***
В рождественское утро Гермиона открывала подарки, демонстративно игнорируя визги соседок по комнате, когда они распаковывали свои презенты. Вот серьезно. Почему нужно жить в одной комнате со своими одногодками? Она предпочла бы жить вместе с Джинни, а не с подружками-сплетницами. Джинни ценила тишину и уединение, в отличие от некоторых людей. От тети Анди она получила сережки-клипсы, которые были зачарованы оставаться на ушах, пока она сама не снимет их. Просто чудесная вещь, так как она считала проколотые уши как форму увечья тела. Не то чтобы она имела что-то против людей, которые их прокалывали, просто Гермиона не смогла бы этого сделать. Можно назвать это бзиком. Но серьги идеально подходили к мантии. Кто-то шпионил. Или подкупил Дору, чтобы она раздобыла информацию. Серьезно, аврор должен быть выше таких простых взяток, как домашнее печенье и карамель. Миссис Уизли, как всегда, прислала ей свитер, но этот был великолепного лавандового цвета, в отличие от предыдущих голубых. Было очень приятно получить что-то новое, хотя она всегда была рада свитерам, независимо от цвета. Гермиона рассеянно подумала, опять ли у Рона темно-бордовый, или его мама связала свитер в другой цветовой гамме. Рядом находилась коробочка с домашним печеньем и помадкой. Гермиона вытащила печенье и откусила немного, открывая подарок Луны. Это была коробка шоколадных конфет из «Сладкого Королевства». Каждый кусочек выглядел как маленькое волшебное животное, и двигались они точно так же. В коробке она нашла даже шоколадное существо, которое, как могла только предположить Гермиона, было похоже на морщерогого кизляка. Откусив ещё один кусочек печенья, девушка смотрела, как фестрал расправил крылья и покачал головой, оглядываясь вокруг, чтобы понять, что происходит. Джинни подарила ей маленький ежедневник на следующий год, а Рон — самоклеящееся дорожное перо. Его можно было прицепить к любому блокноту и снять только нажатием на нарисованный круг на стержне пера. Она приклеила вещицу на обложку ежедневника и положила рядом, поверх школьной сумки. Гарри, похоже, забрел в маггловский мир и привез ей целый набор маггловских книг. Большинство были документальными, историческими или научными. Но в стопке девушка также нашла фантастику, которая — когда Гермиона прочитала описание — показалась довольно интересной. Она отложила их в сторону, чтобы потом распределить книги в алфавитном порядке и найти место для них на полке. Дядя Ремус прислал недавно изданный фолиант из Америки. Он был написан магглорожденной — она отказывалась использовать термин «не-магорожденный», потому что была англичанкой и использовала корректные слова. В книге были описаны многие научные идеи магглов и рассказывалось о том, как они могут быть применены для улучшения магии. Будет очень интересно прочесть его. Бродяга прислал небольшое письмо, в котором сообщал, что она может назвать любые пять книг, которые захочет, и он закажет их специально для нее и совой отправит в Хогвартс. Уже думая о том, какие книги заказать, девушка начала открывать подарок от миссис Малфой. Миссис Малфой посылала ей подарки с лета после второго курса. Сначала была чаша, потом на Рождество она получила ожерелье из белого золота и браслет. Что, кстати, подходило к серьгам, которые тетя Анди прислала ей в этом году. У Гермионы возникло странное ощущение, что миссис Малфой переманила тетю Анди на свою сторону. Многое изменилось с тех пор, как она подслушала ссору тети и Бродяги в тот далекий летний день. В этом году на день рождения она получила новую школьную сумку. Ту, которая расширилась в два раза по сравнению с ее визуальным размером, что могло позволить девушке без затруднений переносить все свои книги и школьные принадлежности. Эта сумка зародила в ее голове одну идею, но она хотела подождать до лета, чтобы начать работать над ней. Если сумка может удвоится в пространстве, а пространство бесконечно, можно ли создать сумку, способную вместить бесконечное количество вещей? Она действительно была благодарна дяде Ремусу за то, что он учил их науке. Применение ее к магии открывало очень много новых возможностей. Подарок от миссис Малфой, как