***
Мягкая белая шёрстка под пальцами успокаивала и дарила каплю желаемого умиротворения. Маленький кролик то и дело брыкался задними лапами, стремясь убежать к любимому, уже изрядно погрызенному углу покрывала. Джек просто поглаживал длинные уши, даже не пытаясь перебороть всю ту бурю эмоций внутри. Ему было жутко стыдно. За своё поведение, за то, что успел вытворить за вчерашний день, за собственную глупость и самонадеянность. Но больше всего его разрывало то, что он успел сказать Питчу. Тот ведь всё понял, и это было ясно, как утреннее небо над головой. Джек не хотел даже заикаться на эту тему, не хотел доходить до этого. Он совсем не был благодарен за такой «подарок» Вудворту. Этот трюк с чаем всё только усложнил, приумножил личные переживания и сомнения. Да, они с Питчем вчера провели вместе время, и у Джека до сих пор теплело внутри от воспоминаний, а кожа фантомно горела от касаний. Если бы не железобетонное «но», всё вышло бы куда лучше. Джек почти признался в чувствах, чего делать совершенно не хотел. Не хотел загонять Питча в угол своими словами, не хотел требовать от него больше, чем он уже ему давал. Но он признался, а Питч прекрасно понял. И это сильнее всего грызло изнутри, и Джеку было стыдно за этот глупый порыв, за наивные слова, которые сорвались с губ сами. Он думал, что его будет смущать своё наглое, непозволительно вольное поведение вчера, думал, что будет стыдно за грубость, доставшуюся Банниманду, однако это было не так. В свете всего, что произошло вчера, больше всего Джеку было стыдно только за своё красноречивое, обрубленное признание. За Банниманда он не волновался вовсе: им с Туф действительно давно следовало всё обсудить и решить, а не продолжать ходить друг вокруг друга. Тем более, Астер — взрослый мужчина, и какие бы у них ни были паршивые отношения, он явно не воспринял Джека всерьёз. Но быть таким смелым, отчасти дерзким и наглым Джеку понравилось. Возможно, со стороны это выглядело ужасно нелепо, особенно со стороны Питча, к которому Джек прилип, как шарик пенопласта к намагнитившимся волосам. Говорить вслух то, что хотелось, — желанная роскошь, которой он почему-то лишал себя сам всё это время. Опыт оказался полезным, очень занимательным, но повторения подобного Джек отчаянно не хотел. Слишком ненадёжным оказался собственный язык, и ненужные никому слова прозвучали. И словно что-то разрушили. Они с Питчем ведь решили попробовать, рискнуть начать эти непонятные, запретные отношения, а теперь Джеку казалось, что вчера он всё испортил. Для него не стало открытием, что его чувства невзаимны в той степени, в которой ему бы хотелось. Питч его не любит. Вот так просто, а ещё больно и опустошающе обидно. И Питч не был виноват. Никто, кроме него самого, не был виноват в том, что он так безрассудно влюбился. Джеку вообще повезло, что ему всё-таки удалось получить хоть какой-то ответ и теперь он мог нежиться и согреваться в тёплых объятиях. Две недели назад он и подумать о подобном не мог. Он вообще о многом задумался только сейчас. Вчера он ни разу не соврал Питчу, пока говорил и шептал, о чём думает по ночам. И такая смелость вкупе с честностью заставляли щёки гореть от воспоминаний. Но, возможно, им нужно было об этом поговорить, чтобы ещё немного сдвинуться с места. Означало ли всё это, что Вудворт, «позвав» его к себе, уже знал об их отношениях? Это смущало и чертовски пугало. Если всё это просочится за пределы этой комнаты, если Вудворт в разговоре с другими агентами выдаст их с Питчем маленькую, но важную тайну, то всё пойдёт крахом быстрее, чем он мог бы себе представить. Вот чего Джек боялся по-настоящему. Особенно теперь, когда у него в жизни появилось что-то действительно желанное и нужное. Впрочем, мысли о том, что Вудворт всё знает, были просто предположением. Джек перевернулся на спину и позволил Вудворту-младшему-третьему ускакать к углу покрывала. Пусть грызёт. Хоть одна деталь придаст его комнате индивидуальности. Джек лежал и думал, глядя в белый, идеально гладкий потолок. Вот и пробудился главный, на время уснувший страх. Из-за него у Питча могут быть большие неприятности — он может потерять всё. Джек давно уже заметил, что для Питча центром его существования была работа. Почему он тогда вообще решил рискнуть всем и ввязаться в эти отношения, которые с большой вероятностью приведут только к краху? И почему сам Джек не подумал серьёзно об этом раньше? У них за эти десять дней всё закрутилось настолько быстро, что он сам не поспевал за своими чувствами и мыслями. Не было промежутка между «порознь» и «вместе». Они с головой бросились во всё это, наплевав на последствия и здравый смысл. Да, Питч его предупредил, раскрыл глаза на возможный итог таких отношений, но это почему-то никого не остановило. Джек не сможет простить себе, если из-за него Питч потеряет всё, что имеет. Однако и отказаться от него также не сможет — слишком глубоко увяз, слишком привязался, позволил такое, о чём раньше и думать не мог, шарахаясь от людей. И с каждым днём становилось только сложнее. Он всё падал и падал вниз, чувствуя, как ужас крепко переплёлся с восторгом. Самая