The Brightest Black

      Огонь затрещал — Гермиона оторвала взгляд от книги. Из камина вышла тетя Анди с грозным выражением лица. Она даже не взглянула на Гермиону, когда выскочила из комнаты и побежала по коридору. Мгновение спустя по всему дому разнесся громкий хлопок, заставив всё вокруг содрогнуться.       Вот это было любопытно. Гермиона не могла вспомнить, когда в последний раз видела свою тетю такой сердитой. И она явно злилась на Бродягу. Что же такого сделал отец?       Она тихо отложила книгу и проскользнула в дверь гостиной. Гермиона осторожно выглянула в коридор, но никого не увидела. Издалека слышались громкие голоса, доносившиеся из кабинета Бродяги, что находился в конце коридора.       Она двигалась медленно и тихо, пока не оказалась около закрытой двери. Гермиона почти могла разобрать слова тети. Она быстро огляделась, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, затем легла на пол, прижав ухо к щели под дверью.       — …черт возьми, думаешь, что делаешь! У меня чуть не случился сердечный приступ, когда я открыла дверь! Я же просила тебя не вмешиваться! Говорила, что это не твое дело! Некоторые вещи…       — Анди, выдохни, я не вмешивался, — успокаивающе сказал Бродяга. Гермиона представила, как он поднял руки в защитном жесте.       — Тогда как ты объяснишь появление моей сестры?! Она просила исправить наши отношения! Желала восстановить семью! Ты, Сириус Орион Блэк, глава этой семьи! Только ты мог вразумить ее после двух десятилетий игнорирования!       — Давай ты присядешь и дашь мне всё объяснить? Клянусь, я не вмешивался. Не совсем. Я не думал, что она это сделает.       Тетя Анди усмехнулась.       — А что она пытается сделать? Получить часть состояния Блэков для сына?       Комната погрузилась в тишину, Гермионе очень хотелось увидеть лицо отца. Затем раздался потрясенный вздох, который, как она предположила, исходил от тети.       — Так и есть? Да? Она хочет загладить вину, попытаться заставить тебя в один прекрасный день оставить что-нибудь Драко!       Бродяга издал резкий лающий смешок.       — Если бы только это. Нет, она хочет большего. Она вбила себе в голову, что Гермиона и Драко будут хорошей парой. Что они могли объединить два рода. Она думает, что Гермиона будет хорошо влиять на Драко. Скорее всего, она права. Хотя очень сомневаюсь, что Драко — хороший вариант для Гермионы.       Гермиона перестала слушать — услышанное резко пронеслось в голове. Она вскочила и заковыляла по коридору, прикрывая рот рукой. Стараясь не закричать.       Ее.       И Драко Малфоя.       Сделать парой.       Нарцисса Малфой сошла с ума?!       Как она могла подумать, что Гермиона выйдет замуж за сына Пожирателя Смерти? За сына человека, который подкупил достаточно людей, чтобы превратить приговор Беллатрисы Лестрейндж из поцелуя дементора в пожизненное заключение. Действие, которое, вероятно, было спровоцировано Нарциссой Малфой? За высокомерного племянника той самой ведьмы, которая убила ее родителей? За мальчика, который считает, что «грязнокровка» более приемлемый термин, чем «магглорожденная»?       Гермиона добралась до ванной и закрыла за собой дверь. Дрожа, она прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. Не потому ли, что она оскорбила и поправила Малфоя в поезде? Неужели она была настолько высокомерной, что произвела впечатление на Пожирателя Смерти? Они правда думают, что она и есть та, за кого выдавала себя в дневнике? Что она «хорошая» Блэк? Что похожа на Беллатрису Лестрейндж?       С этой мыслью Гермиона поползла по полу и едва успела поднять крышку унитаза, как ее вырвало. Даже опустошив желудок, она продолжала тяжело дышать, потому что воздуха совсем не хватало, пока слезы щипали глаза, а из носа текли сопли. Воспоминания ярко проносились в голове — каждый болезненный момент нахождения за тем столом. Как она притворялась, что такая же, как Беллатриса Лестрейндж. Как потеряла контроль и была вынуждена сделать то, что шло вразрез со всем, кем она была.       