***
Этот день вполне мог соперничать по статусу «худший» с другим днём из прошлого. Когда он потерял свою руку и весь свой отряд быстрого реагирования. Прошло почти шесть лет, а затмить пока ничему не удавалось. До этого момента. Новости сыпались градом, и одна была хуёвее другой. Единственное хорошее, что случилось — Астера привели в чувство, отняли проклятую ручку и спешно наложили гипс. Питч же получил влажное холодное полотенце и ватный тампон для чёртовой ноздри, извергающей кровь. Голова начинала болеть: зарядил Банниманд так, как умел, со всей силы, не щадя. Впрочем, на него — Астера — злости совсем не было. Не его вина в том, что он стал жертвой покушения, предназначенного не для него даже. Питч, пока велась операция по спасению задницы Банниманда, ещё раз всё обдумал и сопоставил. Запись с камер оказалась весьма кстати. Только временной отрезок оказался весьма впечатляющим: всё-таки по их коридорам Пожиратель шарился целых сорок минут. За которые успел безжалостно перебить сорок девять человек. Когда Питч впервые увидел окончательное число, он прикрыл глаза и глубоко втянул воздух через рот. Нос противно саднил. Столько персонала они не теряли… Никогда. Кроме того пожара на базе Третьего уровня, который унёс жизни вообще всех сотрудников и объектов. Его мутило, но он заставлял себя твёрдо стоять на ногах, ожидая, пока настроят запись с камер. Почему-то казалось, что он отвратительно и безнадёжно опоздал. Что-то уже случилось, пока он вытаскивал Банниманда из дурмана старым, как мир, способом — болью. Зачем паскуда это сделала? Очередная попытка убрать его с дороги? Но так рисковать, попадая под объективы вездесущих камер… Не складывалось до сих пор. А под рёбрами металась бешеная зверюга, выла и долбилась, пытаясь вырваться наружу. Не он ведь был нужен паскудам изначально. Питч был досадным препятствием на пути к другой цели. Желанной, однажды ускользнувшей. И этой целью был Джек. Его ледяной, храбрый, но глупый мальчишка, который и зла-то никому не причинил ни разу. Питч едва подавил порыв бросить всё и умчаться к Фросту, проверяя, как он там. С ним были двое агентов, которым он доверял, да и доктор Дирн сказал, что Джек был в состоянии полной потери сил. Блэк резко выдернул из носа кровавый кусок ваты. Твою ж мать. Джек был полностью беззащитен сейчас. Питч видел, что, уходя с доктором Дирном, Фрост уже даже не соображал вовсе, а шёл по инерции, спотыкаясь и отклоняясь в сторону. Победа над Пожирателем ему дорого обошлась, лишив сил и оставив наедине с паскудой, что только и ждала удобного случая. Питч быстро думал. Что делать? Запись с камер посмотрят и без него, а Джеку помощь, возможно, нужна уже сейчас. За него по большей части сейчас говорила та сторона, так сильно заинтересованная в мальчишке. И в его безопасности в частности. Блэк скрипнул зубами. Он тоже был хорош: возня с Баннимандом отняла почти все силы, а удар до сих пор заставлял ощущать лёгкую раскоординацию. Но там те двое… Лично им тренированные, хорошие агенты и замечательные солдаты. Которым был дан наказ защищать Джека ценой своей жизни. Он поджал губы. Техника в издевательство работала отвратительно, долго грузила и бесила неимоверно. Питч выдохнул, осмотрел собравшихся рядом агентов. Было странно думать, что кто-то из них может оказаться той паскудой, что его едва не убила. Ведь приди Блэк в свой кабинет в одиночестве, то стал бы пятидесятым трупом в морге через полчаса. Противоестественно было думать о своих людях так и в чём-то подозревать. Ведь сам же новобранцев учил и учит, что отряд — как вторая семья. И спины друг другу прикрывать, и в пекло лезть друг за другом… Иначе не выживешь, и очередная тварь вас разорвёт по одному. — Я отойду, — сказал он рядом стоящему агенту Фоггу, которому тоже повезло сегодня выжить. Тот только кивнул. — Сообщать мне всё. Вообще всё. Он круто развернулся и быстро вышел, не обращая внимания на завывания внутри. Чутьё орало, что поздно — он опоздал. Питчу как никогда хотелось всё списать на развившуюся паранойю в свете последних событий, но обманывать себя он считал верхом идиотизма. Не в его это правилах. Коридор прошёлся быстро. До этой части здания обезумевшая тварь не добралась, потому и крови здесь не было, а воздух пах привычно. Дезинфектором. Питч недовольно поморщился, понимая, что до комнаты мальчишки идти далеко, а срезать путь здесь не получится. Технические помещения находились в другом конце здания. Размер базы тоже бесил так, как никогда. И яркий свет, бьющий по какого-то хрена чувствительным глазам, раздражал больше обычного. Коридоры были тихими и пустыми. Младший персонал разогнали по домам, а всех остальных стянули туда, где они были больше всего нужны — к замороженному Пожирателю и к другим объектам. Некоторые из них, особо буйные, почуяли людскую панику и принялись выкидывать фокусы. Чёртов бесконечный день, и Питч уже сомневался, что сегодня вообще получится урвать хотя бы час сна. Только убедиться, что с Фростом всё в порядке, и заняться насущным: выловить крысу и… Питч едва себя не затормозил от догадки, пронёсшейся в голове. Он на ходу достал передатчик и отдал весьма ёмкий приказ: перекрыть все входы и выходы. Голова соображала туго, а потому и приказ был отдан так поздно. Всё было сделано поздно, а паскуда уже наверняка смылась. Только вот некуда будет деваться, разве что за Стену — самую высокую и мощную. Потому что на других уровнях Питч эту мразь из-под земли достанет. Была своя польза в окружённом клеткой стен клочке земли: мало кто знал, что выйти на Пятый уровень так же сложно, как и прийти с него. Если не иметь нужных связей… Питч всё чаще в последнее время задумывался о контрабанде и нелегальном ввозе, но тут же признавал, что с этим сделать ничего не получится. Ему уж точно. Не в юрисдикции Подразделения подобные вопросы. Пока дело не затронет что-то, связанное с объектами. Это тоже первостепенным не было. А вот его мальчишка внезапно стал главным приоритетом. Обманывать себя по-прежнему не хотелось, а потому пришлось с нежеланием признать, что этим самым приоритетом Фрост стал уже давно. Длиннющие коридоры и крутые лестницы всё ещё раздражали, а каждый новый поворот или следующая ступенька словно отсчитывали время. Это не было обратным отсчётом, потому что время давно вышло. Рядом с нужной секцией вновь появился привкус крови. Только ощущался он на этот раз более приглушённо: Питч вдоволь успел напиться собственной, пока держал скрюченного Банниманда. Он прибавил шагу, насильно очищая голову вообще от всех мыслей. Мышцы спины напряглись сильнее, до растущей тянущей боли, но и на неё Питч не обратил внимания. В нужном коридоре он сразу заметил одного из охранников Джека — агента Джонсона. Тот стоял, опираясь о стену, и почему-то держался за голову. Наверное, именно это зрелище и подтвердило худшее предположение. Об этом он тоже задумываться не стал, но к агенту почти подбежал, сразу замечая струйку крови, тянущуюся от виска до самой шеи. На вид уже запёкшуюся и потемневшую. Твою ж мать. — Агент Джонсон, — голос напоминал глухое рычание, пока внутри поднималась ярость. В который раз за этот чёртов день? — Что произошло? — Я не… — пока попытавшийся выпрямиться агент что-то мямлил, Питч уже открыл дверь в комнату Джека. Заглянул внутрь, и взгляд наткнулся на пустую, помятую постель, на которой лежала принесённая им самим куртка. Он влетел внутрь и распахнул дверь в тёмную ванную. Пусто. — Где Фрост? — он вылетел обратно, на нервах шарахнув дверью так, что та вздрогнула. — Агент Симмонс, он… — Джонсон опять почти сложился пополам, но быстро попытался взять себя в руки. — Он ударил меня по голове. Больше я ничего не помню, очнулся за поворотом. Агент Симмонс. Один из лучших выпускников военной академии, лично им тренированный солдат и хороший боец, в преданности которого Питч и не сомневался. До этого момента. И всё это полное осознание ударило острым ножом в спину, пропарывая мышцы и раздрабливая рёбра до самых лёгких. Тупой анализ занял меньше пары секунд. Всё сходилось идеально, учитывая все те приметы внешности от объекта. Высокий, темноволосый, зрелый. Сходилось всё, кроме мотива. Впрочем, о нём Питч с удовольствием послушает, когда поймает эту суку и отдаст под трибунал. Меньшее, что ждёт Симмонса — отбитые почки и военный суд. Сразу стало понятно, почему этого агента не было у спортзала час назад. Не нужны уже были камеры, Питч и так знал, кто именно вытащил чёртову ручку из хранилища и подложил ему на стол в кабинете, от которого, — вот пиздец, — он сам дал код доступа Симмонсу. Сам же и к Джеку его приставил, сделав мальчишке медвежью услугу, сам приставил одну из крыс к желаемой цели. Сам, по сути, развязал ему руки. И вот это шарахнуло сильнее всего по спине, а поганое чувство вины в который раз за сегодня зашевелилось внутри. Знакомое чувство предательства отравляло разум похлеще боли. Питч силой заставил себя не думать о Джеке и о том, что с ним сейчас происходит. У них тут очередная нештатная ситуация, совершенно дикая и невозможная. Собрать всю свою холодность в кучу оказалось сложно, но Питч всё равно достал передатчик и набрал очередное сообщение. Необходимо было немедленно связаться с Руководством и доложить обо всём. У них выкрали объект, чего на памяти Блэка не случалось ни разу за все годы службы. Как не случалось и подобных перебежек непонятно на чью сторону от персонала. Сразу вспомнилась Сара, но это Питч сразу задвинул вглубь сознания. Не в Саре сейчас дело, далеко не в ней. С Круп он разберётся потом. — Ты ведь понимаешь, — он оглядел бледного Джонсона, не скрывая во взгляде своего подозрения, — что ты тоже подозреваемый? — Что? — тот такого поворота явно не ожидал. — Я ведь не… Агент Блэк, я бы никогда… — Вот и разубеди меня, — он круто развернулся и пошёл по коридору в сторону медотсеков. — Пойдём, тебе нужна медицинская помощь.***
