***
Через неделю после начала нового семестра в газете появилась третья статья. Она была в воскресной утренней газете, и Гермиона была одной из последних, кто услышал о ней. Накануне она допоздна засиделась за домашним заданием, которое не сделала, проведя всю субботу с Виктором в Хогсмиде. Около одиннадцати она наконец выбралась из постели и направилась в Большой зал позавтракать. Тишина, воцарившаяся в зале, когда Гермиона вошла, была первым знаком того, что что-то не так. Шепот, быстро нарушивший ее, — вторым. Ужасно смущенная, Гермиона подошла к гриффиндорскому столу и заняла свободное место рядом с Гарри и напротив Джинни. — Почему все на меня пялятся? — шепотом спросила она у Гарри. Брат только что откусил довольно большой кусок бутерброда, поэтому не ответил ей. Вместо этого он вытащил газету из сумки у своих ног и протянул ей. Должно быть, у «Ежедневного Пророка» сегодня был день отсутствия действительно важных новостей, потому что прямо на первой полосе была статья, от которой кровь отхлынула от лица Гермионы.Слияние Блэков и Малфоев?
Никогда ещё две древние и могущественные семьи не вступали в брак таким образом, чтобы оба набора родовой магии оставались активны и могли быть переданы любому потомству. В 1583 году Фрактал Доуглен выдвинул идею, что две древних семьи с сильно укоренившейся родовой магией уничтожат друг друга, если попытаются слиться. Эта информация положила конец соглашению о помолвке между Глейсером Селвином и Джиневрой Пруэтт в 1701 году после смерти старшего брата Джиневры — что сделало ее единственной оставшейся наследницей рода. Позже, в 1834 году, Квигли Олливандер оспорил это утверждение, предположив, что две родовые магии сольются, создав новую, вероятно, ещё более могущественную, чем две предыдущие. Следует отметить, что К. Олливандер никогда не подвергал эту гипотезу проверке. Его жена отказалась от своей возможности передать родовую магию после их брака. Это важно, потому что Люциус Малфой и его жена Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, предложили помолвку между их единственным сыном Драко Малфоем и нынешней наследницей благороднейшего и древнейшего рода Блэков. Нынешняя наследница не кто иная, как Гермиона Блэк, дочь Сириуса Блэка, удочеренная им магическим образом, и сводная сестра Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил.
На момент написания этой статьи не было подано ни одного официального заявления о помолвке, но это, безусловно, только вопрос времени. Два года назад обе семьи помирились и снова начали крутиться в общих кругах. Кульминацией стал Святочный бал, который в этом году проходил в Хогвартсе. Драко Малфой, будучи послушным сыном, сделал так, как просили его родители, и пригласил Гермиону Блэк на это мероприятие. Ведь они почти помолвлены. Но, как вы знаете из моих предыдущих статей, Гермиона Блэк пошла с Виктором Крамом. Было ли это связано с растущим подростковым бунтом? Неужели она, как и многие подростки до нее, пытается пренебречь желаниями своей семьи? Или здесь присутствует что-то ещё?
Сверяясь с данными, могу утверждать, что мисс Блэк — лучшая ученица на своем курсе, и только один студент в прошлом столетии имел более высокие оценки, чем она, да и всего лишь по некоторым предметам. Она согласна с теорией Доуглена? Она пытается уберечь свою родовую магию? Магию, которую она получила только от своего магического удочерения? Магического удочерения, ритуал которого не встречается нигде, кроме древних семейных фолиантов? Понимает ли она, приемная дочь, важность родовой магии? Может ли она понимать?
Ситуация, безусловно, беспрецедентная. Никогда ещё волшебный приемыш не был наследником рода. Особенно с такой богатой и древней историей. Может это быть опасной ситуацией? Никто не знает, какими заклинаниями и зельями владеет древний род Блэков. Как бы там ни было с мисс Блэк, мистер Драко Малфой полностью согласен со слиянием. Как настоящий, послушный сын. Было совершенно очевидно, что во время Святочного бала он смотрел только на мисс Блэк, даже забыв о собственной спутнице.
