***
Привычные светло-голубые в дневном свете стены вновь давили, и Джеку казалось, что он вот-вот начнёт задыхаться. От страха, паники на грани тремора и безысходности хотелось выть, а ночной кошмар развеялся в сознании, отступил на время, позволяя забыть, что он отвратительно спал этой ночью. Хотелось хоть какого-то действия, движения, и поэтому Фрост беспокойно и бессмысленно мерил маленькое пространство шагами. От одной стены — сразу к другой, потом к кровати, чтобы недолго посидеть и понять: самоконтроль его окончательно покинул. Как и спокойствие. Один день по паршивости будто соревновался с предыдущим. Внутри всё стянуло так, словно его крепко обмотали верёвкой, пережимая все жизненно важные органы. Фрост метался по комнате, желая сейчас выйти хоть куда-нибудь, просто побродить, желательно без чужого присутствия рядом, но этот агент — Банниманд, велел сидеть здесь до самого обеда. В голове жужжал целый рой колких мыслей, перебивая друг друга, и Джек от этого чувствовал только больший раздрай. Стоило уделить хоть одной мысли в голове внимание, как ту тут же перебивала другая, а после и вой поднимался, не желая принимать реальность. Чёртов Блэк, чёртовы объекты и прожорливые твари, чёртово задание, от которого ему хотелось лезть на стены от незнания. Джек остановился у окна, посмотрел на мокрый асфальт, открыл окно. Ветер залетел в комнату, потрепал мягкий тюль, взъерошил его волосы. Не помогало отвлечься. «Завтра вернусь», — всё стучало в голове. Если он не сможет успокоиться, то к следующему дню окончательно превратится в неврастеника, вечно трясущегося и не контролирующего собственного тела. И холода. Сила внутри тоже бесновалась, и Джек плюнул на запрет: взмахнул руками, покрывая голубую краску стен переливающимся инеем. Он почти почувствовал, как понизилась сразу температура. Почти, и то потому, что родной холод обласкал кожу, позволяя ощутить эту связь между ними. «Не думай о себе больше положенного», — а сколько положено, Питч? Джек с раздражением выдохнул, вернулся к кровати и вновь сел, уставившись в пространство. Сволочной, едкий, безразличный к нему и его словам, но… Фрост закрыл лицо руками. …Такой значащий, дорогой, настолько, что самому страшно: он так сильно и быстро привязался, подпустил ближе кого бы то ни было, позволил забраться в голову, в исчерченную шрамами душу. И этот страх за Питча будто наконец открыл глаза, позволив заглянуть внутрь себя, и всё осознать. Только легче от этого не становилось, только хуже, намного хуже, от того, что он и не знает теперь, что делать дальше. Но, если завтрашний день и начнётся с хороших новостей, если завтра они, вопреки дурному предчувствию, встретятся, то Джек скажет всё, что думает о таких вот «заданиях» и самом Блэке. Только вот ядовитый шёпот никуда не делся, уверяя, что не будет больше никаких хороших новостей, и наивно об этом даже думать, не то что ждать. Если он не вернётся… Джек вновь вскочил на ноги, глядя на подмороженные стены. Здесь не на что отвлечься, не на что переключить внимание, и сейчас эта комната как никогда напоминала тесную клетку. Невозможность выйти отсюда убивала. Желудок сдавило в спазме, и Фрост с трудом подавил приступ тошноты. Этого ему сейчас и не хватало, блядь. Утренняя каша тяжёлым камнем лежала в животе, но он лишь глубоко вдохнул, только сейчас чувствуя, как сильно устал от страха и паники. Джек лёг на кровать, поджимая колени к груди, и закрыл глаза. Он почувствовал, как в окно вновь влетел ветер, потрепал его за волосы, скользнул по коже рук. Погода сегодня тоже была отвратительной: сырой, мерзко-влажной, пасмурной. Словно всё в этом поганом мире в этот миг заимело лишь одну цель: цапнуть его побольнее чувством собственного бессилия. Хотелось подняться, позволить внутренней буре наконец прорваться наружу, снести все двери, выбраться… Только что это даст? Его поймают, запрут, окончательно лишат свободы, и тогда он совсем подохнет внутри. В напоминание о собственном положении браслет на ноге неудачно сместился, чуть впиваясь. Порой Фрост о нём вообще забывал. Привык к нему, понимая, что вряд ли когда-нибудь снимет. Хорошо хоть — не ошейник. Тошнота усилилась, и Джек свесил голову вниз, ладонями проводя по животу, специально чуть морозя. Едва ли это напоминало приступ от острого волнения. Что-то не так. Ещё один спазм — и Фрост подскочил, сразу вбегая в ванную и падая на колени перед унитазом, выворачивая в него желудок. Слёзы полились из глаз, и дрожь по-новому охватила тело. Какого чёрта?***