настоящая зависимость от другого человека, но это открытием не стало. В какой-то степени они всегда были связаны вместе. И это — сопливая глупость, которую он в жизни не осмелится озвучить. Он вообще больше не посмеет заикнуться о своих чувствах, требуя полной взаимности. Не настолько Джек был наивен. Ему было ясно только одно: Питч не рискнул бы всем, если бы не чувствовал к нему хоть что-то. И этого эфемерного, непонятного «что-то» Джеку с лихвой хватало. Две недели назад он не думал, что сможет иметь хотя бы это. Кролик вдруг подбежал и запрыгнул к нему на живот. Джек осторожно потрогал его уши, выныривая из своих размышлений. Ничего, кроме глухой тоски, он сейчас не чувствовал. Не было никакого желания идти на очередную тренировку с доктором Дирном, которая только вымотает его физически, не принеся ничего, кроме усталости. Да и неловко было, ведь только сегодня Джек в полной мере смог оценить свою глупость, которая вчера не ощущалась вовсе. Он доверился незнакомому объекту, и вот что из этого вышло. Питч был прав: этот чай мог иметь куда более ужасные последствия. Вчера внутри теплились злость и раздражение на весь мир вокруг, но будь на их месте нездоровая ярость… Кто знает, чем бы это закончилось. А вредить Джек никому не хотел. Щелчок двери застал его врасплох. Маленький Вудворт замер, прижав уши к голове. Джек осторожно приподнялся на локтях, сразу встретившись с Питчем взглядом. Сердце будто скрутилось в жгут и окаменело, а после рухнуло вниз. Джек беспомощно смотрел, как Питч спокойно закрыл дверь и подошёл к нему, внимательно разглядывая. Язык прирос к нёбу, и дыхание застряло у самой глотки. — Судя по глазам, — тонкие губы изогнулись в усмешке, — ты в норме. Самого Джека хватило только на кивок. Он совсем беспомощно смотрел в жёлтые глаза, стараясь выкинуть из головы не вовремя промелькнувшие воспоминания вчерашнего дня. Щёки который раз мягко обожгло тепло, и Джеку захотелось куда-нибудь удрать, лишь бы Питч всего этого не видел. — Со мной всё хорошо, — тихо сказал он и осторожно сел, отводя взгляд в сторону. А он-то надеялся, что такое дикое смущение его наконец оставило. Кролик шустро убежал обратно в свой угол. Питч, проследив за ним, скривил губы сильнее. — По ощущениям, — ещё тише добавил Джек. — Доктор Дирн считает, что ты должен быть в полном порядке, — Питч сел рядом. Совсем как вчера, и Джек смутился ещё сильнее, чувствуя, как теплеет даже шея. — Анализы в норме. Сегодня сдашь ещё раз, чтобы убедиться. Джек снова кивнул и опустил голову, жалея, что не может полностью спрятаться за своей чёлкой. В повисшей тишине он судорожно перебирал в голове слова, которые хотел бы сказать, пока не понял, что говорить вообще не хочет. Но глупое желание разрушить вновь возникшую между ними стену он был не в силах побороть. — Я вчера… столько глупостей наговорил, — Джек скосил глаза на безразличное лицо Питча. В ответ он получил лишь насмешливый взгляд, и Джек понял, что, в отличие от него самого, Питч никакой скованности не чувствует. — Слова — не поступки. Если бы вчера из-за этого Вудворта ты что-то натворил, всё было бы куда хуже. Так что угомонись, — Питч откинулся спиной на стену. — С Баннимандом вы и до этого не ладили, так что я не думаю, что что-то изменится. — Я не за него переживаю, — Джек до лёгкого покалывания сжал ладони между коленей. Глупо, наверное, но ему было страшно сейчас лезть к Питчу под бок, хотя тело хотело немного тепла. — Мне стыдно. — Не удивил, — Джек макушкой чувствовал взгляд Питча, — сюда иди, бестолочь. Его обхватили за локоть и потянули на себя. Джек сопротивляться не стал и просто откинулся назад, упираясь затылком в плечо Питча. На странность ему сразу стало легче, будто желанное, приятное тепло смыло с тела всю тяжесть и выгнало из головы дурные мысли. Питч крепче прижал его к себе, и Джек немного поёрзал, устраиваясь удобнее. Сегодня запах сигаретного дыма глушил любимые цитрус и ментол, но Джек совсем не возражал. Главное, что Питч вообще нашёл время, чтобы зайти к нему. — Ты ведь уезжаешь, да? — Джек вжался носом в грубоватую ткань чёрного кителя. Он вспомнил о вчерашних словах только сейчас, и ему стало не по себе. Каждый раз, стоило только узнать о предстоящей поездке куда-то, Джека скручивало беспокойство. Наверное, из-за специфики работы Питча он никогда не сможет чувствовать себя спокойно, когда того нет рядом. — Да, — Питч уткнулся лицом в его волосы и глубоко втянул воздух. Джек замер. — Завтра уже вернусь и начну твои тренировки. Как раз сегодня сказал техникам, чтобы убрали камеры из старого зала. — Зачем? — Джек слегка выпрямился и удивлённо посмотрел в жёлтые глаза. Теперь его уже и не смущало, что Питч так близко. Это было чертовски приятно. — Не хочу, чтобы об этом говорили внутри Подразделения, — Питч провёл горячей ладонью по его спине, отчего Джека пробрало мурашками до кончиков ушей. — Не нужно пока всем знать, что я готовлю тебя в агенты. — Звучит так, будто ты что-то подозреваешь, — Джек, осмелев и окончательно пригревшись, запустил руки под китель, едва не обжигая их скопившимся под грубой тканью теплом. Настолько