Калейдоскоп боли

За последние дни писк пейджера начал вызывать непривычную реакцию тела — постоянно дёргался глаз. Возможно, совсем скоро ему действительно понадобится помощь мозгоправа, хотя бы для того чтобы подлечить нервы. Но одно в адовой нагрузке было хорошо: у него полностью нормализовался режим сна. Его банально, но довольно грубо срубало, стоило телу принять позу, похожую на горизонтальную. Отчёты, письменные и устные, постоянные поездки с Николасом по разным управлениям, — убийство, пусть и считавшегося мёртвым, человека с рук ему не сошло, — трёпка от Руководства за то, что рисковал Джеком в случае с Пожирателем, новые угрозы понизить в должности… И ведь понизили почти. По крайней мере, в ближайшее время кресло в Руководстве ему явно не светило. Питча только настораживал взгляд Николаса: тот явно что-то задумал отдельно ото всех остальных членов Руководства. Сейчас, когда всё практически закончилось, кресло в Руководстве Питчу понадобилось. Ему было досадно признавать, что цель скорее личная, и в собственных глазах это не оправдывала даже общая польза для всего Подразделения. Он должен забраться на самый верх, чтобы обеспечить своему мальчишке хоть какое-то будущее, а не тупое гниение в четырёх стенах. И уже после этой причины шли все остальные — благие для агентов и общества в целом. Доктор Дирн недавно не вовремя напомнил про отпуск. Как оказалось, когда-то слишком давно, чтобы быть правдой, Питч пообещал Дирну и Банниманду, что уйдёт в отпуск сразу, как всё завершится. Только вот в том, что он не мог этого сделать, не было его вины. Он устал как собака. Но нужно было перетерпеть немного, подождать, пока шумиха вокруг резонансного дела уляжется, и потом… Чушь, конечно. Никуда он не уйдёт, пока не выяснит, что там задумала притихшая Круп. Да и мальчишку по-прежнему оставлять не хотелось. Питч досадно поморщился — мог себе позволить, шёл в полном одиночестве. Ещё со вчерашнего утра, весьма занимательного, все мысли то и дело соскальзывали на Джека. Жмущегося к нему, такого доверчивого и податливого. Не мысли — чума для здравого смысла. Он вообще не верил в то, что всё это происходит с ним. Четыре месяца назад он никогда бы не сделал ничего подобного. Однако всё произошедшее с ними заставило Питча задуматься. У него не было ничего, кроме работы, и это было весьма показательно: за эти восемь дней он ни разу не появлялся дома. Ни разу не звонил отцу. С головой нырял в отчёты, вновь взял себе новобранцев на обучение, заранее зная, что такая нагрузка точно вгонит его в могилу. Если неделю назад он пришёл к выводу, что такие отношения ему вовсе не нужны, то вчера, просто увидев глаза своего мальчишки, послал всё к чёрту. И, на самом-то деле, не жалел сегодня совершенно. Ему просто хотелось чего-нибудь для себя. Даже если этим окажутся запретные и тайные отношения с объектом. Тем более, это давало лишнюю мотивацию сделать из Джека бойца нового уровня. В истории Подразделения никогда не было эпизодов, когда объект бы стал агентом. Наоборот было, но чтоб так… Конечно, всех подобное коробило, но Джек молодец, он, сам того не подозревая, расположил к себе многих своим поступком. Тот «подвиг» с Пожирателем все забудут нескоро. Джек до вчерашнего дня ни о чём не знал. Возможно, совсем скоро они действительно смогут приступить к тренировкам, и мальчишка покажет, на что способен. Питч посмотрел на крохотный циферблат на экране пейджера и выключил его полностью. Сейчас отвлекающий писк ему был совершенно ни к чему. За непривычно узкими и вытянутыми окнами давно стелился зимний вечер. За сегодняшний день он ни разу не был на базе. Впрочем, это не помешало ему выполнить просьбу мальчишки, несмотря на то, что ответ Питч знал заранее. Николас, с которым они в последние дни почти не расставались, сказал своё категоричное «нет», добавив, что только подобных рисков им сейчас и не хватало. И Питч был полностью с ним согласен. Хватит с его мальчишки приключений, хотя бы на время. Железные, покрытые серой облупившейся краской решётки на окнах энтузиазма не прибавляли. От предстоящего разговора — допроса — заранее стало паршиво и тошно. Посмотреть в глаза предателю хотелось, однако