Калейдоскоп боли

Некая закономерность: тебе стыдно, когда ловят на лжи и увёртках, недомолвках. Джеку по большей части было неловко, немного стыдно, только вот… Отнюдь не от того, что его раскусили так быстро. Кожа шеи, успевшая поймать тепло чужого дыхания, до сих пор хранила его. Фрост прикоснулся ладонью к коже, растирая это место. Глупое, фантомное ощущение. Кто бы мог подумать, что человеческое тепло настолько приятное. Он его если и знал, то забыл. Сейчас же напомнили, буквально заставили испытать, а ему понравилось настолько, что хотелось ещё и ещё. Было в этом что-то постыдное. Он знал: Питч на него не злится. Пока что, по крайней мере. Потому шёл в знакомую до последнего дюйма стен палату он спокойно. Желание увидеть окончательно очнувшегося Блэка пересилило и стыд, и страх того, что Питч всё-таки подорвётся с кровати, чтобы опять с кем-то разбираться и кого-то ловить. Но рассказать теперь придётся, наверное. Самое паршивое и одновременно забавное: доктору Дирну Питч ничего не сказал. Впрочем, как и Джек. И теперь не у кого было спросить совета, ведь сказанное на ухо казалось чем-то, что должен был услышать лишь он сам и никто больше. Было немного тревожно из-за поселившейся в его голове такой дурости. Но некоторые открытия о самом себе даже не тревожили — конкретно напугали. И с этим теперь надо было как-то жить, желательно полностью закрыв в себе. Вряд ли Питч поймёт его, если узнает. Джек теперь сам себя не понимал и боялся. Но внутренний трепет от предстоящей встречи усиливался с каждым шагом. Джек даже не обращал внимания на доктора Дирна, который шёл позади и не отрывал взгляда от своих бумаг. Что уж говорить о двух привычных агентах позади: эта парочка уже просто воспринималась как неприятная, но вынужденная мера. Да и молчали они всё время. Фрост подозревал, что им самим не нравится таскаться по пятам за объектом и караулить его. Даже мысленно это было довольно скучным занятием. Благо, Банниманд после пробуждения Питча от него отстал. Он по-прежнему был временным куратором, но его присутствие рядом теперь воспринималось не так враждебно. В конце концов, всё это скоро кончится. Питч поправится и снова заберёт его под своё крыло. Джеку нравилось так думать, хоть это и странно. За последние недели жизнь менялась так стремительно, что удивляться уже не было сил. Может, поэтому он и принял все эти новости о самом себе почти безболезненно. Жаль, что посоветоваться он ни с кем не решится. Туф, конечно, ничего никому не скажет, она мудрее и опытнее, но тема была слишком щекотливой. Да и не был он до конца уверен в том, что всё это — правда. В этот излишне долгий день его настроение сделало такой скачок, что веры себе уже не было. Ему следовало всё обдумать позже, в полном одиночестве, больше не терзая себя страхом за жизнь Питча. И за свою тоже. Доктор Дирн приложил карту и открыл дверь, пропуская Джека первого. Блэк не спал, хотя Фрост и надеялся немного на это: несмотря на своё желание поговорить и просто побыть рядом, рассказывать всё ещё не хотелось. А так бы он привычно рядом на стуле посидел, уже спокойно и без той горы отчаяния на плечах. Даже дышать стало куда легче. — Как самочувствие? — Дирн начал возиться с капельницами. — Будто мою голову использовали вместо молотка, забивая гвозди, — проворчал Блэк, скривившись. Джек присел на край его кровати, внимательно оглядывая его всего. Бледность никуда не делась. — Ну да, — доктор откинул в сторону его одеяло, проверяя большую белую повязку на животе. Фрост сконфуженно отвернулся. — После четырёхдневной комы примерно этого и следует ожидать. Швы в полном порядке, всё хорошо заживает. Думаю, недели через две мы можем начать говорить о снятии постельного режима. — Две недели? — Питч прищурился, и Джек опять повернулся. — У меня нет этих двух недель. — Снятия постельного режима, — с нажимом повторил Дирн, — о выписке и речи быть не может. И это не обсуждается, агент Блэк, как бы вам того ни хотелось. С вашими травмами… — Моё сотрясение средней степени и уже не ощущается, — Питч наглядно подполз выше на кровати и вновь накрыл живот одеялом. — А швы… Не в первый раз, доктор Дирн, и не в последний. Доктор приоткрыл рот, захлопнул его, резко и громко выдохнул через нос, снял очки. Джек не вмешивался, молча наблюдая. Согласен он был с Дирном, а на словах «не в последний» ему едва не поплохело. Чёртов Блэк будто издевался, не понимая, как они тут с ума сходили от волнения за него. Волна возмущения накрыла Джека с головой. Дирн вдруг махнул рукой, как-то странно улыбнулся и направился к выходу, чего-то бормоча себе под нос. Джек расслышал чётко: «седативные», «это мы ещё посмотрим» и что-то про Руководство. Когда дверь за ним закрылась и они остались одни, Фрост тоже решил внести свою лепту: — Эгоист, — его всё ещё потряхивало от возмущения. Теперь, когда страх и волнение отступили, рассосавшись от огромного чувства облегчения, он вспомнил, что ещё тогда, в тот роковой день, собирался кое-что высказать. — Он ведь переживает за тебя. Все переживают. А ты, — Фрост запнулся, но взгляда от жёлтых глаз так и не отвёл. Кажется, Питч от него этого не ожидал. — А ты ведёшь себя так, будто мир рухнет, если ты дашь себе отдохнуть. Не слушаешь никого… — Тебя мне, что ли, слушать? — Блэк прищурился, и Джек понял, что теперь они оба ходят по тонкой грани. Оступится один — и они напрочь разругаются. Но возмущение начало перерастать в злость. И не только у него одного. Питч словно не понимал, насколько он может быть важен для других людей. Может, действительно не понимал. — Да хотя бы и меня! — Фрост резко повернулся к нему корпусом, получая возможность теперь выплеснуть то, что копилось столько дней. — Я же предупреждал тебя, но нет, ты же лучше знаешь! Проще же нарычать и бросить меня здесь одного, пойти с кем-то воевать, наплевав на то, что есть люди, которые за тебя переживают! Ты… Голос почти поднялся до крика, но сорвался. Джек, злобно прищурившись, отвернулся. В груди больно кольнуло. Вся эта злость была пустой, лишь оболочкой для прикрытия настоящих чувств. Питч действительно не обязан считаться с его мнением. Джек даже не знал, как Блэк к нему относится. Кто он для него? То ли объект, один из многих, то ли простой мальчишка, которого он зачем-то защищает. И лучше Фрост сдохнет, чем спросит напрямую. Молчание затягивалось. Джек чувствовал его взгляд, но не поворачивался, пытаясь успокоиться. Лишнего сказать тоже успел. — Мы просто… Переживаем за тебя, — тихо, зная, что всё равно Питч его услышал. И это «мы» вместо «я», обезличивая свои чувства. К этому только предстояло привыкнуть. — Что такого случится, если ты дашь себе немного отдыха? — Хуйня случится, — бесцветно ответил Блэк, и Джек наконец повернулся к нему. — Уже случилась. А ты, бестолочь, нотации мне читать вздумал, — Питч скривился, но, кажется, больше не злился. — Ничего не зная о том, что происходит на самом деле. — Так расскажи мне, — Джек выдохнул, — я хочу узнать, но все вокруг молчат. Будто мало мне было того, что… Фрост резко замолчал, совсем не фигурально прикусив язык. Он-то надеялся обойти эту тему стороной, а сейчас сам на неё свернул, и, видя, как Питч чуть склонил голову набок, Джек понял, что полностью прокололся. — Как хорошо, что ты сам об этом заговорил, — чем-то внутри Джек уловил, что всё это ехидство в голосе такое же напускное и пустое, как его собственная злость, от которой, впрочем, и не осталось уже ничего. — Знаешь, что такое поверхностная кома? Я слышал последние два дня всё, что здесь происходило. И ваш с доктором Дирном уговор в том числе. Единственное, что вспомнить не могу, что именно вы обсуждали. Так что, Джек, подскажи мне сам, о чём вы говорили. — Слышал? — Фрост удивлённо на него посмотрел. Он и подумать не мог, что такое на самом деле возможно. Увидев кивок и приподнятую тонкую бровь, он вздохнул, понимая: рассказать теперь точно придётся. Они хотя бы не поругались. Пока что. — Меня отравили. Молчание, воцарившееся после этих слов, можно было ножом резать. — Чем? — Джека напугало то, как поменялся взгляд Питча. Острый, ледяной, яростный. И не поймёшь ведь, с чего такая гамма эмоций. — Я не запомнил название яда, — тихо сказал Джек, закусывая губу. В тусклом освещении палаты жёлтые глаза почти светились. — Доктор Дирн дал мне какой-то объект-антидот. Это случилось в тот день, когда ты уехал на задание. В кашу подмешали, насколько я знаю. Мне ведь никто ничего не говорит. Фрост прервался, стоило Блэку отвести взгляд в сторону. На покрытых тёмной щетиной щеках заиграли желваки. Джек хотел прикоснуться пальцами к его правой руке, чтобы отвлечь, переключить внимание, но он лишь с горечью понял, что не имеет на это право. — Я… Мне мой холод помог, — продолжил он, надеясь хоть немного сбить градус какой-то совсем убийственной ярости с Блэка. — Доктор Дирн не понимает, как это работает. Говорит, что парадокс. Я не вникал. Джек замолчал, глядя на него. Злого, яростного и… Такого уставшего. И не только внешне. Стало заметно, что Питч устал вообще от всего: и от больничной койки, и от происходящего вокруг. — Мы решили пока тебе об этом не говорить, — закончил Фрост, напрягаясь. — Ну, что сказать: молодцы, — Джек едва не отшатнулся от холода в его тоне и взгляде, когда Блэк на него посмотрел. — Гениально, блядь. Вы думали, что сможете скрывать от меня подобное? Да мне бы Банниманд всё рассказал уже завтра. Для чего, мать твою? — Чтобы ты поправился, — тихо отозвался Джек, понимая и принимая эту злость в свою сторону. Заслужил, наверное, да и знал, что так оно