контрастно, что от неожиданности он выдохнул. Решение Питча наверняка было обосновано чем-то, и Джеку было действительно интересно узнать о внутренних порядках чуть больше. Он столько времени провёл в Подразделении, но по-прежнему слабо представлял, какие отношения и правила тут есть. Теперь его это касалось напрямую. — Подозреваю, — Питч поджал губы. — Но тебе об этом знать вовсе не обязательно. Поверь мне, совсем скоро у тебя не останется свободного времени. Тебе нужна не только физическая подготовка, но и обычное обучение. — Я не против, — пробормотал Джек, — я просто немного волнуюсь. — И правильно делаешь, — Питч поймал его подбородок пальцами и заставил приподнять голову, чтобы встретиться взглядами. — Потому что я с тебя не слезу, пока ты не начнёшь показывать приемлемые результаты. Потому что твоих уроков магии и чудес с доктором Дирном — ничтожно мало. И скоро ты сам это поймёшь. Джек вздохнул. Его немного покоробило услышанное. — Ты думаешь, что я не смогу, да? — он немного отстранился, упрямо заглядывая в его глаза. — Прибью, если не сможешь, — Питч на его выпад внимания не обратил, только слегка приподнял бровь, и Джек снова смутился. — Такой шанс у тебя всего один, так что будь добр, постарайся его не проебать. Лёгкий укол вины не перекрыли чувства благодарности и мягкой, странной нежности. Питч ведь для него на это всё пошёл, и Джек мог только догадываться, чего ему стоило выбить разрешение на тренировки объекта. Спрашивать было бесполезно и бессмысленно — Питч не скажет. — Я смогу, — он слабо улыбнулся и снова прижался ближе, пряча лицо в его плече. Взглядом он нашёл поблёскивающую металлом левую руку и осторожно прикоснулся к ней кончиками пальцев. Она никогда не казалась ему хрупкой или ненадёжной, но всё равно было боязно причинить своей силой вред. — Когда ты едешь? — Через час поеду домой, — Питч зарылся рукой в его волосы и чуть потянул пряди. Джек не выдержал и зажмурился от удовольствия, пока мурашки пробежали от шеи до самых бёдер. Да и любимое тепло теперь окружало его сполна: Джек купался в нём, отогревался и запасал на будущий одинокий вечер. Однако об одиночестве он думать совсем не хотел. Не сейчас. — Ты живёшь… На Втором уровне? — Джеку правда было интересно. Раньше он не особо задумывался, где Питч обитает вне работы. Возможно, потому, что вне базы Питч оказывался не в пример редко. — Да. Питч, казалось, о чём-то задумался. Джек, не дождавшись никаких пояснений, вздохнул. Им по-прежнему было немного сложно общаться друг с другом открыто, но в этот раз виноват был совсем не Джек. Это Блэк демонстрировал свою абсолютную скрытность ото всех людей, и Джеку оставалось лишь надеяться, что однажды он станет тем человеком, которому Питч сможет полностью доверять. Они ведь вдвоём прошли такой колоссальный путь, и что-то подсказывало, что осталось совсем немного подождать и потерпеть. Просто сейчас у них действительно всё закручивалось слишком быстро, и их обоих штормило из стороны в сторону, а события вокруг только всё усложняли, откровенно мешая. Но однажды эта поглощающая буря кончится, наступит штиль, и тогда они во всём разберутся. Джеку очень хотелось на это надеяться.***
Раньше его никогда не преследовала паранойя подобного рода. Тотальный похуизм на чужое мнение — панацея. Однако теперь он готов был пересмотреть некоторые свои взгляды, проведя в комнате мальчишки больше часа. Питч прекрасно знал, что никаких камер там и в помине нет, как и любого другого оборудования, но его всё равно подгрызало беспокойство. Особенно, когда он только вышел от Джека в выбеленные коридоры и прошёлся по ним, глядя на мрачноватые лица других агентов. В тот момент у него горели губы, благо хоть в штанах было не так уж тесно. Чёртов мальчишка точно вгонит в гроб либо его, либо его карьеру. Что, в общем-то, равнозначно. В осторожных взглядах встречных агентов что-то чудилось, и у Питча закономерно заболела голова. Весь хороший настрой после длительного тисканья Фроста испарился довольно быстро. Добила едва выровнявшееся настроение скорая поездка к снобам и гнилой верхушке. И вот теперь, ожидая Николаса, он с раздражением смотрел на стопку листов на собственном столе. Они с Астером почти закончили всю бумажную работу, и осталось совсем немного покорпеть над оставшейся документацией. Только вот это было временно, и скоро его стол опять будет напоминать склад макулатуры. Чёртов галстук душил, откровенно мешал, петлёй стягивая шею, а пиджак ощущался исключительно неудобным. С того памятного вечера прошлой поездки ничего толком не изменилось: он всё ещё ненавидел этот костюм и причину, по которой его пришлось надеть. Банниманд, глядя на него, ехидно скалился, но молчал. Видимо, самосохранение он не до конца похерил. В узком, ничтожно мелком кармане пиджака пейджер выглядел, как пятая ножка у стула. Как, впрочем, выглядел и в кармане брюк. Но расставаться с единственным средством связи не было никакого желания, особенно сейчас, когда на базе могло произойти всё что угодно. А теперь, услышав въевшийся в лобные доли писк, Питч только в этом убедился. Связался с ним доктор Дирн, который