отвращение к нему осело на язык мерзким привкусом. Но выбора у него не было. Он, конечно, мог развернуться и уйти, оставив это другим сотрудникам внутренних служб, но тогда его долго будут мучить вопросы. Питч просто хотел сегодня здесь всё закончить, а предателя отдать под трибунал. Забыть такое вряд ли получится, но оставить в прошлом — вполне. Из этой истории свой урок он уже вынес, осталось только вытащить из кожи зудящую занозу, раскрыв все карты до конца. А после можно будет и дальше спокойно работать, не позволяя себе обманываться чужой преданностью. В грязной серости кирпичных коридоров он оценил белизну стен баз Подразделения. Или привык настолько, что и не вытравишь уже. Серость почему-то ассоциировалась с намокшим от влаги пеплом, превратившимся в грязь. Да и освещение здесь было, как в склепе, позволяя оценить весь масштаб морального давления на преступников. Воздух пах пылью и мокрым бетоном. То ещё местечко. Как раз подходящее для содержания разных мразей. Вроде той, к которой он сейчас шёл, игнорируя взгляды местной охраны в спину. Здешних сотрудников наверняка подъедал интерес: даже другие управления не имели доступа к полной информации. Всё, что происходило в Подразделении, всегда было опечатано грифом абсолютной секретности. Этот случай исключением не стал, хотя небольшой слив информации всё же был. Убийство стольких детей вызвало шумиху в прессе. Питч скривился. Чёртовы бумажные крысы. Массивная железная дверь вскоре выросла перед ним, и он, показав документы двум охранникам, без проблем прошёл внутрь. Дверь с лязгом закрылась за его спиной, отрезая от реальности и чужих ушей. Впрочем, весь разговор и так будет записываться. Тюремная камера временного содержания тоже давила своей мрачностью и излишней серостью. Тусклая лампочка покачивалась на тонком проводе, еле освещая скудное убранство в виде стола и немного ржавой койки напротив входа. Возле двери стоял деревянный стул. Даже зона содержания Пожирателя выглядела более оптимистично. Особенно, когда тот разрисовал стены собственной кровью. Питч знал, что когда-то и помещения для объектов выглядели подобным образом. Иногда в гуманной политике Руководства даже он находил какие-то плюсы. Не хотелось бы, чтобы его мальчишка хотя бы ночь провёл в таком помещении. На старой, облезлой и, как выяснилось через пару секунд, скрипучей койке сидел Симмонс. Его тюремная роба отлично вписывалась в общее окружение: грязно-серая, небрежно объёмная, словно надзирателей вообще не заботило, по размеру ли они выдают одежду. Но злорадства внутри не было, как не было и чувства мести или хотя бы микронной доли удовлетворения. Поганое безразличие напополам со злостью. И маленькой щепоткой разочарования. Маленькой потому, что за неделю пожар в себе погасить удалось. Безразличный взгляд тёмно-карих глаз буравил стену. Для Питча такое игнорирование новостью не стало. Он знал, что Симмонс отказался говорить. — Ну здравствуй, Симмонс, — Питч сел на стул и откинулся на спинку, чувствуя, как в спину впиваются металлические прутья. — Или Рональд Мирт, как тебе угодно. — Прознал, значит, — верхняя губа приподнялась то ли в оскале, то ли в жесте искренней неприязни. Только вот глаза остались пустыми и безучастными. — Не удивлён. Только спохватился ты поздновато что-то обо мне разнюхивать, командир. Говнюк явно знал, чего добивается, какие эмоции хочет в Питче пробудить. Ублюдочное «командир» было фамильярным обращением, и так его могли называть далеко не все. И Симмонс — Мирт — это знал, потому что у самого были такие привилегии. Года полтора назад вместе прошли адовый захват нового объекта, а такое роднит всегда. Либо отвращает друг от друга. Забавно будет, если окажется, что в тот день у них получилось по-разному изменить отношение друг к другу. — Имел глупость тебе доверять, — не стал скрывать Питч. У него не было бумаг, никаких протоколов он не составлял, ничего не записывал. Он пришёл сюда за признанием лично для себя. А остальные услышат через камеру под потолком. — Вместе четыре года служили, я своей рукой подписал постановление о твоём повышении в уровне допуска. Я тебя тренировал. Так расскажи мне, Рональд, свою маленькую