ни странно, оказался книгой. Она перевернула ее, чтобы посмотреть на обложку. На ней ничего не было, кроме простой серебряной звезды на черном кожаном фоне. На корешке не было написано ни слова. Осторожно и немного настороженно после инцидента с дневником она открыла книгу. Сразу же Гермиона увидела письмо, написанное мягким женским почерком миссис Малфой. Она развернула его и начала читать. Мисс Блэк, Я хотела бы пожелать вам счастливого Рождества. За исключением вашего подарка на четырнадцатый день рождения, я пыталась найти новые и интересные вещи, которые, как мне казалось, должны подходить вам и вашим потребностям и интересам. Но на это Рождество я решила сделать шаг в сторону. Этот фолиант очень древний, у него много дубликатов, но после смерти владельца копия всегда исчезает. Вы держите в руках оригинал. Андромеда лишилась своей копии, когда ее выжгли с фамильного древа. Ей вернулась книга волшебным образом после того, как Сириус принял ее обратно в род. У меня до сих пор есть своя копия, но оригинал остался без владельца после смерти матери Сириуса. Этот фолиант может принадлежать только женщинам рода Блэков по магии или браку. Оригинал, как правило, принадлежит жене нынешнего главы рода, если глава — мужчина. Или женщине-главе. Теперь, когда вам уже пятнадцать и вы стали молодой девушкой, я чувствую, что вы готовы стать владелицей этого фолианта. Если мой кузен когда-нибудь женится, вы сами решите, оставить ли книгу себе или передать ее жене Сириуса до момента, пока сами не унаследуете ее. Если оставите себе, она просто получит копию. В фолианте содержится ряд женских заклинаний и зелий. Многие из них были адаптированы под любого мага и переданы всему волшебному миру. Наш род нельзя назвать эгоистичным. Но, тем не менее, многие не являются жизненно необходимыми, поэтому мы копим знания и используем их, чтобы быть выше остальных. Каждый владелец оригинального фолианта может добавить новый материал или поделиться записями с волшебным миром. Я лишь прошу, чтобы вы хорошо подумали, прежде чем поделиться заклинанием или зельем. Однажды выпущенный уже никогда не сможет воротиться. У мужчин рода Блэков есть похожий фолиант. В нем содержится такая информация, как ритуал, который использовал Сириус, чтобы удочерить вас. Уверена, что к тому времени он уже лишился своей копии, но, вероятно, прочитал про него ранее. Я точно знаю, что во многих древних волшебных семьях есть подобные книги. Фолиант Малфоев, который принадлежит мне, содержит много тех же заклинаний и зелий, что и фолиант, который я прислала вам. На правах владелицы двух фолиантов я поделилась некоторыми заклинаниями и зельями, которые, как мне казалось, помогут семье Блэков в будущем. Поскольку вы были повсеместно признаны наследницей благороднейшего и древнейшего рода Блэков, я сделала предположение, что ритуал усыновления/удочерения находится во многих мужских фолиантах. Довольно занятно, что, в то время как женщины управляют магией деторождения, мужчинам присвоено право отвечать за магическое усыновление/удочерение. Если вы спросите, уверена, что Сириус поделится с вами ритуалом, и вы сможете записать его в женский фолиант. Решение за вами. Фолиант предлагает много вещей. В нем записаны заклинания, которые уменьшают интерес мужа к жене, а также те, которые увеличивают его либидо с возрастом. Если вы не понимаете, что я имею в виду, поговорите с Андромедой, она объяснит. Многие заклинания и зелья гораздо проще. Есть зелье, способное успокоить непослушные локоны, и ещё одно, которое удаляет дефекты кожи. Несколько зелий могут вас заинтересовать. Я хочу вам порекомендовать то, которое уменьшает зубы и делает их ровными. Я сама воспользовалась им в двенадцать лет, когда тайком заглянула в фолиант старшей сестры. Поскольку сегодня произойдет довольно значительное событие, я сочла нужным приготовить это зелье для вас. Я пойму, если вы решите проигнорировать мое зелье и сварить его самостоятельно, либо вообще не использовать. Просто знайте, что у меня есть уши во многих местах, поэтому я знаю, как мой сын называет вас. Вы можете поблагодарить его поведение за мое решение подарить вам этот фолиант до