был в курсе его скорого отъезда. Питч только скривил губы и вышел из кабинета. Ничего срочного или серьёзного, но занять время до приезда главы Подразделения было нужно, пока он не начал искать причину, чтобы вообще никуда не ехать. До кабинета Дирна он добрался быстро и сразу зашёл внутрь, задумавшись о том, нужно ли с собой брать свою карту. В прошлый раз он не взял даже пейджера. — Надеюсь, я не отвлёк вас, — доктор Дирн приветливо улыбнулся и встал из-за стола. — Я тут обдумывал расписание Джека. Питч вздохнул. Тема, конечно, нужная, и лучше бы он весь оставшийся вечер был занят этим планированием. Он кивнул, показав, что слушает, и обвёл взглядом кабинет, натыкаясь на широко распахнутые голубые глазищи. Уголок губ дёрнулся в усмешке, и Питч с каким-то особым удовольствием рассматривал изумлённого мальчишку. Джек вдруг закусил губу, и Питч тут же нашёл ещё одно применение этому вечеру. Куда приятнее, чем в окружении богемы, в этом сомнений не было. — Вы сказали, что завтра приступите к физическим тренировкам, — доктор Дирн перерывал бумаги на столе, совершенно не замечая происходящего. Питч же слушал его и думал совсем о другом. О том, как бледной нежной коже идёт лёгкий, едва заметный румянец; о том, что ему давно так ничего не льстило, как реакция мальчишки на его вид в костюме; о том, что было неплохо на самом деле послать поездку к чёрту и утащить притихшего Джека в его комнату. — Длительностью по два часа в день. С утра, верно? — Верно, — отозвался Питч, краем глаза прекрасно видя, что теперь Дирн что-то писал в своём блокноте в кожаной обложке. — Стандартный курс. У вас есть какие-то предложения? Слова вырывались автоматом, Питч даже не задумывался о том, что говорит. Куда интереснее было смотреть на вконец смутившегося мальчишку и подмечать каждую тень эмоций. Показательно — лично для него — скользить взглядом по тонкой шее и хрупкой косточке ключицы, выглядывающей из-под ворота белой футболки. Джек резко выдохнул и потянулся к шее, неловко проведя белыми пальцами по коже. Словно ощущая прикосновение его взгляда. Галстук начал душить сильнее. — Да, — Дирн громко перелистнул страницу блокнота, но Питч не обратил внимания, не вовремя вспоминая, как сегодня облизывал шею Джека, так, чтобы не оставить никаких следов. Чёртова конспирация лишила и его, и мальчишку части ощущений. Хотелось бы с зубами и чуть грубее, но такое им вряд ли светит. — Помимо физических нагрузок, следует обучение, которым займусь я. Но что нам делать с тренировками его способностей? Доктор Дирн приподнял голову; Питчу пришлось прервать гляделки с Джеком и вернуться обратно в реальность. Хорошо, что он смущения испытывать уже давно не умел. — Используйте его свободное время после обеда как вам угодно, — он спокойно смотрел в светло-голубые глаза, надеясь, что Дирн не заметит слишком явного смущения Джека. — Я буду с ним до обеда. То, как вы распределите часы после этого — мне неинтересно. Главное, чтобы это оказалось продуктивно. Дирн кивнул и вновь уткнулся взглядом в блокнот. Питч посмотрел на Джека и чуть склонил голову набок. Завтра утром Фрост в полной мере ощутит, что значит солдатская подготовка. А до этого… До этого у них будет достаточно времени, чтобы побыть вместе. Ему уже надоели эти подростковые обжимки, которые несомненно были приятными, но их перестало хватать. Утащить бы Фроста куда-нибудь, да хоть к себе домой, и там вдоволь дать волю рукам и фантазии, которых до этого ещё сдерживал. Джека хотелось до сжатых от нетерпения зубов. Почему-то это яркое, как вспышка света, осознание пришло к нему только сейчас. Осознание того, что они могут шагнуть дальше, могут не бояться близости — в их случае это вообще было смехотворно. Раскрой кто-то их отношения, всем было бы плевать, как далеко они в них зашли. Так какая, к чёрту, разница? Но сейчас думать об этом было чревато. Поэтому Питч более спокойно посмотрел на Джека, с лёгким сожалением понимая, что сейчас совсем не время, и работу он убрать не может даже на один вечер. Снова пискнувший пейджер окончательно прогнал наваждение. Николас наконец соизволил явиться на базу, а значит, ему пора. Он сжато попрощался и вышел в коридор, только сейчас позволяя себе расслабить узел галстука. Попытаться выкинуть образ распятого под ним Фроста — та ещё задача, как и забыть о враз поникшем мальчишке после его прощания. Да, он тоже хотел бы остаться, но его ждал пёстрый вечер в очередном пристанище богатейших людей их клочка земли.***
