***
Спустя почти два месяца с начала учебного года у Гермионы наконец-то выпал шанс заполучить дневник Джинни. И даже тогда потребовались некоторые осторожные манипуляции. Гермиона, вероятно, не пошла бы на такой большой и опасный шаг, если бы не была так обеспокоена. Она знала Джинни почти столько же, сколько и Гарри — девочка вела себя решительно… странно. Джинни больше не ходила по пятам за мальчиками и не болтала о квиддиче. И она не подружилась с однокурсниками. Это было очень странно, но так как никто из мальчиков не видел в этом ничего особенного, Гермионе самой предстояло выяснить, что же всё-таки происходит. Даже если это означало, что надо будет действовать по-слизерински. Она украдкой оторвала взгляд от своего эссе и посмотрела на лестницу, ведущую в комнаты для девочек. Джинни уже давно ушла готовиться ко сну, так что с минуты на минуту… Вниз по лестнице через гостиную пронесся пронзительный крик, заставив всех с удивлением и беспокойством посмотреть в сторону женских комнат. Мгновение спустя сверху сбежала очень сердитая Джинни Уизли. Все шокированно уставились на девочку. Ее некогда рыжие волосы теперь были цвета морских водорослей, что ужасно контрастировало с ее ярко-синей кожей. — ФРЕД! ДЖОРДЖ! Я УБЬЮ ВАС! После этих слов близнецы немедленно повскакивали со своих мест и побежали вверх по лестнице, ведущей в комнату мальчиков. Мгновением позже Джинни с мечущими молнии глазами бросилась за ними. Гермиона ничуть не удивилась, увидев, что Перси направился за родственниками с гневным выражением на лице. И не удивилась разинутому рту Рона, в каждой черте лица которого читалось недоверие. Гермиона выскользнула из кресла и после секундного замешательства помчалась в спальню подруги. Хорошо, что она знала, что Джинни всегда принимает душ по вечерам. И Гермиона даже не чувствовала вину за того, что свалила всё на близнецов. В конце концов, она украла одно из их зелий. А это означало, что они хотели использовать его на ком-то. Она подозревала, что оно предназначалось Перси или Рону, и она поставила бы всё свое состояние на первого. Гермиона мгновенно нашла дневник в школьной сумке Джинни. Гриффиндорка осторожно сунула его под мантию и вышла из комнаты. Макгонагалл пришла уже тогда, когда Гермиона спустилась вниз и продолжила спокойно писать эссе. Профессор исчезла на лестнице, ведущей в комнату мальчиков, и в общей гостиной воцарилась тишина, поскольку все напрягли слух, чтобы расслышать происходящее наверху. Но всё было тихо, и через несколько минут профессор спустилась, ведя перед собой очень сердитую и расстроенную Джинни. За ее спиной шел Перси Уизли с мрачным выражением лица и держал Фреда и Джорджа за уши. Они морщились от боли, когда их тащили через безмолвную гостиную к выходу. Как только портрет за ними закрылся, вся комната буквально взорвалась от голосов — студенты начали строить догадки о том, что произошло. Гермиона отключилась от всеобщего возбуждения и закатила глаза. В самом деле, им что, больше нечем заняться? Она уже хотела возвратиться к эссе, но внезапно почувствовала, что что-то не так. Слегка нахмурившись, она подняла глаза. Причина беспокойства нашлась сразу. Гарри и Рон выглядели очень серьезными, они шептались друг с другом и что-то писали на куске пергамента. Гермиона хотела встать и подойти спросить, в чем дело, но знала, что они не скажут. Их обсуждение, должно быть, выходило за рамки школьных правил, и у них не было достаточно веской причины просить ее помочь им их нарушить. Поэтому Гермионе придется подождать и выяснить. Конечно, после того, как она разберется со странным дневником.***
