Что чувствует убийца, когда мертвец приходит к нему во снах? А что чувствует в момент убийства? Свое превосходство? Блаженство от мучений? Экстаз от безжалостных измывательств над жертвой? Что движет им? Безумие? Месть? Жажда быть любимым или нестерпимая ненависть ко всему человечеству, ко всему сущему? Почему люди убивают? Почему лишают кого-то невинности и жизни? Почему кто-то заслуживает смерти по чьему-то желанию? За что она оказалась изнасилована и убита в собственной постели? Что она сделала не так? Ей было всего двадцать. И она даже не подозревала, что на свете остался кто-то из ее прежней жизни.
***
С темного неба падали холодные капли дождя. А по серым улицам, увитым голубым туманом, гуляли призраки детей, носящих таблички с номерками. Алиса только нашла причину. Нашла корень зла. Отыскала червоточину в своем сознании, в своей душе. В своей Стране Чудес. Она узнала, кто на самом деле уничтожил ее разум, заставляя дальше гнить и погружаться в непроглядную тьму, безвылазную бездну отчаяния и кошмара. Она поняла, что враждебное отношение к самой своей сути — обман, манипуляция и гипноз. И теперь она не отступит и пойдет до конца. Строительство метро только закончилось. И доктор Ангус Бамби вальяжно стоял на перроне, ожидая стремительно несущийся по рельсам поезд, который доставит ему новый материал, для сотворения безвольной, обезображенной и предназначенной для похотей мерзких стервятников, марионетки. Ведь старая пришла в негодность и собиралась прямо сейчас его убить. — Ты… гнусная, извращенная мразь! Дети носят ярлыки на шее, точно домашний скот! Бамби медленно обернулся, оглядев Лидделл со скучающей усмешкой. В ее глазах стояли слезы, но взор был яростен. Мужчине был знаком этот взгляд, и его это безумно заводило. Ему было весело от беспомощной злобы грязной, обездоленной девчушки, которая приползла к нему, использованная, униженная и раздавленная. От простодушного и доброго подлизывающегося тона не осталось и следа; его язвительный голос произнес: — Это свидетельство об их родословной. Товарный знак. Ты тоже могла бы носить его. Они гордятся своим происхождением, — резкий, пронзительный смех. Он говорил о торговле и сексуальном насилии над детьми, при этом смеясь. Алиса держалась стойко. — Ты ужасен! Они не помнят, кто они и откуда. Скольких ты низверг в забвение? — Недостаточно! Отправить твой разум в небытие было бы для меня триумфом. Что ж, ты просто предпочла оставаться сумасшедшей. Моя работа — окончена. пока наши мозги отдыхают — мы разрушаемся!***
— Так он… сынициировал пожар, пробравшись к тебе в дом? — Рубен ни на секунду не отводил взора от девушки. С каждым мгновением он проникался к ней родственными чувствами. Он прекрасно понимал, что она пережила. И ему хотелось помочь. — Да. И это еще не все… — Алиса задержала дыхание, сделав глубокий вдох. Было тяжело, как никогда. Точно разрываешь крепко-накрепко заштопанный шрам. Хотелось кричать и биться в истерике. Но почему-то рядом с Викториано она понемногу начинала ощущать себя в безопасности.***
— Ты использовал меня, ты жестоко со мной обращался, но тебе меня не одолеть. — Разве? Непоправимый удар твоей психике уже совершен. Алиса и ее Страна чудес разрушены и ушли на покой. Ты даже не можешь проанализировать, что произошло! И ты абсолютно никак не способна что-либо изменить или противостоять мне. Я позаботился об этом. преступление — быть свидетелем чужой боли и остаться в стороне***