и будет. — А тебя, пока я тут лежу, точно бы прибили, — Блэк чуть сместился на постели и скривился словно от боли. Джек обеспокоенно заёрзал. — Сволочёныш, — совсем устало и глядя уже спокойнее, — ты даже не представляешь, что за паскуда за тобой гоняется. И я не хочу тебе говорить просто потому, что ты не сможешь спать по ночам. — Уже не могу, — он запустил руку в волосы, взлохматил. С каким-то облегчением понял, что они всё же не поругались. — Кошмары, Пожиратель… Я и тут-то спал потому, что по ночам одному совсем невыносимо, вот и вырубало. Удивительно, как легко это вырвалось. Он ведь не говорил никому раньше об этом. Дирн сам догадывался, но вот так — напрямую, Джек заговорил впервые. — Ты сюда спать приходил? — Блэк слабо усмехнулся и откинулся на подушку, прикрыл глаза. — В основном от Банниманда прятался, — фыркнул Джек, ощущая, как напряжение внутри спадает. — Достал. — Астер? Достал? — Питч даже глаза открыл, насмешливо глядя на него. Джек немного насупился. — Я невыносимее его раза в три. А меня ты терпишь, сам вон приходишь. — Невыносимее, — наглядно кивнул Джек, снова напрягаясь. Хотелось увести разговор с собственных поступков и их мотивов как можно дальше. А то мало ли — Блэк что-то поймёт. — Но он ко мне цепляется. Да и просто… Не нравится он мне. Твой сарказм легче терпеть. Вот и выбираю меньшее из зол. — Я оскорблён до глубины души, — Питч куда свободнее ухмыльнулся, почти что улыбнулся. Джек замер. — Не люблю второе место, придётся что-нибудь устроить тебе. — Можешь попробовать, — лёгкую улыбку сдержать не получилось. Джек чувствовал себя крайне глупо, но происходящее сейчас было настолько в новинку для него, что он терялся. Слишком непривычно, и раньше они никогда так не разговаривали. — Но вряд ли получится. Доктор Дирн вот меня всё потренировать хочет. — Это правильно, — Блэк вновь стал серьёзным, а Фрост тут же пожалел, что сказал это. Снова наступила тишина, и Джек не знал, чем её заполнить. Питч явно о чём-то задумался, а он сам пытался взять свои эмоции под контроль. Его они пугали. Ещё никогда прежде он не чувствовал столько всего разом, и нельзя было даже разобрать, что к чему: всё смешалось, перепуталось и переплелось так, что и разбирать быстро расхотелось. Только уже знакомое чувство эйфории разлилось по венам. Просто от того, что он рядом и может поговорить. И это уже не пугало — в ужас вгоняло. — Что именно тебе снится? — вдруг спросил Питч, по-прежнему оставаясь серьёзным. Джек удивлённо на него уставился. Он ожидал чего угодно, даже того, что сейчас его выставят за дверь, но не этого. — Чаще всего это Пожиратель, — Джек отвернулся к окну, однако опустившийся вечер не давал разглядеть хоть что-то. Поэтому он смотрел на своё отражение. — Он либо в ванной, либо в углу. А у меня нет сил, словно и не было никогда. — И что он делает? — Питч звучал серьёзно, и Фрост повернулся обратно, чтобы в этом убедиться. Да, его действительно об этом спрашивали так, будто речь шла о новом воспоминании, а не о простых кошмарах. Это было странно. — Когда как, — Джек сглотнул, мысленно возвращаясь к двум пугающим красным огням из темноты, — чаще всего пальцы отгрызает. Иногда ногтями глаза давит. Боль как реальная, потом ещё долго саднит, даже после того, как просыпаюсь. Блэк смотрел на него так, что Фрост сразу понял: дело дрянь. — Почему ты мне сразу не сказал? — Питч нахмурился. — Я не думал, что это важно, — он пожал плечами, стараясь не поддаваться лёгкой панике. Не хотелось вот так вот узнавать, что он опять во что-то влип. — Это ведь просто сны, пусть и страшные. Мне и раньше он снился, ещё на Пятом уровне. Питч всё не спускал с него глаз, и Джеку в самом деле стало не по себе. Тусклое освещение медленно переставало казаться уютным. — Он никогда не откусывает пальцы, Джек, — мрачно начал Блэк таким тоном, что Фроста во второй раз за день пробрало мурашками. Только в первый раз это было приятно, а в этот — пугающе и отвратительно колко. — А вот глаза давит. Сколько раз не спрашивали: зачем, эта тварь всё молчит, только ржёт. А ещё ты мне что-то не говоришь. Что ещё ты заметил? В голову тут же пришли две вещи: голос из ванной и перевёрнутые листы досье. Сегодня он успел забыть и о том, и о другом, а сейчас вот напомнили. Если голос враждебным не казался изначально, то вот про листы, наверное, рассказать следовало. Особенно теперь, когда Питч настолько серьёзен и мрачен. Его вид как бы говорил о том, что стоит готовиться к новому открытию. Явно плохому. — Ты дал мне досье, — Джек решил идти до конца и рассказать всё гложившее его все эти дни. Питч ведь рядом теперь. — И на первой странице его фотография. Я… Я переворачивал листы так, чтобы она была снизу. Мне казалось, — он сжал пальцы и прикусил губу, понимая, что это всё очень