Пуховый чёрный туман окутал сознание, надолго поселившись в голове и под веками. Он был почти уютным, желанно тёплым и очень мягким, обволакивающим, и не хотелось покидать его, потому что слабость в теле была слишком огромной и необъятной. А ещё колючей и противно мерзкой, словно всю кожу ему измазали в уличной грязи. Джек упорно держал глаза закрытыми, пытаясь не перешагнуть тонкую грань бессознательного и обманчиво безопасного. Хотя внутри что-то орало, чтобы он проснулся. Как писк надоедливого насекомого над ухом летним вечером. Такое же докучливое и раздражающее, сложно игнорируемое. Джек глубоко втянул странный на вкус воздух. Почему-то влажный и пропахший долгой сыростью и запустением. Так бы пахло на причале, если бы ветер с моря не разгонял удушливую шапку запаха, заменяя её на соль и свежесть. Немного болела голова, и от этого только сильнее хотелось остаться в чёрной дымке, лишь бы не дать себе болезненного осознания. Да и память отказывалась откликаться, не показывая, что именно с ним в очередной раз случилось. Затёкшие руки изнутри искололи мерзкие иголки, от которых немели пальцы и синела кожа. Джек попробовал ими пошевелить, разогнать застывшую в жилах кровь, но не получилось. Чувство, близкое к панике, всколыхнулось внутри. Он попробовал ещё раз, по-прежнему безуспешно, только запястья отозвались резкой болью, напугав сильнее. Ублюдская усталость мешала поднять веки, не позволяла разогнать больше не казавшуюся уютной тьму вокруг. Его словно завернули в душное и старое одеяло, перекрыв воздух. Джек замотал головой, напрягся, находя в себе ничтожные крохи сил, и приоткрыл глаза. Он будто через мутное от вековой пыли стекло осмотрелся, сморгнул налёт с роговицы, с трудом поднял тяжёлую голову. Выброс адреналина в кровь вернул немного сил, хоть и ощущалось тело пустой и почти безжизненной оболочкой. Джеку давно не было так плохо. Тусклый и грязно-жёлтый свет не слепил глаза, но те всё равно заслезились. Джек резко выдохнул и вдохнул, едва не закашлявшись: слой мерзкой пыли и влажной гадости забился в трахею. Сладковатое, непонятное зловоние слышалось слабо, но всё равно показалось смутно знакомым. Лязг металла сбоку окончательно привёл в чувства. Он сидел на полу в небольшой комнате с облупившимися от влажности стенами и высоким потолком с одной-единственной лампой. Грязные серые стены давили, но Джек помотал головой, пытаясь стряхнуть с себя сонное оцепенение окончательно. В левом углу стояло драное, обляпанное кресло и какие-то деревянные ящики; в правом углу была узкая и крутая бетонная лестница, у подножия которой ловила блики лампы небольшая лужа. Слева опять раздался лязг, и зловоние мясного гниения сильнее ударило в нос. Джек резко повернулся и тут же поморщился от боли в руках: его запястья были скованы над головой чем-то вроде кандалов. Начищенный металл выглядел единственной чистой здесь вещью. Засохшая кровь на руках неприятно стягивала кожу, но Джек почти этого не чувствовал. Он в панике забился пойманной бабочкой, извиваясь и выламывая спину до тихого хруста, но добился лишь того, что металл впился в кожу почти до костей. Стало только больнее и страшнее. Он не понимал, где он и как сюда попал. Чёртова память в который раз выкинула надоевший уже фокус: не позволяла увидеть последние воспоминания, укутывая их белой дымкой. Джек попробовал подморозить кандалы, но вместо так нужной ему силы царила могильная пустота. Словно он стал обычным человеком. Дыхание стало частым и прерывистым, неглубоким, и Джек изо всех сил старался успокоиться и подумать. Вряд ли он в Подразделении — непохоже это было на выбеленные помещения базы. Лестница намекала на подвал, но какой именно и где — он понятия не имел. От неизвестности стало только хуже. И этот непонятный и проводящий по нервам наждачкой лязг сбоку. Там, в углу, явно был закуток, который нельзя было отсюда увидеть. И там было что-то до омерзения знакомое, зловонное и… Большое. Только сейчас Джек в полной мере услышал звук хрипловатого и влажного дыхания. Так дышит голодный, готовый броситься в любую минуту пёс. Его же не для кормления сюда притащили? Джек ещё раз попробовал покрыть инеем хотя бы пальцы, однако в очередной раз ничего не вышло. Сил просто не было. Страх медленно перерос в сковывающий ужас. Сердце пыталось пробить рёбра и выброситься наружу, чтобы запачкать тёплой кровью грязный бетонный пол. Джек закусил язык, запрещая себе издавать хоть какие-либо звуки. Он не знал, кто его сюда посадил и приковал, кто забрал его из комнаты… Одна мысль — как железная кувалда для стены, не выпускающая воспоминания. Джек в полной мере вспомнил всё: и побег Пожирателя, и свой ужас от безысходности, удавшийся трюк и тепло тела Питча в той комнатушке, вспомнил свою болезненную слабость и вязкую дрёму. Агента, одного из охранников, приставленных к нему, он тоже вспомнил. Острый укол в шею и темноту. Ещё сильнее захотелось взвыть. Питч ведь просил его никому не доверять! А он не послушался, по-глупому забыл и попался, а теперь… Тяжёлое дыхание слева раздалось ближе. Холодный лязг металла о бетон заставил задёргаться. Джек всматривался в плохо освещённый угол до боли и рези, но всё равно ничего не видел. Там, за углом, кто-то голодно сопел и принюхивался. Такие знакомые ощущения навевали мёртвую безысходность: он уже переживал нечто подобное раньше. А значит, совсем скоро он узнает, кто всё это устроил. Может, даже вспомнит. Сверху, там, куда взгляд не доставал, скрипнула явно тяжёлая дверь. Джек беспомощно поджал к себе ноги и уставился на лестницу, всё ещё слыша отвратительное дыхание, которое не перебивали медленные шаги. Ступенька за ступенькой, так медленно, что в груди замирало быстро бьющееся сердце. Джек сглотнул сухость во рту, когда увидел такую знакомую форму агентов Подразделения — серую с нашивкой на груди. — Очнулся, значит, — тот самый второй агент подошёл к нему и присел на корточки напротив, — быстрее, чем мы думали. — Зачем? — невпопад брякнул Джек и напрягся. Он понятия не имел, чего стоит ждать, но почему-то начал готовиться к боли. Он пытался вспомнить имя этого агента — совершенно безуспешно. — Зачем очнулся или зачем ты здесь? — по немного пухлым губам скользнула змеиная усмешка. Джек волком смотрел в чужое лицо, начиная трястись от напряжения. Если бы у него были сейчас силы, этот агентишка уже давно бы приморозился к противоположной стене, а металл на запястьях хотя бы обледенел. — Понимаешь, я не мог не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств. — Удачным? — Джек вздрогнул. Невольно вспомнились безжизненные тела и литры крови на стенах и полу. В голове не укладывалось, как можно считать подобное «удачным стечением обстоятельств». — Конечно, — мужчина глумливо прищурился, явно забавляясь, — когда бы ещё я смог подкинуть в руку Блэка смертельно опасный объект, а после вытащить обессиленного тебя через все охранные системы? Внутри всё замерло. В этот раз — не из-за страха за себя. Питч… Эта сволочь не могла же ему навредить, верно? — Ты молодец, что разобрался с Пожирателем, — дополнил агент и поправил серый рукав кителя. Его форма почему-то была немного заляпана кровью, уже коричневой и совершенно засохшей. Страх медленно улетучился, заменяясь острой злостью. Джек с отвращением уставился мужчине в глаза. — Не смотри на меня так, — он прищурился, — можешь