историю. — Признание будет равносильно расстрелу, — фыркнул он насмешливо, так и не повернув головы. — Военному суду не нужно твоё признание, — Питч с иронией прищурил глаза. — Достаточно чужих свидетельств и поддельной биографии. Твою маленькую историю я спрашиваю для себя. Уж больно мне интересно, в какой момент один из моих лучших агентов решил, что убивать детей — приемлемо. — Даже не пытайся, — полноватые губы растянулись в неприятной улыбке, — ты уже ознакомился с отчётами психиатра? Психопатия не предполагает присутствия эмпатии. Мне было плевать на тех детей. Я просто их похищал и доставлял отцу. Так забавно было наблюдать, как ты мечешься, как в жопу ужаленный. — Звучит так, будто ты хотел отомстить лично мне, — Питч чуть склонил голову набок. Конечно, с психиатрическим освидетельствованием он ознакомился сразу, как получил к нему доступ. Как и весь состав Руководства. Занятно ведь получалось: их штатный психиатр — двое психиатров — из месяца в месяц, из года в год проёбывали такую маленькую деталь в деле Пола Симмонса. Это рождало закономерные вопросы. Сколько ещё бомб замедленного действия ходит по выбеленным коридорам с полным доступом к оружию? Питч подобные размышления из головы гнал. Будет чудом, если он вообще сможет доверять своим людям в будущем. — Ты мне просто никогда не нравился, — Симмонс пошевелил плечами и скривился: он получил в тот памятный вечер две пули — одну в ногу, вторую в плечо, — поэтому забавно было водить тебя за нос. Сначала забавно. А потом ты начал копать, и я решил действовать сам, без отца. Тот случай с отравлением… Ох, ну и досталось мне от отца за этого белобрысого сучонка. Неприкосновенный, блядь. — А яд где взял? — это уже было для протокола. Питчу это было совершенно неинтересно. — Ебучие ПП на налоги только животы отъедают. Уже год не могут прикрыть поставки с той стороны Стены. Благодари коррупцию, благодаря которой процветает чёрный рынок. Питч знал, что этот разговор слышит весьма участливый Николас, который к подобному точно не останется равнодушным. Сам Питч по-прежнему не испытывал интереса. Он на работе занимался более важными вещами, чем борьбой с коррупцией. — Заинтересованные в закрытии люди уже нашлись, — с каждой секундой кости в теле будто тяжелели. Как бы он ни старался убедить себя в обратном, но ему было сложно вести допрос. Совсем не его это специфика. — Ты сказал, что сам детей не трогал. Но зачем ты вообще это делал? — Психам повод не нужен, верно? — Симмонс оскалился, обнажив немного крупные зубы. — У вас, по твоим словам, есть всё для смертного приговора. — Я же сказал, что спрашиваю только для себя, — Питч пошевелил челюстью. Он всё сильнее начинал раздражаться. Давящая атмосфера тёмной камеры не способствовала хорошему настроению. Да и какой там? Он здесь разговаривал с предателем. — Если кто и был психом, так это твой отец. — Лучше заткнись, — он впервые посмотрел ему в глаза. Злость на грани совсем звериной ярости не напугала совсем. Питч за свою жизнь смотрел в глаза и более страшным вещам. Какой-то щенок с вывертами психики его напугать не мог. — Ты ничего не знаешь о моём отце! — В этом дело, да? — на самом деле какой-то частью сознания Питч уже догадывался раньше. Он не был психиатром и диагноз поставить не мог, но настолько болезненная привязанность к своему отцу едва ли была здоровой. — Из-за него ты начал всё это? Громкий смех разбил короткую тишину. Питч задержал выдох в груди. Видимо, Симмонс окончательно решил косить под психа. — Каково бы тебе было, если бы тебя твой отец в один миг заменил каким-то мелким крысёнышем, которого притащил из Подразделения? — Симмонс снова отвернулся и продолжить бурить стену взглядом. — Попытаться вернуть расположение единственного дорогого человека… А он послал меня на смерть. И умер сам. Питч не стал говорить, что именно из его автомата вылетели пули, пробившие грудную клетку Алекса Мирта. Это было ни к чему. Наверное, когда голова работает правильно, некоторые вещи просто невозможно понять. Единственное, что Питч уяснил чётко — у него с отцом ещё не так всё паршиво. Он мог бы многое спросить. Но всё, в общем-то, и так стало очевидным. Симмонс, как верная