза теперь неотрывно на него смотрели. Джек с трудом поборол желание выбежать обратно в коридор и догнать Питча. Это ведь… Такая ерунда. Сам, наверное, перевернул и забыл об этом, тем более, что голова в последние дни была забита под завязку. Фрост на негнущихся ногах подошёл к тумбе и убрал чёртовы бумаги внутрь, захлопнув дверцу. Легче не стало; противный и скользкий клубок в груди никуда не делся.

***

Джек терпеть теперь не мог эти удушливые своей чернотой ночи. Не та чернота, что уютно располагалась под веками, стоило закрыть глаза, вовсе нет. Этот густой чёрный дым, который полз к нему из всех углов, накрывая собой и мешая дышать. Он думал, что победил свой главный кошмар, но невозможно победить то, что нельзя убить. Лишь запереть, надеясь, что чёртова тварь сама со временем сгинет, а до этого будет сидеть тихо и не высовываться, чтобы поотгрызать как можно больше лиц. Фрост обнял себя руками, глядя в чёрный, пустой угол своей комнаты. Он знал, что один сейчас. Не то чтобы это знание ему помогало хоть немного сбросить с себя липкий, колючий страх. Дыхание было выровнять тяжело, однако от глубоких вдохов невольно становилось легче, хоть и на микронную долю, но легче. Желание включить свет, чтобы выгнать всю темноту под кровать, подавлялось с ещё большим трудом. Он ведь не маленький да и знает, что с кошмарами надо бороться, пока те окончательно его не сломили, не подмяли под себя волю, не затопили сознание вязким страхом окончательно. Внутри будто застрял ненароком проглоченный шарик из колючей проволоки. Царапал, цеплял гортань, застревая всё сильнее, мешая только-только восстановившемуся дыханию обласкать тело так нужным кислородом. Джек прижал колени к груди, спиной упираясь в стену, и всё смотрел в чуть приоткрытую щель ванной комнаты. Там было ещё темнее — там не было окна, из которого всё же лился едва заметный свет от уличных фонарей. Он сжался от шороха в коридоре, не понимая, действительно ли что-то слышал, или же это воображение разыгралось вконец. Тяжесть в груди всё давила и давила, мешая закрыть глаза и наконец заснуть, сном закрыться от этой темноты вокруг. Он никогда не боялся ночей так, как сейчас. На родном причале его единственным источником света были звёзды, щедро усыпавшие небосвод, и даже этого было достаточно, чтобы чувствовать себя защищённым под их ласковым, таким далёким светом. Здесь же… Вокруг столько людей, агентов, учёных, а он не знал даже, придут ли к нему на помощь. Со страхами надо бороться. Фрост выдохнул, резко откинул простынь, в которую кутался, и поднялся на ноги. Комната ведь небольшая — пара шагов, и он уже сможет утопить её в искусственном потолочном освещении. Вспыхнувший свет ослепил, и Джек почувствовал себя глупо, оглядывая теперь светлые углы и бледно-голубые стены. Только из приоткрытой двери ещё сочилась тьма, но теперь это тоже казалось таким несущественным и глупым. Со светом стало куда спокойнее, и он словно наконец смог выдохнуть, чтобы запустить едва замершее сердце в груди. Сразу вспомнилось, что сейчас — глубокая ночь. Все нормальные люди давно спят или прилежно выполняют свои рабочие обязанности. Хотя он всегда был весьма далёк от нормальности. Ещё один вздох, как начало нового отсчёта, и Джек-таки включил свет в ванной, позволяя яркой белизне выгнать черноту из маленькой комнатки. Так спокойнее, и убедиться позволяло, что действительно один. Паранойя, не иначе. Что привело его к этому? Перевернутые листы? И как бы он ни доказывал себе, как бы рационализм ни пытался взять верх над страхом, но в глубине души прекрасно знал, что чёртовы бумажки он не переворачивал. Была