Слезы свободно текли по щекам, и рыдание пронзило тело. Гермиона скользнула назад и вытерла лицо рукавом. Отстранившись, она посмотрела на левую руку. Тонкая непрозрачная ткань, измазанная соплями и слезами, плотно покрывала ее кожу.       Гермиона рассеянно начала выводить самое длинное слово — грязнокровка. Она не видела его, но знала, что оно там, и точно знала, как оно выглядит. Она знала, где одна сторона буквы «к» уходила вниз дальше, чем последующее написанное. Или как соединялись «р» и «о», разделяя один глубокий, обнажающий кости разрез. Шрамы оставались неизменными всю ее жизнь. Они выросли вместе с ней. Бродяга сказал, что это из-за проклятия на ноже.       Она хотела разозлиться на Бродягу за то, что он не вышвырнул Нарциссу Малфой, за то, что дал этой женщине поверить, будто у нее есть шанс. Но она не могла. Гермиона любила своего отца, она доверяла ему. Она знала, что он никогда не заставит ее делать что-либо против ее воли. Она слышала его: он очень сомневался, что Малфой для нее хороший вариант. Он не допустит, чтобы с ней что-то случилось. Он спас ее, принял в род, полюбил, вырастил как собственную дочь.       Он научился заплетать косы лишь для того, чтобы помогать ей убирать волосы с глаз. Он научил ее завязывать шнурки, когда она разрыдалась, не понимая, почему Рону и Гарри так легко это дается в отличие от нее. Он терпеливо учил ее летать на метле, проводя за этим занятием целые часы своего свободного времени, пока Гарри носился вокруг них, подбадривая отца и сестру.       Бродяга подарил ей дом.       Он подарил ей Гарри.       Он не отнимет всё это, отдавая ее Малфою.       Гермиона снова и снова повторяла эту мысль. В конце концов ее дыхание замедлилось и пришло в норму. Она неуверенно встала и подошла к раковине.       Гермиона посмотрела в зеркало и невольно поморщилась.       Она выглядела как пугало. Слезы и сопли покрывали всё лицо. На подбородке даже засохло что-то похожее на рвоту. Ее черные волосы от пота прилипли ко лбу и щекам. Во рту был такой привкус, словно она облизала унитаз, а не прочистила желудок.       Если бы Нарцисса Малфой увидела ее сейчас, она бы дважды подумала о браке. Не то чтобы она не заботилась о внешности, просто Гермиона не была прямо красавицей. Но, по крайней мере, она была опрятной. Может…       Стук в дверь ванной прервал размышления.       Гермиона открыла рот, но из него вырвался лишь хрип. Она замолчала, прочистила горло и попыталась снова.       — Да?       — Гермиона? Можно мне войти?       Она почувствовала, как напряжение покидает тело и мысли от голоса Гарри.       Гарри был здесь.       Она открыла дверь ванной, и ее брат проскользнул внутрь. Он весь был потным и выглядел очень взволнованным. Видимо, летал с Уизли — одно из его любимых развлечений.       Гарри закрыл за собой дверь, повернулся к ней и заключил сестру в объятия. Он был немного ниже ее ростом, но всё равно казалось, что это он обволакивает Гермиону. Тугой узел в животе начал медленно разматываться. Гарри был здесь. Бродяга любил ее. Нарцисса Малфой не добьется своего. Даже если Бродяга пошел на некоторые уступки.       Гермиона знала, что он, скорее всего, спланировал это, чтобы миссис Малфой помирилась с тетей Анди. Теперь, успокоившись, она могла ясно мыслить. Бродяга знал, что она никогда не согласится выйти за Малфоя. И он никогда не будет принуждать ее. Но он был умен и понимал, что Нарцисса Малфой не сдастся. Поэтому хотел использовать этот шанс сделать тетю Анди счастливой. Гермиона знала, что в детстве они прекрасно ладили. Еще до Хогвартса. До дяди Теда.       До Волдеморта.       Вероятно, он надеялся переубедить миссис Малфой. Это означало, что Гермиона будет общаться с Малфоем вне школы, на семейных мероприятиях. Чтобы все видели, как сильно они ненавидят друг друга. Как ошибочен брак.       Она улыбнулась, Бродяга иногда был таким умным.       Почувствовав, что она расслабилась, Гарри медленно отстранился. Он посмотрел на нее с кривой улыбкой на лице и потянулся за салфеткой.       