«Пэнси Паркинсон, его партнерша, была очень расстроена из-за этого, — признался студент Слизерина, пожелавший остаться анонимным. — Он не мог отвести от нее глаз, даже позеленел, когда она танцевала с Крамом». И тут возникает ещё один вопрос, не связанный с родовой магией. Будет ли род Малфоев по-прежнему следовать своему семейному девизу, если произойдет это слияние? Может, довольно глупо спрашивать, дорогой читатель, но каков, собственно, статус крови Гермионы Грейнджер-Блэк?
Когда как Гермиона закончила читать статью, ее руки слишком крепко стиснули газету. Ее трясло от ярости. Она даже не обратила внимания на ладонь, которую Гарри положил ей на плечо, чтобы успокоить. Как и не заметила, что он начал напевать, в отличие от Джинни. — Где Малфой? — выплюнула она сквозь стиснутые зубы. Гермиона не видела его за слизеринским столом. — Я его не видел, — ответил Гарри. — Понятия не имею, — произнесла Джинни. Рон поспешно проглотил свою еду и откашлялся. — Я слышал, он прячется где-то в замке. На одном из верхних этажей. — Хорошо, — ее глаза сузились. — Я пойду найду его, — Гермиона поспешно встала. — Хочешь, чтобы мы пошли с тобой? — спросил Гарри. — Нет, — она покачала головой, — думаю, он будет более восприимчивым, если приду только я. — Малфой? — Рон фыркнул. — Восприимчивым? Чертовски маловероятно. Гермиона проигнорировала слова друга и завернула бутерброд с ветчиной в салфетку, а затем направилась в сторону выхода из зала. Она была уже почти в конце гриффиндорского стола, когда ей в голову пришла одна мысль. Гермиона обогнула стол и немного прошла назад, пока не оказалась позади близнецов Уизли. Они повернулись и вопросительно посмотрели на нее. — Хотите немного подзаработать? Глаза парней загорелись, и Гермиона поняла, что близнецы согласятся, даже если они быстро вернули на свои лица скучающие и незаинтересованные выражения. — Возможно, если ты… — …предложишь что-то стоящее. Гермиона наклонилась так низко, что только они могли слышать ее: — О, я могу предложить кое-что стоящее. Идите за мной, если вам интересно, — когда она отстранилась, они задумчиво посмотрели на нее. Гермиона не стала дожидаться ответа — просто развернулась на каблуках и покинула Большой зал, игнорируя все любопытные перешептывания, которые следовали по пятам. Меньше чем через минуту близнецы последовали за ней. Она повела их вверх по лестнице в пустой класс. Гермиона закрыла дверь и повернулась к ним лицом, скрестив руки на груди. — Ладно, две вещи. Без всяких ваших приколов с заканчиванием друг за друга предложений. Это перестало быть забавным почти десять лет назад, и если я плачу, вам не следует раздражать меня, — она прищурилась, — или вам нравилось светиться в темноте? Возможно, сейчас было не самое подходящее время рассказывать им, что она была одной из тех, кто стоял за той шуткой, но ей нужен был быстрый рычаг воздействия. Она хотела найти Малфоя и выяснить, какое отношение он имеет к этой статье, а затем попытаться исправить ситуацию. И Гермионе нужно было сделать это быстро. Она не должна была сегодня спать допоздна. Чтобы всё исправить, потребуется написать письмо Бродяге и, возможно, встретиться с ним. Инсинуация по поводу того, что она не в состоянии понять родовую магию, может привести к очень темным вещам. Включая принудительную блокировку по старым законам, если только она не поклянется в браке или помолвке, где ее магия будет связана и не сможет быть передана дальше. Стандартная процедура на старых чистокровных свадьбах. Но не то, что она хотела делать. И это был ее выбор. В то время как волшебный мир был равен по половому признаку — магия компенсировала тот факт, что мужские тела обычно были сильнее женских — всё ещё