нелепо звучит, — казалось, что он смотрит на меня через эту фотографию. А потом я вернулся к себе после того, как мы обсуждали, что ты можешь свозить меня на Третий уровень, а листы лежали фотографией вверх. Я поэтому и спрашивал у тебя про уборщика потом. Надеялся, что просто кто-то другой перевернул, потому что я уверен, что сам этого не делал тогда. — Вообще-то, — после чересчур долгого молчания, за время которого Джек успел приготовиться к чему угодно, даже к тому, что сейчас по нему проедутся словесно за трусость и тупость, начал Блэк. Он теперь смотрел куда-то в потолок. — Их действительно перевернул ты. Просто ты этого не помнишь. У той твари невероятно сильное ментальное воздействие. Он одновременно и хищник, и паразит. Опасное сочетание, особенно в том случае, когда в голову закладывается вредный мыслеобраз, способный подчинить сознание. А страх в данном случае — большая брешь в твоём сознании, через которую Пожиратель и копается в твоих мозгах. Джек, — он вновь посмотрел на него, — он пытается тебя подчинить. — Но, — Фрост встрепенулся, нервно облизнул губы; он вовсе не хотел, чтобы этот вечер поворачивал в такую сторону, — в эти четыре дня кошмаров толком и не было. Не так сильно, как до этого. Питч, я не понимаю. — Зато я понимаю, — Блэк недовольно на него посмотрел, — что ты вляпался в пиздец со всех сторон. Ты даже не представляешь, насколько ты прав. — Ну, я полагаю, что в эти дни в тебе превалировал другой страх. За свою жизнь, например. Или за мою, — он чуть прищурил глаза, заставляя неловко отвести взгляд в сторону. — Я не знаю, почему всякие уродцы так активно тобой интересуются. Тайна, блядь, мироздания. Свалился на мою голову, твою мать. — Я не просил меня сюда забирать, — буркнул Джек. — Поговори мне ещё, — фыркнул Питч и дотянулся до стакана с водой на тумбе. Разговаривая вот так вот, Джек как-то и забыл, что тот только сегодня из комы вышел. — А как от этого мыслеобраза избавиться? — Фрост подумал о том, что пора идти к себе и дать Блэку поспать и отдохнуть. Всё равно завтра он сам сюда снова придёт, а Питчу придётся с ним разговаривать: других развлечений в этой палате ему явно не предоставят. — Убить тварюшку, — Блэк с громким в общей тишине стуком поставил пустой стакан обратно. — А с этим, если ты всё-таки читал досье, проблемы. — Да, читал, — Джек резко замолк, когда дверь осторожно приоткрылась. Он удивлённо смотрел на молодую женщину, которая заглядывала в палату. Она безразлично скользнула по нему взглядом, нашла Блэка и тут же вошла. Среднего роста, стройная, светловолосая. Даже красивая. — Я сорвалась с Первого уровня сразу, как только узнала, что ты очнулся, — она закрыла за собой дверь и подошла ближе. До Джека донёсся запах каких-то сладких духов. — И зачем? — Питч прищурился, холодно осматривая внезапную посетительницу. Джек удивлённо хлопнул глазами, чувствуя себя лишним, но уходить не желая. Он так мало знал о Блэке, а это был реальный шанс узнать хоть что-то. — Переживала за тебя, — она приподняла бровь. Почти так же, как это делал сам Питч. — Правда, Сара? — лицо Блэка вновь начало напоминать маску. Джек внутренне поёжился от его тона. — Думаю, нам надо поговорить наедине, — она так красноречиво посмотрела на Джека, что тому стало совсем неловко. — Тем более, что объекту давно пора вернуться в свою зону содержания, уже поздно. Вот теперь Джек понял, что она ему точно не нравится. Но делать было нечего, и он уже почти встал, когда вокруг его запястья слабо обернулись чужие горячие пальцы, удерживая на месте. Джек вздрогнул, впитал тепло подобно губке, едва не зажмурился. — Я всё ещё его куратор и сам решу, где и когда ему быть, — твёрдо произнёс Блэк, а Фрост с силой закусил губу, давя улыбку. Это было бы совсем неуместно. Вместе с этим он не мог думать ни о чём, кроме тепла, которое струилось по его руке сейчас. Так приятно, почти незнакомо, обжигающе остро, оттого и волнующе. — Удивительно, как быстро всё меняется, — она недовольно поджала губы. Джек понятия не имел, кто эта Сара такая. Но было что-то в том, как она смотрела на Питча. Фрост ощутил внутри странный укол и не смог понять, что его сейчас так гложет. — Помнится, не так давно ты не хотел брать на себя обязанности куратора. А сейчас я вижу поразительную сплочённость. Пальцы руки Питча чуть сжались на его запястье. Слишком слабо: он всё ещё был очень слаб. Блэк ей не ответил. — Я всё же хочу с тобой поговорить, Питч, — от звука его имени Джек едва не вздрогнул. Кто она такая? — Нам не о чем разговаривать, Сара, — Блэк не менял выражение лица. — Пока что. Однажды в один из дней, когда ты не будешь этого ждать, я сам к тебе приду с разговором. И поверь мне: он тебе не понравится. Сара скривила губы, усмехнулась будто через силу и подошла к двери, в