Отдав ей кусочек ткани, Гарри наблюдал, как Гермиона начала вытирать лицо.       — Спасибо, Гарри.       — Ты же знаешь, что не должна благодарить меня, Миона. Я твой брат и твой друг. Я всегда буду рядом с тобой. Как и ты рядом со мной.       Она бросила на него нежный взгляд, прежде чем выкинуть салфетку в мусорное ведро.       — Не хочешь рассказать, что это было? Я знаю, что это не был кошмар, — Гарри провел рукой по волосам.       — Да, давай я приведу себя в порядок, а потом мы пойдем гулять, и я всё расскажу.       Гермиона смутно слышала, как Бродяга и тетя Анди разговаривали в кабинете отца, когда ребята проходили мимо через несколько минут, только сейчас она не остановилась, чтобы подслушать. Скоро она узнает, что задумал Бродяга. Хотя она была совершенно уверена, что уже почти всё поняла.       День выдался теплый. Солнце вовсю светило, заливая мир своим золотым сиянием, отчего темнота казалась невозможным явлением. Гермиона закрыла глаза, когда они шли, и наклонила голову, позволяя солнечному свету коснуться лица, прогоняя последние следы слез.       Просто находясь на улице, на солнце, рядом с Гарри, она чувствовала себя свободной. При свете дня не могло случиться ничего по-настоящему плохого. Призраки и монстры появлялись лишь по ночам.       — А вот и вы. Гермиона, ты в порядке?       Она вздрогнула и открыла глаза, недоуменно моргая. Рон и Джинни шли к ним по тропинке, закинув метлы за плечи.       — Гарри так быстро улетел, что мы забеспокоились, — сказала Джинни.       Гермиона улыбнулась друзьям, радуясь, что им не всё равно. Иногда она забывала, что у нее больше людей, чем у Гарри и Бродяги. Рон был ее другом почти столько же, сколько Гарри был ее братом. А Джинни была замечательным человеком, родственной душой во многих отношениях. И не только из-за их общего опыта с дневником.       — Теперь я в порядке, просто у меня тревожные новости.       — Хочешь поговорить об этом? — спросила Джинни.       Гермиона кивнула.       — Как насчет того, чтобы пойти посидеть у ручья? Луна, скорее всего, сейчас кормит рыбу, — сказал Рон.       Это была превосходная идея, поэтому они вчетвером двинулись вниз по тропинке, пока не достигли поворота к дому Лавгудов и небольшому ручью, который проходил через лес. Пока они шли, мальчики и Джинни обсуждали квиддич и вероятность того, что в этом году Вуд будет проводить отборочные. И Рон, и Джинни надеялись, что будет, так как хотели попробовать свои силы, но у Гарри не было особой надежды. Вуд постоянно говорил, что у них хорошая команда, и не любил раскачивать лодку. Оба Уизли считали ужасно несправедливым, что Гарри не нужно было проходить отборочные. А лишь остановить Малфоя от поломки личной собственности Невилла, нарушив тем самым полдюжины школьных правил.       Бродяга очень гордился Гарри, хотя и пытался скрыть это, отругав парня. Гермиона иногда задавалась вопросом, насколько изменился их отец после того, как приютил их у себя. В некоторых историях, которыми делились дядя Ремус и тетя Анди, фигурировал совсем другой Сириус Блэк, чем тот, которого она знала и любила.       Через некоторое время Гермиона отключилась от разговора о квиддиче. На самом деле ей это было совсем неинтересно. Она просто впитывала в себя мирную английскую загородную местность, позволяя ей смыть любые затянувшиеся тревоги. Гермиона расскажет друзьям о плане миссис Малфой. Все вместе они смогут переубедить ее. А если не получится, расскажут Малфою. Она улыбнулась, представив себе выражение ужаса, которое появится на его лице при мысли о женитьбе на ней. На самом деле он никогда не называл ее грязнокровкой. Возможно, это связано с тем фактом, что если он назовет ее так, это будет означать, что он родственник грязнокровке. Но могло быть и потому, что он не считал ее таковой, поскольку она была воспитана в семье волшебников. Она правда не знала ответа на этот вопрос.       