вашего семнадцатилетия. Уверена, вы согласитесь, что ему просто необходим урок хороших манер. К сожалению, он очень похож на своего отца и меня. Он учится только на горьком опыте. Я знаю, что вы довольно умны. Уверена, вы понимаете мою цель, когда я общаюсь с вами и дарю вам разные вещи. Однако я начинаю верить, что Сириус был прав. И всё же я отказываюсь терять надежду, потому что иногда надежда — это всё, что у нас есть. Помните это. У меня такое чувство, что в будущем нас всех ждет тьма. Я вижу, что мы сражаемся с этой тьмой, но только ценой великих жертв. Я готова пожертвовать верованиями своего детства. Предрассудками, которые вылепили мою жизнь. Хотя я уже выбросила их в окно, когда пришла к Сириусу тем летом. И я готова пожертвовать собой ради тех, кого люблю. Я вижу в вас ту же силу. Быть может, поэтому я и записала эти слова на бумаге. Потому что если мои худшие кошмары правдивы, то я знаю, что вы и, возможно, ваш брат поступите правильно. Ибо даже в самые темные ночи наш путь будет озарять звезда. Счастливого Рождества Нарцисса Малфой P.S. Я приложила ещё одно зелье — крем. Я отметила страницу с его описанием в книге. Не знаю, сработает ли он, или решите ли вы вообще использовать его. Но я даю вам возможность выбора. Гермиона долго смотрела на письмо, несколько раз перечитывая каждое предложение. Она хмуро глянула на строчку о зубах, но не смогла выдавить из себя ни капли гнева. Хотя слова были не совсем ясны, было совершенно очевидно, что Нарцисса Малфой обнажила часть своей души, поделившись вещами, которыми она, скорее всего, никогда больше не поделится. Тот факт, что она не упомянула о Беллатрисе Лестрейндж, заставил Гермиону остановиться. Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы понять причину этого. Нарцисса не упоминала о тех, кто уже не был в семье Блэков. А Бродяга с огромным удовольствием выжег ее с фамильного древа, прежде чем подать соответствующие документы, чтобы навсегда убрать ее из рода. Позже они с Гарри застали его за разведением костра во дворе, в центре которого был весь гобелен. Он ухмылялся с таким ликованием, что Гермиона чуть не пошла за дядей Ремусом из-за беспокойства. У Беллатрисы больше не было экземпляра этой книги, и никогда не будет. Не упоминая о ней, Нарцисса тем самым отреклась от сестры, сосредоточившись на Андромеде и глядя в будущее. Совсем не похоже на то, что она сделала много лет назад во время суда над Беллатрисой. От этого Гермиона задумалась, что именно Нарцисса увидела в ней после той встречи с Малфоем в поезде. Это явно не было жестокостью или садизмом. Может, она не была скроена из той же ткани, что и ее кровожадная сестра. Возможно, она правда любила свою семью больше всего, и когда ей предложили помириться с одной сестрой, она смогла оставить позади вторую — гнилую и ядовитую. Или, возможно, она просто была великолепной лгуньей. Но это предположение не нашло отклик в душе Гермионы. Это не казалось правильным. Что-то более глубокое происходило в голове Нарциссы. Что-то, на что она только намекнула в конце этого странного письма. Всё-таки оно дало ей достаточно пищи для размышлений. То, о чем нужно будет подумать позже. Гермиона взглянула на волшебные часы на стене, которые служили всем будильником в школьные дни. Было уже довольно поздно. Она должна пойти к Джинни и пожелать мальчикам счастливого Рождества. Ей придется быстро вернуться, чтобы подготовиться к балу. Гермиона взглянула на последний неразвернутый пакет, в котором должны были находиться два зелья. Ей нужно будет поискать в книге про крем, хотя она подумала, что вполне достаточно будет использовать только зелье для зубов. Ей уже порядком надоело, что ее называют зубастой.***