С агентом Бишопом они были знакомы давно. Питч даже не удивился, что он перешёл на службу на Третью базу, стоило той только заново отстроиться. Всё же, на уровень выше, и какое-никакое, но продвижение по службе. Ему можно было со скрипом, но дать прикрыть свою спину, да и опытным Бишоп был бойцом. Набранный им отряд тоже подвергся тщательному анализу, сразу выявляя слабые звенья; глаз на это уже был отточен. За короткими, однако ёмкими переговорами они уже двадцать минут составляли чёткий план действий. Данные были верны: входная дверь действительно была выбита и валялась возле крыльца. Вся облицовка небольшого двухэтажного дома оставалась покрыта засохшими подтёками крови. И ни единого трупа, хотя тут, по тем же данным, полегло как минимум семнадцать человек, включая предыдущий отряд. Даже запаха разложения не чувствовалось, хоть они и стояли достаточно далеко. Всё оборудование и оружие уже были проверены. В этот раз командование он возьмёт на себя да и сам поведёт отряд из десяти человек внутрь. Ещё десять под предводительством агента Бишопа останутся на улице, блокируя все выходы из дома на тот случай, если тварюшка решит сбежать. И остальные ребята с навесом из оружия и бронебойными машинами просто перекроют сюда дорогу. Питч вздохнул, глядя на собранных вокруг себя бойцов. Эти — надёжные, умеющие пользоваться оружием, не трусливые, а значит — не сбегут, бросив своих. И у каждого было достаточно опыта подобных операций по захвату объектов. Некоторые из них, насколько он знал, были даже за пределами Пятого уровня. Всё это вселяло небольшую уверенность, что сегодня всё пройдёт гладко, и совсем скоро база Третьего уровня пополнится новым объектом. Его по-прежнему беспокоил только сам объект. Гуманоид со склонностью к садизму, благо, хоть не каннибал, хотя куда делась гора трупов, Блэк так и не понял. У тварюшки было развитое сознание, интеллект, даже логическое мышление. Но в последние дни здесь было тихо, и только благодаря показаниям соседей было понятно, что объект просто затаился, изредка высовываясь наружу по ночам, но больше не убивая забавы ради. Странное поведение, наталкивающее на определённые выводы, которые совсем уж не нравились. Эта паскуда их явно ждёт, да и такое скопление на улице, пусть и в отдалении, наверняка заметила. Ледяной ветер всё норовил забраться под одежду. Совсем скоро окончательно выпадет снег, и придёт зима. Середина октября — подходящее время для подобных холодов в их краях. — Сначала нужно обойти дом по периметру, — агент Бишоп подошёл ближе. Тихие переговоры остальных агентов едва ли разбавляли мёртвую тишину опустевшей улицы. — Думаю, минут через десять можно начинать операцию. — Пусть ваши люди обойдут дом вокруг, но близко не подходят, — Питч скривился, глядя, как некоторые парни всё не выпускали сигареты изо рта. Дилетанты. — Мы всё ещё не знаем, где сейчас этот объект. — Понял, — Бишоп достал рацию. Питч всё не спускал взгляд с дома, коричневая кровь на стенах которого знатно портила вид всей улице. Совсем рядом с тихим скрипом покачивалось уже голое дерево. Внутри становилось всё тревожнее. Он ещё раз оглядел других агентов. Скольким из них сегодня не посчастливится? На скольких человек их список сотрудников поредеет после этой операции? Самому бы это пережить. Блэк повёл плечами, удобнее располагая оружие в руках. Время тянулось на мерзость медленно. — Всё готово, — Бишоп вывел вперёд десять человек. — Можем приступать. — Остальные готовы? — Питч ещё раз осмотрел весь дом и прилегающий к нему периметр. Чёртов забор в фут высотой мог здорово попортить им карты. Но выбора всё равно не было: они действительно должны были закончить всю операцию сегодня. Увидев кивок в ответ, он продолжил: — Держитесь на связи и докладывайте о любых странностях. Если заметите объект на улице — действуйте плану захвата. — Понял, — Бишоп мрачно посмотрел ему в глаза. — Надеюсь на прикрытие наших спин в случае чего, агент Блэк. — Начинайте, — он отзеркалил его взгляд. Они слишком давно вместе не работали. Он всё смотрел на удаляющиеся фигуры, до конца понимая и принимая то, что у них — этой группы — всё пройдёт спокойно. Главное веселье ждало их в доме. Было неспокойно, тревожно, но даже лёгкого флёра страха Питч не ощущал. Сказывался опыт и частичный похуизм. Единственное, за своих ребят он переживал, надеясь, что они все сегодня вернутся домой. Наивная такая надежда, совершенно не вписывающаяся в собственное мировоззрение, однако он конкретно заебался терять хороших, надёжных людей. Собственная рация пока молчала, да и видно было ещё группу. Разделились пополам: пять с одной стороны и шесть с другой. Те, следившие за улицей — просто подобрались ближе. Ветер задувал в уши, откровенно раздражая. Погода сегодня была по-осеннему дерьмовой, спасибо, что без дождя. Солнце из-за облаков не выглядывало уже который день. — Агент Блэк, — рация ожила чуть искажённым голосом Бишопа. — Здесь тоже повсюду кровь. Старая. Построек на заднем дворе нет, объекта не видно. Ничьих тел тоже нет. Мы возвращаемся? — Да, — он задумался на мгновение, — что видно в окнах первого этажа? Некоторое время стояла тишина, и лишь отдалённо были слышны голоса ушедшей группы. Теперь он убедился, что все одиннадцать человек благополучно вернутся обратно. — Ничего. На другой стороне дома окна плотно измазаны кровью, а в передних ничего не видно, никакого движения. Тварюшка затаилась, притихла, ушла в засаду. Самый херовищный вариант из всех возможных. Питч выдохнул, проговорив только: — Возвращайтесь. Его ребята окончательно сгруппировались, встали возле него и терпеливо ждали указаний. Блэк знал: сейчас каждого из них невольно подгрызал страх за свою шкуру. Человек вообще существо живучее, и инстинкт самосохранения не вытравить просто так. Даже у него он был, и подыхать сегодня не хотелось вообще никому. В его случае умереть — значит проиграть той паскуде, которая уже почти месяц не давала никому нормальной жизни. Его записи остались далеко — на Втором уровне, и оставалось надеяться, что они попадут в нужные руки, если его всё-таки сожрут здесь. Группа действительно вернулась благополучно. По лицам Питч видел, что те и не ожидали такого исхода. Конечно, ведь всё веселье, как всегда, достанется ему и его ребятам. Досадно? Скорее закономерно. Особенно в том случае, когда сам лезешь в пасть ко льву. Доктор Дирн как-то сказал, что только мёртвый не боится смерти. Наверное, Питч после всего пережитого дерьма просто стал бракованным — живой ведь вполне, а дыхание костлявой старухи в затылок даже не пугало. Поздно уже было задумываться о правильности происходящего, о собственных мотивах, ещё не забытых до конца. Никто ведь не принуждал идти сюда работать. Сам решил, сам принял это решение, и на эту операцию тоже согласился сам. Откажись он вчера — никто бы и слова не сказал. Может, и не зря Дирн его к штатному психотерапевту отправляет постоянно. Что-то в сознании явно неправильно перекроилось. Пожалуй, в эти последние минуты перед тем, как войти в ловко расставленную ловушку, он впервые позволяет себе задуматься о том, что, по сути, сейчас оставил Джека одного. Банниманд с ним так носиться не будет. Оставил, предоставил паскуде карт-бланш, уехал, нарычав. Но на попятную идти было поздно. Ублюдский закон жизни: время — самая большая ценность человека. — Выдвигаемся. После этого замолкли все, а после и проводили их взглядами до самого дома. Питч чуть стиснул зубы, гоняя план по кругу в голове. Всё ведь выверено, однако это никогда не было гарантией успеха. Не в их случае, особенно, когда тварюшка по-прежнему была не изучена до конца. Что сейчас, что пять лет назад — он понятия не имел, с чем они тут столкнутся. Слишком уж громко завывало внутри предчувствие грядущего пиздеца, заставляя ступать осторожнее. Тишина на всей улице стояла такая, что мягкий шорох их ботинок было слышно слишком отчётливо. Жаль, заднего входа в этом доме нет, тогда не пришлось бы подставляться всем сразу у