Гермиона остановилась как вкопанная, потому что в голову пришла просто чудовищная мысль. Могла ли она сделать что-то такое ужасное? Насколько это будет плохо?       Что, если она согласится с планом миссис Малфой? Обратит внимание на Малфоя, продолжит делать то, что сделала в поезде? Будет доставать его, мучить, командовать им. Отплатит ему его же монетой. Тогда он никогда не согласится на брак. Он возненавидит ее.       Гермиона нахмурилась и снова начала идти. Остальные трое даже не заметили, что она остановилась. Но что, если он не возненавидит ее? Что, если ему нравится, когда с ним так обращаются? Гермиона как-то слышала, что некоторые люди жаждут, чтобы ими командовали. Она не могла этого понять, как и не понимала смысла игры в квиддич.       Возможно…       Возможно, если ему понравится такое отношение, ей придется отвергнуть его, разбить ему сердце. Но разве это не было бы хуже? Могла ли она сознательно разбить чье-то сердце?       Гермиона покачала головой, это было смешно. Она слишком много думала. Как бы она обращалась с Малфоем, если бы не знала о планах Нарциссы Малфой? Может, стоит попытаться. Притвориться, что она никогда не узнавала этого, и просто плыть по течению.       Да, это было бы неплохо. Тогда она не выдаст, что подслушивала. Что Рон всегда говорил о шахматах? Что-то об анализе всех возможных ходов и, соответственно, последующего планирования. Если честно, это было не про Гермиону. Она предпочитала составлять план и придерживаться его, несмотря ни на что.       Быть может, поэтому Рон всегда выигрывал в шахматы.       — Эй, Луна! Как там рыба?       Гермиона оторвалась от своих мыслей, когда парень, о котором она сейчас думала, окликнул светловолосую девочку, сидевшую на валуне на краю ручья с удочкой в руках и болтающую босыми ногами в воде, что медленно пробивалась сквозь нависшие деревья.       — Они очень голодны сегодня, — она указала на пустую корзину рядом с собой, — они съели почти всё, что я принесла.       — Наверное, потому, что это лето очень засушливое. Поток ниже обычного, — отозвалась Гермиона.       Луна, видимо, начала обдумывать слова подруги, пока все искали места для отдыха. Гермиона плюхнулась под тенистый клен. Ей показалось довольно занимательным, что Джинни и Гарри сели вместе на бревно, торчавшее из воды. Они находились довольно близко друг к другу, и каждый раз, когда плечо Гарри касалось плеча девочки, на щеках Джинни появлялся румянец.       О, она точно будет дразнить его по этому поводу.       Но когда Джинни наклонилась, чтобы снять ботинки и носки, она неожиданно начала терять равновесие. Гарри немедленно потянулся к ней. Одна его рука схватила ее ладонь, а другая ухватилась за плечи. Как только Джинни благополучно устроилась на своем месте, они разъединили руки, и Гарри залился краской.       Если подумать, может, и не станет дразнить.       По крайней мере, пока. Лучше накопить чуть-чуть больше материала для шуток.       Рон огляделся и, похоже, решил, что хороших мест не осталось. Он подошел к валуну, на котором сидела Луна, и прислонился к нему, с любопытством осматривая воду.       — Ты видишь гиллипапа? Отец сказал, что их видели в нескольких графствах, — сказала Луна.       — Нет, я просто думаю… — Рон покачал головой.       — Э-э-э, нам лучше быть осторожнее! — воскликнула Джинни.       — Да, Рон, мы все помним, что случилось в прошлый раз, когда ты думал, — сказал Гарри.       — Бедные, бедные первокурсники. Кажется, ты оставил им шрамы на всю жизнь — добавила Гермиона, борясь с усмешкой.       Луна захихикала, а Рон лишь громко сказал: «Хмпф!» — но на приманку попасться отказался.       — Я просто пытался придумать, как Луне сделать кормушку для рыб, ну, знаете, как те кормушки для птиц, которые у миссис Тонкс. Тогда она будет уверена, что они не останутся голодными. Даже когда будет в Хогвартсе.       — Могу изучить некоторый материал. Может быть, есть способ… — Гермиона прикусила губу.       