ещё догадка, так сильно напоминавшая глупую надежду, что их перевернул из безобидного любопытства уборщик, когда прибирал тут. Но тот же не окутанный страхом участок сознания возражал весьма твёрдо: дезинфектором в его комнате сегодня не пахло. Джек открыл окно, послушал оглушающую тишину, отвернулся. Под фонарями была видна пустая дорожка, которую днём старательно мели сотрудники, смахивая, а после и собирая засохшие, жухлые листья. Зима уже близко, и Фрост её ждал уже давно. Она всегда наполняла его силами, приближая к родной стихии, дарила покой, уют выпавшего снега. Но пока… Промозглая осень с излишней влажностью воздуха, запах чахлых растений и редкое солнце. Хотел бы он заиметь сюда часы. Не электронные, а оттого и беззвучные, а обычные — настенные, со стрелками и мягким перещёлкиванием. Мягкое тиканье хоть немного разрезало бы толстый полог тишины. Стук сердца, довольно медленный, довольно плохо с этим справлялся. Джек, кинув взгляд на кровать, провёл ладонью по лицу и зашёл в ванную. Плеснуть воды в лицо, чтобы окончательно согнать с себя удушливый морок, хотелось нестерпимо. Чтобы просто осознать, что всё точно в порядке, что у него просто разыгралось воображение, что грёбаная тварь сидит в своей клетке и что-то удушенно шепчет… От подобных мыслей легче не становилось. Открыв кран, Фрост едва подавил желание засунуть под струю всю голову. Бодрость ему сейчас была абсолютно ни к чему. Он всё ещё хотел заснуть. Даже несмотря на знание того, что ему обязательно приснится. Если его не убьёт Пожиратель или таинственный недруг, то кошмары совсем скоро точно добьют. Если бы за ним каждый день не заходил Питч, он давно бы уже начал просыпать завтраки. Вода влагой подарила нужное успокоение, усмирила сердце, заставляя его биться ещё медленнее. Джек ведь и подумать раньше не мог: то, что он всю свою жизнь считал нормой, для других людей едва ли было хорошо. Но, услышав в обжигающих теплом объятиях сердцебиение Питча, вдруг понял, что его собственное обычно едва бьётся, гоняя холодную кровь по телу. Джек боязно посмотрел в зеркало, насладился видом синевы под глазами, коротко зажмурился. Под веками закололо иглами недосыпа. Противная проволока наконец отпустила горло. Он совсем один, и теперь эта мысль не несла в себе отчаяние потасканного жизнью мальчишки. Лишь облегчение. Хотя было бы куда спокойнее, если бы совсем рядом были другие люди. И чтобы их было слышно. Повернув вентиль, Джек ещё минуту спокойно слушал, как капли разбиваются о поверхность раковины. На зло себе он принюхался. Никакого дезинфектора. Тело ощущалось на странность слабым, а потому Фрост в последний раз поднял глаза на зеркало, невольно заглядывая себе за спину, когда свет с глухим треском погас полностью. Сердце замерло, застряло в глотке, перебив дыхание. Ужас на грани паники захлестнул, а глаза, привыкшие к свету, широко распахнулись, но всё равно ничего не видели. У нас не бывает перебоев с электричеством. Слова Питча отголоском прозвучали где-то на краю сознания. Эхом отдались в черепной коробке и тут же угасли, смываясь новой волной страха. Джек не видел, но чувствовал, как иней вырвался из-под влажных пальцев, покрывая раковину. Открытая почти настежь дверь манила, и он уже сделал шаг к ней, желая выбраться отсюда как можно скорее. Тихий, знакомый до подгибающихся ног и тремора рук смешок раздался за спиной. Джек замер, боясь пошевелиться. Он не хотел оборачиваться, не хотел вновь видеть красные бездонные ямы, не хотел получать подтверждение, что всё это — правда. Что чёртова тварь здесь, в его ванной, прямо за спиной дышит в затылок, хотя Фрост