поблагодарить Блэка за то, что ты здесь. Он сам вложил нужные карты мне в руки. Мысленно поблагодарить, конечно, ведь больше ты его не увидишь. Под рёбрами больно цапнуло, но Джек это проигнорировал. Не может же быть всё так плохо? Сегодня он едва не умер, спасая чужие жизни и отдавая свою, а теперь ему говорят, что самого близкого человека он не увидит. — Знаешь, — кажется, эта сволочь смаковала ситуацию и наслаждалась ей, — он ведь доверял мне. Даже тебя доверил, представляешь? Это было так забавно, особенно после того, как я попытался его отравить. Но яд, увы, достался тебе. Но свою пользу это всё равно принесло, хоть и не сразу. — Он найдёт меня, — с непоколебимой уверенностью мрачно сказал Джек. Сложно было слушать о том, как доверие Питча предали и растоптали, как его пытались убить. — С большой долей вероятности он уже мёртв, — елейно прозвучало в ответ. Под рёбрами ударило сильнее, и Джек закусил губу, отказываясь верить. — Жаль, что проверить я уже не могу. Знаешь, сколько ты тут сидишь? — он весело оскалился, и Джек увидел в карих глазах странный налёт безумия, от которого вновь иглы страха закололи внутренности. — Довольно долго. Ни у кого нет даже приблизительных зацепок, чтобы выйти на нас. — Нас? — Джек упрямо задрал голову. Ему всего лишь нужно подождать, пока восстановятся силы. Требовалось немного времени. — Скоро узнаешь, — агент поднялся на ноги и перекатился с пятки на носок, — или вспомнишь наконец. Многие вопросы сами отпадут, Фрост. Впрочем… Мне до этого дела нет. Ещё нужно всё подготовить к перевозке. — Какой перевозке? — Джек резко выпрямился, и металл вновь врезался в истерзанную кожу запястий. Руки почти онемели, и боли он практически не ощутил. Его снова начала накрывать паника. — Это ты тоже скоро узнаешь, — мужчина скривился и отошёл на два шага назад. — На карту теперь поставлено слишком многое. — Но зачем это всё?! — Джеку хотелось заорать во весь голос. Его верно накрывало паникой и осознанием, что сейчас он полностью беспомощен, как… Обычный человек. И где-то там, вне этого вонючего и мерзкого подвала, попавший в беду Питч. А его самого куда-то собрались везти, не предоставив и крохи выбора. — Хм, знаешь, это сложный вопрос, — мужчина стал серьёзным, пытливо заглядывая в глаза, — об этом тебе лучше спросить моего отца. Я не во всём участвовал, лишь придавал каплю лоска происходящему. Трупы подбрасывал, воровал детей, пытался избавиться от чёртова Блэка… Баловался с системой безопасности. Имея четвёртый уровень допуска, всё давалось легко. Было весело так развлекаться. А тебе, Джек? Тебе было весело? Глухой смех усилило эхо пустого подвала. — Ты ненормальный, — почти прошептал Джек и вжался в стену. Ему хотелось зажмуриться и укусить себя, лишь бы всё это оказалось очередным кошмаром, а не безумной реальностью, вышибающей из тела дух. Всё это казалось каким-то паршивым сюрреализмом, игрой разума, но никак не действительностью. — Наследственное, — опять оскалился агент и размял шею, — но согласись, красиво же вышло. Наверное, если Блэк жив, то кусает сейчас локти. Никогда бы не подумал, что такой, как он, привяжется к тебе. Но от этого даже веселее, правда? Он срывал наши с отцом планы, мешал, много рыл, и всё без толку. Отчасти я понимаю его рвение, но всё равно терпеть его не могу. Мразь покалеченная. Джек замер, с трудом удерживая собственную злость на поводке. Он прекрасно понимал, что все эти слова — ничто иное, как провокация. Или сумасшедшая исповедь безвольному слушателю. Но это не отменяло того, что хотелось вцепиться в чужую глотку, лишь бы пропитанные гнилью слова заглохли. — Мразь здесь ты, — злобно прищурившись, отрезал Джек и чуть подался вперёд, только вот скованные руки не позволяли далеко отлепиться от стены. Отдалённым островком сознания Фрост ещё помнил, что ему нужно потянуть время. Питч его ищет, он это знал. Все слова паскуды цели не достигли, и его уверенность осталась непоколебимой. — Не отрицаю, — агент легко пожал плечами. — Пойду скажу отцу, что ты жаждешь с ним встречи. В конце концов, ради неё было пролито столько крови… Он круто развернулся и зашагал к лестнице, а Джек не нашёл слов, чтобы его остановить. Ему противно было слушать и что-то говорить этой твари, которую так долго видел рядом с собой раньше всё время. Лишь бы Питч был цел и невредим… Он придёт за ним, не позволит увезти чёрт знает куда, вытащит отсюда и заберёт обратно. Джек зажмурился, не позволяя себе сдаться. Ему просто нужно немного подождать. Под веками запекло. Вопреки ожиданиям и отчаянным желаниям, чудовищная слабость всё не уходила, наоборот, она будто разрослась, заполняя собой всю пустоту в теле. Он так сильно устал… За что ему всё это? Чем заслужил? Его больше не интересовало своё прошлое, гораздо больше он волновался за настоящее и будущее. Будущее, которое только-только начало прорисовываться перед ним. И ответ Питча на его чувства до сих пор теплился мягким комком внутри, подарив такую нужную надежду. Джек открыл глаза и закусил губу. Неожиданно раздавшийся лязг слева заставил крупно вздрогнуть. Пока они разговаривали, тварь никак себя не выдавала, и Джек посмел о ней забыть, погрузившись в другие мысли. Этот резкий звук удара металла о бетон намекал на крупную цепь. Если этот… Зверь прикован, как он сам, то ему, наверное, нечего опасаться. Хотя даже от одной подобной мысли веяло наивностью. Джек старался не вслушиваться в дыхание, и самому дышать поменьше, чтобы не чувствовать мерзкий привкус разложения на языке. Лишь бы ещё раз ощутить тепло, согревающее вечно холодное тело, и ласковые, такие нежные прикосновения к себе… Прижаться ближе и вдохнуть запах ментола и сигарет с горьковатым цитрусом, заглянуть в жёлтые, полные беспокойства глаза. Он отгрызёт себе руки, выморозит всё вокруг, но вернётся к Питчу. Жаль только, что холод к нему возвращаться не желал, всё ещё обиженный на недавнюю попытку выморозить себя. В его жизни только-только появился шанс на что-то хорошее и слишком нужное, как его тут же отобрали, безжалостно растоптав у него на глазах. Джек стиснул зубы, больше не удерживая злость. Но даже её было мало для истощённого тела и сознания, чтобы вновь ощутить себя сильнее. В одном этот агент был прав: его выкрали в удачное для них время. В любой другой момент Джек уже давно бы тут всё разнёс по кирпичикам, а после выморозил, покрыв этот торт из руин белоснежной глазурью. К родной стихии тоже не было доступа. Ни окна, ни живительного сквозняка, только гадкое зловоние и шумное дыхание. Интересно, как бы всё сложилось, если бы он попросил доктора Дирна открыть окно в своей комнате перед тем, как вырубился? Немного сил бы точно восстановилось, но теперь гадать было бессмысленно. Хотелось спать и просто провалиться в бездонную тьму, но такой роскоши он себе позволить не мог. Не сейчас, пока его судьба висит на волоске. Новый скрип двери выдернул из собственных мыслей. Джек подобрался, выпрямился и уставился на лестницу. Внутри сжалась лапа отвратительного предчувствия. Каждый шаркающий шаг словно отсчитывал последние секунды перед тем, как Джек лицом к лицу встретится с… Внутри всё не замерло, даже не заледенело — все внутренности превратились в камень. Он узнал сразу, вспомнил и фигуру, и походку, и осанку — каждую грёбаную деталь внешности этого человека, которого когда-то хорошо знал и называл своим другом. Когда-то давно, ещё в прошлой жизни. — Доктор Мирт?***