Они сидели молча, наслаждаясь отличной погодой. Гермиона понимала, что им было любопытно узнать ее тревожные новости, но они не давили на нее. Она была благодарна за это, но каждый раз, когда думала о браке с Драко Малфоем, по ее коже пробегали мурашки.       Немного погодя Луна вытащила леску из воды, и на ее конце обнаружилось странное маленькое приспособление. Оно было немного похоже на перевернутую рождественскую елку. Рон любезно предложил подержать удочку, пока она украшала ее кончик последними кусочками еды из корзинки.       Лично Гермиона считала немного глупым кормить рыбу в диком ручье, но она всегда относила это к той же категории, что и квиддич или плюй-камни. Даже самые глупые вещи иногда казались забавными. Ведь она сама была известна тем, что время от времени играла во взрывающиеся карты. К тому же были хобби и похуже, чем сидеть у воды в великолепный летний день и кормить рыбу.       Например, издевательство.       Гермиона нахмурилась. Может, она воспользуется этой возможностью, чтобы избавить Малфоя от его ужасных увлечений. Но Малфои определенно не захотят, чтобы их сын начал хорошо относиться к людям. Особенно к магглорожденным и предателям крови.       Да, это была реальная возможность. Она могла продолжать вести себя как обычно с конечной целью сделать Малфоя порядочным человеком. Возможно, он даже не вырастет таким плохим и с ним можно будет общаться в будущем.       Хотя она никогда в жизни не выйдет за него замуж.       Нет, даже если он будет последним человеком на Земле.       А теперь пришло время поделиться с остальными тем, что она узнала и поняла.       Это определенно будет долгий год.

***

      Сириус ущипнул себя за кончик носа и глубоко вздохнул.       — Позвольте мне прояснить ситуацию. Вы верите, что здесь, в Хогвартсе, находится крестраж? Вы думаете, что он спрятал его здесь, когда подавал заявление на работу. Но вы понятия не имеете, где он может быть.       — Совершенно верно.       — Альбус, вы хоть понимаете, насколько чертовски велик этот замок? Нам, Мародерам, понадобился целый год, чтобы его исследовать. А к тому времени мы уже были почти везде в замке!       — Правда, Альбус. Может, есть какой-нибудь способ найти его через заклинания?       Альбус грустно улыбнулся Ремусу Люпину.       — Я уже пробовал использовать заклинания. Они ничего не смогли обнаружить, — он поднял руку, чтобы остановить Ремуса от последующего вопроса. — Это не значит, что его здесь нет. Есть способы скрыть вещи даже от заклинаний. Может кто-нибудь из вас придумать место, где возможно спрятать крестраж?       Ремус вдруг стал очень задумчивым и слегка нахмурил лоб.       Сириус знал этот взгляд. У его друга возникла идея, но ему просто нужно было время, чтобы она сформировалась во что-то стоящее. Блэк придал своему лицу задумчивое выражение и уставился на одно из вращающихся металлических устройств на столе директора.       Он правда понятия не имел, где Сам-Знаешь-Кто мог спрятать крестраж. Сириус нашел медальон лишь благодаря Кикимеру. И даже это было чистой удачей. Абсолютной, нелепой удачей.       Внезапно ему в голову пришла идея.       — Альбус, вы спрашивали у домовых эльфов?       Директор недоверчиво посмотрел на него.       — Ты действительно думаешь, что Волдеморт воспользовался помощью домового эльфа, чтобы спрятать крестраж? Я знаю, что Кикимер помог тебе найти один, но это была чистой воды удача.       — Нет, он прав, Альбус. Вы пригласили нас сюда, потому что сказали, что мы лучше всех знаем Хогвартс. Но это не так. Не совсем так.       — И мы знаем, что ищем что-то, принадлежащее одному из основателей. Мы знаем, что у него есть чаша Пуффендуй. И, хотя диадема Когтевран пропала, я бы не хотел, чтобы этот подлый ублюдок забрал и ее. Меч Гриффиндора пропал почти вместе с диадемой, но говорят, что найти его может только истинный гриффиндорец. Так что последний, возможно, и находится в безопасности, но я бы на это не рассчитывал. Надо спросить у них, эльфы могут сказать, если видели, — сказал Сириус.       