дворняга, бежал за отцом всю свою жизнь, потакал его безумию и пропитывался им сам. Помогал в похищениях и в терроре Подразделения, закрывая глаза на зверства. Питч не испытывал к нему жалости, но противный осадок от встречи у него определённо остался. Впрочем, ничего хорошего он изначально и не ожидал. Питч поднялся на ноги. — Командир, — внезапно подал голос Симмонс, одним словом проводя по натянутым нервам бритвой, — мне ведь не поможет мой диагноз, да? — На суде тебе поможет только Господь Бог, а я сомневаюсь, что он есть, — Питч вышел из камеры и выдохнул. В серых коридорах едва ли было легче. Удивительно, что этот человек до сих пор цеплялся за жизнь. Только вот заключением психиатра ему уже не прикрыться: военный суд всегда имел свои законы и правила, более жёсткие. Но на казнь Питч не придёт, там ему не на что смотреть. Он знал, что где-то в здании, немного севернее, был Николас. Питч решил подождать его в машине. К нему впервые за эту неделю вернулось зверское желание курить, пока не высохнут лёгкие, а трахея не скрутится в жгут. Да и просто вдохнуть немного зимнего чистого воздуха казалось необходимым. Он действительно не понимал, как в этом склепе можно нести вахту по двенадцать часов в сутки. Он бы точно поехал крышей. На уличном холоде, под жёлтым светом высоких фонарей, дышалось легче. Питч достал пачку сигарет и затолкнул одну между губ. Чиркнул зажигалкой и зашагал дальше, к парковке. Там его ждал здоровенный чёрный монстр, который Николас использовал для обычных поездок по уровням. Глянцевый, начищенный до блеска, бронированный и многотонный — на такой машине можно было идти на таран. Питч встал возле неё и медленно и глубоко втянул сигарету. Вспомнил про пейджер и сразу достал, привычным жестом нажимая сбоку кнопку включения. Автоматика. По количеству сигналов казалось, что каждому человеку в этом грёбаном мире он вдруг понадобился резко и прямо сейчас. Сначала Питч даже не понял, в чём дело. Сигарета так и тлела уже почти у фильтра между губ, рыжим огоньком подсвечивая острое лицо. Когда он прочитал сообщение от Банниманда, ему послышалось, как внутри разбилась недавно появившаяся хрупкая надежда. Он-то посмел думать, что теперь всё на самом деле закончилось. Думал, что этим тяжёлым разговором в мерзко-серых стенах камеры поставил точку в этой истории, а вместе с тем и закончил весь тот круговорот пиздеца в жизни. Однако Питч забыл, в каком месте работает. Он не стал ничего писать Николасу, просто переслал сообщение. Оставалось надеяться, что Норд поторопится.

***

Банниманд ждал его у главного входа, нетерпеливо притопывая ногой. Несмотря на сломанную руку, даже от кратковременного больничного Астер отказался, помогая Питчу разобрать всё случившееся. Тот это оценил. Было заметно, что предательство в их рядах выбило всех из колеи. Потеря доверия — худшее, что он мог себе представить. Кошмар наяву. Только вот теперь оказалось, что кошмаров куда больше. — Что с системой? — сразу начал Питч, направляясь к техническим помещениям. К тому времени, как они с Нордом добрались до базы, перевалило за десять вечера. Периферийное беспокойство за мальчишку пришлось полностью заглушить. Фрост наверняка уже давно в своей комнате. — Заблокирована, — Банниманд в несколько широких шагов поравнялся с ним. — Вернее, заблокированы третья, четвёртая и пятая секции. Секции с зонами содержания объектов. Питч резко выдохнул. Джек находился в одной из них. — Камеры? — уже подходя к нужным помещениям, спросил он, особо не надеясь. — Они работают, — Астер вошёл следом за ним. — Но никакого движения не зафиксировал ни один прибор. Двери просто заблокировались, и всё. Чёрт знает что такое. Изображение со всех камер наблюдения было выведено на множество мониторов. Питч замер, разглядывая статичную картинку на каждом из них. Всё действительно было тихо и спокойно. Только вот тревога ещё сильнее начала подъедать изнутри. Всё это напоминало недавний побег Пожирателя, практически один в один. — Пожиратель на месте, — словно читая его мысли, отозвался Банниманд. Из-за гипса один рукав серого кителя трепыхался вдоль тела от резких движений. — Его проверили сразу. Никаких признаков активности. — Кто