последний момент бросив только: — Как знаешь. Когда они остались одни, Джек выдохнул свободнее. А вот Питч, сбросив с себя все маски, и вовсе закрыл глаза и отпустил его запястье, и Фрост понял, что ему пора, как бы ни хотелось остаться с ним хоть ещё на немного. Но всё же он решил уточнить: — Вы с ней?.. — Нет. —…Работали вместе? — по инерции закончил Джек, округлив глаза и уставившись на недовольного Питча. — Да, — он устроился поудобнее и снова закрыл глаза. — Работали. Она — член Руководства. — О, — Джек поднялся на ноги, всё ещё ощущая неловкость. — Я пойду, отдыхай. Фрост осторожно выскользнул за дверь, не позволяя себе оборачиваться на почти спящего Питча. У него появилось много тем для обдумывания перед сном.

***

Джек и подумать не мог, что будет скучать по обычным, местами скучным экспериментам. За последние три дня доктор Дирн будто нашёл для себя новую цель: развить его способности до нового уровня. Это было бы очень интересно и полезно, если бы не было так выматывающе. По сути, они прерывались только на еду, иногда заходили к Питчу — чаще всего Дирн уходил к нему один, а его оставлял тренироваться, — и на этом всё. После ужина Джек тащился к себе на ватных ногах, борясь с желанием спать, и падал в постель, чтобы подскочить рано утром. Питч, видя его состояние, ехидно обещал, что как только он сам встанет на ноги, то сразу же устроит Джеку такое, что тот взвоет. Фрост верил ему, как ни странно. Его учили скорости, манёвренности, точности и выдержке. Было трудно, тяжело, порой невыносимо, но Джек терпел, до конца понимая, что это ему обязательно пригодится. С Пожирателем, например. После рассказанного Питчем больше не оставалось сомнений — однажды они ещё раз встретятся. И этот раз будет последним для кого-то из них. И для кого — зависело сейчас только от Фроста. Доктор Дирн из милого, доброго доктора, так хорошо ему знакомого, в моменты этих тренировок превращался в жёсткого, не слушающего уговоры и требовательного учителя. Благо, хоть драться его пока не учили, а то Джек бы точно взвыл ещё до того, как Питч окончательно поправится. Тот, к слову, довольно быстро шёл на поправку. Прошло всего ещё четыре дня, а бледность с лица практически сошла, ушла постоянная сонливость, зато раздражение и ехидство вернулись в полной мере. Но на это Джек даже и не думал жаловаться, радуясь каждому моменту, когда получалось заскочить к Питчу и рассказать о тирании, которую устроил ему Дирн. Скука за эти дни полностью его оставила. Несмотря на полную отдачу своих сил каждый день, он ощущал какой-то моральный подъём. Непривычно, даже странно, но по-своему приятно. За все предыдущие недели он тоже заслужил для себя немного отдыха. Сегодня доктор Дирн сразу после завтрака решил выкачать из него все силы. — Температура, Джек. Ниже! И он старался. Создавалось впечатление, что его упорно к чему-то готовят, и это слегка тревожило и неплохо так напрягало. Сегодня его привели в маленькую комнату, настолько маленькую, что у него невольно разыгралась клаустрофобия. Дирн со своими извечными бумагами в руках сказал ему понизить здесь температуру так, чтобы воздух трещал. Джек правда старался, даже на пол присел, чтобы суметь сконцентрироваться. Это сложно неимоверно: не лёд и иней наружу выпускать, а просто холод, даже без снега или искр. От напряжения билась венка на виске. — Ещё можешь? — Дирн в этот момент был, естественно, не в этой комнате. Он стоял за прозрачным стеклом в маленькой смотровой и общался с ним оттуда; его голос сильно искажал динамик. Джек развёл руками и пожал плечами. Даже он ощущал, что температура очень низкая. — Минус сорок градусов по Фаренгейту и Цельсию.* Очень хорошо, я даже не ожидал такого результата. Молодец, Джек, можешь отдохнуть. — Я правда могу идти? — Фрост недоверчиво посмотрел на доктора через стекло. Странно было это слышать, обычно его гоняли до самого обеда. — Не думаю, что у тебя сейчас есть силы продолжать, — Дирн махнул ему рукой и вышел из смотровой. Джек поспешил за ним: не нравилась ему эта узкая комната с низким потолком. Да и… Непривычно прохладно здесь было. Фрост нагнал Дирна, и тот продолжил, будто и не прерывался: — После обеда будем тренировать твой бесконтактный криокинез. И вот ещё что. Думаю, у меня появилась одна любопытная гипотеза. Знаешь, что такое термогенез? — Джек помотал головой. — Это процесс, при котором калории перерабатываются в тепло. Вот я и думаю, что у тебя они каким-то образом преобразуются в холод. В пользу этой гипотезы говорит то, что как только ты начал лучше питаться, твои способности значительно возросли. Фрост задумчиво кивнул. У него это вызвало сомнение. Он предпочитал думать, что все эти силы просто спали в нём всё время. Он решил не молчать. — Это звучит правдиво, но, — Джек рвано