существовали некоторые старые предрассудки. В основном со времен, когда женщины чаще умирали при родах, или общения с магглами до принятия Статута о секретности. В конце концов, магия не творила чудеса, а просто была инструментом. Гермиона убьёт Риту Скитер за то, что она вбила это мнение в головы людей. От одной этой мысли ее магия пела от счастья, представляя боль, которую она могла причинить человеку, навредившему члену семьи Блэков. Скитер связалась не с той ведьмой. Гермиона снова сосредоточилась на близнецах и увидела, что они смотрят на нее со смесью благоговения и ужаса. И именно тогда она поняла, что позволила своей магии выйти из-под контроля — она пыталась вырваться и воплотить план девушки. Парты в кабинете вибрировали, а ее волосы шевелились, как будто их трепал легкий ветер. Гермиона сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Чувствуя, как магия успокаивается, она выпустила оставшийся воздух из легких. Если она не будет осторожна, у Скитер будет больше поводов для новых статей. — Ну что, вы согласны? — Ты стояла за тем зельем два года назад? — спросил один из близнецов — она лениво окрестила его Фредом. — Я стояла за тем, что оно светилось. Потом заговорил другой — Джордж, как она предположила: — Мы хотим, чтобы доработка зелья входила в оплату. Оно перспективное. — Это приемлемо. — Хорошо, и что тебе нужно? — спросил Джордж. — Мне нужно то, что вы используете, чтобы отыскать людей в замке. Близнецы оказались очень хорошими актерами. Они выглядели крайне недоуменными ее словами. Поэтому Гермиона быстро скрестила руки на груди и уставилась на них, поочередно переводя взгляд с одного на другого. Она изо всех сил старалась подражать миссис Уизли — одной из немногих людей на этой планете, кто мог вселить страх в сердца этих двоих. Должно быть, у нее хорошо получилось, потому что они оба начали отводить взгляды. Подобно тому, как когда миссис Уизли застукала их за попыткой вставить плюй-камни в ее черничный пирог. Первым начал говорить тот, кого она назвала Фредом: — Почему ты думаешь, что у нас есть что-то подобное? Гермиона проигнорировала вопрос. Неужели близнецы правда считали ее такой глупой, что после трех с половиной лет в Хогвартсе, проведенных вместе с ними, она не поняла, что у них было что-то подобное? И почти полдесятилетия учебы до этого? Она знала этих двоих почти так же хорошо, как Рона с Джинни. Несмотря на все усилия к обратному. — Я предлагаю доработку зелья изменения цвета, восемьдесят галлеонов и свою помощь в создании одного любого магического продукта. Их глаза загорелись, и близнецы отвернулись от нее, смотря друг на друга. Иногда она задумывалась, была ли у них врожденная способность использовать легилименцию друг на друге. Это, конечно, многое объяснило бы. Спустя несколько минут взглядов друг на друга и безмолвного разговора, они в конце концов приняли решение. — Мы дадим положительный ответ… — Если ты увеличишь бюджет… Гермиона сердито зыркнула на них: — Разве я не сказала, что не буду разговаривать, если вы будете перебивать друг друга? А теперь ещё и рифмы сочиняете? — Традиции… — Нельзя нарушать. — Хорошо, — Гермиона закатила глаза, — я помогу с двумя продуктами. — Тремя. — Двумя, и увеличу плату до девяноста галлеонов. — Договорились. Гермиона вышла из класса со старым куском пергамента в кармане — она была уверена, что близнецы намеренно скрывали Карту от нее. Они знали, какое прозвище было у Сириуса Блэка в детстве. И не нужно было иметь слишком много мозгов, чтобы догадаться, что два других имени, появляющиеся на пергаменте, являлись прозвищами Джеймса Поттера и Ремуса Люпина. Но с этим она разберется позже. Сейчас ей нужно было найти хорька. Драко Малфой прятался в пустом классе на шестом этаже. Не слишком далеко от ее старого укрытия, в котором она проводила время перед Рождеством. Гермиона должна была догадаться, потому что прятаться так близко к ее собственному укрытию являлось хорошим способом обмануть ее. Девушка недооценила его. Если она не будет осторожна, то недооценит его в важный момент. А это может обернуться катастрофой.***