даже не знал, дышит ли на самом деле Пожиратель. И холода внутри вдруг стало так ничтожно мало. Фрост резко обернулся, содрогаясь от двух красных огней, повисших в темноте высоко от пола. Кровь окончательно застыла в жилах, а сердце замерло прямо в горле; ни вдоха, ни выдоха. Лишь какая-то обречённость, граничащая с полной беспомощностью, рухнула на плечи. Никто не придёт, не успеют. Питч же… — Давно не виделись, ледяной мальчик. Как бритвой по нервам, как слизью в уши — ядовитый, замогильный шёпот, обещающий скорую, но мучительную смерть от чужих зубов. В голове что-то щёлкнуло. Не хочет он здесь умирать. Ни здесь, ни где-либо ещё. Джек попятился, взывая к своей сути, к своему холоду, но ответа не получил. Словно он был пуст, словно и не было никогда Ледяного Джека; был лишь мальчишка, который сам себе это придумал и поверил. Неосторожный шаг, и Фрост в панике едва не сорвался на бег, когда огни колыхнулись и оказались прямо над ним, выжигая красным светом саму душу. Джек вскрикнул, когда когтистая рука ухватила его запястье, сжимая так, что от боли брызнуло из глаз. Он дёрнул рукой, вцепился ладонью другой руки в эту лапу с паучьими пальцами, надеясь выморозить, навредить, причинить боль в ответ. Голос застрял в глотке, и как же Джек хотел закричать. — Давно хотел узнать твой вкус, — шёпотом, поднимая руку выше, куда-то прямо к двум огням, заставляя в панике забиться пойманной птицей, не понимая, куда пропал его холод. Почему он опять один? Что-то мокрое коснулось пальцев правой руки, всё ещё сжатой в нестерпимом захвате, и Джек в ужасе забился сильнее. Даже сжать в кулак не получалось, и он всё чувствовал, как чужой мерзкий язык медленно скользил по каждой фаланге. Кто-нибудь?.. — Вкусно. Пожалуйста… Боль, ослепительная, жгучая, на грани бессознательного пронзила руку до самого локтя, выворачивая суставы судорогой. Джек заорал, даже сквозь свой крик слыша хруст. Хруст, блядь, его собственных костей, его синеватых пальцев в чужой пасти. Крик подбросил его вверх, и волна холода прошлась по всему помещению. Мощная, вымораживающая. Он в ужасе уставился в пространство, не понимая, где он и где чёртова тварь. Джек в панике ощупал лицо, отдёрнул правую руку, неверяще глядя на неё. Все пальцы были на месте. Темнота на грани рассвета лилась в окно. Сон, ещё один кошмар. Мантра для каждого утра. Простыни на кровати едва ли можно было спасти, они скрипели и ломались, вымороженные насквозь. Джек сжался в комок и всхлипнул задушенно в собственные колени. — Сон, — повторил он, баюкая отдающую пульсацией фантомной боли руку. — Сон.

***

Он чувствовал себя ужасно. Не получилось вновь заснуть, и Джек встретил рассвет облачного утра, сидя на кровати и слегка покачиваясь. И баюкая руку. В этот раз что-то разительно отличалось: в прошлых кошмарах Пожиратель ещё никогда не подбирался к нему так близко. Но, едва увидев мягкий утренний свет, Джек всё-таки провалился в густую дрёму, из которой его выдернул пришедший Питч. Блэк на него посмотрел только странно, но и слова не сказал. Даже не спросил, хотя явно увидел. Джек понимал, что его куратор очень занят, да и не до этого ему было. Он лишь облегчённо выдохнул, увидев его: опять во всём чёрном, опять убийственно спокойный, с прямой спиной и отблеском левой руки. Рядом с ним было спокойно, и тишина уже не так напрягала, нарушаясь теперь дыханием сразу двух человек. Спать хотелось смертельно, и Джек уже знал, как проведёт своё время до обеда. Он почти не обратил внимания на то, что Питч вёл себя как-то странно, был даже более собранным, чем обычно. Фрост вяло ковылял за ним по коридору, еле волоча