сейчас на базе? — ему нужно было знать, кто из сотрудников остался сверхурочно. У них тут очередной нештат, мать его. — Никого, кроме ночной смены, — Астер поморщился. Остальные агенты в помещении стояли молча. Тревога подъедала не только Питча, и это было заметно. — Младший персонал согнали в хозяйственные помещения. — Кто занимался обходом полчаса назад? — Питч оторвал взгляд от мониторов. Ему всё это очень не нравилось. — Как вообще получилось, что в заблокированных секциях нет агентов? — Обходом занимались они, — Астер кивнул на тихо стоявших в стороне агентов. Питч придирчиво скользнул взглядом по их лицам. Пожалуй, он ещё долго не сможет вытравить из себя недоверие. — А так получилось потому, что секции оказались заблокированы по очереди. Словно кто-то ждал, пока весь персонал покинет секцию, и только потом блокировал. «Кто-то»… Да хоть бы не так. Если учесть, что раньше таким промышлял только Пожиратель, то всё становилось ещё хуже. Вдруг эта тварь смогла выйти из анабиоза? Температура в его зоне содержания всегда была пониженной на тот случай, если чудо-лёд Джека начнёт таять. Но до этого момента всё было спокойно и тихо настолько, что все поверили в благополучный исход. Сейчас нужно было что-то придумать, пока ситуация не начала накаляться. Но идей в принципе не было. Ломать двери было чревато: они понятия не имели, что происходит. Действовать опрометчиво не хотелось, но ещё больше не хотелось подвергать опасности жизни своих людей. Подразделение и так еле оправилось после потери стольких агентов неделю назад. Мысленный прогон всех имеющихся на базе объектов ни к чему не привёл. Ни один из них раньше такого не делал. В их систему с завидной регулярностью начали залезать только недавно. В прошлом таких случаев не было вообще, как не было и саботажа. Всё вокруг менялось слишком стремительно, хотя их работа и не предусматривает стабильности. Однако происходящее — что-то совсем за гранью. — Там движение, — подал голос один из агентов — Филлипс. Питч присмотрелся к экрану, на который тот указывал пальцем. Внутри всё похолодело. — Блядь, — Астер, поняв всё так же быстро, как и он сам, тихо выругался. — Что не так с этим пацаном? Питч, не особо веря своим глазам, наблюдал, как хрупкая фигурка Джека медленно плетётся по коридору. Изображение было качественным и позволяло увидеть, что мальчишка явно не пострадал. Только двигался как-то странно, неестественно подворачивая ноги. Железная клешня сжалась под грудиной. А он-то, блядь, надеялся, что всё обойдётся без этого. Под гнетущее молчание они наблюдали, как Джек дошёл до двери и, приложив свою карту, прошёл дальше. — Но коридоры… — вновь подал голос агент Филлипс, пока все изумлённо продолжали таращиться на мониторы. Питч совсем перестал понимать, что происходит. Самое обнадёживающее — его мальчишка двигался от Пожирателя в другую сторону. Но как? Его карта в теории не могла открыть заблокированную дверь, её не смогла бы открыть вообще никакая: блокировка системы — экстренная мера безопасности, применяющаяся в самых крайних случаях. Питч выдохнул сквозь зубы. Джека оттуда надо было забирать. — Он двигается, как лунатик, — вдруг сказал один из агентов. Все ненадолго перевели взгляд на него. — У меня брат лунатит, тоже так ноги подворачивает. Может, он спит? Питч ещё раз посмотрел на Джека. Действительно не было похоже на то, что Фрост в сознании. Да и не мог он придумать причину, по которой мальчишка после отбоя пошёл бы гулять по коридорам. Несмотря на некоторую взбалмошность, Джек был послушным мальчиком. — Так, — он повернулся к агентам; в тишине его голос казался каким-то лишним, — мне всё это очень не нравится. На взлом уйдёт время… — он вновь посмотрел на Джека. Тот двигался хоть и странно, но поворачивал уверенно. Шёл он явно к пятому отсеку. В голову подобно крысе заползла догадка. — В пятом у нас с трёхсот пятидесятого же? Просто, чтобы убедиться. Он прекрасно знал ответ на свой вопрос. — Да, — Астер кивнул. Он не был в курсе просьбы Джека и предыдущих «контактов» двух объектов. Питч поджал губы. Значит, триста семьдесят пятый решил действовать сам. Железная клешня сжалась сильнее. — Готовьте оборудование.