— Я просто хочу работать, Николас, — Питч откинулся на спинку сидения. Машина ехала слишком медленно. — Без вшивых званых вечеров, без бумажного завала на столе. А в последние две недели существует только это. — Не удивлён, что тебе нравится рисковать своей жизнью, — Норд вздохнул и посмотрел на наручные часы. Стеклянный циферблат поймал блики уличного фонаря через стекло. — И кошмарить новобранцев. Сам ведь знаешь, что это всё — вынужденная мера. У нас чёрт знает что происходит. — Уже пять лет как, — Питч с раздражением отвернулся к окну. Сейчас настало подходящее время кое-что обговорить. Тот самый разговор, который Питч отложил в долгий ящик, расправляясь с более насущными проблемами. — Всё началось с гибели полного состава Руководства. Или с пожара. — Не думаешь, что Мирты с этим связаны? — Николас пригладил бороду. — Нет, — Питч мрачно на него посмотрел, — силёнок не хватило бы расправиться с восьмью высокопоставленными людьми без следов. К тому же, те дела явно замяли. — А пожар? Я ознакомился с твоим отчётом в первую очередь. Ты не думаешь, что его вполне мог устроить Мирт? Он был прекрасно знаком с планом здания, и ему нужно было скрыть похищение двух объектов. — Я не знаю, что думать, — Питч поджал губы. — Теперь, когда Мирт мёртв, мы ничего не можем утверждать со стопроцентной уверенностью. А его сынок ничего не знает, чёрт бы его побрал. — Поберёт скоро, — Норд развёл руками, спокойно глядя Питчу в глаза, — казнь откладывать не будут. А насчёт твоих подозрений, — он ещё раз вздохнул, — ничего сказать не могу. Ты ведь перерыл весь архив. Доступ ко всей официальной документации у тебя есть. Это тот случай, когда я бессилен. Кто бы ни заметал следы, сделал он это превосходно. — У меня есть мысли по этому поводу, но я пока оставлю их при себе. Не буду голословно никого обвинять. Они замолчали. Питч мрачнел с каждой минутой и всё глубже погружался в свои размышления. Теперь он думал о Саре и о её роли в этой истории. Нет, ни в чьём убийстве он её не подозревал. Пока что. У него в принципе не было идей, под чьё тёплое крыло она могла переметнуться. Да и зачем кому-то влиятельному сдался весь этот заговор, и, самое главное, одна ли Круп переметнулась? Если кто-то в составе Руководства тоже замешан, то всё было гораздо хуже. Из-за долгого расследования и делишек Мирта они толком не наблюдали за Сарой и её действиями, развязав Круп руки. Вполне возможно, что совсем скоро им это аукнется в полной мере. Это его и беспокоило сильнее всего, особенно сейчас, когда всё пришло в относительную норму. Питч совсем не хотел новых проблем. Как он и сказал Николасу — он просто хотел спокойно работать. Вечерняя темнота стелилась по белому снегу и таяла от желтоватого освещения уличных фонарей. Машина ехала быстро, и скоро они должны приехать в частный сектор. Насколько Питч успел понять из объяснений Норда, вечер устраивал как раз один из спонсоров прямо в своём доме. Закрытый вечер для самой верхушки. От представлений всего этого собрания в желудок забилась змея, кольцами вдавливаясь в стенки и вызывая тошноту и отвращение. Не в том настроении Питч был, совсем не в том. Даже переглядки с мальчишкой вымылись из головы, забылись собственные мысли по поводу тренировок — всё отошло на задворки сознания. Хотя о Джеке было думать куда приятнее, но такой роскоши он сейчас позволить не мог. Нужно было взять себя в руки, попробовать обуздать характер и запереть малую часть сволочизма. Николас был прав — этот вечер был важен для Подразделения. Пару часов он потерпеть мог. У подъездной дороги стоял патруль. Питч безразлично разглядывал лица сотрудников частной охраны, пока Николас, опустив стекло со своей стороны, показывал приглашение. По обеим сторонам от дороги росли хвойные деревья и раскачивали лапами от поднявшегося ветра. В открытое окно влетел порыв свежего воздуха, и теперь смолянистая хвоя наполнила и салон машины. Уж что-что, а воздух на Первом уровне был куда чище, чем на Втором. Просто потому, что никаких предприятий или заводов здесь попросту не было, а стены между уровнями служили своеобразным фильтром, не позволяя тяжёлому смогу прорваться. Здесь и природной приятной глазу зелени было больше. Чего только стоил этот смешанный лес, который, насколько он знал, не высаживали искусственно. Маленький кусочек дикой природы в их краях — настоящее чудо. Не то чтобы Питча это особо впечатлило, но от темноты между неровными стволами деревьев по телу разлилось спокойствие. На густую, матовую черноту было приятнее смотреть, чем на хмурые лица патрульных. В конце концов, машина снова тронулась с места. Удивительно, но чем ближе они подъезжали, тем безразличнее становилось Питчу. Мягкое спокойствие окутало его, вытеснило раздражение, позволило наконец вдохнуть свободно. Впервые у него не было плохого предчувствия, вместо него пришло что-то другое и очень странное. Будто его… ждали там, на этом вечере. Что-то случится совсем скоро, однако никакого волнения это не принесло. Особняк, показавшийся в лобовом окне, заставил поджать губы. Три этажа светло-бежевой пародии на потерянную во времени старину. И безвкусная, лишняя лепнина, куда же без неё? Питч без интереса осмотрел яркие пятна окон, которые будто пылали в темноте, и передний двор со скоплением чужих машин. Даже под раскидистой елью кто-то припарковался, рискуя получить кучу снега на капот с ветвей. Когда их водитель наконец нашёл место, Питч вышел из машины и тут же поёжился от колкого ветра и пробирающего зимнего холода. Куртка со своей работой справлялась откровенно паршиво, и накопленное в салоне машины тепло моментально исчезло. Питч повёл плечами и пошёл вслед за Николасом, к парадному входу. Уже из окон он видел, как внутри всё мерзко-ярко и противно-светло. Здесь, в