На следующий день Джинни стала сама собой, хотя и была в панике. Она перевернула всю комнату, а потом обвинила близнецов в краже дневника. Они отрицали свою причастность, но Уизли отказывалась верить им и даже пробралась в их комнату, чтобы обыскать ее. В этой атмосфере Гермиона была не в состоянии изучить дневник. Вместо этого она опустила голову и попыталась вести себя так, будто всё нормально. Хотя она заметила, что Рон и Гарри всё время шепчутся и что-то замышляют. Видимо, планируют отомстить близнецам за Джинни, что, по ее мнению, было глупо, Джинни могла сама за себя постоять. Кроме того, разве две недели отработок у Филча — недостаточное наказание для тех, кто вломился в комнату девочек и подшутил над сестрой? Тем более что в данном случае они были вроде как невиновны. Даже если это и было их зелье. Через несколько дней, на Хэллоуин, Рон и Гарри исчезли на несколько часов после обеда, и Гермиона оказалась одна в дальнем углу библиотеки. Она огляделась, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит, и вытащила дневник. Гермиона пролистала его, но обнаружила, что все страницы пусты. Нахмурившись, она взяла перо и начала писать. Привет. Пока она смотрела, чернила впитались в страницу и исчезли. Гермиона подняла перо, чтобы снова что-нибудь написать, но недоуменно застыла, когда на странице появилась надпись. Привет. Вижу, ты нашла мой дневник. Как тебя зовут? Она в ужасе уставилась на эти слова. Дневник разговаривал с ней. И она не могла понять, как это произошло. Каждая частичка ее сознания кричала, чтобы Гермиона отложила перо, схватила дневник и отнесла его прямо директору Дамблдору. Но сейчас в глазах плескался страх, и рука сама по себе зависла над страницей, а перо приготовилось писать. Гермиона попыталась отстраниться, но поняла, что не может этого сделать, отчего сердце забилось быстрее и паника охватила всё тело. Она должна была ответить, должна. Поэтому положила перо на пустую страницу и начала писать. Я Гермиона вывела первую букву, но тут же замерла, собрав всю силу воли, чтобы остановить руку. Она не хотела называть этому чудовищу свое имя. Имена обладали силой. К тому же она могла выдать слишком многое. Она была Блэк, но ее имя не соответствовало семейной традиции именования. Традиция. Это было ключевое слово. Может, именно традиция спасет ее. Она отпустила волю и дала перу начать писать заново. Я с трудом могу сказать вам, кто я. Мы не были должным образом представлены друг другу. Гермиона молилась, чтобы старые сказки ее тети Андромеды о манерах чистокровных были хоть в какой-то степени реальны, чтобы помочь ей в этой ситуации. Прошу прощения. Я не сразу понял, что имею дело с хорошо обученной молодой леди. Меня зовут Том Марволо Реддл. Если вы назовете мне свою фамилию, я, вероятно, узнаю ее, так как знаю многие старинные чистокровные семьи. Конечно, это можно будет считать за знакомство. Меня зовут мисс Блэк. Дочь Сириуса Блэка. Боюсь, я не знаю Сириуса Блэка, возможно, мой дневник был потерян дольше, чем я предполагал. Как зовут ваших бабушку и дедушку? Гермиона усмехнулась, записывая следующие слова. Она никогда в жизни не называла этих ужасных людей своими бабушкой и дедушкой. Но она должна была ответить. Хоть что-нибудь. Моих дедушку и бабушку по отцовской линии звали Орион и Вальбурга Блэк. Да, я хорошо их знал. Они учились на несколько курсов младше меня в Хогвартсе. Чистокровные в традиционном смысле этого слова. Вы такая же, как они? Гермиона так сильно стиснула зубы, что ей показалось, будто она вот-вот лишится их, и начала писать очередную ложь. Мой отец всегда говорил мне, что я настоящая Блэк. Я никогда не знала своего деда, но отец считал, что он гордился бы мной. Что я являюсь гордостью рода. Очень приятно это слышать. У меня есть еще один вопрос. Как вы относитесь к магглорожденным? Гермиона уставилась на страницу, и ее рука была готова написать. Она хотела сказать ему правду, сказать, что формально является магглорожденной. У нее было сильное желание рассказать только правду. Никто не знал, что она находилась здесь и писала в этом разумном дневнике. Надо было сразу отнести его директору. Неудивительно, что Джинни попала в ловушку. Гермиона должна осчастливить дневник, она должна заставить его освободить ее. Поэтому она взяла перо поудобнее и дала всей своей ненависти к этому конкретному слову выплеснуться наружу. Пусть считает, что она думает так не о самом слове, а о тех, к кому оно