***

Нумерация — неосновной критерий переписи объектов или составления досье. Она была скорее негласной, незадействованной и, как все признавали, абсолютно бесполезной. Систематизировать данные порой проще с помощью чисел, но для их работы хорошо подходили и клички — в них было больше смысла. Порядковый номер не мог сказать об объекте совершенно ничего. Однако нумерация всё же была. Для тех объектов, которые ничем особым не отличались или же отличались настолько, что на них было легче навесить номер. Кто-то вроде Райджела. Питч вдруг понял, что никогда его и не видел до этого. Досье было полностью безликим и незапоминающимся на детали — он читал его очень давно, возможно, ещё даже до того, как потерял свою руку. Помнил лишь смутно, что рядом с именем в скобках чьей-то рукой был приписан порядковый номер 375 — жёлтый. Сейчас было удивительно осознавать, что на изучение этого объекта никто не потратил даже мизерных сил или времени. Все о нём просто… Забыли? Наверняка имело место ментальное воздействие, только вот подтвердить это никто не сможет: не изучали же. Ситуация была абсурдной донельзя. У них не было ничего об объекте, который находился на содержании больше двадцати лет. Питч даже не помнил из досье, откуда он такой взялся. Не помнил и что умеет, представляет ли хоть какую-то опасность. Изнутри царапал страх. Они не успеют открыть три отсека, и мальчишка попадёт в руки — если у него были руки — неизвестного объекта. Бронебойные двери так просто через себя не пропустят. Питч решил, что ему следует поднять вопрос о пересмотре системы безопасности, потому что сейчас она играла против них. Никто из присутствующих на базе тоже ничего о Райджеле не знал. Большинство агентов вообще не поняли, о ком речь, лишь у Астера между бровей прорезалась глубокая складка. Но и он не смог сказать ничего путного. Питч сразу связался с Нордом, получил разрешение на взлом дверей, а заодно и поднял всех на уши. А нехуй спать, когда у них очередной пиздец из-за угла выглянул. Мало ли, какую опасность может нести этот никем не изученный объект. Тем более, там его мальчишка, которого опять смогли украсть. И лучше вся их возня окажется паранойей, и ничего страшного не случится, чем они не будут подготовлены к худшему. Но у дверей в третью секцию их ждал сюрприз. Они поняли, что она не заблокирована раньше, чем пришёл сигнал об этом. Всеобщее недоумение Питч проигнорировал и просто пошёл вперёд. По камерам он успел убедиться, что коридоры в этом отсеке полностью пусты. — Слушай, — Банниманд нагнал его и тихо заговорил, — почему у него триста семьдесят пятый номер? Нумерация всегда шла по порядку же. А он у нас двадцать лет. Питч нахмурился. Астер был полностью прав. У Райджела по всем законам логики не могло быть такого порядкового номера. Даже у Джека номер был триста третий. А Райджел, как минимум, должен был находиться в первой десятке, если вообще не возглавлять её. Почему раньше он этого не замечал? Почему вообще не задумывался? Такое огромное противоречие только сильнее приправило ситуацию абсурдом. — Сегодня самое время его обо всём допросить, — он прибавил шаг. Если раньше этому объекту и удавалось каким-то образом отвлечь от себя их внимание, то именно в этот час это закончилось. Питч злился, чего делать был не должен. Он впервые по-настоящему понял, что значит личный интерес в работе. Он пока не решил, плохо или хорошо это на него влияет. Но мотивации точно добавило. К всеобщему удивлению, следующий отсек тоже оказался разблокирован. Райджел просто хотел провести Джека по коридорам без препятствий с их стороны, а теперь, когда, кажется, провёл, то необходимость блокировки пропала. Питч скрипнул зубами. Страх внутри зацарапался сильнее. Они уже опоздали.

***

— Ну здравствуй, ледышка, — прозвучало сбоку, пока Джек пытался удержать свою очень тяжёлую голову и не упасть. Он распахнул глаза и тут же сморгнул мутную пелену. В нос ударили приятные сладкие запахи. Наверное, ни один человек в своей жизни не ожидает проснуться, сидя за столом. Особенно, если до этого засыпал он в кровати. Джек ещё раз моргнул, оглядывая деревянную столешницу перед ним. Маленький белый чайник, две аккуратные чашки на блюдцах, небольшая ваза с какими-то цветами посередине стола, корзинка с выпечкой сбоку. Джек помотал головой, желая выгнать из головы внезапное видение. Он спросонья совершенно не понимал, что происходит. Повернув голову влево, он едва не свалился со стула. Сердце подскочило и забилось где-то в глотке до лёгкого спазма. Возле кремового цвета стены стоял высокий, очень высокий мужчина. На нём был надет странный чёрный костюм и высокая шляпа, но не это