Драко Малфой, наследник рода Малфоев, гордый сын Люциуса и Нарциссы Малфой, был крайне раздосадован. Накануне вечером он лег спать, уверенный в том, что может сделать всё, что угодно. Что он — непреодолимая сила. До тех пор, пока он сохранял здоровую дистанцию между собой и проклятием своего существования — Гермионой Блэк. Но сейчас… Малфой сжал руки в кулаки и ударил ими по столу, за которым сидел. Черт бы побрал эту женщину! Кем она себя возомнила? Писать такие вещи? Намекать, что он действительно хочет жениться на своей чертовой кузине? Да, он был послушным сыном, но не настолько! Это правда, что он не мог оторвать глаз от Блэк во время Святочного бала, но в основном из-за шока. Как она могла так сильно изменить свою внешность? И она даже сменила свою обычно скромную мантию! И каким-то образом ее парой стал один из самых известных игроков в квиддич в мире. Что делало ее предметом зависти не только каждой студентки в Хогвартсе, но и каждой охотницы за красотой и славой. Неужели нет ничего, что она не могла бы сделать? Драко невесело усмехнулся собственному вопросу. Скорее всего, нет. Следовательно, она была проклятием его существования. Особенно с тех пор, как его мать вбила себе в голову, что они должны быть вместе. Малфой не мог поверить, что не догадался об этом, пока не получил письмо о Святочном бале. Думая сейчас об этом, он понимал, что Блэк должна была знать о планах его матери. Потому что она знала всё. Он был единственным, кто оставался в темноте. Над ним смеялись. Он ненавидел, когда над ним смеялись. Драко закатил глаза от собственных мыслей и уткнулся лбом в стол, глубоко вздохнув. Малфой много чего знал о Блэк. Как, например, то, что ее любимым местом была библиотека, что она терпеть не могла, когда люди причиняли ей боль или использовали девушку в своих интересах, и была совершенно безжалостна, когда искала справедливости или мести. Иногда он задавался вопросом, не смешались ли у нее в голове эти два понятия. И это означало, что его дни сочтены, так как она, скорее всего, убьет его из-за напечатанного в этой проклятой статье — вот почему он сейчас скрывался. Ей и в голову не придет искать его в пустом классе рядом с ее собственным убежищем. Поэтому он надеялся, что у него будет время придумать, как спасти ситуацию. Он знал, что эта противная женщина являлась незарегистрированным анимагом. Пэнси рассказала ему о том, как помогала ей со статьей о Хагриде. Его глаза сузились. Пэнси. Должно быть, это она рассказала Скитер, что он пялился на Блэк во время Святочного бала. Наверное, Пэнси всё ещё была зла из-за того, что он увел ее, не дав девушке выкопать себе могилу. Она серьезно думала, что сможет победить Блэк? А если ей каким-то образом и удалось бы это сделать, подоспел бы Поттер. И все Уизли. Они могли быть совершенно отталкивающими и неотесанными, но их было много, и их точно нельзя было назвать тряпками. О, и нельзя было забывать о Полоумной Лавгуд — возможно, самой пугающей из всех. Нет, слишком часто связываться с Блэк было себе дороже. По крайней мере, сейчас. Может, через несколько лет, когда отец подарит ему копию фолианта Малфоев, у него появится шанс. Но даже тогда он бы не слишком на это рассчитывал, так как она, скорее всего, получит копию фолианта Блэков. И, хотя Малфои могли быть опасными, Блэки всегда