ноги. Правую руку прижал к груди. Кошмар всё никак не отпускал и был таким реалистичным, из-за чего Джек и вовсе сомневался, что проснулся. Но… Утро ведь всегда сменяет ночь. Не замечая взгляда жёлтых глаз, Фрост всё глубже погружался в себя. Он устал, настолько, что хотелось забиться в угол, но осознание того, что от собственной головы не спрячешься, больно било в грудь. Он не сможет так долго выдерживать. Ещё одна такая ночь — и Джек точно поедет крышей, и он уже даже не знал, хочет этого или нет. Лишь бы прекратилось, оставило в покое, вернуло спокойный сон назад. Без кошмаров и своих откусанных пальцев. Ладонь закололо. Всего лишь сон. Джек поднял глаза на Питча, игнорируя приподнятую бровь. Его левая рука… Фросту приснилось, да, реалистично, но приснилось, а Блэк… Ему ведь наживую отодрали целую руку, а потом металл вживили. Стало дурно от осознания, насколько это было больно. Он едва во сне пальцы выдержал… Во сне, не наяву. Действительно, мантра. Как шизик повторять: «сон, кошмар, сон, сон, не реальность». Он видел за Стеной больше, чем хотелось бы, да и помнил столько же, и тех психически больных людей тоже. Они всегда были опаснее всего. У вора цель — украсть и быстро смыться обратно в свою нору. Убить или нет — тут дело уже в моральных принципах, которых зачастую и не оказывалось у большинства. Но психи… У психов не было никакой цели, понятной для более менее нормальных людей. Поиздеваться, причинить боль, послушать крики. Вот и вся цель. Потому и опаснее, от незнания того, что ожидает от встречи. Благо, чужое безумие хорошо читалось в глазах. — Всё нормально? — сегодня, наверное, земля уйдёт из-под ног, поменяется местами с небом, и весь мир окончательно полетит в бездну. Блэк первый с ним заговорил. — Кошмары, — мрачно отозвался Джек, не желая развивать эту тему. Как бы паршиво ни было внутри, Питчу он не скажет. Не хотелось показывать слабость… Да и открываться перед ним так сильно тоже. Он ведь и не поможет ничем, а выговориться вопреки устоявшемуся правилу не хотелось. — Доктору Дирну скажи. Он почему-то забывал, что в большинстве случаев Питчу плевать. Уже доподлинно знал, что не на него плевать, а просто… Такой вот он: закрытый, местами сволочной и отрешённый. В этот раз от этого стало даже легче: расспрашивать его не стали, а Дирну он тоже ничего не скажет. Наверное. Может, доктор пропишет ему снотворное? — Сегодня после завтрака я тебя познакомлю кое с кем, — нет, сегодня точно был какой-то особенный день. Второй раз первым молчание нарушает. Джек понял, что от недосыпа невольно подхватил чужую язвительность. Благо, только в мыслях. — Вчера не получилось. Ему можешь доверять, или хотя бы попробовать. Фрост всё смотрел на него, отмечая, что, несмотря на все слова, мыслями Питч где-то явно далеко. Может, оно и к лучшему. Именно этим утром Блэк на странность много говорил, и этим утром Джек так желал тишины между ними. А ещё это поганое предчувствие вернулось. Было бы чудесно, если бы знал, что оно означает. Изо всех сил не хотелось ассоциировать это с недавним кошмаром, который мутной пеленой невольно мелькал перед глазами, опуская и так нулёвое настроение до отрицательной отметки. Оставалось лишь надеяться, что кошмар не был каким-то пророческим. Хотя заиметь возможность заглядывать в будущее было бы полезно, но он даже прошлого не помнил. И помнить уже не особо-то и хотел. Джек задумался о том, что было бы, приснись ему что-то такое на родном причале. Наверняка бы полетел со своей балки вниз и разбился к чёртовой матери, разбросав свои мозги по бетонному полу на несколько ярдов вокруг. В столовой было мерзко-ярко