главного. Вопреки всеобщему мнению — разделиться порой необходимо. Большая группа всегда привлечёт больше внимания, да и шума создавать будет больше. Несмотря на утро, в доме было темно и очень тихо, навевая обманчивое ощущение того, что он пуст. Открытый коридор сразу вёл в довольно просторную гостиную, из которой хорошо просматривались двери в другие комнаты. Лестница на второй этаж была напрочь перемазана кровью. Запах стоял неприятный, сам воздух отдавал металлом, но не чувствовалось даже нотки трупного разложения. Куда объект дел семнадцать тел? Блэк ожидал увидеть разбросанные по всему полу оторванные конечности, разорванные в клочья тела, но видел лишь вездесущую кровь. Это тоже напрягло. Они медленно прошли всю гостиную, ни к чему не прикасаясь, а мягкий, но порядком испорченный ковёр окончательно заглушил их шаги. Питч жестом показал двум бойцам последовать за ним, чтобы проверить кухню. Судя по плану дома, который они получили ещё вчера, здесь был подвал. Лучшее место для засады, особенно в том случае, если ты уверен в себе. А объект казался уверенным. Тишина напрягала. Остальная группа тоже разбилась на части, продолжая тихо обследовать первый этаж. И ничего. Ни звуков, ни каких-либо признаков того, что тут кто-то находится уже долгое время. Разве что небольшой, перемазанный коричневой кровью холодильник был полностью пуст. Они вновь медленно собрались в гостиной, понимая: если паскуда и прячется, то либо в подвале, либо на втором этаже. Наверное, полная тишина в этот раз послужила обманным приёмом. Ведь нельзя было забывать, что человеческий слух несовершенен. — Господа, ни у кого прикурить не найдётся?***
Джек лежал на кровати и баюкал ноющий желудок. Он раньше и не задумывался, что вот так просто может получить пищевое отравление. По ощущениям — это оно и было. Только его перестало выворачивать наизнанку, как появилось чувство дикой жажды, и он залпом выпил почти всю бутылку воды, что всегда стояла в прикроватной тумбе. Джек совершенно забыл о том, что в этой самой тумбе лежала ещё одна вещь, которую он видеть точно не хотел. Чёртово досье так никуда и не пропало, оставшись лежать внутри и ждать своего часа. Следовало бы уже перестать трусить, да и отвлечься теперь хотелось нестерпимо. И от предчувствия, и от боли в животе, которая на время успокоилось, стоило только лечь и притянуть колени к груди. Фрост сомневался, правильно ли он поступает, не сообщая о своём самочувствии. С одной стороны, доктор Дирн наверняка будет недоволен, с другой — ему запретили отсюда выходить до самого обеда, до которого осталось ещё добрых три часа. Он и лежал, свернувшись в комочек, и всё смотрел на ставшие ненавистными листы бумаги. Фото на первой странице по-прежнему вызывало тянущее чувство внутри. Чем дольше он смотрел на фото, тем страннее себя чувствовал. Будто зуд появился в месте стыка костей черепа где-то на макушке. Это только подбавило градуса плохого самочувствия. Давно ему не было так паршиво. Красные глаза гипнотизировали, и Фрост задавался вопросом: не оказывает ли обычная фотография какого-то воздействия. Хотя, если бы это было так, Питч бы ему это досье не дал. Или просто убрал разворот с фото и коротким перечислением разных характеристик, вроде роста и веса. Рост, к удивлению, оказался меньше ожидаемого: два метра и двадцать сантиметров. По крайней мере, выглядел Пожиратель куда выше, несмотря на то, что сутулился. Джек скривился, перелистывая все замудрённые и малоинтересные данные. Зацепил глазом лишь что-то про карманное измерение, полный иммунитет к вирусам и бактериям, различным ядам, практически полную неподвластность физическому ущербу. Судя по всему, этот объект уже пытались убить всеми известными способами. И про свинцовые стены Фрост тоже почитал, силясь понять, как именно металл может чему-то такому воспрепятствовать. Понять получилось со скрипом: что-то вроде аллергии на устойчивые к разложению и коррозии материалы. По сути: совершенно неинтересно. Джек перелистнул сразу на биографию. Прочерк вместо хоть какой-либо информации почти расстроил. Он на мгновение задумался, что в его собственном досье в этом разделе наверняка если не прочерк, то