выдохнул: после промороженной комнаты ему стало жарко в обычной температуре. А жару он всегда не любил. — У меня же был всплеск в самом начале. Я тогда почувствовал, что какой-то блок сломался. Не знаю, может, вы и правы, но мне кажется, что дело не только в еде. Джек провёл ладонью по лицу, силясь прогнать жар. Помимо этого, ему стало ужасно душно. Теперь казалось, что он отдал в той комнате вообще весь свой холод. Как и простые физические силы. — С тобой всё хорошо? — доктор Дирн обеспокоенно остановился, заглядывая в глаза. — Да, жарко стало, — Джек выдохнул, — сил много отдал. — Наверное, в следующий раз не стоит так напрягаться, — Дирн нахмурился. — У меня нет цели тебя вымотать, это просто тренировки. А насчёт твоих предположений… Знаешь, с твоими способностями вообще нельзя быть ни в чём уверенным. Эту гипотезу можно проверить, и я думаю, этим мы вскоре займёмся. Завтра утром я возьму у тебя кровь на биохимический анализ перед завтраком. От него и будем отталкиваться. Джек кивнул и вдохнул поглубже. Он знал, что проситься в какое-нибудь холодное место бессмысленно. Нужно было обратно привыкнуть к комнатной температуре, однако… — Я в комнату пойду, — тихо сказал он, решив всё же пополнить запас сил естественным путём. Сегодня и правда отдал больше, чем нужно. — Потом к Питчу зайду. — После обеда жду тебя у себя в кабинете, — Дирн улыбнулся ему и направился дальше по коридору. Доктор тоже перестал выглядеть таким подавленным, да и общая атмосфера во всём здании словно разрядилась. Немного, но этого вполне хватило, чтобы почувствовать себя лучше. Хотя такое длительное затишье уже казалось странным. Джек быстро дошёл до своей комнаты, глянул почти сочувственно на двух агентов, которые остались стоять возле двери, и вошёл. Сразу же подошёл к окну и открыл его, выпуская из комнаты всё застоявшееся тепло. Фрост забрался на подоконник и прикрыл глаза, вдыхая такой вкусный морозный воздух. Только начался ноябрь, а снег уже стабильно лежал, укрывая всю землю, и не таял. Уличный холод обласкал кожу, прогнал жар, подарил такой нужный кислород. Дышать стало легче. Он всегда становился сильнее зимой. Словно сама природа подпитывала его силы. Жаль, что зима не длилась весь год. В общей сложности пять месяцев: ноябрь уже полноценно считался зимним месяцем, а в марте ещё стояли заморозки, и снег не сходил. Самое лучшее время для такого, как он. Джек чувствовал, как с каждой секундой ему становилось всё лучше, усталость медленно отпускала, а силы возвращались. Сегодня ночью ему на удивление ничего не снилось. После того разговора с Питчем о Пожирателе тот и вовсе перестал сниться, на какое-то время оставляя его в покое. Фроста это беспокоило. Наверное, скоро следовало ждать какого-то поворота событий, который вновь сгустит тучи у всех над головами. Плохое предчувствие и вовсе стало перманентным. Он даже перестал обращать на него внимание. Ещё немного, и Фрост слезет с подоконника и уйдёт к Питчу, не закрывая окно. Джек скользнул взглядом по всей комнате. Ему хотелось чего-нибудь сюда добавить. Комната Туф — яркая карточка, которая наглядно показывала, кому это всё принадлежит. Джеку тоже хотелось добавить сюда какой-то индивидуальности помимо низкой температуры. Но он терялся, совершенно не представляя, что бы сюда подошло. Ещё мебель? Ему и этой вполне хватало. Стены расписать? Глупо как-то, да и рисовать он вряд ли умел. Покрыть всё пространство инеем? Это он уже делал, да только растаяло всё довольно быстро, а как сделать так, чтобы не таяло, Фрост не знал. Джек слез с подоконника, свободно вздохнул, вновь чувствуя себя нормально. Выходить из комфортной температуры не хотелось, но сегодня у него был важный разговор. Фрост все четыре дня обдумывал: стоит ли говорить Питчу о том голосе из ванной. Доктор Дирн уже про это и забыл, да Джек бы и сам это сделал, если бы не тот разговор. Если Пожиратель может воздействовать на него на расстоянии, то кто сказал, что этого не может кто-то другой? Всё совсем запуталось, и пока Питч был на больничном, у них появилось больше времени для разговоров, чему Фрост был рад. Он старался гнать от себя свои же чувства, оставляя это на потом. В данный момент существовали куда более серьёзные проблемы и вопросы. Хотя больше это напоминало трусливое бегство от самого себя. В коридоре Джек на агентов даже не взглянул, сразу повернув в нужную ему сторону. За целую неделю он невольно привык к двум безмолвным теням у себя за спиной. Он действительно чувствовал себя в большей безопасности, признавая ещё одну приятную вещь: Банниманд тоже перестал за ним таскаться по пятам, занявшись какими-то своими делами. Так что по коридорам Джек теперь ходил в обществе двух охранников-надзирателей. Дорогу до палаты он помнил наизусть. В конце концов, у