— Вы ведь были друзьями, — с каждой минутой держать себя в руках становилось всё сложнее. От нервного напряжения сидеть на одном месте оказалось почти невозможной задачей, но Питч упорно гнал из собственных мыслей нечто, граничащее с паникой. Пустая возня не даст никакого результата. Как очевидно: браслет на ноге деактивировали ещё до того, как его вынесли из здания. Сучьи камеры на этот раз показали вообще всё. — Можно и так сказать, — пожал плечами агент Джонсон. Его голову и часть лба плотно опоясывал белый слой бинта. — Он всегда был скрытен, когда разговор касался лично его. Говорил, что любит своего отца. — Этого мало, — Питч откинулся на спинку стула. Ноющая спина успела порядком его заебать. — Агент Джонсон, вы оказались в не самом завидном положении, скажу прямо. Вы тесно общались с агентом, предавшим нас, проводили вместе много времени, а после «удачно» вышли из строя, когда был похищен объект, доверенный лично вам. Вот как это выглядит со стороны. — Я бы не стал!.. — повысил голос Джонсон. — Так докажи мне это! — не выдержав, рявкнул Питч. — Что-нибудь о нём. Домик на отшибе, где живёт на самом деле, подружка — что угодно! Я хочу тебе верить, — он провёл правой ладонью по лицу, попытавшись стереть усталость. — Вспомни всё, что знаешь о нём. Потому что судя по базе данных, его отец давно числится мёртвым. Джонсон изумлённо вскинул на него глаза. Питча от усталости размазывало по стулу, поэтому на чужие эмоциональные подвиги ему было наплевать. Хотелось разнести мелкую допросную в щепки, лишь бы выпустить часть душащего нечто из лёгких. Его ошибка, и всё происходящее — его вина. Он не досмотрел, позволил себе поверить в надёжность собственных людей, он проглядел гнильцу, которую обычно чуял в других быстро. И Руководство будет право, если снимет его с должности вовсе. — Этого быть не может, — Джонсон замотал головой, но тут же скривился и замер. Не стоило забываться и вертеть травмированной головой. — Только два дня назад он рассказывал, что они с отцом ездили на Третий уровень за машиной. — Какой машиной? — Питч подался вперёд, от нетерпения едва не начиная притопывать ногой, как Банниманд. Он вёл себя недостойно, но ничего поделать с собой не мог: теперь на карту было поставлено слишком многое лично для него. Вот вернёт назад своего ледяного мальчишку целым и невредимым и пересмотрит собственные взгляды. — Не знаю, — Джонсон выглядел совсем потерянным и отвечал уже без былого запала. — Он не сказал, скрытный, говорю же. Но я уверен, что его отец точно жив. Симмонс только о нём и говорил, вообще-то. И подружки у него нет, насколько я знаю. Голова агента напротив окончательно поникла. Кажется, он начал сомневаться, что сможет доказать свою непричастность. Впрочем, Питч и сам не знал, что делать. Все его убеждения в собственной компетентности, как командира, рухнули к чёртовой матери. Не смог разглядеть предателя у себя под носом, а теперь вдоволь наедался расплатой. Здесь дело было не просто в предательстве и преступлении, нет. Питча за живое задело то, что он сам оказался совершенно бесполезен. Всё его расследование привело в тупик, и теперь казалось, что все эти месяцы он руками ловил ветер. Паскуды выиграли. И это ударило так же, как и собственная ошибка. Наверное, ещё пять лет назад нужно было вырезать у себя на теле напоминание, что людям доверять нельзя, даже приближённым. Если бы он не оступился в этот раз, не проиграл, с мальчишкой всё было бы хорошо. Его, едва не трясущегося от нервного истощения и усталости, на ногах упорно держала только мысль о Джеке, который вновь оказался втянут в кромешный кошмар и был совершенно обессиленным. — У него есть зверь какой-то, — прервал молчание Джонсон, по лицу которого что-то скользнуло. — Джипси зовут, кажется. Не собака и не кошка, он всегда говорил, что Джипси побольше будет. Месяц назад, — он сосредоточенно нахмурился, — он сказал, что им с отцом пришлось переехать в новый дом, потому что в старом Джипси не помещался. Джонсон поднял взгляд, глядя на Питча с какой-то иррациональной надеждой. Тот же думал о том, что два больных ублюдка — отец и сын — назвали Сладкоежку Джипси и держали за домашнее животное. Ему понадобилось всего мгновение на осознание. Чёртов Второй уровень кишит камерами и постами ПП. Если на дальних дорогах раза два поменять машину — что паскуда и сделала — то уйти от преследования получится. Симмонс, как агент Подразделения, был военным, а значит, имел доступ к информации о расположении камер. Поэтому и смог уйти, воспользовавшись немногочисленными слепыми зонами. Но ведь совсем другое дело — покупка или аренда недвижимости. В любом квартале, даже у самых окраин, полно камер. И если в своём указанном жилище чёртов Симмонс предсказуемо не появлялся последние сутки, то по системе распознавания лиц его новое пристанище найти будет быстро. В допросную зашёл агент и молча положил перед Питчем небольшую, ещё тёплую после принтера стопку бумаг. Результат проверки. Питч жадно вчитывался в строчки, чувствуя идиотом и себя, и всех вокруг, а особенно — всех шишек, что сидят во главе их всех и выдают документы, разрешения и всякие пособия. Как они могли проморгать подобное? Личность Симмонса и в базе Подразделения, и в общем регистре была слишком гладкой, без единой шероховатости в виде мелких проступков или нарушений. Грамотно составленная биография, и это следовало признать. Только фальшивая насквозь, и Питч увидел это только сейчас. Он не удивится, если у этого человека раньше было другое имя. Их всех филигранно обвели вокруг пальца, посмеявшись. Питч помнил, как года три назад просматривал дело этого агента перед тем, как повысить в должности, но тогда подвоха не заметил, бегло пробежавшись глазами. В его обязанности не входила проверка подлинности информации. Впрочем, этот опыт научит его на всю оставшуюся жизнь. А теперь получалось после проверки, что Пол Симмонс начал существовать только в двадцать два года. Чудеса, не иначе. Питч скривился. У них не было времени искать настоящую информацию: времени не было вообще. В документах было указано ещё одно зарегистрированное место жительства, которое было приобретено совсем недавно. Слишком просто, чтобы поверить, что две этих паскуды и Джек там. Но проверить стоило. А ещё — разослать запрос в ПП, пусть подключаются к поиску. Ведь получалось всё совсем паршиво: они все вместе знатно проебались. Он поднялся на ноги, чувствуя, как нужное и желанное отчуждение наконец сменяет панику и острую злость. Думать сразу стало легче, а со всем остальным он разберётся, когда вернёт мальчишку, а двух паскуд, если и не убьёт, то отдаст под суд. За военные преступления наказание было всего одно. Джонсон осторожно приподнял голову, глядя на него с вопросом. Его лицо немного посерело, и Питч понял, что тот чувствует себя крайне паршиво. От этого агента Питч уже получил всё, что мог, а потому… Пусть Руководство решает, как с ним поступить. А пока пусть прогуляется до больничного отсека, пока сам Питч начнёт выполнять медленно появляющийся план действий. Больше права на ошибку у него не было.***
Джеку казалось, что из его тела вынули лёгкие, оставив зияющую пустотой дыру в груди, неспособную позволить ему дышать. Он вжался в стену затылком и спиной, чувствуя, как лопатки болезненно саднят. Нахлынувший страх принёс с собой полное осознание и… Воспоминания. Оказалось, достаточно просто снова взглянуть в тёмно-карие глаза, чтобы бетонный блок, сдерживающий память, разлетелся на куски, обломками придавливая его к стене. Яркие сцены проносились перед глазами, и Джек вспомнил слишком многое: он тут же затрясся от ужаса. Его мир выстроился чётко и резко, наглядно показывая, что некоторые вещи лучше не вспоминать и навсегда оставить их покрытыми чёрной плёнкой неизвестности. Дыхание в очередной раз сбилось, и короткий выдох разбился о губы. Он снова ощущал себя пятнадцатилетним мальчиком, заточённым в комнате с забитыми окнами и облезшими стенами. Доктор Мирт улыбался, вгоняя ужас в Джеке ещё глубже. Он медленно подошёл и присел напротив, убивая всю надежду знакомым, ласковым, слишком тёмным взглядом. — Здравствуй, Джек, — он протянул морщинистую руку и коснулся пальцами щеки. Джек вздрогнул и извернулся, уходя от прикосновения. Его затрясло. — Мы давно не виделись, мой мальчик. В глотке застряли то ли слова, то ли вопль ужаса. Сознание отчаянно билось в клетке, мечась раненым зверем и не желая принимать происходящее. Он не верил, не хотел верить, что вновь оказался рядом с этим человеком, которого когда-то по ошибке, глупой и детской, называл своим другом. Называл, пока его не заперли, пока масляные взгляды не стали настораживать, пока лёгкие прикосновения не переросли в насильственное удержание рядом. До боли, до синяков на белой коже запястий, до отчаянных криков о помощи по ночам в подушку. До того момента, пока мерзкие и такие пугающие прикосновения не перешли незримую грань, и он… Сбежал. Теперь Джек знал, как оказался за Стеной, и знал, почему всё забыл. Но лучше бы не вспоминал, не такой ценой уж точно. Снова то заточение, снова этот взгляд и ясное обещание в нём. Внутри шевельнулась и заворочалась ледяная сущность, разбуженная его поглощающим ужасом. Она встрепенулась, подняла голову, но и этого было ничтожно мало. Он по-прежнему был слишком слаб и полностью беззащитен. Три года скитаний и пара месяцев в Подразделении — этого всего будто и не было. Даже блуждая по закоулкам Пятого уровня, даже изучив белые коридоры базы, часть его всегда оставалась рядом с этим человеком — его бывшим ведущим специалистом. — Не бойся, — доктор Мирт улыбнулся чуть шире, — тебе никто не причинит вреда. Ты помнишь меня? Джек не хотел отвечать, вообще не хотел разговаривать с этим человеком; он желал оказаться от него как можно дальше, а потом вновь всё забыть, наврав