такой мизер информации, что сторонним людям и не будет ничего понятно. Не то чтобы его это заботило. Интервью тоже практически не было. Джек быстро понял, что было плохой идеей читать всё это в таком состоянии: от подробных описаний вкуса человечины его опять затошнило. В углу, словно в издёвку, кто-то приписал: «Диссоциальное расстройство личности». Ничего страшного в этих записях не нашлось. Возможно, потому, что он читал это по диагонали. Стало скорее мерзко и противно. Научные термины будто намеренно скрывали всю опасность этой твари, пытаясь объяснить его способности. В «способах вынужденной ликвидации» тоже стоял прочерк. А снизу шёл перечень того, что учёные и агенты уже успели попробовать. И это было по-настоящему жутко. Пожирателя даже стравливали с другим объектом, о котором Джек даже раньше не слышал, но ничего не получилось. Какая-то часть внутри него жалела о том, что в тот раз его лёд оказался недостаточно смертоносным. Какая-то совсем маленькая, едва слышимая часть. От подробных описаний случаев людоедства тошнота усилилась, и Джек отбросил бесполезные бумажки в сторону. Глубокие вздохи не помогали, и теперь появилось какое-то странное ощущение, словно знакомое от других людей, но самостоятельно не испытанное. Фрост встал на ноги и, покачиваясь, побрёл в ванную. Наверное, ему следовало позвать помощь. Только вот он понятия не имел, как это сделать. Выйти в коридор и остановить первого встречного агента? Питч просил никому не доверять, а где сейчас этот Банниманд, он не знал. Доктора Дирна тоже редко можно было встретить в его кабинете. Джек открыл вентиль, умыл лицо и жадно припал губами к воде, собранной в ладони: вновь вернулась чудовищная жажда, и стало даже наплевать, как часто эту воду фильтровали и можно ли вообще её пить. Не помогло, и его вновь вывернуло, стоило только склониться над унитазом; от вкуса желчи отвратительно жгло язык. Живот вдруг резануло так, что Джек согнулся пополам. Неестественная, нестерпимая боль колючими мурашками прошлась по всему телу, всё скапливаясь в животе и спазмами уходя вниз. Наверное, если воткнуть в желудок нож и медленно вспороть себе внутренности до самого паха, ощущение будет такое же. Фрост застонал сквозь зубы, осел на пол, понимая: судороги прошлись даже по ногам. Из-под ладоней резко вырвался иней, сразу покрывая весь пол, острыми гранями твердеющего льда грозя разрезать тонкую кожу на руках при любом движении. Джек заскулил, сворачиваясь в клубок. Его трясло, и он внезапно понял, почему. Ему было холодно. От страха расширились глаза. Он, превозмогая боль, попытался отползти к открытой двери, но только ладони изрезал, окрашивая голубоватую белизну кровью. — Кто-нибудь, — на грани выдоха, почти неслышно, пока внутри стоял вой. Слёзы лились из глаз, пока тело покрывалось инеем, и Джек впервые это ощутил так, как ощутил бы любой другой нормальный человек: обжигающе холодно. Понимая, что собственная сила обернулась против него, он тихо всхлипнул. Никто не придёт, опоздают, найдут слишком поздно. — Ох, ты ведь не хочешь умереть вот так, правда? — послышалось откуда-то сзади, прямо из душевой кабины. Фрост замер, но сил развернуться не нашёл. Сквозь мутную пелену перед глазами он мало что видел. А голос совершенно не был знаком. — Надо же, как много может сделать простой яд. Печально. Джек попытался приподняться, но тут же рухнул обратно — только кровь размазал. — По… — новый спазм скрутил живот, и он замолчал, выстонав что-то неясное. — По?.. Помочь тебе, может быть? — голос казался странным, однако Джеку уже было плевать, кто это говорит, хотя он прекрасно знал, что здесь никого не было, когда он зашёл. Ведь появилась новая привычка: осматривать все углы. Фрост не знал, чего в нём сейчас больше — боли или страха. — Хм, к сожалению, я не могу. Я ведь не материальный. Впрочем… — повисла пауза. — Выморози браслет на своей ноге. Они сразу придут, если он сломается. Давай, ледышка, ты сможешь. Джек крупно вздрогнул, шипя от боли сквозь зубы. Перед глазами начали плясать чёрные пятна, всё разрастаясь. Он умрёт, если отключится сейчас. — Давай, один мощный залп. Совсем как в кролика. Чтоб