ненавязчивом мягком свете уличных фонарей, было куда комфортнее. Если бы не холод, конечно. Как и ожидалось, внутри их сразу ослепил яркий, выжигающий всё живое и неживое свет. А в нос ударили пряные, густые запахи неведомого происхождения, и они были бы приятными, если бы не были настолько резкими. Питч с тоской подумал, что теперь тут будет находиться ещё сложнее. Теперь уже физически. В холле их встретила вышколенная прислуга в форме. — Сейчас просто постоим, — Николас передал свою шубу гардеробщику, — расслабься, что ли. У тебя такое лицо, будто ты в грязный туалет зашёл. «Лучше бы в него», — едва не вырвалось, но Питч только поджал губы. В большом зале, из которого явно заранее утащили большую часть мебели, стояли другие гости. Огромная стеклянная люстра угрожающе нависала над головами и играла бликами. На их появление никто не обратил никакого внимания, и Питч убрал руки за спину, останавливаясь возле стены с большим окном. Он без интереса скользнул взглядом по собравшимся, а после угрюмо посмотрел на Норда. — Чего конкретно мы ждём? — лишь бы не было как в прошлый раз, когда на подобном вечере Николас оставил его одного, смывшись по своим делам. Тогда ситуацию здорово спасла Лиззи, но сейчас её не было. Да и теперь, когда в его жизни появился Фрост, видеться с ней у него не было желания. Пришлось бы объяснять, почему секс по дружбе больше не актуален. — Сейчас придёт организатор, — Норд, кажется, перестал обращать внимание на его настроение. — С ним нам и надо поговорить. Да и второй инвестор тоже должен быть тут. Сидеть в окопе, выслеживая очередную кровожадную тварь, — не так мучительно, как терпеть яркий свет и этот по-настоящему мерзкий запах пряностей. Словно какой-то идиот по углам рассыпал горстями всевозможные экзотические приправы. Хотя, как заметил Питч, только его одного заботил этот забористый «аромат». Никто из собравшихся — даже Николас — не обращал на него внимания и открыто не кривился. Здравствуй, сука, головная боль. Питч выдохнул и силой заставил себя собраться. Время не было поздним, но тяжесть в затылке довольно перекочевала в веки. Он был бы благодарен, если кто-нибудь догадался хоть ненадолго открыть окно. Газовая, блядь, камера. Тело на боль ответило закономерно — раздражением. Питч ещё раз выдохнул, пытаясь выгнать из пазух въедливое зловоние, и на секунду прикрыл глаза, представив, как завтра будет гонять своего мальчишку по залу. Там — в фантазии — было куда приятнее, чем в реальности. Чтобы немного себя отвлечь, Питч принялся перебирать в голове варианты того, с чего завтра следует начать. Впрочем, отвлекало это паршиво. Глаз то и дело цеплялся за любое движение рядом, и тело тут же напрягалось. Профессиональная деформация, не иначе. Николас, стоящий рядом, спокойно потягивал шампанское из вытянутого бокала и рассматривал обстановку. Его красный, почти бордовый костюм резко контрастировал со светлыми стенами и общей обстановкой. Как пятно крови на белой простыне. Питч скривился от неуместного сравнения, почти переборол стук молотка в затылке, почти перестал злиться. Спокойствие, окутавшее его в машине, разлетелось по округе вместе с теплом тела, стоило только выйти из машины. Мужчину в белом костюме он заметил сразу. Серебристые волосы, собранные в прилизанный пучок, забрали на себя все блики от люстры, а вежливая улыбка тонких губ вызвала приток отторжения. Почти бесцветные глаза были холодными, как лёд Джека, и почему-то смотрели с вызовом. У Питча на лице окаменели мышцы. — Мистер Мун! — Николас приветливо улыбнулся, и его громкий бас пронёсся по всему залу. Питч же вглядывался в мужчину, решая для себя, что неприязнь с первого взгляда, — их случай. Что-то было в его позе или взгляде такое, что заставило напрячься и вовсе забыть обо всём вокруг. — Мы благодарны за приглашение на этот вечер. С этим вполне можно было поспорить. — Очень рад, что вы смогли выкроить время для нашего скромного мероприятия, — Мун подошёл ближе, и перстень на его мизинце с тихим звоном встретился с тонким стеклом бокала. Аура силы и власти Питча не впечатлила, но напрячься сильнее заставила. Что-то во всём этом было не так. Его чутьё поднялось на дыбы, острыми копытами доламывая крохи спокойствия. — Мы просто не могли поступить иначе, — Николас улыбнулся в бороду и встрепенулся, — позвольте представить вам моего лучшего агента — Питча Блэка. Питч, это мистер Мун, один из наших будущих инвесторов. — Очень приятно, — с тонкой ухмылкой солгал Мун. — Взаимно, — вернул ему ложь Питч, вглядываясь в прозрачный лёд глаз. Николас, который точно почувствовал сгустившиеся тучи, удивлённо на них посмотрел. У Питча внутри поднялось что-то, проснулось и высунуло голову, убедительно нашёптывая, что сейчас перед ним стоит опасная, грозная тварь, с которой следует быть осторожнее. — Мы как раз обсуждали сотрудничество, — разбил повисшую паузу встревоженный Норд, и Питч перевёл взгляд на него, слушая с видимым безразличием. Он по-прежнему не представлял, зачем в подобном разговоре ему участвовать: он был руками и оружием, а не верхушкой, распределяющей бюджет. И вряд ли это