были ещё опаснее. И несмотря на то, что Сириус Блэк был «белой» вороной в семье Блэков — по словам его матери — он был самым страшным аврором на Британских островах. И, вполне возможно, на территории всей Европы. И Драко знал из подслушанного разговора между Поттером и Уизелом, что летом у них были регулярные тренировки. Они изучали всевозможные продвинутые боевые и защитные чары. Чары, специально созданные для борьбы с каждым заклинанием и проклятием, которым он научился у отца. Это действительно было несправедливо. Но разве отец не говорил, что жизнь несправедлива? Просто нужно сделать так, чтобы шансы были в твою пользу. Он хмуро уставился в газету. Это было ужасно. И ему очень хотелось обвинить в этом Блэк. Или даже Поттера. Черт возьми, он бы даже обвинил в этом Уизела. Винить их было намного легче, чем винить свою так называемую подругу Пэнси. Или даже его мать. Он любил свою мать. Она была удивительной женщиной, и он предпринял бы всё, чтобы сделать ее счастливой — за исключением неповиновения отцу. А что касается Пэнси… Нет нужды говорить, что он не мог считать ее своей настоящей подругой. Особенно когда она готова выдать его секреты, даже не попытавшись сначала шантажировать его. Это было ужасно глупо. Он по секрету рассказал ей о планах своей матери. Она понимала, что Малфой больше никому не расскажет. И Драко был не настолько глуп, чтобы поверить, что проболтался один из друзей Блэк. Все они были преданны, как пуффендуйцы. И слишком благородны, чтобы воткнуть нож в спину друга. Именно этих качеств у Пэнси явно не было. Он разберется с ней. Но сначала ему нужно было решить эту проблему. Потому что если Скитер будет продолжать печатать такое, то Блэк может закончить тем, что ее родовую магию свяжут. Или — он почувствовал легкую тошноту при этой мысли — полностью заблокируют. Он знал немало людей, которые были бы счастливы увидеть, как род Блэков или его магия вымрут. А если это случится, Малфой понимал, что не доживет до окончания школы. Так, нужно перестать тратить время и придумать план. Пока Гермиона Блэк не догадалась, где он находится. Вероятно, у него было несколько часов.***
Нарцисса сжала дрожащую руку в кулак и осторожно постучала по крепкой дубовой двери. Стук эхом прокатился по мраморному коридору, заставив несколько портретов с любопытством взглянуть на нее. Никто никогда не осмеливался войти в кабинет Люциуса Малфоя. В его святилище. Даже его жена. Но сегодня Нарцисса была не в настроении разыгрывать из себя послушную жену. Сейчас не была она и любящей матерью, которую большую часть времени показывала миру. Нет, сегодня она была мстительной слизеринкой, которая когда-то железной рукой управляла факультетом змей. Той, кто осмелился разрушить старые правила и запретить пытки младшекурсников — что происходило лишь потому, что у них ещё не было достаточно знаний, чтобы защитить себя. Той, кто лично показал семикурснику, почему навязывать свое внимание девушке — плохая идея. Хотя тогда она была всего на пятом курсе. Именно это привлекло внимание Люциуса. И привязало его к ней. Власть и сила. Это было единственным, чего Малфои всегда искали и что ценили выше всего. Но она была недостаточно сильна, чтобы полностью удовлетворить своего мужа. Она поняла это слишком поздно. Но это не мешало ей любить его. И уж конечно, это не помешает ей прямо сейчас напомнить ему, кто в их отношениях сильнее. Последние полтора года Нарцисса закладывала фундамент для отношений между сыном и племянницей. Она должна была найти способ свести их, несмотря на ненависть детей друг к другу. В конце концов она даже заставила сына понять, что происходит, хотя и пришлось сделать это слишком явно. Он отреагировал именно так, как