наверняка. Кролик. Маленький и беззащитный, которого он убил. Воспоминание пронеслось перед глазами, теребя ещё не зажившую рану, однако на время прогоняя тьму из глаз. Он не знал, кто с ним говорил, и был ли здесь вообще кто-то, но ногой дёрнул, с трудом и на последнем издыхании посылая на одежду и браслет всю ту часть силы, которая сейчас не пыталась его добить, выморозив. Кажется, он слышал треск. — Очень хорошо, почти ювелирная работа. Почти, — голос будто отдалился, хотя было просто некуда. Хриплый, непонятный. Джек вновь начал куда-то проваливаться. — Надеюсь, твою ногу смогут отодрать от пола. И да, запомни кое-что: на кровь всегда приходят акулы. Это очень, прямо неимоверно важно! Спи, ледышка, скоро придёт зима.***
Следовало ожидать, что всё закрутится именно таким образом. Одиннадцать бойцов, а напоминали сейчас слепых, едва родившихся котят. Он стёр с лица кровь, задевая рассечённую бровь, и отклонился в сторону, пока прыгучая тварь всё игралась. Ещё одна хуёвая идея: стрелять в таком замкнутом пространстве, не боясь рикошета, оглушая всех и сразу, но выбора им никто не предоставил. Пули в очередной раз оказались бесполезными, а попасть дротиком с жизненно недопустимой дозой транквилизатора Питч так и не смог: его просто сбили с ног очередным прыжком. — Ёбаный попрыгунчик! — кто это выкрикнул, он не понял, но был полностью согласен. В ушах до сих пор звенело, и самым паршивым было то, что одного бойца тварь успела куда-то утащить, перед этим окатив его кровью всех остальных. От скорости, которую развивал этот объект, начинало рябить в глазах. Питч знал, что подмогу пока просить бессмысленно: большая численность сделает ситуацию ещё хуже. Их осталось десять, а от каждого выстрела будто взрывалось по маленькой бомбе в голове и ушах. Он вновь поднял руку с пистолетом, который и был заряжен дротиком, и всё пытался прицелиться в шею объекту, чтобы наверняка. Сам объект напоминал обычного мужчину среднего роста, но с неестественно гнущимися ногами. Когда он приземлялся, его колени выгибались назад. Тварюшка явно забавлялась, играла с ними, веселилась, отмахиваясь от разрывных пуль, как от насекомых. Она сбивала без особых усилий взрослых, подготовленных агентов с ног, металась по всему пространству, переворачивала мебель, била окна, швыряла вещи. Действительно игралась, ведь захоти вырезать — уже давно бы это сделала, как минимум с половиной уж точно. Блэк выругался, когда в него на полной скорости полетела какая-то дрянная ваза; пришлось в очередной раз сменить положение, внутренне напрягаясь от подобной игры всё сильнее. Тварь ведь показала, на что способна, когда только спрыгнула со второго этажа прямо на агента, голыми руками вырывая трахею — тот даже вскрикнуть не успел. Промахиваться было нельзя, а объект, словно что-то почувствовав, внезапно замер посреди комнаты. Выстрелы сразу стали более направленными, но пули даже не долетали, словно пропадая в пространстве. Питч уже видел такое однажды, а потому и не особо удивился, да и некогда было: чёртова тварь уставилась ему прямо в глаза. А вот гляделки с объектами его тем более никогда не вдохновляли и тем более не пугали, потому он нажал на спусковой крючок быстрее, чем задумался над этим. К его удовлетворению, дротик попал прямо в шею, почти в выпирающий кадык. Такая доза должна была хоть немного его притормозить, а другого нормального человека вообще убить. Пять грамм диазепама вперемешку с нейролептиком — слона бы на тот свет отправило, если бы они почти все уже не вымерли. Объект достал из шеи дротик, и наступила тишина. Наконец-то все в этой комнате поняли, что стрелять бессмысленно. Маленькая капсула упала на пол, который сплошь был усеян пустыми гильзами. Возможно, только возможно, теперь пара пуль в голову и возымели бы эффект: объект отвлёкся и… Разозлился. Сверкнувший гнев в звериных глазах был слишком явен, а оттого и приятен — это означало, что слабое место оказалось довольно очевидным. Если объект имел человеческое тело, то и какие-то слабости он невольно перенимал от него. — Агент Блэк, — внезапно заговорил он, так и не спуская с него глаз. — А у меня для вас подарок! Времени на размышления