изменится, когда и если он сядет в кресло Руководства. — С момента нашего последнего разговора мало что изменилось, — Мун покрутил бокал, и шампанское жадно лизнуло круглые стенки. Питч почти услышал шипение пузырьков. — Я по-прежнему хочу оказать поддержку Подразделению. А вот второй спонсор, — он опустил глаза в пол, будто нашёл там что-то интересное, — блуждает в сомнениях. Я думаю, что вам, мистер Норд, следует с ним поговорить и рассказать, почему финансирование со стороны необходимо. — Да, конечно, — Николас забегал взглядом по залу, пока не остановился на каком-то мужчине в сером костюме. Видимо, второй спонсор тоже нарисовался. — Тогда я оставлю вас ненадолго. Норд немного напряжённо посмотрел Питчу в глаза, словно предупреждая. Такое явное «не делай глупостей» почти насмешило. Прилив раздражения оказался весьма кстати, и Питч чуть повёл плечами, разгоняя почти болезненное напряжение. Он по-прежнему держал руки крепко сцепленными за спиной. Стоило Норду отойти от них, как Мун, склонив голову набок, произнёс: — Мистер Норд поставил меня в известность о вашей кандидатуре на роль нового члена Руководства. Что ж, а вот и причина, почему он вообще находится здесь. Питч встретил испытывающий взгляд спокойно, пытаясь не показывать раздражения. — Он действительно хочет, чтобы это место занял я, — Питч смотрел прямо. Они были почти одного роста, хотя Мун и казался его полным антиподом. — И вы тоже считаете, что солдату есть место… На самом верху? — Мун снова изогнул губы в неприятной улыбке. Питч на подобную провокацию вестись не собирался. Весьма дешёвую провокацию. — На самом верху нужен человек, который изнутри и на собственном опыте знает, что происходит, — Питч опустил взгляд на белую атласную бабочку, туго обхватывающую чужую шею. — И что нужно Подразделению для более эффективной работы. — А сейчас есть видимые проблемы? — Мун почти искренне удивился. Если бы Питч кожей не чувствовал исходившую от него фальшь, он бы даже поверил. — Есть, — теперь настал его черёд мрачно усмехаться, — но я ничего конкретного сказать не могу. Сами понимаете — полная секретность. Откуда взялось мгновенно взбурлившее в крови соперничество, Питч так и не понял. Однако с каждой секундой всё сильнее убеждался, что Мун — та ещё паскуда, которая вместо пользы вполне может принести им на блюдечке новых проблем. В голове зашевелилась дикая, на первый взгляд, догадка. — Конечно, я всё понимаю, — Мун перестал улыбаться, и его скуластое лицо превратилось в непроницаемую маску, — я ведь ещё не вхожу в список официальных представителей. Но, должен признаться, вы меня заинтриговали. Питч на это ничего не ответил. Чем дольше он находился наедине с этим человеком, тем сильнее ему хотелось убраться от него подальше и больше никогда не пересекаться. Кто-то вроде Валлеса, только гораздо умнее, а оттого — опаснее. Питч нашёл глазами Николаса, который стоял и что-то бурно рассказывал второму спонсору с широкой улыбкой, приобняв того за плечи. Вот уж кто умел быть убедительным. — Зачем вам это? — Питч резко перевёл взгляд обратно на Муна. Обычно от его такого взгляда люди терялись или начинали чувствовать себя некомфортно, но тут — ничего. Всё то же ледяное спокойствие, всё та же не пошатнувшаяся аура силы. — Тратить деньги на Подразделение? — Мун отпил из своего бокала. — Нет, — это Питч как раз мог понять, хотя Мун совсем не походил на филантропа. — Зачем пытаетесь залезть внутрь Подразделения? Ледяной блеск в светлых глазах Питчу совсем не понравился. Дурное предчувствие пока лениво шевельнулось внутри, но и этого хватило, чтобы понять: он только что что-то нащупал. Тут же вернулась новая догадка. Теперь он был уверен: чёртова Круп работает на Муна. Однако не было ни доказательств, ни факта саботажа как такового. Просто его интуиция, чутьё и логика твердили об этом, но этого было ничтожно мало. — Вы слишком подозрительны, — Мун более расслабленно улыбнулся, и Питч едва не скрипнул зубами. — Мне просто интересно, что происходит вокруг. Всегда интересовался такими вещами. Питч не стал говорить, что Мун никогда не получит доступа даже к архиву. Штатские оставались штатскими, сколько бы денег они ни вкладывали. Он лично за этим проследит, а заодно напомнит всем несогласным, что их организация — военное Подразделение. И законы — некоторые — были равны для всех. От разговора остался неприятный осадок. Из-за запаха, который ни на секунду не желал рассеиваться, на язык осел мерзкий, отчего-то травянистый привкус. Питч пожалел, что не взял и себе шампанского, хотя понимал, что ему стало бы только хуже. Ему нужно было на воздух, чтобы хоть немного избавиться от липкого ощущения на коже от этой встречи. И заодно проветриться от удушливых специй в носу. Если ему следовало сегодня произвести хорошее впечатление, то он знатно проебался. Но и стелиться перед кем-то — ниже его достоинства. Питч подумал о Джеке и ощутил колющую досаду: ради него ведь и метит в Руководство сейчас. Ему нужен этот чёртов пост, чтобы быть в силах хоть что-то изменить. Однако уже было поздно исправляться, да и стоило бы ему это просто титанических усилий. Мун