она и ожидала. Хотя использование слова «грязнокровка» было нежелательно, но она подумала, что в этом нет ничего страшного. Она была очень рада услышать от Северуса, что Драко весь вечер не мог оторвать глаз от будущей наследницы рода Блэков. И что та демонстративно игнорировала его. Нарцисса не была дурой. Она понимала, что Сириус прав и что ее сын недостаточно хорош для Гермионы Блэк. Как и знала, что он может стать таким. Если дать ему время. И нужные обстоятельства. Она не могла позволить ему стать его отцом. А теперь эта мерзкая женщина пыталась всё испортить. И уничтожить семью Блэков, пока она восстанавливала ее. Дверь перед ней распахнулась, и Нарцисса вошла внутрь, не обращая внимания на удивленное лицо мужа. — Чем удостоен такой чести, дорогая? Нарцисса осторожно закрыла дверь, позволив щелчку замка эхом разнестись по пещерообразной комнате. Мягкие ковры и книги в кожаных переплетах почти не впитали этот звук. Она встретилась взглядом с мужем и прошлась по комнате, сохраняя спокойное выражение лица. Но он слишком хорошо ее знал. Она видела в его глазах понимание того, что что-то не так. — Дорогая? — спросил он. В ответ Нарцисса бросила перед ним газету и скрестила руки на груди, постукивая наманикюренными пальцами по своим бархатным предплечьям. Люциус на миг опустил взгляд на газету, а затем в замешательстве посмотрел на жену. — Я читал газету за завтраком. Не считаю, что эта статья имеет к нам хоть какое-то отношение. В ней нет никакой правды, и, кроме того, Драко представлен в довольно приятном свете. Она изящно выгнула тонкую бровь и посмотрела на мужа сверху вниз. Он чуть не заерзал на стуле, как заблудившийся школьник, из-за ее взгляда. — Вижу. — Ну, милая, знаю, что ты наладила с ними отношения, но я же говорил тебе, что это не сработает. Я видел, как они взаимодействуют друг с другом, там нет никаких потенциальных отношений. Да и не будет, учитывая, как устроен этот мир. Так какая разница, если напечатают такую чушь? Ее охватил ещё более сильный, чем прежде, гнев. Нарциссе хотелось отлупить мужа. Он серьезно не понимал красоты истинного плана? Не понимал, что нет ничего невозможного, когда за ниточки дергают правильные люди? Люциус правда не мог понять, что если мир такого не допустит, то нужно самому изменить этот чертов мир, чтобы всё было как надо? Конечно, нет. Он думал, что подсунуть проклятый дневник в котел маленькой девочки было воплощением планирования. Люциус был ужасно разочарован, когда в Хогвартсе не случилось ничего плохого. Если бы он только прочел письма сына. Тогда узнал бы о том небольшом столкновении Драко с локтем Гермионы Блэк, Дамблдором и маленькой черной книжкой. Но нет, он был слишком «занят», чтобы читать каждое письмо. А теперь — слишком равнодушен, чтобы что-то делать с этой статьей. Пришло время напомнить Люциусу, почему его так влекло к своей жене. Нарцисса разъединила руки и наклонилась вперед, положив ладони на его стол и убедившись, что он хорошо видит ее декольте, прежде чем заставить его посмотреть ей в глаза. Нарцисса увидела в них страх, смешанный с некоторой растерянностью, но ещё больше — вожделения и любви. Две самые сильные эмоции. Она была недостаточно сильна, чтобы остановить мужа от глупого следования за Темным Лордом. Но его любовь к ней, как и его похоть, давали ей преимущество, которого у Темного Лорда никогда не будет. Преимущество, которое он даже никогда не поймет. К тому же его здесь не было. Люциус сглотнул, когда его глаза скользнули вниз к ее груди, а затем снова вверх. Он знал, что вот-вот получит урок, потому что с последнего раза прошло уже очень много времени. Нарцисса ухмыльнулась. — Знаешь, дорогой мой, думаю, ты не совсем понимаешь…