относится. Вы имеете в виду к грязнокровкам? Они пачкают священные залы Хогвартса. Ужасно, что мы так низко пали. Она чувствовала, как горят шрамы на руках и ногах, дразня ее. Рассказывая, какой огромной лгуньей она на самом деле была. Слезы защипали глаза Гермионы, и всхлип застрял в горле. Она отказывалась слушать то, что кричали эти слова. Они были ложью. Ложью! Задыхаясь, Гермиона оторвала взгляд от своих обтянутых тканью рук и вернулась к словам, появляющимся в дневнике. Тогда у меня есть задание для вас, мисс Блэк. Пожалуйста, передайте этот дневник грязнокровке или предателю крови. Если бы вы могли передать его Джинни Уизли, это было бы лучше всего. У меня есть для нее задание, но она вырвалась из-под моего контроля. Полагаю, вы нашли дневник в мусорном ведре. Да, я видела, как девчонка Уизли в бешенстве выкинула его. Как и любой хороший студент Слизерина, я собираю всю информацию, какую только могу. Разве я не пригожусь вам? Нет, боюсь, что ваша помощь может оказаться фатальной, и я никогда не смогу подвергнуть риску верную дочь рода Блэков. Пожалуйста, передайте дневник грязнокровке или предателю крови. И с этими словами желание писать исчезло. Гермиона швырнула перо через всю библиотеку и оттолкнула стул, буквально выпрыгнув из него и прижавшись спиной к каменным стенам. Позволив холоду остудить бешено колотящееся сердце. Это было ужасно! Слава Мерлину, у нее такая известная чистокровная фамилия, иначе ее, скорее всего, взяли бы под контроль разума, как Джинни. Даже сейчас она чувствовала непреодолимое желание кому-нибудь передать дневник. Гермиона тут же вспомнила о директоре Дамблдоре и почувствовала, как ее порыв запел от счастья. Очевидно, этот порыв считал его предателем крови, так что он был подходящим вариантом. Руки дрожали, пока она запихивала все вещи в сумку и мчалась по коридорам Хогвартса. Однако Гермиона не смотрела, куда идет, и, завернув за угол, в кого-то врезалась. Они оба упали, и она получила удар локтем, в ответ же ее колено ударилось о что-то мягкое, вызвав болезненный визг у другого человека. Гермиона тут же откатилась, схватившись за бок. Задыхаясь, она села и повернула голову в сторону человека, с которым столкнулась. Это был Драко Малфой, он лежал на полу, сжимая зону между ног, и его лицо исказилось от боли и злости. — Блэк, — выплюнул он. — Малфой, — она сердито посмотрела на него. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но кто-то многозначительно прочистил горло. — Добрый вечер, мистер Малфой, мисс Блэк. Могу я поинтересоваться, почему вы находитесь на полу, а не направляетесь на празднование Хэллоуина? Гермиона проигнорировала вопрос директора, вместо этого нырнув за дневником, потому что принуждение почти одолело, ведь цель оказалась в поле ее зрения. Она поднялась на ноги, не обращая внимания на боль в боку, и протянула ему книгу. — Директор, дневник. Вы должны взять его. Дамблдор уставился на дневник, и в его пронзительных голубых глазах не было заметно ни искорки. Гермиона ждала от него действий, но он не брал тетрадь. Принуждение давило всё сильнее, и Гермиона почувствовала, как слезы начинают течь по лицу. — Директор, возьмите, пожалуйста. Дневник ничего не сделает, если вы не напишете в нем. Пожалуйста! Гермиона шагнула вперед и сунула тетрадь ему в руки. Как только он обхватил руками дневник, она отпустила его, и принуждение покинуло тело. Всхлипывая, Гермиона попятилась назад, как вдруг почувствовала, что спотыкается и снова начинает падать. Она опять приземлилась на Драко Малфоя. Не успела Гермиона отодвинуться от него, как он схватил ее за запястье. — Блэк, не двигайся. Просто… пожалуйста. Она застыла, скорее от шока на слово «пожалуйста» со стороны Малфоя, но только через мгновение поняла, что ее локоть был готов ударить точно в то же самое место, куда она недавно попала коленом. Гермиона уже было подумала о том, чтобы проигнорировать Малфоя и продолжить двигаться. Ведь именно так он и поступил бы. Но поэтому она не могла сделать так же. Она не была похожа на него. Даже