Чуть позже, отказавшись от игры в снежки, девушка вернулась в свою комнату. Ей хотелось провести некоторое время за изучением фолианта. Сначала Гермиона посмотрела зубное зелье под названием Данте Мотус. Эти слова заставили ее немного понервничать, но описание казалось достаточно безопасным. Как и остальные ингредиенты. На самом деле всё было так просто, что Гермиона удивилась, почему никто до сих пор до этого не додумался. А может быть, и додумался, просто чистокровные хранили это зелье в своих семейных фолиантах, чтобы магглорожденные думали, что единственный выход — уменьшить зубы заклинанием. То, что она никогда не хотела пробовать, боясь всё испортить. Второе зелье — крем — тоже заставило ее понервничать. Гермиона потеряла счет количеству кремов, мазей и чар гламура, которые она перепробовала. Ни одно из них толком не справлялось со своей работой. Благодаря нескольким шрамы становились тусклее, но всё же оставались. Они всё ещё были вполне читаемы. Всё ещё дразнили ее. Напоминали. Поэтому Гермиона с большим скептицизмом открыла зелье и посмотрела на него. Крем был слишком белого цвета, который вселял уверенность, что он не сработает — выглядел слишком чистым и невинным, чтобы сделать то, о чем говорилось в описании. Взглянув на рецепт, она поняла, что зелье не совсем закончено. Нужно добавить в крем три капли своей крови и тщательно перемешать. Этот момент также заставил Гермиону заколебаться, ведь использование крови было типично для темной магии, и результат был довольно ненадежный. Под столбиком с ингредиентами было даже небольшое предупреждение о том, что регулярное употребление зелья делает его менее эффективным, а также потенциально вредным. Гермиона не была уверена, что будет хуже: обнаружить, что зелье вообще не работает, или обнаружить, что оно действительно работает. Мысль о том, чтобы на некоторое время спрятать шрамы, а потом снова видеть их каждый день, почти заставила девушку выбросить крем в мусорное ведро. Даже если она не протестирует его сегодня, она сможет попробовать в будущем. Хорошо, что есть варианты. Варианты дают возможность выбора, а выбор — это то, что делает тебя тем, кто ты есть. Так всегда говорил дядя Ремус. Чего он никогда не говорил, но что Гермиона всегда понимала, это то, что выбор других также может сделать тебя тем, кто ты есть. В конце концов, была бы она тем же человеком, не напади Беллатриса на ее родную семью? Или не попроси ее биологическая мать Бродягу удочерить ее? Нет, не была бы. Она поставила два зелья Нарциссы на тумбочку в ванной и принялась за свою внешность. В книге было маленькое удобное заклинание, которое, как ей показалось, раз или два использовала Лаванда Браун, успокаивающее любые завитки в волосах. Делающее их гораздо более воздушными и покорными. После его применения Гермиона скрутила волосы в элегантный пучок, оставив свисать несколько небольших кудряшек, а затем закрепила всё это ещё одним заклинанием. Для законченности образа она приколола к волосам сине-золотую бабочку. Как только с волосами было покончено, она взяла Данте Мотус. Зелье было странного, почти прозрачного сине-зеленого цвета. Когда она сняла пробку, Гермионе в нос ударил запах мяты и меда. Это было довольно странно, так как в ингредиентах не было ни мяты, ни меда. Тем не менее, она последовала инструкциям и сделала глоток, полоща рот в течение двух минут, а затем выплюнула зелье в раковину. Тут же она почувствовала покалывание в области десен, и по ее подбородку пробежал отдаленный скрежещущий звук, заставивший девушку вздрогнуть. Она зажмурилась от этого ощущения и прижала ладони к ушам, пытаясь уменьшить образовавшийся шум. Через несколько мгновений звук исчез, но рот всё ещё был слишком чувствительным, и десны до сих пор немного покалывало. Гермиона открыла глаза и посмотрела в зеркало. Наклонившись, она улыбнулась, а потом ахнула. Два передних зуба стали гораздо меньше, чем остальные, и скорее дополняли их, чем возвышались над всем рядом. И все они были ровными. Больше не было этого странного наложения на нижних зубах, или этой щели с левой стороны сверху. Ещё ее зубы посветлели и казались белее обычного. Она отодвинулась от зеркала и снова улыбнулась, наклоняя голову в разные стороны, чтобы насладиться полученным эффектом. Очень самодовольное чувство удовлетворения накрыло Гермиону с головой. — Что, Малфой? Неужели ты и твои скользкие слизеринцы больше не можете использовать свое любимое оскорбление? Ох, мне так жаль! Я и не подозревала, что моя внешность так важна для тебя! Если хочешь, я могу сделать твои зубы такими же, как были раньше у меня. Просто подойди ближе. Она