себе, что всё это — всего лишь очередной кошмар. Но реальность была к нему чересчур жестока всегда. И Джек правда не понимал, чем заслужил подобное. Потому что теперь, почти до конца вспомнив себя, он знал, что зла никому не причинял. Внутри что-то орало, чтобы он боролся, но у него просто не было сил. Ужас сковывал лучше кандалов. И грязь, эфемерная и невидимая, покрыла кожу, но Джек знал, что она всегда была на нём. Каждое новое прикосновение скрюченных от возраста пальцев — и слой становился толще, гуще. Но хуже всего было вспомнить то, что заставило его сбежать, подморозив эти самые пальцы до черноты плоти. Вспомнить ту силу в дряблых, казалось бы, руках и пальцах, вспомнить мерзкое ощущение обжигающих противным теплом прикосновений к коже, вспомнить собственный ужас и отвращение. Он ведь вырвался тогда, смог освободиться и убежать, вылетел наружу, впервые за два года вне стен базы Подразделения вдыхая уличный воздух. Он бежал, пока не нашёл дыру в огромной, высокой Стене, которую всегда считал нерушимой, но ошибся. — Ты стал ещё более неразговорчивым, — Мирт вздохнул и поднялся на ноги. — Оно и понятно: столько времени провести на Пятом уровне. А после опять попасть в то мерзкое место. Но я очень рад, что ты жив и здоров, мой мальчик. Джек бы предпочёл ничего больше не слышать. Только ужас забрался куда-то в глотку и застрял там колючим комом, мешая вдохнуть поглубже. Его до костей пробирало могильным холодом от мысли, что в этот раз защитить себя он не сможет, и этот нелюдь закончит то, что начал три года назад. Джек с ещё большей силой вжался в стену и прижал колени к груди. От истощения начала кружиться голова, а всё вокруг медленно превращалось в иллюзию и дурной сон, игнорируя реальность. — У меня есть для тебя кое-что, — Мирт окончательно отстранился и отошёл, кинул на перепуганного Джека последний взгляд и поднялся по лестнице. Наступили недолгие минуты полной тишины. Совсем скоро сбоку опять раздалось шумное дыхание, пахнуло зловонием, и громкое сопение послышалось ближе. Джек поджал губы и попробовал собраться. Ему становилось только хуже, и слабость делала своё дело: веки становились очень тяжёлыми, но Джек боролся, прекрасно зная, что отключаться сейчас ему никак нельзя. Он не собирался упрощать этим мразям что бы то ни было. Джек сглотнул сухость во рту и поморщился от боли в горле. Впрочем, любой дискомфорт или лёгкая боль помогали удерживать себя в сознании и относительном адеквате. Если бы воздух был более свежим и чистым, лишённым зловония и едкой плесени на пару с сыростью, то ему было бы лучше. А так казалось, что в лёгкие набили вязкой, мокрой ваты. Джек всё бы отдал сейчас, чтобы узнать, что с Питчем. Он по-прежнему не верил в то, что Питч может быть мёртв. Сверху снова скрипнула дверь, заставляя напрячься сильнее, хотя и ощущалось, что от постоянной нагрузки мышцы скоро лопнут и сползут с костей. Джека не так пугала эта тварь за углом, как человек, который снова к нему сейчас спускался. Тот давний ужас, забытый три года назад, вновь и вновь поднимался на дыбы внутри, мешая сосредоточиться и подумать. Он ведь не тот забитый мальчик — многое пережил и узнал, а потому… — Смотри, — ещё не спустившись, Мирт поднял вверх руку, в которой держал… Клетку. Небольшую серую клетку с тонкими прутьями и пластиковым днищем, а внутри шевелилось что-то белое и пушистое. Джек замер. — Помнишь, я подарил тебе Вудворта? И тот кролик, которого тебе пришлось когда-то убить… Мне до сих пор очень жаль за тот случай, мой мальчик, — на мгновение его лицо потемнело, но после по широкому рту вновь скользнула довольная улыбка. — Это тебе мой подарок. Ты ведь любишь животных, правда? Джек смотрел вглубь клетки на маленькое, сжавшееся тельце. Он не мог разобрать весь тот вихрь чувств, что поднялся в нём. У него всё в груди сжималось от мысли, что сейчас его вновь заставят убить ни в чём неповинное создание, как заставили сделать это в детстве, задолго до того, как он сбежал от Алекса Мирта за Стену. То воспоминание, пожалуй, было одним из самых болезненных до сих пор. — Назови его Вудворт, — продолжил Мирт, не обращая внимания на молчание Джека, — как того плюшевого зайца, которого я тебе подарил. Ты ведь помнишь Вудворта? Он опять присел напротив, и Джек настороженно на него смотрел, готовясь в любую минуту начать сопротивляться. Сил внутри так и оставалось ничтожно мало. Джек понимал, что лучше ему потянуть время хоть немного, но голос пропал, а мысли под гнётом не самых приятных чувств и эмоций запутались и перемешались. — Я понимаю, что ты меня боишься, да и расстались мы не лучшим образом, — вместо него заговорил Мирт, — но, как я и сказал, тебе ничего не угрожает сейчас. Мы просто уедем подальше, за Стены и море, и там ты наконец будешь свободен. — Свободен? — вспышка злости под грудиной на мгновение смыла весь страх. Джек пошевелил затёкшими от кандалов руками, но пальцев практически не почувствовал. Яркая, как ночная звезда, вспышка потухла так же быстро, как и появилась. У Джека не осталось сил на злость или ненависть, которая начала зарождаться внутри, у него не получалось даже удержать в себе страх, чтобы бороться. Сознание медленно накрывало мутным куполом, через который сложно было что-то разглядеть. — Я понимаю, что сейчас у тебя создаётся неверное впечатление, но поверь мне, мой мальчик, скоро нам всем станет лучше, — Джек моргнул, на долю секунды прикрыл свинцовые веки, а открыть уже не смог. Сквозь дымку тающего сознания он услышал: — Нам будет хорошо, очень хорошо.***
Как и ожидалось, второе место жительства оказалось пустым, даже заброшенным старым домом. Питч сам туда не поехал, просматривая камеры и следя за работой своих ищеек. Прошёл ещё час, и вся грёбаная тяжесть этого мира, казалось, улеглась на плечи. Левую ключицу отвратительно тянуло к полу, и Питч действительно был удивлён, когда заметил, что стрелка часов перевалила за десять вечера. Уже давно стемнело, по-зимнему быстро. Глядя на фотографии дома, больше напоминающего гнилой сарай, Питч задавался вопросом: что такая развалюха вообще делает на крайне комфортабельном Втором уровне? Такую давно должны были снести и построить что-то более цивильное, в конце концов, места на двух первых уровнях было не так много, а население, как ни странно, росло. Но факт оставался фактом: дом был пуст, и не было никаких следов, указывающих на то, что там вообще кто-то жил. Зато проверка камер дала результат. Похищение Джека было спонтанным и порывистым, импульсивным — никто не знал, что Пожиратель выберет именно этот день для побега и кровавой жатвы, поэтому никто из крыс просто не успел позаботиться о скрытии следов. И камеры показали многое из вчерашнего дня. Пол Симмонс после работы ехал в свою съёмную квартиру, но вот оттуда, вновь заведя машину, он поехал на пустырь, где из старого гаража что-то достал. Камера у дороги была слишком далеко, а приближение изображения ничего не дало: от пикселей рябило в глазах. После того, как Симмонс забрал свой груз, он отправился дальше по дороге, доезжая практически до стены. В том месте располагалась только-только выстроенная улица из новых двухэтажных домов. Там он остановился у неприметного дома, припарковал машину и вошёл внутрь. Чтобы установить всю эту последовательность, пришлось потратить полтора часа. Питч едва удерживал себя в сидячем положении и был даже не против сходить на ковёр к Руководству, лишь бы занять вяло текущие минуты хоть каким-нибудь действием. Руководство, к его удовлетворению, дало добро на любые действия. В момент разговора Питч внимательно следил за мимикой Сары и заметил, что та на новость о похищении Джека отреагировала странно. Другие бы и не заметили мимолётного изменения эмоций, но только не Питч: он знал Круп слишком давно. Не зря же другом называл так долго. Только вот он только убедился, что в этот раз Сара точно не при чём. Слишком отчётлива была её растерянность и… Испуг. Жаль, что у него самого голова была забита совсем не тем. Чем больше времени проходило, тем отчётливей внутри кто-то выл. Он сразу признал, что за Джека боится больше, чем за себя. Его мальчишка не заслужил всего этого дерьма. Поэтому, когда был установлен точный адрес, он поднял уставших агентов, и они начали оперативно собираться. Времени уже утекло слишком много. Пришлось готовиться к захвату и другого объекта — Сладкоежки, но вместе с тем с ними будет отряд, выделенный ПП. Всё же захват преступников, даже военных, не входил в юрисдикцию Подразделения. Уже сидя в одной из машин и по максимуму выключив эмоции, Питч представлял, насколько это дело окажется резонансным. Нечасто