и мерзко-светло, и Фрост скривил губы, поняв, как его настроение меняет отношение к окружению. Сейчас всё казалось мерзким, ненужным и раздражающим. Кажется, ещё немного, и он начнёт понимать Питча. Однако тихий гул голосов наоборот успокоил. Он не один сейчас. Блэк, к вялому удивлению, тоже решил поесть здесь. Теперь это не смущало, даже не коробило, и Джек лениво ковырял ложкой в каше. Его подташнивало, а в ушах всё ещё стоял хруст. Но пару ложек он засунул в рот, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Всё равно, что есть картон. Только более питательно, наверное. Тем не менее, есть он начал, желая поскорее добраться до кровати. Кощунственно было радоваться отсутствию Туф, но меньше всего на свете он сейчас хотел говорить хоть с кем-то. Только тревога подгрызала всё сильнее, путая неразбериху в голове ещё больше. Наверное, стоило перестать трусить и наконец прочитать досье в тумбе, чтобы «узнать врага в лицо». Может, в этом самом досье будет хоть что-то, что сможет успокоить мечущийся разум. При мыслях о листах как-то не вовремя вспомнилось то, что вчера их кто-то перевернул. — В моей комнате вчера убирались? — спросил он, отодвигая от себя пустую тарелку. Даже не заметил, как закончил есть. — Нет, — Питч поднялся на ноги, и Фрост встал следом. — Уборка проводится через день. Убирать придут сегодня после обеда, а что? — Ничего, — Джек замотал головой, чувствуя, как тяжело в груди бухнуло сердце. Он, спрашивая, заранее знал ответ, но было просто невыносимо подтвердить свои догадки. — Просто узнать хотел. Он не поднимал на Блэка глаза, но всё равно почему-то знал, что тот ему не поверил. — Сегодня, а точнее уже сейчас, я уеду, — сказал Питч, когда они уже вышли. Джек едва не замер. — За тобой присмотрит другой агент, с которым я тебя и познакомлю сейчас. Все свои глупые вопросы можешь попробовать задать ему. Колкость Джек пропустил мимо ушей, чувствуя, как между рёбер что-то заскреблось. Вот оно, то, что не давало ему покоя так долго. То самое предчувствие чего-то плохого. Пусть Пожиратель подавится чьим-нибудь пальцем, но это самое предчувствие было связано не с ним. С Питчем. Это было так знакомо, уже будто пережито ранее, что с него спал последний налёт сонливости. — Уедешь? — он задрал голову, перебарывая в себе желание встать у Питча на пути, лишь бы поговорить нормально. — Куда? — Что я говорил про глупые вопросы? — Блэк фыркнул и кинул насмешливый взгляд сверху. Вымахал до потолка, а теперь вот издевается… — На задание. Вернусь завтра. То самое слово его едва не ударило под дых. Задание. Как когда-то давно, пять лет назад, в их последнюю встречу. Действительно последнюю тогда, и перед глазами вовсе не проносится ни одно воспоминание, ни один обрывок, но Джек чем-то внутри чувствует, даже твёрдо уверен, что так тогда всё и было. Он не знал, паранойя это, беспочвенный страх на фоне предчувствия, недосып или ещё что… Но твёрдо был уверен, что отпускать Питча он не хочет. Вновь не хочет потерять. — Питч, — Джек даже остановился, пытаясь начать дышать ровнее, но не получалось, и выдохи были быстрыми, хриплыми. Блэк тоже остановился, и Фрост знал, что скоро в жёлтых глазах снова заиграет раздражение. — Не надо. — Что? — недоумение быстро сменилось пониманием, но Блэк всё молчал, вглядываясь ему в глаза. — Не надо, — повторил Джек, отрешаясь от всего, что так заботило его до этого. К чёрту кошмары — реальность страшнее. — Не езжай. У тебя ведь… — он запнулся, чтобы вдохнуть поглубже. — Высокий уровень допуска. Зачем ты там? — Я перед тобой отчитываться должен? — Блэк зло, ожидаемо зло сузил глаза, и Джек