вдруг круто развернулся и уставился на мужчину с густой чёрной бородой. Питч понял, что это лучший момент, чтобы уйти самому. Он понятия не имел, можно ли гостям шастать по территории особняка, но ему уже было откровенно плевать. Всё, чего он хотел — выбраться на свежий воздух и промёрзнуть до костей, чтобы ясность ума к нему полностью вернулась. Сейчас эта самая ясность была передёрнута ядовитой, приторной дымкой. Питч осторожно обошёл толпу, вернулся обратно в холл и забрал куртку. Николас его ухода пока не заметил, продолжая приседать на уши второму спонсору. На улицу его выпустили сразу, ничего не спрашивая. Ледяной воздух проворно забрался в лёгкие и под одежду, очистил и отрезвил, приуменьшил головную боль. Однако мерзкий привкус с языка никуда не делся, как не рассосался и противный осадок после короткого разговора. В чистом ночном небе висела почти полная луна. Если бы не обстоятельства, то зимний ночной лес вокруг навевал бы умиротворение. А так… Где-то беспокойно шастала охрана, был слышен храп сторожевых собак, учуявших на своей территории слишком много чужаков, до слуха даже на улице доносились разговоры. Питч сделал пару шагов в сторону, наслаждаясь скрипом тонкого от уборки слоя снега под подошвой. Теперь, когда он мог нормально дышать, думать стало легче. Этот Мун, как бы он ни убеждал себя в обратном, смог выбить его из колеи. И добила догадка, внезапно обернувшаяся неоспоримым фактом: Круп работает с ним. Удивительно, что раньше Питч всерьёз об этом не задумывался, размениваясь на более насущные, как ему казалось, проблемы. И, кажется, теперь стало поздно. Мун войдёт в ближайший круг, а Сара сама принесёт ему всё, что ему будет нужно. Только вот… Зачем Муну это? Питч надеялся, что хотя бы в этот раз его мальчишку никто трогать не будет. Хватит с Фроста приключений, и так их было чересчур много в последнее время. За домом нашёлся задний двор со спящим фонтаном и коваными скамейками на узких дорожках. И множество елей, в лунном свете казавшимися чёрными. Природная, оттого и вкусная хвоя окончательно вытравила удушливые запахи специй. Возле дома стояла странная на вид пристройка. Из тонкой щели приоткрытой двери на снег падала жёлтая полоска света. Питч не знал, что его заставило подойти и заглянуть внутрь. Внутри было тихо, только странные шорохи раздавались сразу со всех сторон. Вытянутое вглубь помещение было насквозь пропитано запахом сена и овса, почти перекрывая неприятный шлейф навоза. Тихое ржание заставило Питча изумлённо приподнять брови. Лошади? Здесь? Он, конечно, знал, что некоторые из верхушки слишком эксцентричны, но и подумать не мог о чём-то подобном. В конюшне было тепло, а рядом не было никакой охраны, поэтому Питч беспрепятственно зашёл внутрь. Лампы на потолке горели почти тускло, но это не помешало увидеть местную живность. Первая лошадь — тёмно-коричневая, с густой гривой — беспокойно захрапела при его появлении, возбуждённо перебирая ногами и косясь на него правым карим глазом. Питч подошёл ближе, усиленно пытаясь вспомнить, видел ли он вообще в своей жизни лошадей так близко, и даже не на картинке. В просторном стойле было разбросано сено, и стояло какое-то ведро. Следующая лошадь отреагировала на него весьма флегматично, лишь чёрным хвостом взмахнула и шумно выдохнула, показав крупные желтоватые зубы. Она была серой, будто седой, меньше размером и казалась старше предыдущей. Питч был почти уверен, что это — кобыла. В тёмной гриве поблёскивала седина. Спокойные глаза вызывали доверие, и Питч почти протянул руку, чтобы погладить вытянутую морду, когда сзади раздалось раскатистое громкое ржание. Он вздрогнул, обернулся и сразу замер. Жёлтые, горящие расплавленным золотом глаза смотрели в самую душу. Матово-чёрная шерсть, казалось, поглощала свет, а вьющаяся грива будто причудливой дымкой извивалась в воздухе. Абсолютно сверхъестественно, невероятно, неправильно притягательно. Питч, глядя исполинской зверюге в глаза, сделал несколько шагов к ней, прежде не испытывая ничего подобного. У него не было сомнений, что перед ним — самый настоящий объект. Конь мотнул головой, взметнув вверх струйки тьмы, перебрал передними ногами, зафыркал и сам подался ближе, пытаясь мощной грудью снести перегородку стойла. Парадоксально, но Питч не почувствовал даже тонкого укола тревоги. Этот конь — чернее ночи, с бугрящимися мускулами под чёрной шкурой, с тьмой вместо гривы и горящим золотом глаз — самый настоящий кошмар. Смертоносный, опасный, чудовищно сильный, но спокойно Питч протянул руку, и острая морда сама ткнулась в ладонь. Шерсть под пальцами странная, а долетевший кусочек гривы — как чернильный туман. Питч склонил голову набок, сам не понимая, что чувствует, и достал из кармана пейджер. Родственное единение — бред собачий, но ничем другим тот ком в груди Питч назвать бы не смог. Конь успокоился, позволил себя гладить по морде, сверкал глазами, цветом напоминающее что-то, что он каждый день видит в зеркале. Вызвать сюда отряд захвата и испортить всем праздник? Питч ядовито ухмыльнулся и нажал на нужные кнопки. Имя для их нового объекта пришло к нему сразу.