в их краях происходило нечто подобное, хоть и на Четвёртом уровне коэффициент преступности был довольно высоким. Он видел, что все его бойцы были помятыми и сильно уставшими от такого насыщенного дня. Но ждать группу с другого уровня не было времени. Они и так копались с камерами слишком долго. Ночная темнота тоже сделала своё дело: видимость снизилась, и теперь сложно было подъехать к нужному им дому незаметно. Оцеплением занялся отряд ПП. Питч упорно гнал от себя все посторонние мысли, запрещая себе думать о Джеке и о том, что мальчишка сейчас переживает. Наверняка он жив, и это было главным. Паскуды охотились за ним слишком долго, чтобы вот так просто убить. Если только… От пронзившей острым осколком сознание мысли Питч на секунду прикрыл глаза. Если только от Джека изначально просто не хотели избавиться, как от свидетеля, перед этим знатно повеселившись. Но в это верилось мало. Тишина на уже засыпающем уровне стояла такая, что вереница машин оказалась слишком громкой, хоть они и ехали по отдалённым дорогам. Питч знал, что в этот раз сложно быть не должно, но всё равно внутри ворочалось так и не уложившееся слоями беспокойство. Он хотел лишь, чтобы больше никто из агентов не пострадал. За сегодняшний день пролилось слишком много крови. Вряд ли им вообще удастся быстро восполнить такие потери. Новобранцев, готовых идти на службу в Подразделение, было не так много, но не это было проблемой. На базу Второго уровня требовались не новые сотрудники, а опытные бойцы с уровнем допуска не ниже третьего. Их нужно было набирать с других баз, а таких бойцов было мало. Питч всё вглядывался в темень за окном и старался забить свою голову чем угодно, но не предстоящей бойней. Впрочем, он надеялся взять всех живыми. Особенно Симмонса, с которым он очень хотел поговорить. Как и узнать личность второй крысы — её они так и не смогли установить. Подумать только, если бы не сегодняшний инцидент, эти две паскуды так и продолжали бы гулять где-то рядом. И одна из них — прямо у него под носом. Он не знал, что вскоре откроется такое, что удивит даже повидавших многое членов Руководства. От базы до нужной улицы было довольно далеко. Оставалось только надеяться, что они не опоздают в очередной раз, и крысы не сбегут вместе с Джеком. У подъездной дороги уже стоял патруль, который было сложно заметить сразу. Выключенные фары создавали видимость обычной гражданской машины. Их колонна остановилась чуть поодаль, где крайний дом мешал обзору, полностью закрывая джипы. Питч вышел из кабины и глубоко вдохнул вымораживающий воздух. Температура опять упала. Левая рука откровенно сбоила, и Питч перевесил автомат на правое плечо. Сегодня осечек не должно быть ни с его стороны, ни со стороны оружия. У них всего один шанс обойтись без ещё большей крови — скрытность и незаметность. Из-за усталости всё только усложнялось, и все агенты молчали, напряжённо вслушиваясь в тишину. Команды тоже отдавались молча — жестами. План был обговорён ещё при сборах. Свет уличных фонарей был мягким, жёлтым, создающим множество теней, в которых могли укрыться машины. Огрызок луны ярким пятном висел в безоблачном небе. Питч ещё раз осмотрел мрачных агентов, которые ждали приказа. Кажется, не только его мутило от мысли, что в этот раз предстоит иметь дело с людьми, а не очередной тварью. Хотя и такая имелась. Молчаливый приказ был отдан, и группа тихо двинулась к нужному дому под скрип снега.***
Обволакивающее состояние полудрёмы вытягивало только больше сил из-за борьбы. Джек очень хотел проснуться, вслушивался в тихий говор где-то на фоне, крупно вздрагивал от лязга большой цепи, но глаза открыть не мог. Что-то словно удерживало его в полубессознательном состоянии в бесполезной попытке защитить. Ему больше не было так оглушительно страшно. Чувства вообще растворились в вязкой чёрной дымке, оставив его наедине в такой же пустой головой. Но он очень желал забыть всё снова, потому что то и дело под веками мелькали всполохи воспоминаний из забытой жизни. Та комната с забитыми окнами, его хроническое одиночество и растущий изо дня в день страх перед своим, как он считал на тот момент, другом. Всё это смешивалось в голове в кашу, мешая прийти в себя и снова заглянуть своему главному, но до этого момента такому потаённому страху в лицо. В какой-то момент голосов стало больше. Джек пошевелился, больше не ощущая рук и затёкших от долгого нахождения в неудобном положении ног. Тело окончательно потеряло чувствительность, и Джек начал думать о том, что укол боли был бы очень кстати, чтобы прийти в себя и наконец выплыть из этой трясины бессознательного. — Вот почему следовало всё лучше обдумать! — крик заставил вздрогнуть. — Теперь… Теперь иди наверх и что-нибудь придумай, задержи их! А я заберу Джека, а им оставлю сюрприз в виде голодной Джипси. — Ты бросишь меня здесь?! — второй крик окончательно привёл в чувства, но теперь Джек держал глаза закрытыми специально. Он едва сдерживал свою дрожь от услышанного. За ним пришли, его сейчас вытащат отсюда, там Питч. Никто, кроме Питча, не смог бы его найти… — Ты сам во всём виноват! — это орал Мирт. Судя по звукам из левого угла, твари не понравились повышенные тона рядом с ней. — Ты знал, на что идёшь! — Надо идти вместе! Я всё это сделал для тебя, а ты никогда меня ни во что не ставил! Даже сейчас ты выбираешь его, а не меня — своего сына! — Потому что ты в очередной раз облажался, — куда спокойнее заговорил Мирт, и от его тона Джек поёжился. Этот человек до сих пор его пугал. — А теперь у тебя появился шанс всё исправить. Вот и воспользуйся им. Стреляй на поражение, пока сможешь. Положи здесь столько агентов, сколько сможешь. И если справишься, найди меня потом. — Но, — голос его сына дрожал, — они ведь убьют меня… — Ты с самого начала подписал себе смертный приговор, — мрачно припечатал Мирт, — а теперь иди и не разочаруй меня, Ронни. Разговор явно был окончен. Топот ног по лестнице и последующий хлопок заставили напрячься. Джек старался не думать пока об услышанном, он пытался найти в себе хоть какие-то силы на борьбу. Их было чересчур мало, но достаточно для одного ледяного удара. Просто ранить, подморозить слегка, чтобы потом убежать отсюда навсегда. Вновь сбежать от этого монстра, что отправил на смерть собственного сына. Хотя никакой жалости Джек и не испытывал. — Джек, мальчик мой, просыпайся, нам нужно уходить, — ласковые нотки в голосе напомнили, почему он сбежал отсюда в первый раз. К его колену настойчиво прикоснулись, и Джек больше не мог притворяться. Он отпрянул, вжался в стену и уставился в тёмно-карие глаза со смесью страха и злобы. Где-то там, наверху, Питч. А Джек хорошо услышал все слова, сказанные Миртом, особенно про стрельбу. Он не мог позволить. Только у судьбы сегодня были свои планы. Даже в подвале звук выстрелов оказался слишком оглушающим, пугающим настолько, что Джек беспомощно замер и уставился на лестницу. У Мирта словно тумблер перещёлкнуло, и наружу полезла гниль: он быстро достал ключи из кармана брюк и открыл замки на кандалах, сразу грубо хватая Джека за онемевшую руку и пытаясь поднять того на ноги. Мирт что-то шипел, сдавленно матерился, растеряв всю свою дружелюбность и сбросив маску. Джек, не чувствуя конечностей, всё равно сопротивлялся, пытаясь именно сейчас найти в себе всю силу. Возможно, ему потом будет даже хуже, чем сейчас, но увести он себя не даст. — Хватит! — рявкнул Мирт, но Джека не впечатлило: он по-прежнему слышал выстрелы, которые пугали его куда сильнее. Просто потому, что под одну из пуль мог попасть самый дорогой человек. И этого Джек допустить не мог. От хватки на запястье и плече завтра наверняка расцветут синяки, которые всё равно быстро сойдут. Джек сам вскочил на ноги, но тут же об этом пожалел: голова закружилась с такой силой, что он едва не упал обратно. Сил, чтобы высвободиться из чужих пальцев, не хватило. Джек по-настоящему запаниковал, когда Мирт потащил его не к лестнице, а в тот самый левый угол, откуда зловоние неслось с новой силой. Джек не хотел опять встречаться с этой вонючей тварью, не хотел вновь переживать тот ужас, который ощущал тогда, четыре года назад. Он опять задёргался, попробовал затормозить, но у него не получилось. Внезапно Мирт сам оттолкнул его к стене, и Джек больно ударился грудью о подлокотник драного кресла. Стало совсем трудно дышать, а звук выстрелов почти перекрыл новый лязг цепи. Рядом с этим креслом был хорошо виден левый закуток с той тварью, а потому Джек осознанно не оборачивался, хотя всё нутро орало, чтобы он не смел стоять к этой твари спиной. Знакомое до костей рычание заставило резко