изобразила, как бьет кулаком в зеркало, притворяясь, что ее отражение является Драко Малфоем. Гермиона хихикнула над собственной глупостью. Убирая остатки зелья для восстановления зубов, она гадала, что подумает Виктор о ее ослепительной улыбке. Очевидно, ее кривые зубы не беспокоили его, иначе он не пригласил бы ее на бал. Но Гермиона всё же надеялась, что ему понравится ее новый образ. Она вернулась в комнату и обнаружила, что та до сих пор пустует, соседки некоторое время назад куда-то ушли, но она знала, что они скоро вернутся. И Гермиона предпочла бы быть готовой до их прихода. Потому что так ей не придется бороться с ними за место в ванной. И ей ещё нужно было накраситься. С этими мыслями Гермиона достала из шкафа мерцающую синюю мантию. Она была такой мягкой и легкой, что девушке не хотелось удлинять рукава, чтобы скрыть руки. Но она не хотела показывать шрамы всем студентам на Святочном балу. Она вообще не хотела их никому показывать. Гермиона натянула мантию и вернулась в ванную, смотря в зеркало, чтобы увеличить рукава и чтобы убедиться, что одежда ровно сидит на плечах. К счастью, на ее торсе не было шрамов, так что ей не пришлось исправлять вырез. Думая о шрамах, она опустила взгляд на невинно выглядящий крем, стоящий рядом с пустой бутылочкой из-под зелья. Гермиона не думала, что он сработает, но могла попробовать. Она открыла косметичку и достала швейную иглу. Быстрое заклинание, и она продезинфицирована. Гермиона прикусила губу и поднесла левую руку к крему. Легкий укол, и дело сделано. Она сжала ладонь, выталкивая кровь на поверхность, затем перевернула руку и дала трем небольшим каплям упасть на белый крем. Гермиона сунула кровоточащий палец в рот и побежала обратно в комнату, схватив стеклянный перемешиватель из своего набора для зелий, прежде чем вернуться и смешать кровь с кремом. Субстанция быстро менялась в цвете, пока не стала идеально подходить к цвету ее кожи. Гермиона вытащила палец изо рта и проверила его — кровотечение прекратилось. Нервничая, девушка медленно закатала рукав и осторожно взяла немного крема, втирая его в шрам с надписью «грязнокровка» на левом предплечье. Шрам исчез. Гермиона смотрела на руку, затаив дыхание, ожидая, что проклятие разрушит действие крема и покажет шрам. Как это было с последним зельем, которое они пробовали, когда ей было девять. Она чуть не потеряла сознание от нехватки воздуха, поняв, что этого не произойдет. Сердце бешено заколотилось. Гермиона закатала другой рукав и взяла ещё немного крема, замазав слово «отребье». Исчезло. Стало невидимым. Гермиона больше не могла его видеть. Она начала задыхаться, слезы защипали глаза, а руки начали мелко дрожать. Гермиона чуть не разорвала парадную мантию, когда бросилась снимать ее. Удивительно, но она осталась целой, и Гермиона небрежно бросила мантию на пол, сосредоточив всё внимание на маленькой баночке с кремом. Она принялась стремительно растирать руки и ноги. Покрывая каждую маленькую рельефную белую линию, которая когда-либо дразнила ее, напоминая о прошлом. И на всякий случай она замазала шрам на ступне, доставшийся ей в восемь лет, когда она босиком училась лазать по деревьям вместе с Луной и Джинни. Затем Гермиона осторожно отодвинула банку в сторону, и только благодаря тому, что это был крем, а не жидкость, девушка не разлила его по всей раковине — так сильно дрожали руки. Она подтянулась, вставая на небольшую тумбочку, и ухватилась за стену, чтобы не упасть — теперь всё ее тело было видно в зеркале. Гермиона всхлипнула. Это был громкий, душераздирающий, прерывистый всхлип. За ним быстро последовал второй, застрявший в горле и заставивший ее глубоко вдохнуть. Зрение затуманилось, нос забился, кровь хлынула в уши, когда все мысли сосредоточились на чистой, гладкой коже тела. Было ошеломляюще видеть, как выглядело бы ее тело, не появись Беллатриса Лестрейндж, урожденная Блэк, в ту хэллоуинскую ночь. Даже сквозь льющиеся слезы Гермиона могла сказать, что выглядит именно так красиво, как всегда говорил Гарри. Более того, она выглядела нормально. Она выглядела нормально. Она была нормальной. Даже если только на сегодня. В книге говорилось, что зелье перестает действовать при регулярном употреблении, так как тело становится невосприимчивым к нему. Но если она будет использовать его один или два раза в год… И крем будет работать в течение двадцати четырех часов или до тех пор, пока она не смоет его. Гермиона осторожно провела руками по гладкой, чистой коже. Она слезла с тумбочки и схватила салфетку, вытирая лицо, а затем делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться и восстановить контроль над разумом. Если это только на сегодняшний вечер, она постарается извлечь из него максимум пользы. Ей нужно было опять перешить парадную мантию.***