вздрогнул. Пусть злится на него, пусть они опять поругаются, но только не… — Фрост, не думай о себе больше положенного. — Ты не понимаешь, — Джек подался вперёд и вцепился пальцами в чёрную ткань чужого рукава. Его опять потряхивало, но теперь страх изменился, мутировал, не позволяя даже вдуматься о том, что он сейчас творит. — Всё, как тогда. Пожалуйста, ты не должен уезжать. — Как раз должен, — Блэк выдернул руку и вновь пошёл по коридору, — иди за мной, твою мать. И так время потерял из-за тебя. — Питч, — едва слышным шёпотом, на грани выдоха с чётким, слишком ярким пониманием, что все слова бесполезны как никогда. Он уедет. — Иди за мной, я сказал! — уже рыком, оборачиваясь и теперь так сильно напоминая что-то давно забытое. Опять. Джек на едва гнущихся ногах всё-таки пошёл за ним, перебирая слова, такие бесполезные, совсем бестолковые, в своей голове. Грудь сдавило спазмом, а единственное, чего он добился — вывел Питча из себя. Он не знал, как убедить, не знал, что сказать. И тогда, пять лет назад, тоже не знал. Горло словно перекрутило, а руки трясло. Почему всё должно быть так? История всегда повторяется. — Банниманд, — едва ли прикрывая рычащие нотки в голосе, обратился Питч к высокому агенту, что стоял возле поворота и нетерпеливо топал ногой. Фросту было наплевать на него в данную минуту. — Вот это бедствие, за которое ты отвечаешь головой следующие сутки. А если что-то пойдёт не так, то и всё время после. Приказ на моём столе в кабинете. Фрост распахнул глаза шире, не желая верить в услышанное. Он всё пытался найти в уже таком знакомом лице хоть что-то, но не мог. Сдерживать себя было сложно, и плевать Джек хотел на свидетелей, ему до дрожи хотелось огреть Питча чем-нибудь, чтобы вдумался, осознал и перестал нести такую херню. Остался здесь, вообще не высовывался. Или взял его с собой, но в это верить было совсем уж наивно. — Понял, — отозвался этот Банниманд, кажется, оглядывая его с ног до головы, но Джек даже внимания не обратил, не спуская глаз с Блэка. — Будем надеяться, что всё пройдёт, как надо. Мне твои «бедствия» вообще не нужны. Была бы другая ситуация, Джек бы и сказал что-нибудь, но сейчас хотелось лишь рыкнуть, чтоб этот агент заткнулся. Какого чёрта?! — Почему ты не… — Хватит! — вновь уже несдержанный рык и взгляд прямо в глаза, и Фрост даже удивлён, что его всё ещё не шарахнуло молнией: настолько Питч был зол. Они пару секунд смотрели друг другу в глаза, и Блэк презрительно скривился, вновь обращаясь к Банниманду: — Отведи его в комнату. Мне уже пора. Он кинул на него последний, такой яростный взгляд, и, круто развернувшись, пошёл в другую сторону. Эхо от его тяжёлых ботинок врезалось в мозг, отсчитывая. А Джек лишь гнал из своей головы противное «последний». Стоило скрыться Блэку из видимости, как агент рядом заговорил: — Пойдём уже, — Джек наконец посмотрел ему в глаза, и судя по всему, удачно: мужчина даже замер. Злость и неприятие ситуации смешались, а сверху свалилось в который раз едкое чувство собственной беспомощности. Он ведь должен был попытаться! Только бы не снова, только бы всё это было надуманно, и завтра Питч ему устроит встряску, он на всё согласен, на любые колкие и обидные слова, лишь тот просто вернулся с этого чёртового задания. — Вот уж не думал, что это будет так сложно. Пошли уже, вернётся твой Блэк, живучий, похуже таракана. Зелёные глаза Банниманда тоже едва искрились раздражением, и, наверное, это всё — не лучшая почва для нового знакомства, но Джеку было настолько всё равно, что о нём сейчас думают… Глупая надежда на то, что Банниманд не соврал, больно цапнула. Хотел бы он верить.