обернуться. Красные, налитые кровью глаза этой твари так сильно напоминали глаза Пожирателя, что это для Джека стало последней каплей. Огромная тварь размером с Мирта стояла на четырёх лапах и скалила квадратную пасть, принюхиваясь: узнала его запах, вспомнила, как весело и вкусно было его облизывать, пока он сам не мог вдохнуть от ужаса. Мирта это всегда веселило. Джек выпрямился и почувствовал себя загнанным в ловушку. Руки безвольными и бесчувственными плетями висели вдоль тела. Внутри желанно шевельнулся холод, однако Джек знал, что не справится. Внезапно выстрелы сверху смолкли, и на секунду воцарилась тишина. Громкий рык разбил её на осколки, заставив вздрогнуть. Джек вновь ощущал себя беспомощным ребёнком в руках садиста. Но громкий стук двери о стену привёл его в чувства. Как и тварь, которую Мирт мгновенно спустил с цепи. Джеку пришлось зажать уши непослушными руками: автоматные очереди были такими громкими, что почти взрывались барабанные перепонки. Он настолько потерялся в пространстве, что не сразу понял, что всё закончилось. Тварь лежала у лестницы, истекая кровью и брыкаясь, а рядом с ней… Джек отвёл глаза, не в силах смотреть, как на светлом джемпере Мирта растекаются тёмно-красные круги. Воздух пропитал знакомый запах крови. Он смотрел на дёргающуюся тварь как в трансе, даже не понимая, что уже можно открыть уши. Ему вообще казалось, что он оглох. Появление рядом Питча Джек заметил не сразу. Тот осторожно обхватил его запястья и потянул, заставляя обратить на себя внимание. Питч был рядом, живой и невредимый, только на лице почему-то были брызги крови. Джек отнял ладони от ушей, видя, как шевелятся тонкие губы, но ничего не слыша то ли из-за шока, то ли из-за временного оглушения. — Всё хорошо, — приглушённо донеслось до него, и теперь Джек поверил. Он едва сдержал себя от того, чтобы прижаться к Питчу и уткнуться лицом в грудь. Ноги обмякли, а на глазах вскипели запоздалые слёзы. — Пойдём отсюда. Питч обхватил правой ладонью его запястье и осторожно повёл к выходу. Джек замер, видя уже бездыханное, окровавленное тело на полу. Он не мог поверить в то, что видит, и в то, что всё действительно закончилось. Питч сильнее сжал мальчишескую ладонь, но Джек к нему не повернулся. Еле заметное шевеление привлекло его внимание: возле тех кандалов так и стояла небольшая клетка с кроликом внутри. Джек думал недолго. Он высвободил свою руку и подошёл ближе, подхватывая лёгкую клетку. В тот момент ему было совершенно наплевать, а можно ли ему держать питомцев. — Это Вудворт, — пробормотал удивлённому Питчу Джек. Он прижал клетку к груди и наконец начал подниматься по лестнице. Путь на базу он не запомнил совершенно, потому что вырубился в машине намертво. Так, что его пришлось на руках нести в больничное крыло. Питч позже, когда усталый доктор Дирн поставил свой диагноз «острое истощение», что бы это в случае Джека ни значило, матерился, унося чёртову зверюгу в комнату Джека. Белую и крайне бестолковую. Ему влетит и за это, наверное. Впрочем, то, что именно из его оружия оказался убит человек, грозило ему куда большим. Питча до сих пор мутило от того, кем оказалась вторая крыса. Но и на это было плевать, потому что у него самого наступило то самое «острое истощение».***
Джек смог вернуться в свою комнату только вечером следующего дня. Было удивительно, что с расспросами к нему никто не лез, даже ежечасно находящийся рядом доктор Дирн ничего не спрашивал, кроме того, как он себя чувствует. А самочувствие было паршивым, и скрыть это было нельзя. Джек вялой рыбиной валялся в кровати, впихивал в себя еду и какие-то витамины, потерпел болезненный укол, из-за которого ещё долго не мог нормально сесть, пил много воды и вкусной красной кисловатой жижи. Он весь день старался не думать о том, что успел пережить. Вчерашний день смешался в какой-то сплошной кровавый кошмар. Он даже не брался разгребать эту кучу в своей голове, просто ждал, когда к нему уже придут с вопросами. А в том, что придут, Джек не сомневался. Вчера произошло слишком многое. В комнате не было холодно. Джек уже хотел по привычке распахнуть окно, когда заметил на прикроватной тумбочке знакомую клетку. Он действительно успел забыть, что забрал с собой вчера кролика. Кролика, которого ему нечем было кормить. Пока он шёл в компании доктора Дирна до своей комнаты, он успел заметить, что обстановка на базе кардинально поменялась от привычной. Было словно душно и вязко. На пути им встретились мрачные агенты, которые только кивнули доктору Дирну. Джеку было очень некомфортно в коридорах, и его смутило, что новых охранников к нему не приставили. А значит: ему некого попросить принести кролику… Чего-нибудь. Он понятия не имел, чем зверька кормить. Он подошёл и открыл клетку, осторожно вытащил небольшое тельце и прижал к себе, начав поглаживать. Мягкая шерсть под пальцами действовала умиротворяюще. Он всё ещё находился в прострации, хоть и понимал, что это, наверное, просто выверты психики. Кролик дрожал и казался худым. Джек обхватил его обеими ладонями и поднял на уровень глаз, рассматривая. Так и есть: мелкий, щуплый и белый. Совсем как он сам. Джек опустил нового Вудворта на постель и наблюдал, как замерший сначала кролик быстро сиганул в сторону оставленной куртки. Там он и спрятался. — Тебе вчера тоже здорово досталось, да? — Джек приподнял край куртки и уставился на меховой дрожащий комок. Опять погладил, не вовремя вспоминая сцену из детства, когда такого же зверька его заставили убить. — Не бойся. Странно было разговаривать с животным. Но Джек уже знал, что Питч ему разрешит его оставить у себя. В конце концов, кто-то же принёс сюда эту клетку? Он не видел Блэка со вчерашнего дня и понимал, что у Питча наверняка очень много дел. Но понимание этого не уменьшало желания его увидеть. Заветный, но неожиданный щелчок двери заставил встрепенуться и поднять голову. На пороге стоял Питч, и Джек правда не понимал, почему внутри всё замерло. Они некоторое время смотрели друг другу в глаза, словно очень давно не виделись. Питч по-прежнему выглядел уставшим, и чёрная форма оттеняла синяки под глазами. У Джека в голове заиграло настойчивое чувство дежавю. Питч закрыл за собой дверь, подошёл к кровати и молча сел рядом. Отчего-то было очень неловко, и Джек опустил глаза. Из-за всего того, что вчера вечером случилось, он успел забыть, что они… Что всё стало очень сложно, и теперь щёки и кончики ушей немного теплели от воспоминаний. Он и не задумывался о том, что будет делать, когда они вновь останутся наедине. Чёртова мешанина из чувств и всё та же прострация мешали связно думать. Где-то под курткой зашуршал кролик. — Мне ведь можно его оставить? — ухватился за это Джек, желая прервать неуютную тишину. Он всё так же не поднимал глаза. — Можно, — голос Питча звучал немного глухо. — У тебя из-за меня будут проблемы, да? Всё это ведь из-за меня, если бы не я, ничего бы этого не было и… — Угомонись, — прервал поток признаний Джека Питч и едва заметно поморщился. — Не ты виноват во всём случившемся. Да и к тому же… То, что из моего оружия оказался убит человек, принесёт мне гораздо больше проблем. Неожиданное откровение Джека потрясло. Он вскинул голову, чувствуя, как внутри снова зарождается страх. Страх, что Питча накажут и что-то ему сделают, хотя Джек понятия не имел, что в таких случаях происходит. — Может, снимут с должности, — наверное, Питч ещё никогда не был с ним так откровенен; он выглядел не просто уставшим, а совершенно выцветшим, — как оказалось, желающих вставить палки мне в колёса достаточно. — Но ведь, — Джек выпрямился и резко выдохнул, стараясь пересилить разросшееся отчаяние от услышанных слов, — ты не виноват. — О, об этом я знаю, — неубедительная ухмылка скользнула по тонким губам. Питч сам отвёл взгляд и передёрнул плечами. — Муки совести меня не преследуют. И поговорить я, кстати, пришёл не об этом. У тебя наверняка есть, что мне рассказать. — Ты тему переводишь, — Джек нахмурился и упрямо уставился в жёлтые глаза. — Что с тобой будет, Питч? — Ты меня невнимательно слушал? — что-то похожее на искру раздражения Джек в его глазах разглядеть сумел. — Сказал же: не знаю. Но если тебя это утешит, то кое-чьей поддержкой я заручился. Тем более, что этот старый мудак сам под пули прыгнул, и свидетели этого у меня есть. Угомонись. Его слова успокоили лишь немного. — Я не понимаю, что чувствую, — тихо прошептал Джек, не зная, имеет ли он право придвинуться хоть немного ближе. А хотелось именно этого. Тепло стало таким же необходимым, как и холод. — Я ведь вспомнил всё, вообще всё, что было, — он поднял глаза на Питча и