Когда Гермиона спустилась, мальчики сидели в общей гостиной. Сначала они ее не заметили, потому что были слишком заняты разговором, но потом что-то заставило их поднять глаза. У Рона отвисла челюсть, а глаза вылезли из орбит. Реакция Гарри была не такой уж экстремальной, но он всегда скрывал эмоции лучше, чем Рон или она. — Черт возьми, Гермиона. Крам — просто счастливчик, — выдавил Рон, когда снова обрел дар речи. — Я использовала рождественский подарок, — она улыбнулась им. Гермиона слегка покрутилась. — Ну как, Гарри? Он встал и подошел ближе, нежно обнимая сестру. — Я всегда говорил, что ты красивая, Миона. Но сегодня ты превзойдешь всех ведьм в Хогвартсе. — И каждый парень пожалеет, что не пригласил тебя, — добавил Рон, подходя и присоединяясь к ней и Гарри. — Очень мило с вашей стороны, — улыбнулась она. — Я слышала, как Джинни говорила Чие поторопиться. Так что твоя пара скоро будет готова. Я спущусь первой. Виктор сказал, что нам нельзя опаздывать, и я не уверена, как быстро смогу ходить в этих туфлях, — Гермиона указала на сверкающие каблуки, едва заметные под краем ее парадной мантии. Она вытянула одну ногу и приподняла подол, показывая их, но ее глаза смотрели совсем не на туфли. Они были сосредоточены на чистой, идеальной коже ноги. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сохранить самообладание и не испортить макияж. Оставив мальчиков ждать своих партнерш, она попыталась выйти из общей гостиной, но ее несколько раз останавливали люди, желавшие сделать ей комплименты. Большинство из них являлись студентами ниже четвертого курса, которые не могли пойти на Святочный бал, но были и некоторые взрослые, которые ожидали своих партнеров. Наконец она вышла из портрета, медленно и осторожно двинувшись по замку. Каждый раз, проходя мимо какой-нибудь отражающей поверхности, Гермиона останавливалась, чтобы проверить себя. Убедиться, что шрамы всё ещё скрыты и что волосы идеально уложены. Казалось, она добралась до холла лишь спустя несколько часов. Довольно много студентов из разных факультетов или школ ожидали там своих партнеров. Спускаясь по лестнице, Гермиона обвела взглядом толпу в поисках Виктора, но сначала она увидела не его. Она увидела Драко Малфоя. На мгновение их глаза встретились, и у нее перехватило дыхание. Гермиона почувствовала, что погружается в серебряное озеро. По телу пронесся электрический разряд, смешанный с чем-то, чему она не могла дать названия. Она тонула, погружалась в пучину и теряя себя в этой глубине. А потом всё исчезло. Драко отвернулся, разрывая контакт. Оставляя ее чувствовать себя странно опустошенной и довольно смущенной. Гермиона глубоко вздохнула и улыбнулась, заставляя себя забыть об этом странном моменте и продолжить поиски Виктора. Она не позволит мыслям о Малфое испортить ей вечер. Она нашла Виктора возле горгульи в восточной части зала. Он улыбнулся, когда она подошла, а затем его лицо осветилось признательностью и счастьем, что делало его по-настоящему красивым. — Геримона, ти прекрасыно виглядишь, — сказал он, произнеся ее имя с ошибкой. Услышав это, она начала хихикать. — Я не думаю, что это заслуживает смеха, — Виктор смутился, услышав ее хихиканье. Гермиона засмеялась ещё громче — ничего не могла с собой поделать. Она никогда раньше не слышала, чтобы кто-то так неправильно произносил ее имя. И на душе чувствовалось такое спокойствие и легкость, когда ее имя произносили с ошибкой. Она даже не могла объяснить почему. Просто так было. — Викто'г, до'гогой, что ты сделал со своей бедной па'гой? — спросила