Питча он бывал чаще, чем в собственной комнате. Банально потому, что там нечего было делать. Его карта не работала на этом замке, и внутрь его всегда пропускал один из этих агентов, имена которых Фрост уже успел забыть. Оказавшись внутри, он едва не запаниковал: кровать была расправлена, но пуста, а в палате стояла густая тишина. Джек повертел головой, не понимая, что делать и куда пропал Питч. Но тут дверь в ванную открылась, и из неё вышел слегка бледный Блэк, вытирая полотенцем лицо. Джек в шоке на него уставился. — Глаза поменьше сделай, — отмахнулся от него Блэк и сел на кровать, отбросив полотенце. — Ты… Тебе же нельзя вставать! — Джек подошёл ближе. В глаза сразу бросилось то, что Питч сбрил свою недельную щетину. С ней он выглядел… Интересно, и куда старше. Но без неё было привычнее. — Доктору Дирну пожалуешься? — Блэк ухмыльнулся и лёг на подушку. Его состояние выдавало только тяжёлое, прерывистое дыхание — оно показывало, каких сил ему стоил этот поход в ванную. Джека едва не затрясло. — Он и так увидит, — он взглядом указал на гладкий теперь подбородок, — и да — нажалуюсь. Ты невыносим! — Невыносимо лежать и ни черта не делать, — проворчал Блэк. В последнее время в их общении было много вольностей от Джека, на которые Питч перестал злиться или заметно раздражаться. С чем это связано, Фрост не знал, но пользовался. — Ты рано сегодня, неужели доктор тебе время убавил? — Нет, — Джек сел на привычное уже место у Блэка в ногах и подпёр подбородок кулаком. — Минус сорок — мой предел. Перестарался и чуть не сжарился в комнатной температуре. У доктора Дирна есть какие-то теории о том, откуда вообще мой холод берётся. — Пять лет назад ты понижал температуру до минус семидесяти, — Блэк приподнял бровь, а Джек удивлённо на него посмотрел, — ты сам мне хвастался. И где это сейчас? — Не знаю, — Фрост вздохнул, — у меня внутри будто блок стоит. Он уже ломался тогда, с Пожирателем. Но мне кажется, что я могу больше. — Можешь, — согласился Блэк, — дам бесплатный совет: выкинь дурь из головы хотя бы на пару минут. — Ну спасибо, — Джек прищурился и немного насупился, — это не так работает. — Уверен? — Питч ухмыльнулся. Фросту захотелось запустить в него подушкой. — А ты попробуй хоть раз. Я имею в виду полную концентрацию, Джек, — уже серьёзнее заговорил Блэк. — Полный контроль над мыслями и телом, над эмоциями и чувствами. Самоконтроль — то, что поможет тебе всегда. Не терять голову, не тонуть в панике, уметь себя сдерживать и направлять. — Я не уверен, что это мой случай, — Джек немного криво улыбнулся. — Самые сильные всплески были из-за эмоций. А сейчас всё будто… Искусственно. Поэтому так сложно, я думаю. Блэк долго молчал, глядя на него как-то странно. Фросту стало немного не по себе. — Бестолочь, — заключил Блэк, — сейчас тебе бессмысленно что-то объяснять. Устрою тебе веселье, когда выпишусь отсюда. — Да-да, — закивал Джек, свободнее улыбаясь, — ты уже говорил. Взвою и всё такое. За всем этим как-то забылось то, о чём он хотел изначально поговорить. Да и приятно было вот так просто разговаривать в полушуточном тоне. Питч все эти дни был удивительно лоялен к нему. И рядом разрешал находиться, и разговаривал, сам что-то спрашивал. Словно из комы вышел совсем другой человек. Джек едва не вздрогнул от этой мысли. — Я хотел тебе кое-что рассказать, — Фрост уставился в окно, наблюдая, как ветер гоняет в воздухе снежинки и уносит их куда-то. — Доктор Дирн не придал этому значения. Поэтому я и не рассказал раньше. Когда меня отравили, — он закусил губу на мгновение, — я был один в своей комнате. Вернее, когда мне стало совсем плохо, я был в ванной. Не знал, как позвать на помощь. И тогда я… Услышал чей-то голос. Кто-то сказал мне про яд и сказал, чтобы я выморозил браслет на ноге. Ещё говорил странные вещи про то, что он не материальный, про каких-то акул. Я был не в том состоянии, чтобы вникать. Доктор Дирн считает, что это моё подсознание и галлюцинации. А я не знаю, что думать. Было немного боязно поворачиваться к Питчу, чтобы узнать его реакцию, но Джек всё равно повернул голову. Блэк смотрел не на него и явно задумался о чём-то. — Про каких акул? — Питч посмотрел ему в глаза так, что Фрост тут же понял, что опять куда-то успел вляпаться. — Он сказал, чтобы я запомнил, что на кровь всегда приходят акулы, — Джек заразился его мрачностью, как губка впитал её, — знакомая фраза, но я не помню… А ещё сказал, что это очень важно. — Эта фраза, — Блэк ненадолго замолчал, тишиной между ними увеличивая напряжение в теле Джека, — преследует меня уже давно. И сказал впервые мне её ты. — Что? — Пять лет назад, — будто и не услышав его, продолжил Питч, — то самое задание. Перед тем, как отправиться на него, мы с тобой увиделись… В последний раз. Ты зачем-то сказал