В палате повисла тягучая тишина. Лишь дождь бился в небольшое окошко. Алиса держалась, нервно сминая кончик свежего, белого бинта. Рубен не мог найти, что сказать. Его серые глаза смотрели в никуда. Казалось, закаленный трудными испытаниями человек мог справиться с любой ужасной информацией, препарировать ее и сделать соответствующие выводы. Но здесь чужая боль, до сих пор не волнующая никого на свете. Какого это, черт возьми, быть полностью ненужным и неуслышанным? Это ведь страшно и невыносимо. И Лидделл существовала в этом кошмаре более десяти лет. — Он… — Да, — она хрипло выдавила скованные в горле слова. — Да, ты все правильно услышал. Он убил мою Лиззи.***
— Ты извратил мои воспоминания, но твоя ебучая попытка заставить меня забыть — с треском провалилась! — Тебя можно было бы сделать чуточку приятнее и покладистее. Клиенты за дверью все ждут лакомый, сочный кусочек; томную, влажную красавицу, со сладкими стонами и отсутствием памяти о прошлом. Ну и, конечно, без малейших представлений о будущем. Но ты не хочешь забывать! Ты настойчиво хватаешься за свои вымыслы. Ты сумасшедшая! Впрочем, как и твоя сестренка. — Не смей даже произносить ее имя, выблядок! Ты ее не знал! — Твоя сестра дразнила меня. Делала вид, что презирала меня. Она получила в итоге, что хотела. сделай свое существование значащим хоть что-то***
— Он пробрался к ней в комнату. Я видела. И слышала, списав все на бормотание Лиззи во сне. Но это… это было в реальности, понимаешь? Я я я просто не могла понять, мммне было страшно! — девушка вцепилась пальцами в волосы, что есть сил сжав. Паника накрывала ее с головой. Она винила себя в том, чего не совершала, но могла остановить. — Алиса, это ведь было очень, очень давно. Ты была маленьким ребенком. Ты не должна винить себя в бездействии. Он мог запросто убить тебя, если бы ты издала хотя бы писк. Твой разум спас тебя. — Да лучше бы я умерла вместе с ними! — она больше не могла удерживать свои эмоции. Лидделл смотрела на мужчину заплаканными, ярко-зелеными глазами. Он молчал, передавая одним взором все свое сочувствие и печаль. — Благодаря тебе я узнал об истинном лике этой подлой твари. Поверь, ему все это с рук не сойдет, — Рубен успокаивающе хрипел, осторожно взяв девушку за руку. Та тряслась и была по-мертвому холодной.***
— Я еще увижу тебя за решеткой. А там какой-нибудь здоровяк сделает из тебя шлюху. И затем тебя повесят! — Да неужели? Истеричная девушка, полоумная, кричащая возмутительные обвинения против уважаемого социального архитектора и ученого. О мой бог, Алиса, да кто тебе вообще поверит? Я и сам себе не верю! — Ты — жестокая тварь! Все твое зло будет наказано! Бамби выглядел еще более скучающим, чем вначале. Ему надоел весь этот разговор. — Кем? Для чего? Психованная ебливая сука. Это твое сумасбродство будет наказано! Теперь проваливай. Я ожидаю твою замену. Звякнула цепь. А в его руках блеснули часы. На кончике цепочки болтался ключ. Ключ, который не нужен к сердцу Лиззи и ее комнате, ведь она ненавидела находиться взаперти. Ключ, которым все это время, от начала и до самого конца сознание Алисы подвергалось гипнозу и манипуляциям злостного доктора Ангуса Бамби. Несправедливость, пожирающая изнутри, обуревала ее. Перед ней стоял дьявол во плоти, усмехающийся над ее слабостью и детской наивностью хоть что-то понять и исправить. Неужели все так и закончится? Она вновь отправится в лечебницу, а этот ублюдок продолжит насиловать и позволять насиловать другим за деньги? Нет. Она закончит это здесь и сейчас.***
— Алиса? Она подняла на него усталый, измученный взор. — Да.? Рубен был рядом. Стиснув крепче руку девушки, он прошелся взглядом по ее лицу. — Так что произошло, когда ты попыталась забрать у него ключ? Девушка не смогла ответить, обессиленно опустив голову. Из ее носа густыми струйками побежала кровь. — Нет, нет-нет-нет! Последнее, что видела Алиса, до чертиков встревоженное лицо Рубена. Она бы хотела поблагодарить его за такую заботу, вот только кровавый омут таки настиг ее, как она, собственно, и хотела.