о том, откуда тварь узнала его имя, не осталось: объект рванул в сторону, с едва различимой человеческим глазом скоростью взбежал по лестнице вверх. Питч тут же отошёл к окну подальше и жестом приказал остальным встать к стене. Нужно было подождать действия транквилизатора, которое наверняка скоро проявит себя. Полная тишина прервалась глухим стуком: вниз по лестнице, каждый скачок отбивая ударом, катилось что-то круглое. Питч прищурился и понял, что это такое. — Чья это? — тихий шёпот Хопса озвучил мысли остальных присутствующих. Человеческая голова, резко скатившись и остановившись у самого начала лестницы, повернулась к ним лицом. Питч замер в неверии. Он знал этого человека, работал с ним на базе Второго уровня, пока тот не перевёлся на службу на Третью базу. Доктор Мэтью Рипс, ведущий специалист многих объектов, именитый учёный, разработавший многие индивидуальные условия содержания за все двадцать лет работы. Седые волосы были склеены от крови, а изо рта вывалился синий, распухший язык. Понимание ситуации резко оставило его. Какого хуя происходит? Этот специалист никогда не был вовлечён в дело об этом объекте, никогда не был в этом доме и ещё вчера числился живым. — Он слишком много знал, — раздался голос сверху, заставляя всех оторвать взгляд от того, что осталось от Рипса, и поднять глаза наверх. — Так было написано на бумажке. Сверху, словно предвещая вопросы, слетел маленький листок бумаги. Ближе всего к нему стоял Хопс, который, явно недолго думая, подорвался и ухватил листок руками. Это даже не косяк с его стороны, и если они сегодня выберутся, Питч вдоволь по нему проедется за это. Вслух парень прочитал: — Мой друг знал очень много. Прости, Мэтти, но ты станешь персональным подарком для агента Блэка. Отсчёт начался. Все агенты перевели недоумённый взгляд на него, пока в самом Питче быстро закипала ярость. Как? Как эта паскуда смогла подобное провернуть? И дело тут было уже не в этом чёртовом объекте, который притаился возле лестницы на втором этаже и явно чего-то ждал, нет. Этот ублюдок, которого он точно закопает живьём, когда найдёт, вновь оказался даже не на шаг, сразу на три впереди, опять ткнул его носом. Сука. Блэк резко выдохнул, снижая градус убийственной ярости внутри, и понял, что они тут ещё не закончили. Поймать тварюшку, посадить в клетку, а уже после думать обо всём, что сейчас произошло. Совершенно внезапно сверху, перегибаясь через перила, свалилось тело. Питчу понадобилась доля секунды, чтобы понять, что это сам объект шлёпнулся и растянулся по полу. Жаль, хруста костей слышно не было — хоть какая-то отдушина в веренице дерьмовых событий. Объект лежал неподвижно, неестественно вывернув конечности в разные стороны, и, кажется, даже не дышал. Старый, как мир, обманный трюк. Блэк жестом приказал всем оставаться на месте. Он слишком часто видел и читал в отчётах подобное, чтобы вот так просто поверить, что объект без сознания. Или, ещё лучше, и вовсе сдох. Возможно, это было лучшее время для того, чтобы начать стрелять. Но приказ — прямо как пять лет назад, твою мать, — был прям, как спица: обезвреживание и захват. Хотя тот ещё вопрос: сдохнет ли этот индивид от пары пуль в голову. Минуты текли медленно, но ничего не менялось. Теперь остальным агентам явно начинало казаться, что они просто теряют время. Что, к сожалению, тоже было возможно, но вплавленную в подкорку осторожность он вытравить не мог, да и не тот был случай. По прошествию пяти минут он первым сделал короткий шаг в сторону неподвижного тела. Он — командир, а значит — идёт первым. Он и так сегодня уже потерял одного бойца, хватит с него. Если тварь и правда уснула или сдохла, то ничего страшного не случится. Случилось, и довольно быстро. Он даже не увидел, а ощутил, как его и ещё одного бойца, что стоял рядом и тоже пошёл за ним, с немыслимой силой откинуло обратно к стене. Боль в затылке и звёзды перед глазами на секунды заглушили другую боль, более серьёзную и опасную. Рваный хрип сорвался с губ, но его заглушили новые выстрелы. Тогда, пять лет назад… Питч опустил взгляд, отрешённо замечая торчащий гнутый прут из живота. Пробил даже бронежилет. Дышать стало нечем.