резко выдохнул. Они сидели близко друг к другу, но пространства между ними всё равно было много. — Теперь такая каша в голове. И… Лучше бы не помнил. Он снова опустил голову, позволяя отросшей чёлке прикрыть глаза. Наверное, следовало попросить Туф опять его подстричь. В голову лезла всякая ерунда, мешая сосредоточиться и начать рассказывать хоть что-нибудь. Джек вообще не понимал, с чего ему следует начать: всё казалось или слишком важным, или вовсе бесполезным. — Я не прошу у тебя деталей, — Питч осторожно дотронулся до его пальцев, заставив Джека замереть, — говори о том, о чём говорить можешь. С пожара, например. — То есть с самого начала? — Джек невесело усмехнулся и сам сжал чужие пальцы в своих. Теперь он не переживал, что случайно причинит Питчу вред: холода внутри всё ещё было ничтожно мало. — Я думаю, тебя это удивит. Ни в каком пожаре я не выживал. Ещё за месяц до него, как я сейчас это понимаю, мне сообщили, что мой ведущий специалист — доктор Мирт, погиб. Приставили нового. Злобного такого. А потом, в один день, после ужина я быстро уснул, а проснулся уже на Четвёртом уровне. По взгляду Питча Джек понял, что тот такого явно не ожидал. — Мирт свою смерть как-то инсценировал, — он пожал плечами, ничего не зная об этом, — ты, наверное, это уже понял. Не знаю, как именно он вывез меня с Третьего уровня на Четвёртый, но все два года я находился там. Он запрещал мне выходить из дома и говорил, что там очень опасно, что я преступник, которого ищут, и я верил тогда… Потому что помнил, как со мной обращались на базе. Джек взял небольшую паузу, и Питч его не перебивал, внимательно слушая. От очередного прокручивания воспоминаний в голове стало дурно и тошно. Джек решил попробовать, рискнуть, и сам подался ближе, утыкаясь носом в его плечо и просто прижимаясь. Он ожидал, что его оттолкнут, ожидал хотя бы язвительного комментария, но Питч молчал. Тепло и запах окутали спокойствием. Ментол и перебивающий цитрус сигаретный дым. Джек потёрся носом о жёсткую ткань кителя и затих, когда правая рука Питча его осторожно приобняла в ответ. — Сначала жить там было не так плохо, — голос от такой близости чуть дрожал, а уши начали пылать сильнее, но воспоминания вновь начали затягивать в себя. — Он учил меня всякому, приносил книги, заботился, как о… Как о сыне, наверное. Ну, сначала мне так казалось. Потом, где-то через год, он начал вести себя по-другому. Запрет на выход стал строже, и он просто начал запирать меня в комнате. И с каждым днём мне становилось всё страшнее, но он здорово промыл мне мозги. А потом… — Джек сглотнул и прижался ближе. — Потом он притащил эту тварь. Вонючую и вечно голодную, он заставлял меня с ней сидеть, а она вечно лезла меня облизывать, и мне было страшно, что однажды она просто начнёт меня жрать. Я боялся всего. Джек замолчал, не зная, как продолжить. То, что случилось дальше, было слишком личным, но ведь… Это же Питч. Питч, который его внимательно слушает и молчаливо поддерживает, поглаживая по плечу. — Он начал ко мне приставать примерно за полгода до того, как я сбежал, — Джек сглотнул, почувствовав, как напрягся Питч. — Даже ещё раньше, но я не придавал этому такого значения. Я вообще имел плохое представление о человеческих отношениях. Улицы Пятого уровня научили меня быстрее, — сосредоточиться было сложно. — Все эти полгода до побега я провёл в той комнате с забитыми стенами. Он приходил каждый день и постоянно прикасался, а ещё что-то рассказывал… Помнишь то воспоминание о человеке по имени Рипс? Доктор Рипс? — Помню. — Мирт много про него рассказывал. Говорил, что это его хороший друг. И однажды он приехал в тот дом, и я так надеялся, что он мне поможет, но… Он просто уехал, когда меня увидел. А с каждым разом всё становилось только хуже. Мирт настойчиво… — голос пропал, и Джек понял, что ему просто стыдно. Безумно стыдно рассказывать Питчу, как кто-то касался его, как кто-то к нему приставал и лапал. Он не мог себя заставить. — Всё хорошо, Джек. Как ты сбежал? — Питч злился, и Джек правда не понимал, как смог уловить его злость. Направленную не на него, а на мертвеца и его давние поступки. — Однажды он перешёл черту, — Джек попробовал отрешиться, чтобы его изнутри не разъедали отвращение, стыд и страх из того времени. — Я его сильно подморозил. Он, кстати, всегда запрещал мне пользоваться своими силами. А потом я просто вырвался и убежал из того дома, выморозив и замок. Бежал так долго, мне всё время казалось, что за мной гонятся. А потом… Я нашёл дыру в Стене. Тогда от паники я не понимал, куда попаду, если заберусь в неё. Но я забрался и вылез на Пятом уровне. Увидел людей, снова испугался и забежал в какой-то переулок. Была осень, я помню, как поскользнулся на грязи и начал падать. Воцарившаяся тишина не была долгой. — Это была одна из тех загадок, которые я всё никак не мог решить, — Джек усмехнулся, — я всё гадал, кто в тот день ударил меня по голове. Оказалось, что я потерял память по собственной неосторожности. Ударился головой обо что-то. Глупо, да? Питч ничего не ответил, только сильнее прижал его к себе. От долгого монолога у Джека пересохло во рту, но шевелиться совершенно не хотелось. Он пригрелся, а теперь, когда вся эта история была рассказана, ему стало легче. Он сам только что упорядочил всё своё прошлое в голове, только вот… — Меня другое тревожит, — тихо заговорил Джек, — я по-прежнему ничего не знаю о своей семье. Не мог же я появиться из воздуха? У меня должны быть родители, а мои воспоминания начинаются с одиннадцати лет. Будто до этого меня и не существовало. — Всю информацию о тебе уничтожил пожар, — наконец после длительной паузы заговорил Питч. — Ты сам должен вспомнить, потому что теперь, когда Мирт умер во второй раз, но сейчас уже наверняка, спросить нам некого. Мне ты никогда не рассказывал о себе, а я не спрашивал, не желая напоминать ребёнку, что его разлучили с семьёй. — Просто… Если все эти воспоминания прорывались, то те… Раннего детства… Их и нет будто, — Джек вздохнул, решил обнаглеть ещё больше и обнял Питча обеими руками. — А что случилось с его сыном? — Живой, но раненый, — Питч на его вольность ничего не сказал. Только сам носом уткнулся в его макушку, пока Джек немного дурел от тепла. Где-то у края постели в куртке зашуршал кролик. — Забудь о нём. Если он что-то знает о тебе, то я тебе расскажу потом. Джек кивнул. Он теперь думал о том, что им, наверное, следовало бы обсудить их… Отношения. Но даже думать об этом оказалось откровенно страшно. Они вполне могли оставить это на потом, а пока просто побыть наедине, в полной мере каждый осознавая, что всё действительно кончилось. По крайне мере, в это очень хотелось верить.***
Запах лавандового масла всегда был немного навязчивым. Терпкий виски едва мог перебить пряные благовония, и от обилия ароматов в большом кабинете было трудно дышать. Но, кажется, это смущало только её. Сара вообще не понимала, почему после бессонной ночи её вызвали сюда. Большой включенный монитор был повёрнут к ней, и она действительно не понимала, зачем смотрит на какое-то подсобное помещение уже пару десятков секунд. Пустое и безнадёжно серое, оно навевало тоску. Сара уже хотела спросить сидящего за столом человека, в чём дело, когда увидела то, чего видеть бы не хотела. Но монитор упорно показывал видео с камеры дальше. Питч — его бы она узнала где угодно — прижимал к себе того самого мальчишку, которого она сама впихнула в его руки. Прижимал весьма недвусмысленно, и в груди что-то больно сжалось. Она не могла поверить в то, что видит. На моменте поцелуя она просто отвернулась. — Увлекательное зрелище, верно? — раздался глубокий голос. Крупный перстень громко звякнул о стекло бокала с виски в руке мужчины. — Я думал, что Блэк натурал, а тут такой поворот. Тебе понравилось? — Зачем вы мне это показали? — сквозь зубы процедила Сара. — Чтобы ты наконец глаза раскрыла, — жёстче, чем до этого, заговорил мужчина. Она злобно уставилась ему в глаза, но никакого эффекта это не дало. — Ему плевать на тебя. Стоило только ему начать что-то подозревать, как он полностью вычеркнул тебя из своей жизни. Всё ещё будешь его защищать? Она упрямо поджала губы. — Как знаешь, — он откинулся на спинку дорогого кожаного кресла. — Из этой ситуации, — он кивнул на монитор, где видео крутилось по кругу; Сара предпочитала туда больше не смотреть, — можно вычленить пользу. Из всего вчерашнего дня тоже. Сама судьба играет на нашей стороне, а ты продолжаешь сомневаться. — Я могу идти? — под рёбрами до сих пор больно жгло. Мужчина на её вопрос только усмехнулся и кивнул: — Ты знаешь, что делать. Конец первой части.