Флёр Делакур, великолепная чемпионка Шармбатона. Она довольно подозрительно смотрела на него. — Клянусь! Я ничего не делал! — запротестовал он. Гермиона сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и пришла на помощь своему кавалеру. — Виктор прав, он ничего не сделал, только неправильно произнес мое имя. Виктор, оно произносится Гер-ми-о-на, — поправила она его. Флёр недоверчиво приподняла бровь, но отвернулась от них, обращая взор на своего партнера, который приближался к ним с благоговейным выражением на лице. — Герм-ивона. Она снова хихикнула. — Не совсем, но уже близко. И ты выглядишь великолепно, — она оглядела его с ног до головы. Он был одет в хорошо на нем сидящую красную парадную мантию, отделанную мехом. Виктор выглядел настоящим профессиональным игроком в квиддич. И он решил пойти с ней на бал. Из всех девушек в школе, которые были готовы на всё, чтобы пойти с ним, он выбрал ее. Позже она так и не смогла вспомнить, о чем они говорили, ожидая, пока профессор Макгонагалл выстроит их в ряд. Сердце пело, а лицо болело из-за того, что она так много улыбалась, но Гермиона даже представить себе не могла, чтобы убрать эту улыбку. Она была слишком счастлива. Когда она взяла Виктора за руку, ей показалось, что она парит. Они шли прямо за Флёр и ее партнером, но Гермиона их почти не замечала. Как и не замечала, что все девушки гневно смотрели ей вслед, когда они с Виктором проходили мимо, хотя Джинни позже рассказала ей об этом. И о том, что среди менее цивилизованных студентов ходили обвинения в использовании любовных зелий и чар. Но всё это Гермиона услышала позже. А сейчас ее внимание было полностью сосредоточено на Викторе и на том, какой веселой и счастливой она себя чувствовала благодаря ему. За праздничным ужином она много говорила о своих путешествиях с Бродягой и Гарри во время летних каникул. Когда Флёр услышала, как Гермиона рассказывала о поездке во Францию, она присоединилась к разговору, оставив своего кавалера благоговейно пялиться на нее издалека без возможности запихнуть себе в рот хотя бы кусочек еды — он был постоянно открыт, и, казалось, оттуда вот-вот потечет слюнка. Она так чудесно проводила время, что не успела оглянуться, как ужин закончился, столы сдвинулись, и она уже плыла по танцполу в объятиях Виктора. Гермиона не знала, как долго они танцевали, но в конце концов «Ведуньи» отложили инструменты, чтобы сделать перерыв, и все начали покидать танцпол в поисках освежающих напитков. Виктор подвел ее к их столику и пошел принести им чего-нибудь прохладительного. К ней присоединились Седрик Диггори и Чжоу Чанг, но ни один из них не был заинтересован в разговоре с ней. Они были заняты тем, что шептались друг с другом, держась за руки и игнорируя всех остальных в помещении. Они действительно были очаровательной парой. Едва Виктор вернулся и сел, как к ним подошла Паркинсон за руку с Малфоем. Паркинсон выглядела — Гермиона ненавидела это признавать — элегантно в переливающейся золотом парадной мантии. А Малфой… Что ж, раньше она не замечала ничего, кроме его лица. Но теперь она видела, что на нем была безупречно сшитая темно-синяя парадная мантия. Всего на несколько тонов темнее ее собственной. Гермиона рассеянно гадала, сделала ли это Нарцисса, или выбор цвета был чистой случайностью. Паркинсон усмехнулась и оглядела Гермиону с ног до головы. — Ты, должно быть, устала после того, как нанесла на себя столько гламурных чар. Сколько их, двадцать? Гермиона сжала кулаки и открыла было рот, чтобы возразить, но Виктор ее опередил. — Почему ти так говоришь? Она всегда красивая. Она самая великолепыная девушка на сегодняшнем вечере. Паркинсон закатила глаза. — Она? Самая красивая? Как вообще можно быть ловцом, если у тебя такое плохое зрение? Блэк далеко не самая красивая девушка в этом зале. — Oui, моя до'гогая, ты сове'гшенно п'гава! — вмешался ровный мелодичный голос. Гермиона обернулась и увидела Флёр Делакур, скользнувшую к ней за руку со своим кавалером. На мгновение Паркинсон выглядела совершенно ошарашенной. — Правда? — Ну конечно! Ведь я самая к'гасивая девушка на сегодняшнем вече'ге. Могу понять твою ошибку, так как