Альбус некоторое время смотрел на Мародеров, обдумывая сказанное, взвешивая в уме их аргументы. Он кивнул:       — Я правда считаю, что это хорошая идея. А у нас недостаточно идей, чтобы не воспользоваться несколькими хорошими. Флоппи!       Появился маленький домовой эльф с такими огромными ушами, что Сириус даже удивился: он сомневался, что ещё у кого-нибудь видел подобный размер.       — Директор вызывал Флоппи? — пискнул эльф.       — Да, Флоппи. Мне интересно, видел ли ты или любой другой хогвартский домовой эльф одну из этих вещей, — Альбус взмахнул палочкой и создал иллюзию меча, чаши и диадемы.       Сириус в замешательстве уставился на диадему. Интересно, откуда Альбус знает, как она выглядит? Чашу он видел в Омуте памяти, но не диадему. А меч был хорошо виден на гобелене в гриффиндорской гостиной.       — В башне Когтеврана стоит статуя Кандиды Когтевран, — прошептал Ремус, — на ней была диадема.       — И откуда ты это знаешь? — Сириус удивленно посмотрел на друга.       Ремус по-волчьи ухмыльнулся и подмигнул ему.       — Крисси Пратчетт считала меня довольно умным. Она хотела показать мне коллекцию своих книг.       Сириус протяжно засвистел.       — И ты называл меня грязной собакой!       Кто-то многозначительно и целенаправленно прочистил горло, заставив обоих мужчин посмотреть на директора. И на мгновение Сириусу показалось, что он снова студент.       Альбус почти — но не то чтобы — строго смотрел на них поверх своих очков-половинок.       — Вы уже закончили обсуждать прошлые нарушения правил в моем присутствии?       Когда ни один из них не произнес ни слова, Альбус улыбнулся, и в его глазах снова появился огонек.       — Похоже, Флоппи видел эту диадему где-то в школе. Где-то в Выручай-комнате. Он отправился на ее поиски. Когда он принесет ее сюда, мы сможем уничтожить крестраж.       — Как только мы это сделаем, мне нужно будет уйти. Нас ждут у Малфоев ровно в три часа, — сказал Сириус.       Брови Альбуса поползли вверх, пока у него на лбу не появились глубокие морщины.       — Вас ждут у Малфоев? Мне предупредить авроров, чтобы они были наготове?       — Это неплохая идея, — Ремус фыркнул от смеха.       — Эй! Я могу вести себя как джентльмен, когда захочу! На прошлой неделе я пригласил Нарциссу Малфой на чай. Мы даже не вытаскивали палочки. Хотя моя мать посчитала бы весь этот разговор довольно разочаровывающим.       Альбус откинулся на спинку кресла, положив руки на живот.       — И почему миссис Малфой пила с тобой чай? Насколько мне известно, у нее и у тебя очень разные политические убеждения.       — И брачные убеждения, — добавил Сириус. — Она считает, что Гермиона и ее сын будут хорошей парой. Но я отказался.       — Это не объясняет приглашения в ее дом.       — Просто подождите. Он уже подходит к сути, — вставил Ремус, закатывая глаза от того, что считал глупостью.       — Я просто хотел, чтобы Цисси и Анди помирились, — начал оправдываться Сириус. — Цисси не такая плохая, она знает, когда любовь важнее. Может, я и отказался от их помолвки, но согласился не мешать, если этого захотят дети.       — Так ты согласился, чтобы дети больше общались, если миссис Малфой помирится с сестрой, — в глазах Альбуса появился понимающий огонек, когда он уточнил это.       — Да, семья — это очень важно.       — Тоже верно. Это показывает, как сильно миссис Малфой любит сына. Она готова сделать всё необходимое, чтобы найти Драко Малфою жену, которая в конечном счете сделает его лучше.       — Но вопрос в том, профессор, сделает ли Драко Малфой Гермиону лучше? — тихо спросил Ремус.       — Нет, — отрезал Сириус, — не сделает.       — Сириус, мальчик мой, им всего по тринадцать. Сейчас это может быть правдой, но будет ли так всегда?       От ответа Сириуса спасло возвращение Флоппи, держащего в руках великолепную диадему. Альбус поблагодарил домового эльфа, а затем все трое отправились на короткую прогулку.       Пора было разжечь еще один небольшой костер.