если они были магически законными троюродными братом и сестрой через Блэков. — Позвольте мне помочь. Директор Дамблдор сунул дневник под мантию, а затем наклонился, взял Гермиону за руки и осторожно оторвал ее от Малфоя. — Мистер Малфой, вам нужно посетить больничное крыло? Малфой осторожно поднялся на ноги и сделал неуверенный шаг. — Нет, сэр. Со мной всё в порядке, — его губы скривились в усмешке, когда он посмотрел на Гермиону, — просто держите Блэк и ее неуклюжесть подальше от меня, — он помолчал, а потом оскорбительно добавил: — сэр. Прежде чем Гермиона успела открыть рот, он повернул за угол и исчез из виду. — Не принимайте близко к сердцу его слова, мисс Блэк. Воспитать Малфоя не всегда легко. — Как и ходить в одну школу, — она фыркнула. На лице директора появился намек на улыбку, но он ничего не ответил. Вместо этого он повернулся к своему кабинету, рассеянно достал носовой платок и протянул ей. — Пожалуйста, следуйте за мной, мисс Блэк. Я хотел бы знать, что вы можете рассказать мне об этом дневнике. Вытирая слезы с лица, она направилась за ним, надеясь, что Малфой будет настолько переживать за свою честь из-за нелепого столкновения, что не поделится тем фактом, что она плакала.***
Несколько часов спустя Альбус Дамблдор наконец-то остался один в кабинете. Еще один крестраж был уничтожен, осталась лишь кучка пепла, и всё же директор был уверен, что они пока не закончили. Этот крестраж был слишком обычным, слишком противоречащим всему, что Альбус знал о Томе. Этот человек любил драгоценные, величественные вещи. Иначе зачем бы он превратил бесценную семейную реликвию в крестраж? А потом он сделал еще один из старого маггловского дневника? Что-то не сходилось. У этого предмета должна была быть особая цель. Дневник должен был вернуться в Хогвартс и что-то сделать. И хотя Альбус не совсем понимал, что именно, у него были подозрения. Гермиона Блэк и правда была удивительной ведьмой. Только она заметила странное поведение Джинни Уизли. И хотя писать в дневнике не было самой здравой идеей, но последствия не оказались катастрофическими. Она перехитрила Тома, позволив ему увидеть то, что он ожидал увидеть. Она даже обратила принуждение дневника в свою пользу, зная, что Том будет рассматривать его как предателя крови. Что же касается здравых идей… Альбус вздохнул и откинулся на спинку кресла, глядя на Фоукса, который крепко спал. Возможно, отправить Гарри к Дурслям было не самой лучшей его идеей. Он был так уверен… Но позволив ему расти вместе с Сириусом и Гермионой, он, возможно, сделал лучший выбор. И каким-то неведомым образом кровная защита всё ещё была активна. Он провел исследование по этому вопросу, но так и не смог понять причину. Если только Грейнджеры не были каким-то отдаленными родственниками семьи Эванс. Поскольку он придерживался мнения, что магглорожденные волшебники происходят от сквибов, это было вполне возможно. Хотя родство было бы слишком дальним. К сожалению, у него не было времени заниматься генеалогией, и не существовало никакого простого заклинания или зелья, которое бы сделало это за него. В тот давний день он был так близок к тому, чтобы нарушить клятву, данную самому себе. Он почти сделал кое-что Сириусу. Убедился, что он не сможет забрать Гарри, но эта маленькая девочка, так доверчиво сидящая на его руках… На глаза навернулись слезы, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Гермиона не была Арианой. Ариана умерла. Ушла в лучший мир. А Гермиона Блэк, сестра Гарри Поттера, дочь Сириуса Блэка, умнейшая ведьма своего поколения, была здесь, и она двигалась вперед. Несмотря на то, что однажды с ней случилось. Несмотря на шрамы, которые она прятала под длинными рукавами своей мантии. И если она могла двигаться вперед, то и он тоже. Кроме того, ему нужно было выполнить задание. И сейчас был самый подходящий момент. Сделав глубокий вдох, чтобы прочистить голову, он сунул в рот лимонную дольку и подошел к Омуту памяти. Пришло время выяснить, какие именно подсказки спрятаны в тайниках его сознания.