мисс Блэк на вто'гом месте, — Флёр одарила Гермиону дружелюбной улыбкой. Блэк не могла не испытать благодарности к этой четверть-вейле. Паркинсон фыркнула и повернулась к Малфою. — Драко, я не знаю, что здесь происходит. Но подозреваю в этом близнецов Уизли. Только с их помощью можно было подумать, что Блэк красивая. Гермиона ожидала, что Малфой язвительно согласится, но была немного удивлена, когда вместо ответа он просто схватил Паркинсон за руку и потащил ее прочь от их стола. Но не раньше, чем бросил на нее довольно странный взгляд. — Думаю, что мальчик-хорек пережил шок, — заявил Виктор, наблюдая, как двое слизеринцев исчезают в коридоре. Скорее всего, направляясь в сад. — Тут ск'гывается какая-то исто'гия? — спросила Флёр, полностью игнорируя своего кавалера, который безмолвно таращился на нее с глуповатой улыбкой. — Да. Семейная драма, подростковые эмоции и слишком много предрассудков, которых уже не сосчитать. Мне правда не хочется портить вечер рассказом об этом. Может быть, позже. — Как-нибудь мне надо ее услышать. Если не во в'гемя моего п'гебывания в 'Огвартсе, то летом. Я подумываю остаться в Англии на год. Мальчики у вас здесь такие милые, — она бросила нежный взгляд на своего восхищенного партнера. Гермиона улыбнулась, она не была уверена, нравится ли ей француженка, но девушка не казалась плохим человеком. — Тогда я пришлю тебе сову и приглашу на чай к себе домой. — С нете'гпением буду ждать. А тепе'гь п'гостите нас. Ночь не бесконечна. Флёр кивнула им и повела своего спутника через переполненный Большой зал на улицу. Гермиона сидела с Виктором, потягивая свой напиток и болтая ни о чем особенном, пока музыка не заиграла снова. А потом они опять оказались на танцполе. Гермиона потеряла счет количеству песен, но в конце концов музыка остановилась, и она поняла, что вечер закончился. Виктор проводил ее до гриффиндорской башни, и когда они почти пришли, она остановила его, не желая показывать точное местоположение общежития. Гермиона сомневалась, что ее одногруппники одобрят эту идею. Они были в пустынном коридоре, а единственный свет исходил от факела, мерцающего в глубине прохода. — Спасибо за чудесный вечер, — сказала она, глядя на Виктора снизу вверх. Он улыбнулся и потянулся к ее лицу, чтобы заправить прядь волос ей за уши. — Нет, это тебе спасибо за чудесыный вечер, — рука Виктора легла на ее щеку, поглаживая лицо девушки. Его голова придвинулась ближе. — Можно я поцелую тебя? Глаза Гермионы расширились, а дыхание застряло в горле. Она не могла найти достаточно воздуха, чтобы ответить, поэтому просто кивнула. Он наклонился ближе, и она закрыла глаза, сосредоточившись на ощущении его губ, касавшихся ее кожи. Это было чудесно. Так мило и всё, что она думала о первом поцелуе, когда несколько раз обсуждала это с Джинни и Луной. Слова Луны о том, что он будет таким же мягким, как крылья феи, было подходящим описанием. Виктор отодвинулся, и его рука скользнула вниз, пока не обняла ее за талию, вместо того чтобы продолжать гладить по щеке. — Это бил твой первий поцелуй? Она кивнула, всё ещё не находя слов. Крайне редкое явление. Виктор улыбнулся Гермионе — его глаза были полны такой искренней нежности, что она не могла отвести от них взгляд. Она никогда раньше не видела, чтобы кто-то так на нее смотрел. — Гермиона, ти не хочешь пойти со мной в Хогсмид? Мне сказали, что именно туда ви ходите на свиданиях. Ее сердце наполнилось радостью — он действительно хотел проводить с ней больше времени! И пригласил на свидание! Не как друзей! Гермионе всё-таки удалось обрести дар речи, но слова прозвучали довольно пронзительно и торопливо. — Да, с удовольствием. Виктор улыбнулся от уха до уха и наклонился, чтобы снова поцеловать ее. Второй поцелуй привел к третьему, который привел к четвертому, который привел к… она уже не понимала, к какому. Голова полностью отключилась после четвертого. Но Гермиона знала, что в конце концов всё закончилось, и, когда она возвращалась в комнату, ей казалось, что она парит в воздухе. Когда она вернулась, все уже спали, и Гермиона понятия не имела, который сейчас час, да ей и было всё равно. Мир был чудесным и волшебным местом.