напугало Джека. Его лицо… Словно обтянутый одной лишь почти прозрачной кожей череп. Тень от узкого козырька шляпы падала прямо на чёрные с белыми зрачками глаза. Тонкие, почти серебряные радужки… Джек сглотнул. — Мою внешность часто находят пугающей, — мужчина обошёл стол и сел напротив. Джек внимательно следил за ним глазами, не веря в происходящее. На висках чернели густые бакенбарды. — Это сон? — с надеждой спросил Джек, пытаясь побороть страх. — В этот раз — нет, — разрушил его мечты мужчина и принялся разливать по чашкам содержимое маленького чайника. Теперь Джек наконец понял: он знал этот голос. — Вы… Райджел? — он даже не посмотрел в сторону своей чашки. Но пахло чем-то травянистым и знакомым. Жуткие глаза, казалось, сверлили насквозь. — Вудворт, — небрежно поправил мужчина. — Что?.. Повисла короткая пауза, во время которой у Джека слегка отвисла челюсть. Происходящее напоминало сон или бредовую иллюзию, но никак не реальность. Только вот в этот раз, похоже, всё было по-настоящему. Внезапно мужчина поднялся на ноги. — Да, я совсем забыл, — он отошёл от стола и подошёл к большой двуспальной кровати. Джек впервые позволил себе немного затравленно оглядеться по сторонам. Комната была куда больше его собственной. Всю правую стену занимал огромный книжный шкаф, полностью заполненный разноцветными корешками книг. Посередине стоял стол, за которым Джек и сидел, а на левой стене висело несколько картин с морем. Мужчина что-то достал из сундука возле кровати и вернулся. — Это твоё, — он протянул… Вудворта. Небольшого плюшевого зайца, немного облезлого и одноглазого. Последний раз Джек видел свою игрушку на витрине на базе Третьего уровня. Он растерянно принял зайца и непонимающе уставился в чёрные глаза. — Ты назвал его в честь меня, и это очень приятно. У меня много имён, но ты знаком со мной именно под этим. — Я не понимаю, — честно прошептал Джек, прижимая зайца к груди. Возможно, запах гари от плюшевого меха ему только померещился. — Когда ты был маленьким, — подлинный Вудворт указал ладонью на уровень столешницы, видимо, подсказывая рост, — мы часто виделись. Не в этой реальности, конечно. Да и было это так давно, что уже и не припомнить всего. — Вы знали меня? — Джек выпрямился. Теперь сердце забилось от волнения, а не от страха. — Мою семью? Откуда я? — Конечно, знал, — он кивнул и взял в руки свою чашку. В его крупных кистях рук она выглядела совсем миниатюрной. — Печально, что ты совсем ничего о себе не помнишь. Я надеялся, что что-то во мне вернёт тебе часть стёртых воспоминаний. — Стёртых? — Джек нахмурился. Вудворт только кивнул и отпил из чашки. В голове роились тысячи вопросов, порождая такой бардак и хаос, что появилась тяжесть в затылке. Это было похоже на резкий выброс адреналина — у Джека даже задрожали руки. Плюшевый заяц устроился на коленях. — Мне стёрли воспоминания? — он чуть подался вперёд от нетерпения. — Да, я думаю, — Вудворт покачал головой, а полноватые губы изогнулись в грустной усмешке. Теперь его внешность не казалась настолько отталкивающей, несмотря на то, что через кожу на щеках угадывался каждый зуб. — Вернее, знаю. Тебе многое пришлось пережить, ледышка. — Но кто? — Джек и не задумывался раньше, что его отсутствие воспоминаний может быть поэтому. Он и не слышал даже о подобном раньше. Жаль, что даже этот диалог не заставил ничего шевельнуться в его голове. Там по-прежнему было пусто. — Ты сам это узнаешь, — Вудворт опустил чашку на блюдце, отчего то издало тонкий перезвон. — Выпей чаю, у нас не так много времени перед тем, как дверь в мою обитель начнут ломать агенты. Джек поискал взглядом дверь. Ему пришлось обернуться через плечо, чтобы заметить её и ещё одну, точно такую же. Он ничего не слышал, как бы ни вслушивался в звенящую тишину вокруг. Словно в этой комнате была полная звукоизоляция от внешнего мира. — Один из них особенно прыток, — Вудворт чуть улыбнулся, и Джек взволнованно на него посмотрел. Он сразу понял, что речь идёт о Питче. Наверняка тот с ума сходит от беспокойства… Какой-то совсем уж эгоистичной части сознания это даже понравилось. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Мне этого совсем не нужно. — Если у нас мало времени, — Джек всё же поднял свою чашку и заглянул внутрь. В коричневой, явно тёплой воде плавали чёрные чаинки. — Расскажите мне о моём прошлом. Это ведь было семь лет назад. — Не совсем, — Вудворт в очередной раз покачал головой, из-за чего его высокая цилиндрическая шляпа тоже слегка покачнулась. — Твоя история удивительна. Мне хотелось бы, чтобы ты сам её узнал. Так будет лучше, поверь мне. К тому же, тебе представится такая возможность. Но я могу помочь тебе в другом вопросе. Джеку отказ очень не понравился. Возможно, Вудворт — единственный шанс узнать хоть что-то о себе. У него до сих пор в голове не укладывалось всё произошедшее. Наверное, они виделись раньше, когда Джек только поступил в Подразделение. Питч же говорил, что «Райджел» у них содержится уже двадцать лет. А потом ему стёрли память… А кто и зачем, ему говорить отказывались. — В каком вопросе? — Джек нахмурился и поджал губы. Теперь он бесстрашно смотрел в белые радужки, не пугаясь затягивающей черноты глаз. Он действительно не чувствовал никакой угрозы, хотя в голове всё окончательно смешалось в вязкую кучу. — Просто сделай глоток, — Вудворт приподнял широкие брови. Его продолговатый нос с большой горбинкой от этого будто ещё сильнее вытянулся. Джек снова недоверчиво посмотрел в чашку. Наверное, Питч его убьёт, когда узнает об этом. Если узнает. Осторожный мелкий глоток — и ничего, кроме приятной горечи на языке. Ещё один — и он распробовал мягкий привкус чего-то фруктового. Но больше ничего не произошло. Он поднял на Вудворта непонимающий взгляд. — Поймёшь, — махнул тот рукой, — лучше попроси Туоф пришить твоему зайцу глаз. — Как он вообще у вас оказался? — уже не особо надеясь на ответ, спросил Джек. — Ну, сначала я подложил его на витрину. Это было сложно, потому что я давно не покидал этой комнаты. Нельзя было, чтобы меня заметили, — он постучал кончиками пальцев по столешнице. — А потом оттуда и забрал. Я надеялся, что он тоже поможет тебе вспомнить хотя бы меня. Но увы. Я пытался и раньше с тобой связаться, после того случая в ванной, но мистер Сандерсон хорошо отрезал возможность и Пожирателю, и мне. — Кто вы вообще такой? — Джека наконец осенило, что он понятия не имел, с кем разговаривает. Что-то ему подсказывало, что у них осталось совсем мало времени на разговор. А чай оказался вкусным, и Джек полностью успокоился. Даже температура воды не причиняла ему дискомфорта. — Сложный вопрос, — Вудворт улыбнулся, как бы намекая, что ответа в очередной раз не будет, — вскоре мне придётся разговаривать с агентами. Я, к сожалению, привлёк их внимание. Прости за это похищение, кстати, — он сложил руки в замок на столе. — Так вот. Агентам мне придётся что-нибудь рассказать о себе, наверное. В конце концов, я живу тут двадцать лет, успешно усыпляя их внимание. До этого момента. Он ненадолго замолчал. — Почему вы здесь, если можете выбраться в любой момент? — Джек правда не понимал. Он бы за двадцать лет сошёл с ума в четырёх стенах и полном одиночестве. — Я просто выбрал самое комфортное для своего физического тела место, — Вудворт усмехнулся, — и самое безопасное. Что мне тут нравится, так это то, что свои объекты Подразделение оберегает. Хотя эти люди настолько ничтожно мало знают об этом мире… Но пытаются узнать. Всегда пытались. И это похвально, наверное. Однажды человечество почти уничтожило себя, а теперь посмотри: они заново всё воссоздают, восстают из пепла, как феникс. Удивительно наблюдать за этим, и вместе с тем… Немного скучно. Поэтому, может, я и решил выйти из тени ненадолго и пообщаться. Я давно не разговаривал с людьми. — Но я тоже человек, — Джек растерялся. — Конечно, — серьёзно кивнул ему Вудворт. Повисла пауза, и Джек уже хотел задать очередной вопрос, которых стало ещё больше, однако Вудворт сказал: — Тебе пора. Агент Блэк очень обеспокоен тем фактом, что дверь не получается взломать. Джек неохотно поднялся на ноги. Мысль о Питче его немного, но отрезвила: наверняка тот сильно переживает. Они и так нарушили правила, но Джек совершенно не жалел. Едва ли ему получилось узнать хоть что-то стоящее; теперь в груди затеплилась надежда, что однажды он действительно вспомнит всё. Он подошёл к дверям. — Правая, — подсказал Вудворт, — и, Джек, — он обернулся через плечо, сжимая в руках зайца; внезапная сонливость обрушилась на него совсем не вовремя, — когда ты вспомнишь всё о себе, я тебе кое-что верну. — Что? — Джек положил ладонь на самую обычную ручку двери. Электронного замка он не заметил. — Потом, всё потом, мой маленький друг, — Вудворт приподнял шляпу в каком-то чересчур знакомом жесте. У Джека от него дрогнули губы. — До встречи. Джек только кивнул и повернул ручку, шагая прочь. Но едва не ныряя обратно от вида направленного на него оружия в руках скопления агентов. Впереди всех стоял ошарашенный Питч, осматривающий Джека с головы до ног. Его взгляд быстро остановился на плюшевом зайце. — Это будет сложно объяснить, — Джек вздохнул и захлопнул за собой дверь. Жёлтые глаза сузились, не предвещая ничего хорошего. Джек ещё раз вздохнул. В последнее время в его жизни вообще не бывает «просто».