эту фразу. Забавно, что это я вспомнил только сейчас. Она тогда значила предупреждение, ты имел в виду, что я не должен пораниться, — Питч откинулся на подушку и прищурился, — что за хуйня, Фрост? Хотелось бы ему знать. Вот теперь Джек готов был признать, что окончательно перестал что-либо понимать. С каждым днём он узнавал всё больше и больше, только это совсем не помогало, а наоборот — запутывало. — У нас полно объектов, которые шляются по слоям реальности, как нехуй делать, — Питч устало потёр переносицу правой рукой. Его левую сейчас наверняка было тяжело поднимать. — А потому нельзя отрицать, что к тебе и правда мог кто-то заходить. Как и нельзя отрицать правоту доктора Дирна. Фрост, ты — самое настоящее бедствие. Вновь повисла пауза. Джек окончательно растерялся, ещё больше запутался, да и тревога в груди больно поцарапала рёбра. — Ну, кто бы это ни был, — Джек потёр пальцами глаза, вновь ощущая неестественную усталость. Только вот в этот раз от всех этих проблем, а не от физической нагрузки. — Он мне очень помог. Иначе я бы умер там. Нескончаемость всех этих новостей, проблем из прошлого и настоящего давила. Хотелось простого покоя, пусть даже и как объект Подразделения. Хотелось вновь цапаться с Питчем по мелочам и выводить его на эмоции, а не навещать в палате после комы; хотелось придать своей комнате индивидуальности, какого-то уюта, чтобы там стало комфортнее; хотелось иметь здоровый сон, чтобы не бояться уснуть и увидеть два красных глаза в темноте; хотелось даже просто развить свои способности без видимой цели в виде самозащиты, просто развить и научиться контролировать. А жизнь и реальность все его желания растаптывали с завидной регулярностью. Наверное, правильно было бы пока обо всём этом не задумываться. Вся эта история наверняка уходила корнями в прошлое, о котором с каждым днём хотелось знать всё меньше. Невозможность наконец узнать о себе всю правду утомляла, но и почти радовала. Что-то крылось в этих воспоминаниях, и Джек даже не догадывался — был уверен: всё болезненное, что вспомнилось, только верхушка огромного айсберга. — Говори мне вообще о всех странностях, — Питч привлёк его внимание. Пожалуй, именно его Джек и хотел вспомнить больше всего сейчас. Их отношения тогда, всё то, что он знал о нём, но забыл, а Блэк уже и не расскажет заново. — Я перестаю вообще что-либо понимать. Особенно то, что относится к делу, а что — нет. — Ты мне про это дело так и не рассказал, — напомнил без особой надежды Джек и тут же получил раздражённый взгляд. Ожидаемо, но всё равно покоробило. — И не буду, сказал же, — он скривился, — не лезь ко мне с этим. Джек отвёл взгляд, с горькой внутренней усмешкой понимая, что стена между ними едва ли сдвинулась. Блэк сейчас с ним ведёт себя так просто потому, что ему здесь скучно или просто нужно узнать от него как можно больше. В последнее верить не хотелось. Даже думать, не то что верить. Питч не стал бы притворяться. А когда всё вернётся на круги своя, когда Блэк покинет эту палату, у них опять будет молчание, поделённое на двоих, и дистанция в два шага. И с этим Джек не сможет поделать вообще ничего. Он осторожным взглядом обвёл профиль вновь задумавшегося Питча и отвернулся. Было бы проще, если бы ему нравилась Туф. Дурацкая мысль, а сам он — тупой мальчишка. Было бы лучше вообще ничего не чувствовать. Потому что это оказалось слишком невыносимо, ещё никогда прежде собственные чувства так сильно не отдавали глухой безысходностью. Меньше всего Джек сейчас ожидал увидеть Дирна, но тот вошёл в палату, приветливо улыбаясь им. — Джек, так и знал, что ты тут, — доктор прошёл внутрь, — осмотр, — уведомил он Питча, а Фрост поднялся на ноги, решая сейчас вернуться к себе и ещё погрызть себя самобичеванием и рефлексией. — Я пойду, — тихо сказал он двум мужчинам и вышел за дверь. Едва она закрылась, Питч тут же прямо посмотрел на Дирна. — Я изучил материалы дела отравления Джека, — Блэк чуть поморщился, когда доктор снял с живота повязку, чтобы осмотреть его швы. — Тетродотоксин, доктор Дирн, не вызывает галлюцинаций. Ни слуховых, ни визуальных. Зачем вы сказали Джеку обратное? — Вы ведь понимаете, что я сам в полной растерянности? Джека следовало успокоить в то время, — доктор достал чистую марлю, — к тому же, он в большей степени переживал не за себя. И нельзя отрицать того, что это всё-таки были обычные галлюцинации. Яд подействовал значительно позже, но его токсичность нельзя не брать в расчёт. Я уже ни в чём не уверен, если честно. Питч промолчал. Как бы теперь это бедствие защитить, пока сам он чувствует себя, будто только что из мясорубки? В голову закралась одна идея, даже просто предположение. И если он окажется прав, то жить станет значительно легче. — Доктор Дирн, я хочу кое о чём вас попросить.